«Тысяча и одна ночь» Лафкадио Хирна
Жил в Соединенный Штатах преуспевающий журналист Лафкадио Хирн, человек с греческим именем и ирландской фамилией. Родился он в 1850 году на Лефкосе, одном из островов Ионического архипелага, рос в Дублине, карьеру сделал в Америке, в Новом Орлеане. В 1890-м отправился в командировку в Японию. Даже не стал оповещать друзей, что будет в недолгой отлучке, сел на пароход и отплыл. Вернулся же… нет, в Америку он уже не вернулся никогда.
Случилось так, что в Стране Восходящего Солнца его, сорокалетнего человека, поразила любовь, сильная и внезапная. Хирн забыл все: работу, близких, друзей; прежняя жизнь стала ему неинтересна, и он решил, что домой не вернется. Такое случается, были прецеденты. Люди приезжали и влюблялись в японскую культуру, в обычаи страны, нравы, быт, историю… Но сердце Хирна во всем этом цветущем многообразии выбрало квайданы – особый литературный жанр, «повествование о загадочном и ужасном», насчитывающий не одно столетие. Услышал Лафкадио один квайдан, захотелось услышать следующий, но ни второй, ни третий не утолили внезапно вспыхнувшей жажды. Возможно, такое чувство охватило султана Шахрияра, когда Шехеразада рассказала ему первую сказку…
Лафкадио понял: теперь он без квайданов не проживет. Хирн стал зарабатывать преподаванием английского языка, начал изучать японский язык и древние традиции, женился на дочери потомственного самурая, принял японское подданство, а новое имя – Якумо Коидзуми – взял из древнего эпоса «Кодзики».
Полюбившиеся ему истории бывший американский журналист собирал в течение многих лет: выискивал в разрозненных монастырских рукописях, слушал рассказы старух в горных деревушках, копался в архивах. Иногда нельзя даже определить, из какого источника Хирн взял тот или иной квайдан (некоторые из них – его собственного сочинения).
«Тысяча и одна ночь» Лафкадио Хирна длилась пятнадцать лет.
В 1904 году, всего за год до его смерти, в США вышла книга «Квайданы: история и изучение удивительных явлений» — ее читают и по сей день.
Хирн писал: «Я бы хотел, когда придет время, быть похороненным на каком-нибудь старинном буддийском кладбище, чтобы моя призрачная компания была древней, совершенно равнодушной к новым веяниям, переменам и закату эпохи Мэйдзи. Старое кладбище за моим садом было бы подходящим местом».
Так и случилось. Рожденный на одном острове, он упокоился на другом.
БАБОЧКА, ПРИЛЕТЕВШАЯ С МОГИЛЫ
В предместье столицы, возле кладбища храма Содзандзи, стоял маленький уединенный домик. Жил в нем старик Такахама, тихий, с соседями любезный, но все считали его слегка помешанным. Сами посудите: коли человек не дал обета Будде, то он должен жениться и завести семью. Но Такахама монахом не был, однако убедить его жениться никто не мог. Уже полвека он жил один, и не знали даже, вступал ли он хоть раз в любовные отношения с женщиной или нет.
Как-то летом старик заболел и, поняв, что жить ему осталось недолго, послал за вдовой своего брата и ее сыном, парнем лет двадцати, к которому был очень привязан. Те пришли и постарались хоть как-то облегчить последние дни Такахамы.
Однажды в душный полдень, когда старик заснул, в комнату влетела большая белая бабочка и села не его подушку. Племянник веером отогнал ее, но она вернулась на подушку. Парень снова махнул веером, но бабочка в третий раз села на то же место. Тогда племянник погнал ее в сад, а там за ворота, на кладбище соседнего храма. Но бабочка порхала перед ним, будто не желала улетать, и вела себя столь необычно, что парень подумал: а вдруг это не бабочка, а превратившийся в бабочку злой дух ма? Погнал ее дальше, в глубь кладбища, пока не увидел, как она подлетела к какому-то надгробью, уселась на него и… исчезла прямо на глазах. Племянник Такахамы осмотрел памятник. Это была могила женщины по имени Акико; сообщалось, что она скончалась в возрасте восемнадцати лет в таком-то году. Могила была старая, полувековой давности – надгробье все обросло мхом, — но о ней хорошо заботились: рядом стояли свежие цветы, сосуд для воды был полон.
Вернувшись, племянник узнал, что дядя преставился. Смерть пришла к Такахаме безболезненно, и на лице его сохранилась улыбка. Парень рассказал матери о том, что он видел на кладбище.
— Ах! – воскликнула женщина. – Так это была Акико!
— Кто такая Акико, мама? – спросил юноша.
— Твой дядя, совсем еще молодым, был обручен с дочерью соседа, прелестной девушкой по имени Акико. Незадолго до свадьбы она умерла от туберкулеза. Твой дядя очень горевал по ней и поклялся, что никогда не женится. Построил небольшой дом около кладбища, чтобы всегда быть рядом с могилой Акико. Случилось это больше полувека назад. И все эти пятьдесят лет каждый день, зимой и летом, Такахама ходил на кладбище и молился у могилы любимой, чистил надгробье и приносил жертвы возле него. Но говорить об этом не любил… И вот Акико пришла за ним. Белая бабочка – это ее душа.
УБИТЬ ОСИДОРИ
Жил в провинции Муцу охотник по имени Сёндзё. Пошел он как-то в лес, но не смог найти никакой добычи. И вот, возвращаясь домой, в местечке Аканума увидел на реке чету осидори (уток-мандаринок). Очень нехорошо убивать осидори, но Сёндзё был очень голоден, и он выстрелил. Стрела его попала в селезня, а уточка быстро поплыла к берегу и исчезла в кустах.
Пришел охотник домой и сварил селезня. Той же ночью Сёндзё увидел печальный сон. Вошла в его комнату красивая женщина, стала в изголовье и заплакала:
— Почему, о, почему вы убили его? Что плохого он сделал вам? Как мы были счастливы с ним в Аканума – и вы убили его! Какое жестокое, какое злое деяние вы совершили! И меня вы тоже убили, я не смогу жить без своего мужа! Я пришла только для того, чтобы сообщить вам об этом…
Сёндзё почувствовал, что от слез женщины огнем горит его сердце, плач ее обжигает до самых костей.
Потом она воскликнула:
— Ах, вы не знаете, вы не можете знать, что вы сделали! Но завтра, когда вы пойдете в Аканума, вы увидите, вы увидите… — и женщина, плача, ушла.
Сёндзё проснулся в тревоге: «Завтра, когда вы пойдете в Аканума, вы увидите, вы увидите…»
Только рассвело, охотник отправился в Аканума. Подойдя к берегу, он увидел уточку осидори, плававшую в одиночестве. Когда она заметила Сёндзё, то вместо того, чтобы плыть прочь, направилась прямо к нему – глядя на охотника странным неподвижным взглядом. И когда осидори подплыла совсем близко, она клювом вспорола себе грудь и умерла на глазах у Сёндзё…
Охотник побрил голову и ушел в монастырь.
ПРОБУДИВШАЯСЯ ПАМЯТЬ
Давным-давно жил в городе Ниигата человек по имени Нагао Тосэи. Был он сыном лекаря и сам обучался врачебному искусству. В раннем возрасте его обручили с девочкой по имени О-Тэи, дочерью одного из отцовских друзей. Оба семейства согласились, что свадьба должна состояться, как только Нагао закончит учебу. Но здоровья О-Тэи оказалась слабого, в пятнадцать лет заболела тяжелой чахоткой. Узнав о том, что должна умереть, девушка послала за Нагао. Когда он встал на колени у нее кровати, О-Тэи сказала ему:
— Нагао-сама, суженый мой, еще в детстве мы были помолвлены и в конце года должны были пожениться. Но теперь я умираю – боги знают, что для нас лучше! Если бы я даже прожила еще несколько лет, то всем от меня были бы лишь неприятности и огорчения. Тело у меня слабое, я даже хорошей женой вам стать бы не смогла. Я готова умереть и хочу одного: обещайте, что не будете огорчаться… А еще я хочу сказать: мы встетимся снова…
— Конечно, мы встретимся снова, — вздохнул Нагао. – И в той Чистой земле не будет никакой боли разлуки.
— Нет, нет! Я не говорю про Чистую землю! Хотя завтра меня похоронят, я знаю, что мы снова встретимся в этом мире, — О-Тэи улыбнулась, заметив удивление юноши. – Да, мы встретимся еще в этой жизни. Конечно, если вы пожелаете этого. Только для этого я должна снова родиться девочкой и достичь зрелого возраста. Так что вы должны ждать. Пятнадцать-шестнадцать лет – это долго… Но, мой суженый муж, вам только девятнадцать…
— Ждать вас, моя суженая, это радость, а не обязанность. мы принадлежим друг другу семь жизней, — ответил Нагао. Что еще он мог сказать перед лицом ее смерти?
— Но вы сомневаетесь… — улыбнулась О-Тэи.
— Я лишь сомневаюсь в том, что смогу узнать вас в другом теле, под другим именем. Разве лишь вы дадите мне знак или примету.
— Этого я не могу сделать, — сказала девушка. – Только боги и будды знают, где и как мы встретимся. Но я уверена, если вы не расхотите принять меня, я смогу вернуться к вам… Помните мои слова…
О-Тэи закрыла глаза и умерла.
Нагао сильно тосковал по любимой, сделал траурную табличку с ее именем, которую поместил в своей кумирне, и ежедневно приносил перед ней жертвоприношения. В надежде угодить духу умершей, он написал торжественное обещание взять О-Тэи в жены, если она когда-нибудь возвратится к нему в другом теле, запечатал своей печатью и поместил рядом с траурной табличкой.
Но Нагао был единственным сыном, и ему пришлось взять жену, которую выбрал отец. Однако и потом он продолжал совершать жертвоприношения перед табличкой О-Тэи. Постепенно образ ее стал тускнеть в его памяти – как давнишний сон.
В те годы с Нагао случилось множество несчастий. Он потерял родителей, замет жену и единственного ребенка и остался один в этом мире. Нагао покинул свой дом и отправился в путешествие – в надежде развеять печаль.
И вот дошел он до Икао, горной деревушки. В гостинице, где он остановился, прислуживала ему молодая девушка. Глянул Нагао, и его сердце забилось так сильно, как никогда раньше. Она была так удивительно похожа на О-Тэи! Нагао ущипнул себя: нет, это не сон! Девушка развела огонь, стала прибираться в комнате гостя, и каждое ее движение оживляло в памяти Нагао девочку, с которой он был обручен в юности. Он заговорил с ней, и девушка ответила мягким ясным голосом, свежесть которого заставляла с печалью вспомнить о былых днях.
— Старшая сестра, — сказал Нагао, — вы так похоже на человека, которого я знал когда-то давно, поэтому простите меня за то, что я спрошу вас, где вы родились и как ваше имя.
Странным голосом, доносящимся откуда-то из потустороннего мира, девушка ответила:
— Мое имя – О-Тэи, а вы Нагао Тосэи из Этиго, обещанный мне муж. Семнадцать лет назад я умерла в Ниигата. Тогда вы письменно обещали жениться на мне, если когда-нибудь я возвращусь в этот мир в теле женщины. Вы запечатали это письмо вашей печатью и поместили в кумирню, возле таблички с моим именем. И поэтому я возвратилась, — сказала и упала без сознания.
Нагао женился на девушке и брак их был счастливым. Но жена забыла то, что сказала ему тогда в ответ, и ничего не помнила из своей прошлой жизни. Память о прежнем воплощении, таинственным образом проявившаяся в момент встречи, вновь сделалась неясной, таковой и оставалась.
РИКИ-БАКА
Его звали Рики, что в переводе означает «сила»; но люди называли его Рики-бака, то есть Рики-простак, или дурачок, потому что он был рожден, чтобы остаться вечным младенцем. Люди были добры к нему, даже когда он по неразумию подносил горящий факел к занавесу от москитов и хлопал в ладоши от радости при виде пламени. В шестнадцать лет Рики был высоким, сильным парнем, но по уму оставался двухлетним ребенком и потому играл с малышами. Дети постарше не водились с ним, он не мог понять их игр. Его любимой игрушкой была палка от метлы, на которой он часами с криками и смехом катался верхом со склона холма. Но вот хозяин стоявшего на откосе дома, европеец, недовольный шумом, попросил Рики найти другое место для игр. Тот покорно поклонился и ушел, с грустью волоча за собой свою палку.
Прошло несколько месяцев, и тот хозяин вспомнил, что Рики давно не попадался ему на глаза. Спросил у своего дровосека, который снабжал его дровами, отчего не видно парня?
— Рики-бака? – переспросил старик. – О, Рики умер, бедняга! Врач сказал, что у него была какая-то болезнь мозга. А знаете, что случилось потом? Когда он умер, мать написала на его левой ладони – «Рики» китайским иероглифом, и «бака» — канной. Она горячо молилась, прося, чтобы Рики родился заново, только чтобы доля ему выпала более счастливая. Около трех месяцев назад в богатом квартале в благородном доме Нанигаси родился мальчик. И что вы думаете? На его левой ладони было написано: «Рики-бака»! те люди поняли, что рождение малденца – ответ на чью-то молитву, и стали повсюду расспрашивать об этом. Один торговец овощами сообщил им, что простой парень по имени Рики-бака жил в квартале Усигомэ и умер прошлой осенью. Послали двух слуг, те отыскали мать Рики. Она была очень довольна, ведь дом Нанигаси богат и известен. Но слуги сказали, что семье Нанигаси не нравится то, что на руке ребенка написано «бака». «Пожалуйста, дайте нам немного глины с могилы вашего сына», — попросили они. Мать Рики отправилась с ними к храму Дзэндодзи и показала им могилу. Они взяли оттуда немного глины, завернули ее в шерстяной лоскут, а матери Рики далее несколько монет.
— Но зачем нужна им была эта глина? – спросил европеец.
— Для того, — отвечал старый дровосек, — чтобы удалить иероглиф с руки ребенка. Нужно потереть кожу глиной, взятой с могилы, где лежит тело того, чья душа перешла в тело новорожденного. Только так, других средств нет.
УТОПЛЕННЫЙ КОЛОКОЛ
Восемь веков назад священники Мугэнямы в провинции Тотоми захотели отлить большой колокол для своего храма. И попросили они всех женщин принести старые бронзовые зеркала.
Одна молодая крестьянка принесла свое зеркало в храм, но потом пожалела об этом. Ведь зеркало принадлежало ее матери, а до того ее матери, а еще раньше бабушке той матери; женщина вспоминала счастливые улыбки всех женщин, которые оно отражало. Конечно, если бы крестьянка могла предложить священникам деньги вместо зеркала, она попросила бы, чтобы они вернули ее семейную реликвию. Но у нее не было достаточно денег. Всякий раз, когда женщина приходила к храму, она находила свое зеркало в куче других зеркал. Еще в младенчестве мать впервые показала ей изображенные на обороте их зеркала символы приносящих удачу сосны, бамбука и сливы, очаровавшие ее. И крестьянка все ждала случая выкрасть свою ценность обратно, но ничего не получилось.
Зеркала доставили в плавильню, и литейщики обнаружили, что одно из них никак не желает плавиться. Снова и снова они пытались переплавить его, но все напрасно. Значит, дар тот был не от чистого сердца, эгоистичная душа хозяйки, оставаясь с зеркалом, сохраняла его крепким и холодным даже в печи.
В приходе узнали о случившемся, а о том, чье это зеркало, догадаться было легко. Оттого, что про ее сожаления об отданном зеркале узнали все, бедная женщина, не снеся позора, умерла. Но прежде написала письмо: «Когда я умру, переплавить зеркало и отлить колокол будет не трудно. Но тому, кто пробьет в этот колокол сильнее всех остальных, мой призрак принесет большое богатство».
Известно, что последние слова человека, который умирает или совершает самоубийство в гневе, всегда сбываются. И с того момента, как новый колокол был установлен во дворе храма, он не умолкал ни на минуту. Били в него в любое время суток, и каждый старался ударить сильнее другого, не слушая протестов священников. Всей округе не стало покоя, гул стоял днем и ночью – так всем хотелось богатства! Наконец священники не выдержали, сняли колокол и скатили его с холма в болото. Болото было глубоким, и оно поглотило его; таким был конец колокола.
РАЗГНЕВАННАЯ ГОЛОВА
Казнь было приказано совершить в саду. Осужденного со связанными сзади руками отвели туда и поставили на колени. Прибыл хозяин, стал наблюдать за приготовлениями к казни. Никаких замечаний он не сделал – видимо, остался доволен. Вдруг осужденный крикнул ему:
— Достопочтенный господин, проступок, за который вы меня приговорили к смерти, я совершил неумышленно. Только моя большая глупость была причиной. Я глуп от рождения, из-за своей кармы я не всегда понимаю, что делаю. Но казнить человека за то, что он глуп, неправильно, и за это зло воздастся. Вы убьете меня, но я буду отомщен…
Самурай знал: если убить человека, когда он гневается, то призрак жертвы станет более опасным для убийцы. И потому вежливо ответил:
— Мы позволим вам пугать нас столько, сколько пожелаете, — но после вашей смерти. Однако вы не понимаете, о чем говорите. Попытаетесь ли вы дать нам какой-либо знак вашей большой обиды, после того как ваша голова будет отрублена?
— Да!
— Очень хорошо, — сказал самурай, доставая свой длинный меч, — сейчас я отрублю вам голову. Прямо перед вами лежит камень. После того как ваша голова отскочит от шеи, пусть она укусит его. Возможно, тогда некоторые из нас испугаются… Вы сможете укусить камень?
— Я укушу его! – закричал осужденный в бешенстве. – Я укушу его! Я укушу его!
Быстрый взмах, глухой хруст, две струи крови хлынули из разрубленной шеи, и голова слетела на песок. Она подкатилась к камню и, внезапно подпрыгнув, вцепилась зубами в верхний край камня, какое-то мгновение отчаянно держалась за него и затем упала.
Слуги в ужасе смотрели на хозяина. Но самурай казался вполне довольным. Он передал меч слуге, тот полил водой из деревянного ковша на лезвие, а затем тщательно протер сталь листом мягкой бумаги…
Несколько месяцев спустя после той казни слуги и домочадцы жили в постоянном страхе. Никто не сомневался: призрак явится и обещанная месть свершится. Они боялись даже завывания ветра в бамбуке и теней в саду. Наконец, посовещавшись, решили попросить хозяина совершить упокойную службу от имени мстительного духа.
— Это излишне, — благодушно ответил самурай, когда старший слуга передал ему общее пожелание. – Я понимаю, когда человек перед смертью грозит отомстить, это может напугать. Но в этом случае бояться нечего.
Слуга удивленно посмотрел на хозяина, но расспросить не посмел.
— И по весьма простой причине, — продолжил самурай, поняв, о чем слуга не решается спросить. – Опасно только самое последнее намерение умирающего. Этим камнем я отвлек его внимание, он забыл о мести и умер с одним страстным желанием – укусить камень. Обо всем другом в этот момент он забыл. Так что можете успокоиться, нам ничто не грозит.
И действительно, мертвец не доставил никому неприятностей. Ничего не случилось.
«О-ДЗОТУ! О-ДЗОТУ! О-ДЗОТУ!»
На дороге Акасака, в Токио, есть заполненный водой овраг, который называется «Откос провинции Кии» — почему так, неизвестно. С одной его стороны тянутся сады, с другой – высокие стены императорского дворца. Местность эта с наступлением темноты совершенно пустеет, запоздалые прохожие предпочитают идти в обход, и все – из-за барсука мудзины, который имеет обыкновение прогуливаться там. В последний раз мудзину видел старый торговец из квартала Кеба-си. Вот что он рассказал.
Однажды поздно ночью он быстро проходил мимо того места и заметил женщину, которая сидела надо рвом в полном одиночестве и горько плакала. Боясь, что она собирается утопиться, старик остановился, хотел утешить. Женщина была хрупкой и изящной, в красивой одежде, волосы у нее были уложены как у молодой девушки из хорошей семьи.
— О-дзоту (так обращаются к незнакомой молодой женщине), — воскликнул торговец, подойдя к ней, — О-дзоту, не плачьте так!.. Расскажите мне, что вас расстроило, и, если можно помочь, я с радостью помогу вам!
Старик был добрым человеком и говорил искренне. Но девушка продолжала плакать, закрыв лицо широким рукавом.
— О-дзоту, — повторил торговец как можно мягче, — пожалуйста, послушайте меня!.. Молодой девушке не подобает быть в таком месте ночью одной! Не плачьте, я умоляю вас! Только скажите мне, как я могу помочь вам!
Она медленно поднялась, но, повернувшись к нему спиной, продолжала стонать и рыдать в рукав. Старик положил руку на ее плечо и попросил:
— О-дзоту! О-дзоту! О-дзоту! Ну, послушайте же меня! Прислушайтесь же хоть на миг! О-дзоту! Эй, о-дзоту!
И тогда о-дзоту повернулась к нему, опустила рукав и провела по лицу ладонью. И торговец увидел, что у женщины не было лица! Ни глаз, ни носа, ни рта. Просто гладкое место, как у круто сваренного яйца. Завопив от ужаса, старик бросился прочь.
Он бежал и бежал мимо ночных садов, шумящих в темноте садов, вокруг была тьма и пустота. Он все бежал и бежал, не смея оглянуться. Наконец увидел вдали пятно, похожее на блеск светлячка, и устремился к нему. И налетел на палатку торговца суши, возле которой горел фонарь. Старик бросился в ноги торговцу, крича:
— А-а! А-а!!! А-аа!!!
— Эй, хватит, хватит! – грубо прикрикнул торговец. – Что с вами? Вас кто-то ранил?!
— Нет, меня никто не ранил, — задыхаясь, отвечал бедняга, — только… Ах! Ах!
— Вас напугали? Кто? Грабители?
— Не грабители… не грабители… — старик все не мог отдышаться. – Около рва я видел… я видел… женщину, и она показала мне… Ах!.. Я не могу сказать вам, что она показала мне!..
— Хэ! Что же она показала вам? Может, что-то вроде ЭТОГО? – закричал торговец, погладил свое лицо, и оно стало похожим на яйцо…
И ТУТ ПОГАС СВЕТ…
Похожие статьи:
Статьи → Дом бронзового бога
Рассказы → Маша фром Раша
Статьи → Аокигахара - Море деревьев или человеческих душ.
Статьи → Маленький японский бог
Статьи → Обитатели Страны Восходящего Солнца
