Рагу из динозавра

Работала я тогда в музее музейной бабушкой. Так я девка молодая, тридцати ещё нет. Пришлось ради трудоустройства немного поменять имидж: юбка в пол, кофтейка на пуговках, плотные колготки и балетки. На голове – платочек с розами. Думаю, переодевание мне удалось: каждый день ко мне клеился какой-нибудь дед, звал в домино играть. Но я стойкая бабка, как оказалось. Знаю я их домино: сразу на кухню потащат, а то, не дай бог, носки попросят заштопать. А у меня с детства аллергия на дырявые носки. Нет уж, это без меня.

А в тот день ко мне подошёл приличный, совсем молодой мужчина. Мне это показалось странным: зачем ему такая кошёлка понадобилась? Наследства у меня отродясь не было, и не поп-звезда я, вроде бы. Ну, думаю, просто любитель зрелых женщин. И как назло, мой любимый типаж: высоченный, собранный, серьёзный. Влюбилась как девчонка. Ой, совсем я в роль старухи вошла, я ж и есть девчонка! В общем, втрескалась по уши. А он так, спросил какую-то ерунду и утопал. Я даже цвет глаз толком рассмотреть не успела.

И вот он опять пришёл, уже почти к закрытию. А у меня живот заболел, причём не понятно, по женской части или по общечеловеческой. Потом кишки забренчали, я враз помолодела, от горшка два вершка - в смысле, из туалета выйти никак не могу. А он – там, по музею ходит, птерослонам и птицедактилям под хвост заглядывает, изучает что-то. Вышла всё-таки, смотрю: у этого, как его, вело-цараптора стоит, табличку читает.

– А что он такой маленький? Кенгуру какой-то.
– Это он просто старый. Видели бы Вы его в молодости! Ого-го!
– Так Вы застали его молодость?

Мужчина внимательно посмотрел на меня. Я залилась румянцем: как же он красив! А пальцы – тонкие, подвижные – музыкант, должно быть. А я тут с этими бутонами на голове.

– А если серьёзно: откуда в Вашем палеонтологическом музее мумифицированный велоцераптор? В других музеях кости ещё правильно никак не могут сложить, то бизон получается, то мамонт. А тут – целый динозавр. Я не понимаю.
– Нашли в прошлом году в льдине этого зверя, замариновали и нам привезли.
– Как это – замариновали?
– Да он маленький, велик-то, в чане просолили, просушили на солнце, и выставили. Вроде ничего, не воняет пока.
– А можно мне его попробовать?
– В смысле?
– Ну, откусить кусочек. Малюсенький.

Я села на стул. Крючок для вязания больно уколол меня.

– Нет, что Вы. Это совсем нельзя.

Мужчина скривил губы и ушёл в другой зал. Я присмотрелась к велоцераптору: лист смородины на боку прилип, ай-я-яй. Надо снять, а то непорядочек. Стала на стул, потянулась, и свалила динозавра с постамента. Шлёпнулся, как коровья лепешка, кожа с мясом со скелета сползла. Кошмар! Что же я наделала?! Вдруг увидит кто. И как его обратно собрать?

Вдруг заискрили лампы, и наступила полнейшая темнота. Вдалеке послышались ругательства и стук по входной двери. Я сразу сообразила: система обесточена, двери заблокировались, и посетители не успели покинуть музей.

Спустя пару минут глаза немного привыкли к темноте. В зал крадучись пробрался тот самый мужчина и ещё какая-то бабулька, только настоящая. Я подвела старушку к стулу, усадила, предупредительно убрав крючок. Больше стульев не было. Но в соседнем зале была скамеечка, и я предложила мужчине за ней сходить.

– Я смотрю, Вы тут время не теряли. Всё-таки решили попробовать мясца.
– Опять Вы за своё. Да просроченный он, просроченный.
– Какая Вы всё-таки нелюбопытная. Вот что Вы будете внукам рассказывать, когда они появятся? У Вас же пока нет внуков?
– Есть. Двое.
– Не заливайте. Вам максимум тридцатник. Я же третий день хожу, приглядываюсь. Зачем маскарад устроили?
– На работу очень хотела устроиться.
– А других мест не было?
– Для меня – не было.

Мы уселись на скамейку.

– У Вас нет высшего образования?
– Есть. Я экономист. Была мода одно время на экономистов.
– Можно хоть бухгалтером работать.
– Можно, я и работала.
– Почему уволились?

– Меня уволили. Я пришла после института, без опыта, стали мне коллеги объяснять: «Вот этот счёт – это амортизация». А я: «Зачем нужна амортизация?» Мне объяснили, что амортизация уменьшает стоимость основного средства. А я: «А зачем уменьшать стоимость? Стоимость надо увеличивать». Мне объяснили, что стоимость не вообще сама по себе уменьшается, а та стоимость, относительно которой рассчитывается налог. Тут я и ляпнула, что во всём виноваты налоги, и что если отменить налоги – то не нужно рассчитывать амортизацию. И ещё, когда мне документы отдавали, заявила боссу, что они ерундой занимаются, а надо в корень проблемы смотреть.

– Но Вы же потом поняли, что так делать нельзя?
– Поняла, но бухгалтером меня больше не брали: городок маленький, тут все бухгалтеры друг друга знают. И тогда я пошла в официантки. Позор, конечно, но есть-то хочется иногда.
– А там почему не остались?

– Повадился ходить к нам один дяденька. Такой же помешанный на правде, как и я. Он был такой дотошный, что прежде чем давать чаевые, смотрел, сколько стоит чай. Однажды он заказал элитный чай, который собирали четвёртого апреля на Кайласе, он взглянул на стоимость, и отсчитал на чай пятьдесят рублей и сказал мне: «В другом кафе попьёшь». Не удержалась я, высказалась.

– И что Вы сказали?
– Стыдно вспоминать. И вообще, нам пора идти. Бросили старушку одну с динозаврами.
– Да, надо идти, вдруг она моего велоцераптора съест, и мне ни кусочка не оставит.

Я фыркнула. Мы схватили скамейку и понесли, стараясь не задеть экспонаты.

Бабушка уже схватила моё вязание и что-то там перевязывала:

– Вот тут ты неправильно, милочка, нитки меняешь, надо на один накид раньше менять, тогда и переходы будут красивые.
– Спасибо, конечно. Только Вы носок связали. А я шапку вязала.
– Ой, прости, увлеклась малость, сейчас исправлю.

И бабулька принялась увлечённо распускать вязание и перевязывать снова.

Мы примостились. Я немного позавидовала старушке: она нашла себе занятие, вяжет себе на ощупь, петли считает, а вот что нам делать в полной темноте – совершенно непонятно. Мужчина тоже почувствовал неловкость и подошёл к окну.

– А там весь город без электричества. Во дела.
– Значит, это на подстанции поломка. Мда, неизвестно, на сколько это затянется.

Только мужчина присел на скамейку, за окном что-то громыхнуло, и мы побежали смотреть. Бабулька бросила вязание, зашаркала по паркету. Только я выглянула в окно, меня ослепила какая-то голубая вспышка. От неожиданности я села прямо на пол. Рядом плюхнулся мужчина, обхватил руками голову и застонал. У меня, к счастью, не было никаких головных болей, я больше испугалась.

И тут стену распороли, как консервную банку. Кирпичи посыпались на пол, подняв ужасную пыль. По залу замельтешили голубые лучи. Мужчина скорчился на полу. Я отплевалась от пыли, закрыла рот и нос платком. Незванно-негаданно прискакал велоцераптор. Но не музейный, а целый, новенький. Подоспели ещё два динозавра, и принялись переговариваться по-дельфиньи, светя глазами, как прожекторами. В круг видимости попался ледниковый динозавр, с отвалившимся мясом. Тут же поднялся крик, гвалт, как на рынке. Спор у динозавров был ожесточённый.

Смотрю, а мужчина под шумок решил всё-таки попробовать кусочек. Фу, какая гадость! Я его по рукам бью, кричу, что могут неправильно понять, а у него глаза бешеные, выхватывает мясо из рук, контузило его, что ли. Один велоцераптор заметил нашу возню у экспоната. Споры на дельфиньем языке тут же замолкли. Я судорожно схватила платок, и стала приматывать к жёлтой косточке кусок мяса:

– Я – врач! И сейчас я помогу потерпевшему!

Мужчина, ошалевший от прожекторов и криков, вдруг осознал критичность ситуации и бросился делать динозавру искусственное дыхание. И бабушка подоспела - она как раз шапку довязала – и давай на голову велику натягивать: «Грейся, родимый!».

Неожиданно дали электричество, загудели от напряжения провода, лампочки мигнули и полопались, посыпая пол стеклом. Велоцерапторы убежали, оставив одного собрата в музее с нами. Мы молчали. Бабушка за спиной прятала крючок, как будто это опасное оружие. Велоцераптор подошёл к каждому из нас и понюхал. Я тоже понюхала его из вежливости. Старушка нарушила молчание:

– Вы сами откуда будете? Из Орловской губернии?

Велоцераптор явно не понял вопроса и ещё раз понюхал бабушку. Тут вернулись остальные динозавры. Они катили на верёвочке что-то похожее на сани. Бережно погрузили раненого, «главный» что-то крикнул по-дельфиньи, и динозавры ускакали.

– Тебя как звать-то, сердешная?

Я посмотрела на старушку. Та достала крючок из-за спины, остаток пряжи, и принялась опять что-то вязать. Я отозвалась:

– Ольга.
– А по батюшке?
– Семёновна.
– А меня Вера Павловна зовут. Я в пятиэтажке живу около музея, в десятой квартире. Приходи в гости, Семёновна, я тебе свою пряжу покажу, и платки ажурные. Красивые – глаз не оторвёшь!

Так я приобрела новую подругу, и в очередной раз потеряла работу: конечно, никто мне не поверил. Но ничего, думаю, скоро велоцераптор вернётся, когда его немножко подлечат. И тогда все поймут, что я говорю правду, только правду, и ничего кроме правды.

Похожие статьи:

Рассказы → Новичок

Рассказы → Ящер

Рассказы → Небо велоцирапторов

Рассказы → У окна

Видео → КОЛОКОЛЕЦ