Артем, морщась, стянул кроссовок с ноги. Кажется ничего страшного, небольшое растяжение, но ступать было больно. Он хотел было попросить Муханова глянуть, что там на горизонте, но тот все еще не мог отдышаться от быстрого бега. Держа кроссовок в руке, Артем запрыгал к оконному проему. Гравий под ногами слегка хрустел. Осторожно выглянув, он тут же испуганно присел. Незнакомец с топором стоял прямо перед «развалинами».
Заметив поведение Моргенштерна, обеспокоенный Муханов хотел было что-то спросить, но Артем знаками велел ему заткнуться.
Они не были в одной команде - Муханов просто увязался за ним, когда Артем нырнул в ближайший проем старого бетонного недостроя, являющегося частью игровой площадки. Артем, вообще, недоумевал, каким ветром Муханова занесло на «стрелялку». В пейнтбол обычно собиралась играть одна молодежь, а Муханов совсем не походил на «активного пенсионера». Для таких как он на сегодня профсоюзом была зарезервирована дорожка в боулинге, шел бы лучше туда. Нет же, захотелось ему, видите ли, экстрима. Так вот он экстрим, пожалуйста, ешьте его полными ложками.
Зло поглядывая на напарника, Артем принялся напяливать кроссовок на больную ногу. Он понимал, что ему не за что сердиться на Муханова, сам виноват. Когда на твоих глазах убивают человека - следует бежать. Бежать, а не прятаться по катакомбам, которые могут оказаться ловушкой.
Больше всего Артема бесило, что убийца совсем не походил на опасного типа. Тщедушный, средних лет, по виду обычный работяга, еще утром вышедший из дома, не зная, чем занять свой неожиданно начавшийся беспохмельным выходной.
Артем был совершенно уверен, что мог бы справиться с ним в одиночку. И даже топор в его руках, не стал бы такой уж большой проблемой. Навыки, полученные в армейке, не успели забыться. Но, будь у него сейчас в руках вместо пейнтбольного маркера настоящий калашников, Артем и тогда предпочел бегство, сколь позорно бы оно ни выглядело. И дело тут, как это ни иронично, было вовсе не в подвернутой ноге.
Душегуб этот был не простой. И убивал он не из любви к искусству, а потому, что по-другому не мог. Убивал без остановки. В прессе таких называли вирусными убийцами, а еще душегубами, палачами, убойцами, карателями, головотяпами, и как еще только не называли. Но вирусняками их прозвали только ради красного словца. На самом деле никто не знал, как весь этот механизм с убийствами действует.
Несмотря на все заявления, сделанные поначалу, ни полиция, ни военные, ни кто-либо еще, не могли не только предотвратить эти убийства, но даже сколько-нибудь снизить их количество. Вирусные убийцы были смертниками - они убивали до тех пор, пока их не останавливали физически. Но весь камуфлет здесь был в том, что любой вступивший в противоборство с вирусняком – жертва или представитель порядка – заранее был обречен. Человек, лишивший жизни такого убийцу, сам становился вирусным убийцей. Процесс напоминал цепную реакцию.
После того как это стало известно, немного уже находилось желающих им противостоять. Бегство было единственным способом выпутаться из такой ситуации живым.
Попытки нейтрализовать вирусных убийц – обездвижить, изолировать, приводили к тому, что «демоны» вскоре покидали неспособное действовать тело, вселяясь в кого-то другого, где-то на другом конце света. От перестановки слагаемых изменялось лишь место, но это давало властям возможность «обезопасить» своих граждан, спихивая проблему соседям. Сам же «дубль», после отходняков, совершенно не помнил, что совершил. Его, по сути, даже не за что было арестовывать. Предпринимались малоэффективные действия по эвакуации населения в тех районах, где возникал очаг заражения. Но видимо, отсутствие расходного материала являлось еще одной причиной, по которой очаг мог перемещаться в другое место.
Ситуация осложнялась тем, что вирусные убийства мгновенно привели к появлению множества подражателей. Это были обычные убийцы, психопаты, маньяки, в действиях которых не было ничего сверхъестественного. Они лишь пользовались ситуацией, потому что отличить их от вирусных убийц не представлялось возможным.
Это называли пандемией, но количество очагов было крайне ограниченно, их можно было пересчитать по пальцам, и они всегда были локальны – в конкретный момент в каждом из очагов действовал лишь один убийца.
Говорили что это новый способ ведения военных действий. Но кто тот агрессор? Все, на кого можно было подумать, сами страдали от этих убийств. Впрочем, в странах, где происходили военные конфликты, подобные очаги не всегда можно с уверенностью идентифицировать, они просто растворялись в общих смертях. Страны же с тоталитарными режимами не спешили делиться информацией, хотя это и являлось общей проблемой. Количество смертей сильно зависело от степени заселенности территории. Поначалу некоторые пытались бежать от проблемы в глушь, но - в случае если вспышка происходила в удаленных и изолированных районах, там погибало почти сто процентов населения.
Хотя с другой стороны… Несмотря на количество таких убийств – можно было умереть от старости, пока до тебя дойдет очередь. Так что люди продолжили жить обычной жизнью – рожать детей, ходить на работу, играть в пинг-понг.
Артем в очередной раз выругал себя за то, что не побежал к машинам. Но продолжать сидеть здесь, значило погибнуть обоим. У вирусных убийц был какой-то внутренний радар, даже если вирусняк не заметил его в окно, он наверняка скоро почует, где они прячутся. А умирать Артем не собирался. Он покосился на грузного Муханова. Если бежать сейчас, то у одного из них, возможно, будет шанс спастись. У одного.
Из полутьмы бетонного бункера, через залитую солнцем площадку, они рванули в сторону дороги. Убийца, заметив жертв, рысью припустил следом.
Артем чувствовал, что нога болит сильнее, чем он надеялся. Если бы он догадался прихватить какую-нибудь палку... Муханов бежал сзади, тяжело дыша ему в спину. Артему казалось, что это он, а не вирусняк, гонится за ним. И - это он его главный враг, из-за которого ему суждено погибнуть. Муханова, конечно, жаль, но если сейчас он обгонит его, то Артем - труп.
Когда они почти поравнялись, Артем обернулся и несколько раз выстрелил Муханову в живот. Это, оказалось, сделать легче, чем он полагал.
Полученные с близкого расстояния, желатиновые шарики сбили у Муханова остатки дыхалки. Он запнулся, и кувырком полетел на землю, крича то ли от страха, то ли от боли. Артем побежал дальше, оскалив зубы. Ведь теперь в запасе у него была еще пара минут. За узкой полоской леса уже виднелась дорога. А там машины, люди...
Внезапно крики Муханова стихли. Оглянуться не было смелости, но Артем пересилил себя.
Его план провалился. Вместо того, чтобы заняться валяющимся на земле Мухановым, ликвидатор бежал прямо за ним. Видимо, Муханов оказался из числа тех немногих, кого вирусные убийцы почему-то не трогали. Причины такой разборчивости никто не знал, но каждый в душе надеялся, что именно его минует чаша сия.
Бежать дальше было бесполезно. Артем остановился, и приготовился дорого продать свою жизнь. И, черт с ним, будь что будет! Когда каратель приблизился, Моргинштерн с криками «Это тебе, сука, за Муханова!» несколько раз выстрелил в него, стараясь целиться в лицо. Если бы ему удалось ослепить преследователя, то, наверняка, это надолго вывело бы его из строя. Артем сможет спокойно дойти до машины, щадя больную ногу.
Очередной выстрел, сделанный почти в упор, заставил убийцу остановиться, зеленая краска, смешиваясь с кровью, растеклась у него по лицу. Он зашатался и рухнул на землю.
Вирусняк был мертв.
Артем понял это, когда в мозгу у него что-то вдруг переключилось.
Все должны умереть. Все - кто грешен.
Он не знал, откуда у него взялись эти мысли, но возникшую вдруг острую нетерпимость к чужому несовершенству, притупить можно было только действуя. Его пылающий праведным гневом взор сошелся на Муханове. После акта «всепрощения» тот чувствовал себя в относительной безопасности и не делал попыток бежать. Мертвый вирусняк – «гнев господа» - почему-то посчитал его достойным жизни. Но кому из нас дано судить кто грешник, а кто праведник? Ведь у каждого - своя мера. Человек по природе своей грешен. Каждого найдется за что припечь на том свете. Подобрав валявшийся на земле топор, Артем направился в сторону Муханова, постепенно убыстряя шаг.
Многое из того что происходит сейчас, было описано в древних пророчествах, кое о чем говорили по телевизору. Но для большинства людей это все равно оказалось новостью.
В книгах от Семи Симеонов сказано, что придут Двенадцать чтобы очистить землю от скверны человеческого греха. И станут эти Двенадцать началом конца, и прольются они реки крови. И впадут эти реки в океаны, и выйдут океаны из берегов и затопят окрестности. И назвали все это - Новым потопом.
И спустился с неба вестник смерти, и протрубил он в рог. И поняли люди, что пришел тот срок, когда грешники должны быть покараны. Но не знали они, кто из них грешник, а кто праведник. И чтобы отделить агнцов от козлищ, вышли люди на площадь и стали швырять друг в друга камни. Тот, кому попадал камень в плечо, был виновным, потому что кричал «козла», и тот, кому камень попадал в бедро, считался виновным, по той же причине, а тот, кому камень попадал по голове – попадал в госпиталь.
И когда настал час, спустились с неба двенадцать ангелов, чей лик был светел, а крылья - переливались всеми цветами радуги, как роспись в восточном храме. И принялись они искоренять грех в душах человеческих огнем, мечем и другими подручными средствами. И не был никто из них назван по имени, а только по номеру, потому что имя им легион.
Жертвы покорно принимали смерть, считая, что так им и надо. На то воля божья. На то и овцы в загоне, чтобы волк не дремал. Но это длилось ровно лишь до того момента, пока кто-то из людей, возжелав живота, не решил дать отпор, и – не победил.
Ангелы смерти пришли в этот мир с мечом, но не они должны были стать исполнителями высшей воли. Бог, решив в очередной раз очистить землю от скверны, надумал покарать грешников их же собственными руками. Если один из Двенадцати оказывался убит, и неважно кем – жертвой ли, добрым ли самаритянином, или просто полицией, убивший, тут же вставал на его место, и отправлялся рубить грешников направо и налево. Не разбирая, чья вина больше. Ибо, все виноваты перед Господом.
Но не пожелал Господь облегчать людям их задачу, не стал человек лишь слепым орудием в Его руках. Не только палачом он должен был стать, но и судьей. Каждый из Двенадцати получал дар прозорливости, чтобы видеть все грехи и добродетели человеческие. И должен был он каждый раз решать, какая из чаш весов перевесит. Но не получал каратель в придачу ни жестокосердия, ни забвения. Каждое новое убийство должно было происходить для него как в первый раз.
Слишком низка была заданная планка, и даже за малый проступок наказанием была смерть, а сами люди оказались столь скоры в определении чужой вины, что даже видавшие виды генералы ада давались диву.
Вот только Судный день оказался отсрочен на неопределенное время. Каждую минуту на земле рождается 250 младенцев, а естественной смертью умирает сто человек. Только для того, чтобы сдержать естественный прирост грешников, Двенадцати следует убивать по 12,5 человек в минуту.
Теперь вопрос: почему количество исполнителей воли Божьей оказалось столь ограничено?
