Вгрызаясь в поверхность далёкой планеты,
Бурильщик с тоскою смотрел на ракету.
Она улетала, на долгие годы
Оставив людей среди чуждой природы.
В колонии было шестнадцать рабочих.
Работа по сменам. Кто – днём, а кто – ночью.
Добыть минералы задача стояла.
Компания много платить обещала.
Чтоб семьи в нужде на Земле не страдали.
Они постоянно дробили, копали.
Заветный кристаллик найти – вот удача,
Но как-то случилась в грозу незадача.
Сверкали зарницы, снег чёрный кружился
И спать ещё, вроде, никто не ложился.
Играли в приставку, смотрели кино,
Когда разлетелось в осколки окно.
Погасли огни, началась суета.
Не видно ни зги, а точней – ни черта!
Карманный фонарик кто-то зажёг –
И сразу раздался чудовищный рёв.
Мелькнула когтистая серая лапа,
И кровь первой жертвы хлынула на пол.
Удары кромсали несчастных тела –
Их было шестнадцать, осталось лишь два.
Сбежали, задраили крепкие люки.
Эх! Жаль, что всё это – не страшные глюки!
Схватили горелки, другого же нет,
А тварь продолжала страшный обед.
Насытившись плотью людской до отвала,
Чудовище спор разбросало немало.
Вживлялись козявки в лежавшие трупы,
И стали они разбухать, словно крупы.
Уже через час, а может быть три,
Тварюга скреблась у закрытой двери.
А в шахту воздушную лезли, толкаясь,
Уродцы-жучки, друг за друга цепляясь.
Огонь запылал в закрытом отсеке.
«Вот! Получите, сукины дети!»
Визжали и лопались твари в огне,
Но топлива стрелки вдруг на нуле…
Предсмертные крики, удары и боль.
Последний достойный выдали бой.
Баллон с кислородом взорвали в конце,
И ужас застыл на сгоревшем лице.
Безжизненной база долго стоит,
Но смена уже, вероятно, летит.
Лишь изредка чёрная тень промелькнёт…
Пока – никого, но она подождёт.
