Принцип 8 (Часть 2. Глава 2/5)

в выпуске 2014/11/20

16 июня 2014 - Григорий Неделько

2/5

Как известно, нет ничего томительнее ожидания: мало кому понравится, скучая, придумывать способы, как себя развлечь, вместо того чтобы действовать. Так и Ёжик, существо по натуре энергичное, был вынужден то курсировать из угла в угол в комнате, то пропалывать уже прополотые грядки на улице, то беседовать с Ведром (что само по себе фантастично). Ни одно из занятий не помогало справиться с волнением – ожиданием изменений, и, возможно, приятных: Дубнер бы абы кому не стал делать сюрпризы. Наверное… Ёж не был полностью уверен. Бобру ничего не стоило уточнить, когда именно ждать новостей, но, наверное, он подумал, что предвосхищённый подарок – отнюдь не сюрприз. Или причина в другом, в чём-то не столь предсказуемом? Учитывая события последнего дня, довольно вероятно. Но, коли так, ожидание превратится в пытку: только представьте себе, не идти по дороге из жёлтого кирпича в Волшебную страну, а предвосхищать тот миг, когда тебя навестит сказочное. Не факт, конечно, однако и этот вариант сбрасывать со счетов не следует.

«Итак, что за новость принесёт Дубнер? – Ёжик погрузился в фантазии. – Наверное, нечто, связанное с его травмой, какой-нибудь прибор, который позволяет считывать звук ЖЖЖЖ и воспроизводить играющие в голове мелодии. Что-нибудь вроде приёмника, но работающего не на выход, а на вход, — на воспроизведение выхваченного из головы. Как бы его назвать… — Он припомнил несколько книг в жанре научной фантастики и придумал такое название: — Патовизор. От слов «телепат» и «телевизор».

А что если получил своё название из-за того, что выхватывает из разумов зрителей ментальные образы? И принимает плюс ко всему – так может и картинка формироваться, на основе ментальных образов аудитории. – Не успел Ёжик подивиться, откуда в его разуме столь сложные понятия, у него, всю жизнь посвятившего грядкам и растениям, как мысль перешла на соседнюю дорожку. – Стоп, я ведь даже знаю, что за штука «реверберация», о которой упоминал Дубнер, — это особый вид акустики, гулкий, чем-то похожий на эхо, но не создающий повторений. Ой. – Ежа отчасти напугало, а частично заинтриговала берущаяся изниоткуда информация, да к тому же специфическая. – Ладно, продолжим.

Если сюрприз – не проигрыватель и не новомодный телевизор, тогда что? Какие-нибудь вкусности? Нельзя отказываться от предположения, что сюрприз – просто подарок, сделанный от чистого сердца, безо всякой задней мысли. Сладости. Или одежда – сапоги, к примеру, в которых удобно ходить по болоту. Либо инструменты Дубнера… Да нет! С молотком он вряд ли расстанется, и с лобзиком, гвоздями, шурупами – чем там ещё пользуются бобры? И одежду зачем дарить, в знак дружбы, за то, что я отнёсся к нему нормальному?

Идеи, конечно, не больно-то реалистичные, однако я же не знаю Дубнера – вдруг он правда помешанный? У кого угодно поедет что угодно, если тебя тряхануло электричеством, как… меня. – Ёжик вернулся к оставленной было мысли и, чтобы отгородиться от неё, инстинктивно потряс головой, усиленно переключаясь на следующий предмет. – Дубнер, помнится, заявлял, что наш разговор не окончен, а будто бы есть много вещей, которыми есть смысл поделиться… Если я правильно понял. И если это стремление не надумано, под маркировкой «сюрприз» в коробке может скрываться любая вещь.

Но с чего я взял, что сюрпризом будет вещь, то есть нечто материальное… и почему думаю, что сюрприз обязательно будет?..»

Мысли окончательно сначала разбередили сознание молодого лесного обитателя, а потом всё там смешали. Чтобы отвлечься, он уселся за компьютер, включил операционную систему Доорз. Экран украшали стильные обои с «аппликацией» из мировых достопричательностей и дверей. Очень эффектно смотрелась, например, в правом верхнем углу пирамида, в которую звала войти распахнутая дверь в стиле хайтке. Или сейфовая дверь в плотине, расположенная по центру экра, внизу: возле неё сидела сорока, пытавшаяся подобрать код к цифровой защите, и выражение морды взломщика ясно говорило, что тот порядком утомлён. Но Ёжик не собирался бессмысленно проедать плод времени, да и сто раз уже имел счастье лицезреть красивые, креативные, необычные картинки на дескоте. Потому юзер вышел в Сеть; старенький компьютер Октиум благосклонно запустился и открыл браузер Голд. Щелчок «мышью» — из закладок выбран сайт морекниг.лес; там, в «Новинках», отыскалась пара не читанных пока книг любимых авторов. Ёжик заказал издания, переведя с карточки на счёт магазина нужную сумму. Первая книга называлась «Сто миллиардов имён Вселенной» и была сборником рассказов знаменитого фантаста, подписывавшегося псевдонимом А. Дарк. Второе издание включало в себя несколько коротких романов братьев-гиперреалистов В. и Н. Пеле, в том числе сложнейший «Герой и пустота» и знаковый «Цифры».

Ёжик открыл ознакомительные фрагменты, безо всякой причины, просто чтобы чем-нибудь себя занять, отвлекаясь от мыслей о Дубнеровом сюрпризе, а они продолжали лезть.

«Сюрприз необязательно окажется приятным… Может не понравиться мне или он вовсе придумка Дубнера…»

Творились, без сомнения, непредвиденные, необычные вещи, только в высшей степени нечёткие. Подобным образом видит цветную рябь человек с плохим зрением и без очков: вроде бы что-то есть, некая цветная рябь, а на деле – словно бы пустота.

«Гроза, встреча с Дубнером, странный разговор, подземные ходы – слишком много открытий за раз», — пришёл к выводу Ёжик.

Тут раздался стук в дверь – внезапный, но подоспевший как раз вовремя, чтобы не дать колючему зверьку опять уползти в путаные, шумные, небезопасные джунгли пустых догадок. Он выключил пожилой компьютер, спрыгнул с вертящегося стула, больного чем-то вроде артрита, открыл дверь; на пороге, улыбаясь, стояли родители Ёжика.

— Привет, родной.

— Привет, пап, мам.

Отец оделся в гости по-обыкновенному – та же наполовину военная форма, наполовину костюм рыбака (даже продавец, в лотке которого ёж-старший купил эту специфическую вещь, не знал, что продаётся); те же сапоги с завёрнутыми краями; те же непонятно зачем перчатки; та же сетка от комаров, сейчас закинутая на широкополую шляпу цвета хаки.

Мать была в сверкающем чистотой платье, где надо скрывавшем, а где надо подчёркивавшем нетривиальную фигуру ежихи; платье, равно как и шляпку, украшали цветы на белом фоне, красные, синие и зелёные, приятных глазу оттенков; на плече висела светло-коричневая дамская сумочка; невысокие туфли сильно разведённого розового цвета и тонкие белые перчатки завершали картину.

Мать неспроста выглядела более по-городскому, чем отец: из них двоих именно она родилась в шумном городе, встретила там совершеннолетие и пробыла до двадцати лет, прежде чем приезжий красавец в лице Ёжикинова папы увёз её в нешумное, романтичное местечко Номтрё. Добра они в этом живописном уголке жили-наживали недолго, потому что какой-то дебошир выстрелом из огнемёта спалил бОьшую часть домов дачного посёлка. Процентов 90 всех строений, сделанные из тла, сгорели до основания; остальные 10% — каменные и кирпичные – отделались «лёгким испугом»: опалёнными стенами и окнами, а ещё разрушенными садами, их ведь не укрыть толстой стеной.

Родственники обнялись, расцеловались, перекинулись двумя-тремя ничего не значащими фразами; потом Ёжик с родителями прошли на кухню. Помещение, где обычные продукты превращаются в волшебные вкусности, встретило троицу радушно: милыми, сягких оттенков шторами, давно используемой, но функциональной, надёжной электроплитой, вазочкам с комнатными растениями, подсолнухом в большом горшке слева от подставки, где стоял тоже неновый, но отрабатывающий на сто процентов все вложенные в него средства тонкоэкранный телевизор.

— Я открою окно? – спросил он. – С утра готовил яичный салат – запах до сих пор не выветрился.

— Да, конечно, сын, — рассеянно ответил отец, усаживаясь на твёрдый удобный стул с высокой спинкой, сделанный в стиле ретроканри, а со временем, кажется, пропитавшийся этой атмосферой по самые концы ножек. Включив телевизор на первом попавшемся канале (Центральный 2), отец стал смотреть новости.

— У тебя тут так здорово, — произнесла мать, обнимая сына, — но, мне думается, некоторая смена обстановки пошла бы на пользу дому. И тебе.

— Ма-ам…

Ёжику не дали договорить:

— Помню-помню, обещала не вмешиваться в твою жизнь, но ведь ты живёшь, как… - Она не могла подобрать слово.

— Здешний, — не отрываясь от экрана, подсказал отец.

— Верно! Спасибо дорогой.

Отец не отреагировал: передавали прогноз погоды, не вызывавший у взрослого ежа доверия, однако за годы постоянных просмотров заставивший с собой считаться.

— Мам, я и есть здешний, живу-то в лесу.

— Мне бы хотелось, чтобы ты добавил в свою жизнь немного разнообразия…

Ёжик собрался с силами и перебил:

— Меня устраивает нынешнее положение вещей. Мам. Правда.

Она выслушала, покивала.

— Да-да, не сомневаюсь, только имей в виду всё же. Хорошо?

Пришлось капитулировать, хотя бы на время, иначе, такими темпом и способом, никогда не дойдёт до чая.

— Хорошо.

— Мать дело говорит.

Отец выдал стандартную фразу, не оборачиваясь. На канале Ц2 начинался футбольный матч, полуфинал какого-то очередного кубка; играли Нил Юнайтед и Морентино. Состязание само по себе интереса не представляло, однако команды в Ѕ вышли сильные, что обещало захватывающее зрелище: отец предпочитал болеть не за кого-то, а за футбол, даже когда играли его любимые команды. Точнее, особенно когда они играли: по заведённому порядку подлости, твои команды проигрывают чаще, чем его или её, при этом неважно, за кого ты болеешь.

— Я понял, — с некоторой долей обречённости уведомил Ёжик.

— Слышала, у тебя картошку украли? – обеспокоенно поинтересовалась мать.

— У меня? – Он вначале не догадался, о чём речь, но потом сопоставил факты. – Значит, вы опять посылали мне что-то, а оно не дошло?

— Да, во-о-от такой, — мать размахнула лапы, — мешок с картошкой.

— М-м-м, — уже понимающе промычал Ёжик. – Наверное, Ведро его взял.

— Украл?

— Позаимствовал. Да бог с ними: пусть картошка достаётся тому, кому она больше нужна, — то ли философски, то ли шутливо изъяснился Ёж.

— Ну… как хочешь… хотя мне совсем нетрудно с ним поговорить.

— Хочешь – пообщайся, буду только рад. Просто это вряд ли что-нибудь изменит.

— Понимаешь, если бы не твой говорливый почтальон, которого мы случайно встретили по дороге, никогда бы не узнали об этом. Кстати, с этим зайцем, Косяком всё в порядке? По-моему, он плохо ориентируется в пространстве.

— Это давняя истории, могу как-нибудь рассказать. А вообще Косяк нормальный, только… такой вот. Непривычный.

— А, ясно.

— Ну отлично. Тогда предлагаю побеседовать о более злободневных вещах, — он улыбнулся, — на вас чай ставить?

— Угу, — угукнул отец.

— С удовольствием, — несколько невпопад ответила мать.

— С мятой, с мёдом, со всем вместе? С чем-то ещё?

— Угу.

— С удовольствием.

— Ну понятно…

Ёжик подошёл к шкафчику с чаем, кофе, солью и остальным в таком роде; едва худенькие коротенькие ножки встали на мыски, чтобы их обладатель мог добраться до чая в пакетиках и сахара в кубиках, как раздался стук в дверь, не то чтобы настойчивый, но внушительный. Это сперва напрягло, а потом Ёд догадался, кто стучит, бросил родителям «Не волнуйтесь», хотя те и не намеревались волноваться, пробежал в коридор, распахнул дверь.

Дубнер вошёл в дом без единого слово, даже не поздоровавшись. Огляделся по сторонам, увидел на кухне Ежиных родителей, еле заметно приветственно им кивнул, затем обратился к Ёжику:

— Одевайся.

— Как… сечас? Но я…

— Думаю, стоит отложить другие дела, — предвосхитил Дубнер.

Ёжик засомневался: взгляни из одного положения и решишь, что бобёр говорит правду, но, с другой стороны, чётко ощущалось исходящее от парапсихолога безумие. Или колючий зря волнуется? Раньше-то он не общался с животными странными, ни на кого не похожими… Здесь опять всплыла ассоциация с самим Ёжиком, с вызывающими недоумение переменами в его жизни, а кроме того, с не убирающимся из головы звуком ЖЖЖЖ, который перестал усиливаться и «играть» всё чаще, но определённо не желал прекращаться. Проще говоря, Ёж тоже сумасшедший; так стоит ли двум психам бояться друг друга? Ну конечно, нет! Им стоит дружить, хотя бы по той причине, что они оказались в меньшинстве.

Носителя иголок эта мысль отчего-то развеселила, он извинился перед матерью с отцом за то, что не может составить им компанию, и стал одеваться.

— Сынок, ты куда? – спросила заволновавшаяся мать, появляясь из кухни; отец так и продолжал смотреть телевизор: Нил на тот момент обыгрывал Морентино 2:1.

— Пойду проветрюсь с господином Дубнером.

Мать подозрительно взглянула на бобра, тот ответил ей безразличным взглядом. Ежиха подошла к сыну, взяла его за локоть, прошептала на ухо:

— Я не хочу, чтобы ты с ним ходил.

— Почему?

— Он выглядит… ненадёжно.

— Не больше, чем папа.

— Да, но…

— Мам, извини, мне пора.

Но мать удержала его за локоть.

— Подожди-подожди. Безусловно, у меня нет права тебя неволить, только ходит много разговоров о Дубнере. Не хочу, чтобы мой сын рисковал собой.

— Сын уже вырос, мам. За два с лишним десятка лет можно было заметить, а ты по-прежнему пытаешься меня контролировать, пусть и реже.

Сделав вид, что ничего не услышала, она попыталась перевести диалог в другое русло:

— Об этом бобре ходят слухи пострашнее, чем о людях.

— Знаю, слышал. Но мне правда пора, мамуль. Извини. – Он поцеловал родительницу в лоб, осторожно высвободил лапу. – Парадную дверь закройте своим ключом, когда будете уходить. Пока, пап.

— С двух метров по воротам не попасть: да, это настоящее мастерство! – донеслось в ответ с кухни.

Дубнер что-то побурчал, и они с Ёжиком вышли на улицу.

Озадаченная поведением сына, который, как ей увиделось, разительно переменился, мать ежиха ещё какое-то время стояла в коридоре, смотря на закрытую дверь. Потом вернулась на кухню, к мужу, что громко и искренне переживал за обе команды (счёт к тому времени был ничейным, 3:3, и матч радовал не только количеством забитых голов). Но оне успела сесть за стол: в дверь забарабанили. Под ликование отца, когда Морентино закатила Юнайтеду четвёртый мяч, мама вышла в коридор, распахнула дверь.

— Слушай, я тут… — раздалось с крыльца – и внезапно прервалось.

При виде матери соседа Ведро застопорился, проглотил заранее подготовленную речь; лапа с потрёпанными, мечеными картами скользнула за спину. – Не знал, что вы приехали. Здравствуйте, - пролепетал он.

Мать, будучи не совсем в курсе происходящего, вежливо поздоровалась, пригласила выдра в дом. Ведро не сопротивлялся: прозвучало ответное приветствие, и хорёк (не по происхождению – по натуре) шмыгнул в внутрь. Ведро наглел на ходу, даже на бегу: стоило матери Ежа закрыть дверь и повернуться, как он предложил ей сыграть в «дурака». На деньги, ясное дело, иначе неинтересно. Ежиха решила посоветоваться с мужем:

— Милый, ты «за»!

— Да-а-а! – проорал милый, когда футболисты забили милионный, наверное, по счёту гол; отец перестал следить за тем, кто впереди, и уже кричал больше по привычке.

— Он «за». Тогда и я «за». – Мать внимательно поглядела на Ведро.

С лица мигом исчезла ехидная улыбочка.

«Ну, здравствуйте, лёгкие деньги», — подумал хитрец-сосед.

«Ну, здравствуй, профан», — безо всякого выражения на лице помыслила госпожа Ежовая, пятикратный обладатель звания «Лучший игрок в покер», трижды лауреат премии «Идеальный блеф», победитель «Олимпийских карточных игр», неоднократный призёр «Официальных вседворовых состязаний», женщина по прозвищу Коварная лапа. И, по совместительству, жена организатора ВОЛП – Всепланетного Общества Любителей Преферанса, единственного зверя, получившего награду «За выдающиеся достижения во всех играх», легендарного игрока, создателя десятка новых карточных игр и организатора «сети» школ для юных картоманов «Блеф и К°».

Похоже, кое для кого вечерок намечался преинтересный…

Принцип 8 (Часть 2. Глава 2/5)

Похожие статьи: