Палач мертвого мира.

Заключительный рассказ цикла «Мертвый мир».

 

В цикл входят следующие рассказы и миниатюры:

1. Хороший день для смерти (миниатюра).
2. Праздник ( миниатюра ).
3. Друг.
4. По закону сильного.
5. Палач мертвого мира.

 

 

Лохматые черные тучи дрались на сером небе, рвали друг друга в клочья, как взбесившиеся псы, душили, сплетаясь грязными кольцами,  словно оголодавшие питоны, истребляли,  распыляли, заглатывали.

Человек следил за этой небесной битвой сквозь крепко сомкнутые веки. Он не знал явь это или сон. Все это он видел много, много раз, боялся, ненавидел, но не смел отвести взгляд. В вышине раздался оглушительный раскат грома и человек вздрогнул, он знал,  что сейчас произойдет.  Тонкий луч разогнал тучи в стороны, брызнул на лицо нестерпимым ярким светом. Заболели закрытые глаза, а веки запылали огнем.

 

Голос проник в сознание, кувалдой прошелся по напряженным нервам, тяжелым эхом сотряс мозг:

– Пробудись, Грегор. Отомкни очи  и исполни предначертанное свыше.

– Я устал, Повелитель, – прошептал человек, – Почему ты избрал меня? Я уже стар и немощен, руки мои потеряли былую силу, а ноги с трудом держат отяжелевшее тело…

– Разве ты не хочешь лицезреть солнце? Ибо дни твоей жизни растают как лед, если ты подставишь светилу нашему спину, и кости твои будут съедены гиеной, что живет на восьмом кругу ада, под озером Коцит. Когда ты был мал, я дарил тебе рост, неужели сейчас, человек, ты думаешь, что я не подам тебе сок струпьев своих, яко нуждаешься в нем? Или дерзаешь ты мыслить, что не укреплю руку твою язвой мощности, да падет кара гниющая на врагов темных?

– Не понятны мне твои слова, Повелитель, – простонал человек, – Я лишь боюсь упасть от бессилия своего и не выполнить поручения.

– Семьдесят раз упадешь ты и семьдесят раз восстанешь, ибо столько я отмерил тебе. Поднимись же, Грегор, и иди на священную борьбу со злом. Карающая длань твоя будет непобедима до времени. Иди, палач мрака.

Голос стих так же неожиданно, как и появился. Человек открыл глаза и несколько минут лежал, прислушиваясь к своим ощущениям. Мыслей не было, но тело сотрясалось от ненависти. Убить. Найти и убить. Кого? Всех, ибо ангелов в этом мире больше не осталось. Порождения сатаны свободно ходят по земле, попирают то, что некогда было ему так дорого. И если он уничтожит их, не воскреснет ли ныне умерший мир, не воссияет ли над головой вновь пришедших ласковое и забытое солнце?

 

Человек решительно разбросал по сторонам полуистлевшие бумажные коробки, служившие ему одеялом. Сел, провел грязными пальцами по спутанным слипшимся волосам. «Кто я? Почему я не помню своего имени? Ради чего я еще жив?».

Тонкие губы растянула усмешка. «Ради мести. Ради искоренения нечисти, ради солнца. Как же жалок этот мир, если борьбу со злом возложили на плечи дряхлого старика».

 

Человек поднялся, застегнул пуговицы на дырявой куртке, проверил карманы. Что это? Пластиковый бейджик. Фотография какого-то человека и полустертая надпись: Грегор Руж. Лицо показалось знакомым. Да и Повелитель обращался к нему – Грегор.  Человек равнодушно уронил маленький прямоугольник на захламленный пыльный пол. Может, когда-то он и был Грегором, но это было в прошлой жизни. Потом его все звали «Музыкант». Стоп. «Музыкант»!

 

Грегор закружился на месте, раскидывая в стороны коробки, ворохи тряпок и прочий мусор, пока не увидел предмет поисков – маленькую детскую гитару. Схватил её, прижал к себе, потом тщательно оттер от пыли, провел заскорузлыми пальцами по глубоким царапинам. Лишь он да Повелитель знали, что глубокие борозды на задней поверхности шейки означали победы над силами зла. Пятьдесят девять царапин – пятьдесят девять уничтоженных демонов.

Грегор Руж, а ныне Палач мертвого мира глубоко вздохнул и быстрыми шагами вышел из темного подвала, где ночевал, на улицу. Он забыл, сколько ему лет. Возложенная на него миссия вновь сделала его молодым.

 

* * * * *

 

Их было двое. Крупный косматый охотник со скошенным приплюснутым лбом и его напарник – клыкастый широкоскулый коротышка. Оба расположились на ржавой трубе и с животным урчанием обгладывали кости. Грегора они заметили еще издали. Косматый потянулся к арбалету, но приятель пихнул его в плечо:

– Это всего лишь Музыкант.

– Старик совсем обнаглел – ходит здесь, как по собственной пещере.

– А кого ему боятся? Даже Ворон приказал своим головорезам не трогать его, а наоборот подкармливать.

– Подкармливать это чмо? – вознегодовал Косматый, – Ну уж, фигушки! И потом, брат, кто для нас Ворон? Мы не из его кодлы…

– О чем ты?

– Я вот думаю, – медленно проговорил Косматый, – На сколько нам хватит этой облезлый тушки?

– Если экономно, то дней на десять, – ответил коротышка, пристально разглядывая приближающегося Грегора. – Ты что, хочешь его, того?

– А кто нам помешает? Ворон далеко, а жратва вон – рядом с нами. Кто узнает?

Скуластый захихикал:

– Твое счастье, что я не люблю музыку.

– Ну, тогда, в чем же дело? – Косматый поднял арбалет, – Спорим, я попаду ему в глаз?

– Погоди! – остановил его клыкастый, – Я не люблю музыку, но тут такой случай. Пусть старик сыграет на своих похоронах…

– Косматый с удивлением воззрился на напарника, потом громко захохотал. Клыкастый вторил ему захлебывающимся урчащим смехом.

 

Грегор приблизился к людоедам и поклонился.

– Могу ли я рассчитывать на благодарность добрых охотников?

– Можешь, – кивнул коротышка и бросил ему кость с остатками мяса, - Не бойся, это сабачатина. Для хорошего человека нам ничего не жалко, тем более  что скоро у нас будет мяса вдоволь.

– Значит, ваша охота была удачной, – вновь поклонился Грегор.

– Охота удачной, а дичь глупой! – довольно оскалился Косматый, – Но это не значит, что мы будем подкармливать тебя за дарма! Играй, старик! Я хочу, услышать веселую песню!

– Как вам будет угодно.

 

Длинные пальцы Ружа тронули струны, плавно осторожно, словно боясь повредить тонкую стальную нить. От тоскливого всхлипа детской гитары косматый охотник сморщил лицо и смачно плюнул на ботинок музыканта. Клыкастый визгливо рассмеялся. Грегор мрачно улыбнулся, движения правой кисти стали отрывистыми, нервными. Грязные пальцы с желтыми ногтями забегали по сверкающей паутине все быстрее и быстрее, вверх, вниз, оскальзываясь и взлетая вновь, заставляя инструмент залиться безудержным звенящим хохотом, радостным и бесшабашным. Гитара дрожала в  руках Ружа,  словно живое существо пыталась вырваться, но всякий раз покорялось воле  господина. Косматый охотник, забыв обо всем, притоптывал в такт мелодии, а его напарник придурковато щурился, приоткрыв рот и с его подбородка свисала тягучая слюна.

Мелодия оборвалась резко, слишком резко. Грегор прижал гитару к груди.

– Понравилась ли вам моя музыка, добрые охотники?

Клыкастый разочарованно хрюкнул и покосился на Космотого.

– В жизни ничего подобного не слышал. Может, не стоит?

– Ты же говорил, что не любишь музыку? – недовольно тряхнул длинными волосами тот, – И потом, песнями сыт не будешь.

–Как скажешь. – Пожал плечами скуластый.

 

Грегор внимательно смотрел на охотников и трепетал от отвращения. На его глазах люди вдруг трансформировались в чудовищных монстров. Рогатых, длинноухих, покрытых свалявшейся черной шерстью. Мерзкие бесы! Прислужники Сатаны!

Он заставлял себя улыбаться, а правая рука как бы ненароком поглаживала шероховатые выпуклости гитары. Нервные пальца скользили по верхней деке, поглаживали гриф, касались порожка лада…

– Хороший день для смерти. – Тихо проговорил Косматый.

– Для смерти плохих дней не бывает. – Хихикнул клыкастый.

Оба негодяя захохотали.

 

Пальца Грегора коснулись головы инструмента. Вдавили маленькую незаметную кнопку. В тот момент, когда Косматый потянул к себе взведенный арбалет, в руках музыканта блеснул длинный и тонкий как иголка стилет.

– Умрите, бесы!

Лезвие вонзилось прямо в открытую пасть Косматого, превратив хохот в клокочущий клёкот, пронзило шею. Глаза здоровяка вылезли из орбит, а из горла вслед за выдернутым клинком извергнулся фонтан крови.

Руж мгновенно атаковал второго, но коротышка оказался не так прост. Увернувшись от удара, он с силой пихнул Грегора ногой. Музыкант опрокинулся на спину. Время остановилось, потом медленно с почти слышным скрежетом двинулось вновь. Грегор с мрачной ухмылкой смотрел на падающего на него коротышку. Нет, тот не падал – парил, как парит потерянное птицей перо, неуклонно и бесшумно приближаясь к земле. Когда скуластый охотник придавил его своим телом, Руж трижды успел вонзить ему в грудь стилет.

«Семьдесят раз упадешь ты и семьдесят раз восстанешь».

– Спасибо, Повелитель, – прошептал старик.

 

Силы почти оставили его. Он не знал, сколько лежал, придавленный  мертвым телом. Чужая кровь пропитала его куртку, сухой коркой стянула лицо. Наконец, Грегор спихнул с себя мертвеца и тяжело сел. Голова кружилась, во рту ощущался медный привкус.

«Я слишком стар, Повелитель. Я устал от дороги мести. Позволь мне шагнуть в сторону и уйти в небытие…».

«Поднимись, Грегор, и иди на священную борьбу со злом. Карающая длань твоя будет непобедима до времени. Иди, палач мрака».

 

Руж не знал действительно ли с ним разговаривает Повелитель или его память услужливо подсказала ему нужный ответ. Он встал, поднял инструмент мести, спрятал испачканное кровью лезвие в шейку гитары и, порывшись в кармане, извлек на свет осколок стекла. Дрожащей рукой прочертил две новые царапины. Шестьдесят одна. Шестьдесят один уничтоженный демон.

 

Косматый охотник лежал лицом вниз. Куртка на спине здоровяка задралась, открывая взору блестящую черную рукоятку. Грегор потянул за нее  и,  извлек  из под кожаного ремня удивительное оружие.  Лучемет! Да именно так это чудо называлось во времена его юности. Откуда оно здесь посреди средневековой дикости?

На мерцающем дисплее отчетливо выделялась цифра шесть. Шесть выстрелов – шесть жизней.

 

* * *

 

На город медленно опускался вечер, когда Грегор добрался до своего жилища. Но войти не смог. На лестнице стоял ребенок. Маленький и худенький. Он спокойно смотрел на Ружа и молчал.

Грегор навел на него трофейный арбалет и прошептал:

– Бах!

Мальчик не сдвинулся с места, равнодушно скользнув взглядом по оружию и спросил:

– Ты Музыкант?

– Может быть, – неопределенно ответил Руж, – Что тебе нужно, бес?

– Сегодня Рождество, – без особых эмоций сообщил ребенок, – Я хочу, чтобы ты сыграл для меня и моих друзей. Мы заплатим за музыку. Три банки мясных консервов.

Грегор смотрел на пришельца, но не видел человека. Напротив него стоял коренастый уродливый монстр. Длинные, как у обезьяны руки, козлиные мохнатые ноги, отвратительная клыкастая морда, с длинного языка капает ядовитая слюна. Ему даже показалось, что он ощущает запах серы.

– Как тебя зовут, бес?

– Крис, – ответил паренек.

– Рождество это светлый праздник, – вздохнул старик, – Веди меня, Крис. Я буду играть для вас.

 

* * *

 

Верхний этаж  дома чудом устоявшего в центре полностью разрушенного квартала. Комната, заваленная разнообразным мусором. Закопченные стены, запачканные бурыми пятнами. И стол, на котором пораженный Грегор увидел  несколько стеклянных шаров и елочную гирлянду, составленную из электрических лампочек.

– Боже мой, – прошептал старик, – Настоящее Рождество.

Необъяснимая грусть и давно забытая радость, соперничая друг с другом,  захватили его сознание. По небритой щеке скользнула слеза умиления. Он так расчувствовался, что едва не пропустил нападение.

Железная палка с увесистым набалдашником прошла в сантиметре от седого виска, разбивая вдребезги один из блестящих  шаров. А потом наступил боевой транс. Стеклянные сверкающие осколки кружили по комнате и не хотели падать. Музыкант видел всех врагов разом. Они лезли к нему изо всех щелей. Маленькие, злые и голодные. Тянули к нему кулачки с зажатыми в них ржавыми ножами, потрясали топорами и дубинками. Бесы! Проклятые бесы! Вознамерившиеся  сожрать его. Они двигались слишком медленно. Сколько этой  нечисти, замаскированных под человеческие чадо? Один, два… восемь!

 

Арбалетный болт пробил впалую грудь, отшвырнул людоеда прочь. Руж выпустил ставшее бесполезным оружие и активировал гитару. Длинный клинок вскрыл горло следующему. Боже, какая у него черная кровь!

Удар наискось – и блестящий штырь,  пройдя между ребер, разорвал легкое, клюнул в сердце. Мертвец еще стоял на ногах, а Грегор уже погрузил оружие в живот следующего. Но исчадий ада слишком много. Набалдашник железной палки чиркнул по голени, чудом не раздробив кость. Музыкант взвыл от боли, упал на колено, выпустил гитару. Выпад заостренной дубинки едва не стоил ему глаза. Из разорванной щеки брызнула кровь. Грегор откатился в сторону, подсек ногой нападавшего и почувствовал, как что-то больно уперлось в позвоночник.  Как он мог забыть о нём?! Волшебное оружие древних!

Не сдержав ликующего вопля, старик выхватил из-за ремня лучемет и нажал на гашетку. Ослепительный луч срезал голову нападавшему мальчишке, а Музыкант направил оружие на оставшихся каннибалов. Бах! Бах! Белые молнии выхватили из мрака гору окровавленных мертвецов, высветили нереальную для этого мира елочную гирлянду и безумные глаза последнего людоеда.

Кажется, его звали Крис.   В миг своей смерти он сбросил маску вечно скучающей апатии, обнажив свою истинную сущность. Звериный лик, обильная пенистая слюна, острые крупные зубы. С остервенением бульдога предводитель малолетних убийц вгрызся в левое запястье Грегора, разрывая плоть, стремясь перемолоть кость, рыча, как настигший добычу тигр.

С едва сдерживаемым стоном, Руж взметнул поврежденную руку вверх, и маленький людоед повис на ней, словно пойманная на крючок рыба.

А потом старик, не скрывая мрачной радости, вонзил острие излучателя прямо в безумный блестящий глаз. Негромкий хлопок, фонтан крови, предсмертный хрип.

Сбросив на пол извивающееся в агонии тело, Руж тяжело опустился следом. Голова кружилась, сердце не билось, а как-то вяло трепыхалось в груди, то замирая, то пускаясь в аритмичный галоп.

На дисплее лучемета мигала цифра три. Левая рука болела и кровоточила, саднила рана на щеке.

«Надо прижечь, а то загноится» – отрешенно подумал Руж. Но сил подняться не было. Он сидел до тех пор, пока не наступила ночь. Затем нехотя встал, прошелся по заваленной трупами комнате, оскальзываясь на крови, подобрал гитару и, подсвечивая себе зажигалкой, сделал на инструменте еще восемь царапин. Всего шестьдесят девять отметин.

«Семьдесят раз упадешь ты и семьдесят раз восстанешь».

 

* * *

 

Густой удушливый дым плавал под щербатым обугленным потолком. Грегор скрипнул зубами, когда раскаленное железо коснулось запястья. У мальчишки были очень острые зубы. Прокусил до кости.…  К привычному запаху дыма прибавился тяжелый дух сгоревшей плоти. Руж с трудом подавил рвущийся наружу стон и принялся баюкать обожженную руку.

Так надо, иначе рана обязательно загноится. А лекарств в этом проклятом мире нет. Руж помнил, как молодые и крепкие люди умирали от пустяшной царапины. Говорят, где-то на севере знахари научились использовать обычную плесень для заживления ран, но сам он этого не видел. Хотя ему и не нужны знахари – сам Повелитель обратил на него внимание. Он его послушный инструмент, он избранный.

 

Яркий свет, ярче, чем пламя его костра полыхнул в стороне. Грегор улыбнулся: Повелитель пришел похвалить его. И это было справедливо, ибо сегодня  он совершил великое деяние – уничтожил десять демонов. Десять страшных порождений тьмы. Мир вокруг стал чище.

Расплывчатый силуэт, трепещущий словно пламя свечи на ветру,  сказал знакомым голосом:

– Славься Грегор – палач мрака. Славься, достойнейший из смертных.

Человек поднялся, низко поклонился, молитвенно сложив руки:

– Благодарю тебя, Творец всего сущего. Мне отрадно осознавать, что я смог послужить тебе и покарать зло.… Поверяю тебе свою душу и свой разум, поверяю свое грешное тело. Ты был прав, а я сомневался в твоих словах, но теперь вижу, что ты все знал наперед, ибо мудрость твоя неподвластна разумению такого грешника, как я.

 

От искренности своих слов у Грегора навернулись на глаза слезы. Он отвернулся, надеясь, что Повелитель не заметит его слабости и вдруг замер пораженный. На противоположной стене в отсвете костра отчетливо выделялась тень человеческой фигуры. Человеческой?! Нет, человек не может быть настолько уродлив. Горбатая черная тень с длинными волосатыми лапищами, с узловатыми пальцами, увенчанными устрашающими когтями. Лысая голова с мерзкими длинными ушами. А между ушей, боже, да это же рога!

Сердце Грегора ёкнуло и остановилось. Затем забилось от ужаса и страшного прозрения. Ноги ослабели.

Человек рухнул на пол и залился безумным хохотом:

– Так вот каков твой истинный облик Повелитель! А я считал тебя богом! Как я ошибся!

В голосе существа прозвучала явная досада:

– Ты прав, музыкант. Я и есть бог. Бог этого мира. Я тот, кто карает и милует.

– Врешь, гадина! – взревел Руж, – Я узнал тебя, потому что видел раньше!  Ты Красный Морок – порождение мрака, посланное силами ада на погибель роду человеческому! Ты не бог, а злой демон!

– Зло это то лекарство, что сейчас нужно людям. Я объясню тебе твою ошибку…

– Моя ошибка в том, что я доверился тебе, но сейчас я прозрел! Вот почему ты скрывал от меня свою дьявольскую внешность! Путал  разум ангельским пением! Пробуждал во мне ярость против всех! Ты использовал меня, Демон! Но случай открыл мне глаза!  Умри, лживое чудовище!

В руках Грегора матово сверкнул лучемет. Яркая огненная вспышка вырвала из мрака усмехающуюся  морду монстра.

– Меня не убить этим, Грегор. 

– Вижу, – прошептал человек, – Откуда ты выполз дьявол? Из какой черной  дыры?

– Ты прав, музыкант. Я не из вашего мира. Но я тот, кто тебе нужен. Нужен сейчас этому городу. Доверься мне, Грегор Руж. Успокой своё сердце. И я открою тебе истину.

– Ты зря решил, зверь, что имеешь власть надо мной, – прошептал музыкант. Им вдруг овладела слабость, он крепче сжал рукоятку лучемета.

–Ты устал, Грегор, – мягко сказал Морок, – Ляг и закрой очи.  Спи и внимай словам моим…

– Нет, – тряхнул тяжелой головой старик, – Семьдесят раз упадешь ты и семьдесят раз подымишься. Так ты обещал мне? Но ты ошибся, Сатана – семидесятого раза не будет!

Острие излучателя коснулось горячего лба, грязный палец потянул за спусковой крючок. Вспышка.

 

Красный Морок протяжно вздохнул, опустился перед мертвым телом на корточки, провел когтистой лапой по обезображенной голове. Облизал липкие пальцы раздвоенным змеиным языком и тихо заговорил:

– Ты поспешил, Грегор. Твоё перерождение только началось, но твоя кровь уже непритягательна для меня. Я мог дать тебе так много, но ты предпочел сбежать. Но я не сержусь – ты был хорошим палачом. Но подобных здесь много. В этом мире каждый человек палач. Кто-то лучше - кто-то хуже…

Красный Морок растянул фиолетовые губы в ухмылке:

– Вот идет тот, кто будет лучше тебя. Молодой амбициозный убийца. Это существо совершенно, потому что не ведает сомнений.

 

Послышались шаги,  и в комнату крадучись вошла девушка. В руке она держала взведенный арбалет.

– Эй, Музыкант, – негромко позвала она, – Меня послал Ворон. Он хочет, чтобы ты играл на празднике в честь победы над кланом Черной Саламандры.

Увидев труп,  вошедшая нахмурилась, настороженно огляделась, присела рядом с мертвецом и быстро обыскала тело.  Лучемет вызвал у нее неподдельный интерес. Она даже тихо взвизгнула от восторга. Сунула диковинное оружие за пояс и собралась уходить.

В этот момент Морок заговорил.

– Я ждал тебя, Вила Хагри – подруга того, кто именует себя Вороном.

Девушка вздрогнула, арбалет выпал из ослабевших пальцев. Магическое белое сияние окутало ее хрупкую фигуру, а в глазах зажегся безумный восторг.

– Кто ты,  Великий?

– Я тот, кто властвует в этом мире. Я альфа и омега, начало и конец. Я тот, кто карает и милует. Отныне я твой отец, а ты моя дщерь. Я господин твой и наставник. Ты сосуд мой избранный для великих дел. Готова ли ты внимать словам моим?

Девушка рухнула на колени, на глазах заблестели слезы радости:

– Приказывай, Повелитель!  Клянусь – я всё сделаю!

Морок улыбнулся:

«Идеальный исполнитель. Куда лучше Грегора».

 

Уродливый выгоревший дотла город.  Черный искорёженный, безжизненный. Растрескавшиеся стены домов  зияют пустыми глазницами окон. Запорошённые пеплом груды мусора, словно землистая кожа покойника,  навевают холодную тоску и лишают надежды на будущее.  Мрачные,  осыпающиеся от времени  развалины похоронили в своих недрах прежние человеческие ценности, раздавили  гнетом рухнувших церквей и соборов, засыпали серым пеплом забвения. Из гнилых руин проклюнулись и расцвели с новой силой страшные человеческие пороки: жадность, ненависть, предательство, равнодушие. Эта новая эра новых людей. Людей мертвого города, обреченных жить в мертвом мире. Они тоже мертвы, но не знают об этом.  Их дни сочтены, ибо зло может породить лишь большее зло. Ненависть и страх воздвигли на пьедестал поклонения новых богов – богов тьмы. Но этим богам не нужны люди. Людям нет места в мертвом мире.

 

                                                                                                                                                                                                                  ноябрь 2015г.

Художник Александр Разгуляй 

Похожие статьи:

Рассказы → Палач. Часть I. Груша

Рассказы → Бирмингемский палач ( песенка )

Рассказы → Судья

Рассказы → Маленькие трагедии 2

Рассказы → Палач. ЧастьIII. Железная Дева