Щелк. Щелк. Откашлявшись воздушною пробкой, кран сплюнул в ладони Мартина ржавую струйку воды с едким кислотным запахом. Щелк. Фр-ш-ш. Вода потекла чуть сильнее, меняя густой, коричнево-ржавый окрас на мутную, стеклянную полупрозрачность. Мартин долго смотрел, как крошечный водоворот в центре раковины поглощает собой грязево-рыжие потеки, затем – зачерпнул ладонями из-под крана пригоршню воды, плеснул в лицо, смывая остатки сна, сполоснул рот, ощущая на языке кисловато-разбавленный привкус. Щелк! – крутанул колесико крана, прекращая подачу воды. Ш-шур – с мягким шорохом в ладони легло полотенце, ворсистыми краями впитало с кожи последние капли. Шаркая тапочками, Мартин вышел из ванной.
Крошечная комната вмещала в себя стол, стул, раскладной диван и пушистый ковер на полу, зеленый, как искусственный городской газон, раздражающе-яркий посреди бледно-тусклых стен. Щелк! – и стены ожили, зазмеились перламутрово-радужной рябью, обращаясь в широкий многомерный экран, потоками звуков обрушились на черепную коробку Мартина.
– Респираторы фирмы «Сони» – надежны и незаменимы! Не выходи из дома, не надев респиратор от «Сони»! Мы гарантируем качество в течение…
Щелк.
– Около трехсот человек умерло от удушья минувшей ночью вследствие аварии квартирной системы жизнеобеспечения в квадрате В-874. Это уже не первая авария, когда…
Щелк.
– Требуйте в магазинах пищевые таблетки «Липтон»! Теперь – со вкусом ежевично-вишневого мармелада! «Липтон» – с нами ваша жизнь станет еще слаще!
Щелк. Щелк.
– И – к нашим сегодняшним новостям. Первая партия переселенцев на экспериментальном космическом корабле «Уран-6» стартует к планете Эгрегиус в шестнадцать двадцать по Гринвичу. Открытая пятнадцать лет назад, Эгрегиус, что в переводе с латыни означает «Превосходная», полностью пригодна для жизни – ее вода, атмосфера, ее растительный и животный мир идентичны тем, что еще в позапрошлом веке имела планета Земля. Со стартовой площадки «Урана-6» наш канал планирует вести прямую трансляцию, а пока что – мы берем интервью у создателя космического корабля, его главного разработчика, профессора Джошуа Макхайна. Что вы скажете по поводу предстоящего старта, профессор? Буквально пара слов, для наших телезрителей.
Напряженно-сжатое, лицо профессора Макхайна заполнило собой всю противоположную стену, подсвечиваясь с потолка желтыми студийными прожекторами. Сверкая ячеистыми боками, к губам профессора подплыл микрофон. Макхайн прокашлялся.
– Сегодняшний день – поистине судьбоносный день для всего человечества. Сегодня у нас появился шанс наконец-то обрести новый дом, для каждого из двадцати пяти миллиардов жителей планеты Земля. В этот день мы начинаем колонизацию Эгрегиуса: первые несколько сотен колонистов войдут в наш экспериментальный корабль, что под руководством опытного пилота Мартина Хилла стартует с площадки…
Щелк.
Стены погасли, вернув себе скучно-белый окрас. Мартин отложил в сторону пульт, откинулся на диване, с хрустом сцепив пальцы над головой:
– Новый дом взамен по уши загаженного старого. Да уж, поистине судьбоносный день, профессор… поистине судьбоносный.
Черные потеки цифр на часовом циферблате показывали десять пятнадцать. На сборы оставалось не так-то много времени, впрочем, Мартин был уже готов. Вставив в ноздри горошины респиратора, он обернулся к стене позади него, разъехавшейся в стороны, открывая глазам Мартина выжженную лампочково-ярким светом кабину лифта.
– Первый этаж, на выход.
И лифтовые двери сомкнулись за спиною его.
Щелк. Щелк.
***
Парк начинался сразу же за воротами дома – шуршащий пластиковыми листьями, зеленью искусственных газонов бьющий в глаза, он казался Мартину кладбищем, всех тех растений и животных, что когда-то обитали на планете Земля, и были уничтожены единственным процветающим ныне видом – Homo Sapiens, человеком разумным. Скрипя под ботинками гравиевой крошкой, аллея вела Мартина вдоль могил, где под землей, отравленной промышленными химикатами, спали так и не проснувшиеся семена, а над поверхностью почвы, стальными корнями врастая в нее, стояли памятники им, отлитые в пластике надгробья, бросали на тропу серые, беспокойные тени – искусственные клены и тополя, дубы и ивы, и, распахнув солнцу неувядающие лепестки, качались цветы на газоне, и, механически взмахивая крыльями, спланировала с ветки птица, скользнула над головою Мартина, на миг перекрыв собой солнечный свет.
– Кар-р… кр-ра… кар-р…
Оглянувшись по сторонам – нет ли поблизости видеокамер, Мартин стянул с подбородка респираторную повязку, вынул горошины из ноздрей, фильтрующие воздух до восхитительно-сладкой утренней свежести, скомкав, сунул респиратор в карман. В груди сразу же защекотало, словно кто-то тонким перышком провел внутри горла, вызывая желание кашлять, воздух вокруг сделался едковато-кислым, горчинкою оседая на языке. Подавив желание тут же надеть респиратор, Мартин заставил себя вдохнуть, с силою, несколько раз, до острого приступа кашля, до слез, до желания рвоты. В груди уже не щекотало – резало, будто бы острым ножом.
– Вот он, настоящий земной воздух… Давненько дышать не приходилось, да? – стирая с век катящиеся слезы, Мартин натянул респиратор обратно, перевел дыхание, унимая в груди игольчато-острое колотье. – И ведь сами все сделали, никто не помог… А теперь – понесем всю эту дрянь и на другие планеты. Вам все еще не совестно, пилот Хилл?
Спиною прислонившись к пластиковому шершавому стволу, он присел на корточки, запрокинул голову в бледно-синее, облачной дымкой подернутое небо. То, что словно ткань стальною иглой, будет пробито навылет стартующим в облака кораблем, обожжено раскаленными струями дыма из сопел его, небо, хрустальной синевою своей раскинувшееся над мертвой Землей, планетой, закованной в пластик и бетон, лишенной зелени и чистого воздуха планетой-саркофагом, под крышкой которого живут и размножаются неистребимые, как бактерии, Homo Sapiens, люди разумные, двадцатипятимиллиардное ее население… А скоро их сделается еще больше.
– И тогда эта человеческая опухоль переползет на Эгрегиус, чтобы за каких-то пару сотен лет убить ее так же, как убила когда-то Землю. И вы, пилот Хилл, будете причастны к этому убийству, самым непосредственным образом. Войдете в учебники истории, как один из колонистов-первопроходцев… ваше имя высекут на монолитной стеле в честь покорения планеты, рядом с именем профессора Макхайна… дети будут равняться на вас, желая пойти в космонавты… на вас, уважаемый всеми убийца… господи, как мерзко-то, а… – Мартин сплюнул в рассыпанную под ногами гравиевую крошку, сдерживая внезапно накативший порыв тошноты, словно ядовитыми парами пропитанный воздух парка проник сквозь образцово-качественный респиратор его, пластиковым птичьим перышком зацарапал гортань. – Но что я могу сделать против всего этого?.. Что?..
Безмятежно-ясное, небо над головою его посерело от набегающих туч, холодные порывы ветра шевельнули собой пластиковую траву.
– Внимание находящимся в парке! Ожидается дождь! – эхом разнеслось из далеких динамиков. – Опасность класса А! Просьба всем, не имеющим при себе спецодежды, перейти под защитный купол! Повторяю – в течение ближайших пяти минут перейти под защитный купол…
Щелк.
Вздрогнув пластиково-яркою кроной, клен за спиной Мартина преобразился в зеленый, грибообразно вспученный зонт, приняв на себя первые капли начинающегося ливня, бледно-ржавые, будто вода из-под крана, открытого настежь небесного крана, ядовито-кислотные капли, оставляющие язвы на коже, соприкоснувшейся с ними, и Мартину оставалось лишь подождать, когда последние из этих капель стекут, впитавшись в траву, и кран наконец-то будет закрыт. Прождать достаточно, чтобы браслет на запястье его запищал комариным писком, пробуждая желание хлопнуть по кнопке вызова, сбивая с руки невидимого комара.
– Пилот Хилл, вы, случаем, не опаздываете? Вы уже час как вышли из дома… где вы вообще, черт вас возьми? – прорычал браслет голосом профессора Макхайна. – Что за ребяческая несерьезность?
– Дождь. Скоро буду, – нажав на кнопку отбоя, Мартин поднялся на ноги. Нет смысла наматывать круги по парку, пытаясь отдалить неизбежное – с ним или без него, старт «Урана-6» все равно состоится, в шестнадцать двадцать по Гринвичу, разве что…
– Я сделаю это. Господи, я это сделаю, – мелькнувшая в голове, как молниевая вспышка, мысль была ясной и четкой, не требующей дальнейших обдумываний. Только бы хватило сил следовать ей… впрочем, в силах своих Мартин был абсолютно уверен.
***
Щелк. Стальные двери разъехались в стороны, открывая глазам Мартина серебристо-черное, бликами лампочек подсвеченное нутро корабля, складною дорожкой выплыл под ноги трап. Мартин обернулся, в последний раз, к слепящим вспышкам кинокамер и микрофонной переголосице за спиною его, с трудом растянул губы в улыбке.
– Итак, до старта «Урана-6» остались считанные минуты! Новая веха в истории освоения космоса, и мы все сейчас становимся ее свидетелями! Пилот Хилл, буквально пара слов для наших телезрителей! – блондинистая журналистка, с волосами, стянутыми в плотный пучок на затылке, сунула ему под нос микрофон, ожидательно замерла, потянувшись рукою к трапу. За тонкою пленкой респиратора, губы ее, обведенные красно-вишневой помадой, казались неестественно яркими, точно вылепленными из чистого пластика, и Мартин вновь ощутил накативший порыв тошноты, как тогда, под кленами парка.
– Если можно – без комментариев. Все уже сказано до меня профессором Макхайном, и мне нечего добавить к его словам, – бросил он в микрофон, наблюдая, как пластиково-яркие губы журналистки округляются растерянной буковкой «о», как вздрагивают пальцы ее, сжимающие рукоять микрофона, как ветер теребит у виска выбившуюся из прически белокурую прядь. – Надеюсь, телезрители будут не сильно разочарованы.
Стальная дорожка трапа чуть поскрипывала под ногами его, бесконечно долгая прогулочная аллея, в конце которой – щелк! – Мартина ждали двери, трещиною в плотной скорлупе корабля, и Мартин шагнул сквозь скорлупу, и двери закрылись за его спиною, непроницаемо-твердым коконом замыкая пространство вокруг него.
Корабельная рубка показалась Мартину похожей на комнату в его доме: все с тем же ярко-зеленым газоном ковра под ногами, с разлаписто-широким креслом, напоминавшим диван, блекло-белыми стенами, готовыми ожить разноцветием красок – от прикосновения пальца его к кнопочке пульта.
Щелк. Мартин включил изображение с внешних экранов, затянутых дымкой стартующего корабля, с все отдаляющейся Землей под ревущими соплами, извлек из кармана пищевую таблетку с терпким вкусом красного сухого вина, перебивающего собой вновь навалившуюся тошноту, не торопясь, откинулся в кресле. Щелк! Щелк! – шевельнул кнопками пульта, разворачивая корабль с заданного курса, возвращая его – обратно к Земле, к оставленному позади космодрому, к исходной точке полета, перекрывая взволнованно взвывшие сигналы автопилота – щелк! – только ручное управление – щелк! – «нет, я не сошел с ума, профессор Макхайн, я знаю, что делаю, и знаю, зачем», – щелк, щелк! – «у вас уйдет еще лет пятнадцать на разработку нового корабля, и столько же – на восстановление космодрома», – щелк! – «годы, на которые я отодвину колонизацию Эгрегиуса… потому что я не могу по-другому, профессор. Не могу, и все тут».
Тошнота отступала, давая место облегчающему душу спокойствию. Стремительно нарастала в экранах Земля, готовясь принять в себя «Уран-6», экспериментальный корабль «Уран», идущий к поверхности ее в крутом, смертоносном пике. Щелк. Мартин отложил в сторону пульт, перекатывая за щекой сладковато-кислую, пузырьками щекочущую небо таблетку. И в тот короткий миг, оставшийся до соприкосновения «Урана» с землею, тот невозможно растянутый в памяти миг, Мартин внезапно представил – светом залитую лесную тропинку, среди деревьев, названия которым он не мог подобрать, среди диковинных птиц планеты Эгрегиус, порхающих с ветки на ветку, и себя, без респиратора, босым бегущего по ней, под накрапывающим на непокрытую голову теплым, грибным дождем, задыхающегося от восторга и счастья, и улыбнулся – на этот раз искренне, от всей души.
Похожие статьи:
Рассказы → Ощущение П
Рассказы → Я выживу!
Рассказы → Руководство по рыбалке
Рассказы → Куклa
Рассказы → Искусственное растение
