– Григорий Алексеевич! – окликнул Кудасов замешкавшегося новичка у четырнадцатой «банки».
Однако новенький никак не отреагировал на призыв. Видно, что до сих пор не привык к обращению по имени-отчеству.
«А ведь ему скоро бригадой спецконтингента командовать», – с неудовольствием хмуря брови подумал Кудасов и крикнул:
– Юрка! Не стой там.
Молодой еще паренек, двадцати двух лет, работавший на комбинате не больше недели, обернулся. Он выглядел встревоженным. Полупрозрачные в солнечных бликах большие уши сделали выражение лица комичным. Новичок указал на землю:
– Смотри Николай Николаевич, дым какой-то идет!
Кудасов пригляделся.
Действительно, над чахлой травой стелился едва заметный желтый туман.
– Вот черт! – выругался младший лаборант, инстинктивно делая шаг назад. – Надо сказать начальнику цеха.
– Думаю, неполадками в системе контроля этого не объяснить, – проговорил Криво, выбираясь на аллею с фонтаном. – Почва теплая – значит контейнер греется. Надо запускать охлаждение. Давно его отключили?
– Год уже как.
Парень удивленно приподнял брови:
– Год?! Контейнер с радиоактивными отходами год без охлаждения? Да там вся вода давно выкипела! «Банка» в любой момент рвануть может!
– Пошли отсюда, – испуганно попросил Кудасов. – Я к Петренко, сообщу ему всё.
Криво обернулся и покачал головой, с тревогой ещё раз осмотрев место хранения.
Узнав об инциденте, Петренко тут же вызвал Кутепова.
– Пал Палыч, какого лешего там у тебя происходит? – грозным тоном поинтересовался начальник цеха. – Почему мне сообщают, что в районе «Озера» земля греется и валит дым?
Кутепов нервно сглотнул. О саморазогреве «банки» он узнал буквально за несколько минут до Петренко.
– Разбираемся, – ответил он, сжимая в кулак потеющую ладонь. – Похоже, вода из системы выпарилась. Исправим.
– Исправишь? Когда? Смотри у меня, – пригрозил начальник цеха Кутепову. – Неужели надо ждать, пока петух жаренный клюнет?
– А что ты хочешь? – возмутился тот. – Сколько раз просил выделить технику и защитные костюмы? Думаешь мы голыми руками бетонную крышку сможем вскрыть? Знаешь же, что там радиация. Хочешь, чтобы я ребят потравил?
– Ладно, – смягчая голос, ответил Петренко. – Будут тебе техника и противогазы. Сейчас же отдам распоряжение. Значит так, сегодня суббота. За день не управишься. Начнешь с понедельника.
– Лады, – довольно кивнул бригадир и, помявшись добавил: – Да не переживай ты так. Там плита полтора метра толщины. На века сделано.
***
В воскресенье Юрке удалось-таки выбраться с ребятами в кинотеатр. Хотели на стадион, но девчата настояли на фильме. В «Деревяшке» крутили «Высоту».
Фильм брал за душу с первых же кадров, не идя ни в какое сравнение с рафинированными передовиками производства из прошлой кинокартины. Тут же – всё настоящее, искреннее. Актеры – персонажи полные жизни и за каждым стоит непростая история.
– Вот это я понимаю! –шепнул он Александру, сидевшему рядом.
Глаза его восхищенно следили за монтажниками, работавшими на строительстве завода. Сам завод казался величественным исполином, созданным человеческим трудом, одетым в броню металла и испускающем клубы дыма и пыли.
Криво вдруг задумался. Каково это – работать монтажником, на двадцатиметровой высоте, когда под ногами только узкие стальные ступени, а в ушах свистит ветер? Наверняка интереснее, чем копать фундамент и бетоном опалубку заливать. Отчаянно захотелось проверить себя на прочность, испытать это чувство свободы, которое не дано узнать инженеру-строителю комбината за номером 817.
«Уйду!» – вдруг твердо решил он и пообещал сам себе: «Напишу заявление и уйду. А что, переквалифицируюсь в монтажники и ввысь! Вот только хватит ли духу не просто залезть, а еще и работать там?»
Восторженные мыcли его внезапно были прерваны сильным грохотом, от которого затряслись стены кинотеатра.
– Опять породу взрывают, – досадливо поморщившись, проворчал Саня, не отрывая глаз от экрана, на котором разворачивались события фильма.
После кино они вышли на улицу. Было уже темно и сильно похолодало. Пошли провожать девчат. Шли по мостовой Проезда, который за последние пять лет «подрос» в высоту раза в два и уже не мог быть скрыт кронами деревьев. Город был молод – всего 11 лет. Но как же стремительно он рос и менялся: от колхозных сараев – до каменных корпусов общежитий; от самостройного «Шанхая» – до двухквартирных коттеджей. Как по мановению волшебной палочки появились городской парк, спортивные площадки, библиотека, стадион, театр, эстрада и даже ресторан. А впрочем, никакого волшебства не было – был только труд самых обычных людей: архитекторов, монтажников, каменщиков, плотников и рабочих комбината. Буквально за несколько месяцев вдоль проспекта вытянулись четырехэтажные дома.
– Не кочегары мы не плотники. Но сожалений горьких нет. А мы монтажники-высотники и с высоты вам шлём привет, – пропел Криво и мечтательно улыбнулся. – Вот это работа! Эх, строителю хорошо – а монтажнику лучше. Я в монтажники пойду – пусть меня научат. Встают леса – под самые небеса. Визжит лебедка – поднимает стотонные балки словно палки.
Девчонки рассмеялись. Все знали, что Юрка был личностью увлекающейся.
– А я знаю, чего ты в монтажники собрался, – сказала Галка. – Чтобы в походы можно было ходить без проблем. Помнишь на прошлой неделе жаловался, что на выходные не отпустили из города?
– Ой, – поежилась от одних только неприятных воспоминаний Оля, в глазах мелькнул плохо скрытый ужас. – В жизни больше туда не заманите. Что в этих походах хорошего? Не представляете какой это ужас – лазать по горам! Мороз страшный, ветер, рюки по двадцать килограмм и палатка дырявая. Я после холодной ночевки десять минут встать не могла – руки-ноги не шевелились. Они с Игорем забираются в такую Тьму-Таракань, что кругом на тыщу километров лес и ни одной живой души. Вам себя не жалко?
– Ах мадмуазелька, – пафосно произнес Криво. – Даже не представляете, как мне вас жаль! Сидите себе в лаборатории, да склянки с реактивами перебираете. Как ты представишь себе, что такое пурга? Как сможешь понять, о чем пела тайга? Как осознаешь природы простор, паря над вершиной как горный орел? Ты не узнаешь себя никогда без ночевки зимой у костра. И друзей настоящих не встретишь за рамой двойного окна. Лондон, Париж, Нью-Йорк, Амстердам – география эта проста. Меха, стиль-штаны, рок-н-ролл и лангуст – вот всё что волнует стиляг и чинуш. Фанатиком ты называешь меня и смеешься над рюкзаком за спиной. Я жалею вас, кутающихся в меха – бояк и зануд!
Галка расхохоталась.
– Ого! – восхитился Александр. – Да ты оказывается поэт-передвижник? Певец туристического движения. Прямо Маяковский: Достаю из бескрайних штанин дубликатом бесценного груза. Читайте! Завидуйте! Я – турист! Советского Союза!
– Стихи хорошие. Только причем тут меха и занудство? – Ольга насупилась и сжав кулаки, пробормотала: – И никакая я не бояка.
Криво стало неловко – обидел почем зря. Видно же, что хорошая, домашняя девочка. Ну не нравятся ей походы. Разве девушку можно в этом упрекать?
– Да, нет, конечно. Я не тебя имел ввиду, – принялся оправдываться он. – Это просто стихи такие.
– А кто написал? – поинтересовалась Галка.
– Я, – признался Криво и смущенно улыбнулся. Он забежал вперед и опустился на одно колено: – Простит ли прекрасная сеньора глупого трубадура?
Все еще дуясь, Оля закатила глаза, как бы раздумывая, прощать ли горе-поэта, или нет. Обиженное выражение на лице сменилось удивлением.
– Что это? – прошептала девушка, ткнув пальцем вверх.
Юрка обернулся.
На темном фоне горизонт озарило необычное свечение. В небе над Озёрском распускались лепестки громадного радужного цветка.
– Это ещё что? – недоуменно пробормотал Криво, разглядывая переливы красно-голубых всполохов.
– Северное сияние? – предположил Саня.
– Не похоже на Северное сияние, – отрицательно покачав головой, не согласился с ним Юрий. – Это что-то другое.
Сопоставить недавний взрыв и необычное свечение неба никому в голову не пришло.
На другой день вахту из Озёрного долго держали на КПП. Через стекло автобуса Криво наблюдал, как офицер ругается с владельцем «Москвича».
– Я же вытер всю пыль и водой её окатил. Что вы от меня хотите?
– Машина звенит! – потеряв терпение, повысил голос офицер. – Вы не понимаете, что на таком транспорте в город нельзя?! На ней вообще ездить нельзя!
– Ну товарищ офицер, – продолжал уговаривать его автолюбитель. – Как же ездить нельзя? Выбрасывать что ли? Машина почти новая. Обещаю… Нет, клянусь, что дома я отдраю её керосином. Сиденья спиртом оботру. Все вычищу.
Наконец офицер, устав спорить, махнул рукой:
– Аааа!
– Так можно ехать? – нетерпеливо поинтересовался шофер.
– Езжайте.
В автобусе тем временем недовольно ворчали:
– Что за куркульство? Мы на смену опаздываем, а он тут о личном автотранспорте беспокоится.
– Я что ли виноват? – огрызнулся автолюбитель. – Всю ночь тут пахал. Пешком прикажете теперь идти?
Всю ночь?
Криво понял, что случилось что-то очень нехорошее. Он внимательно осмотрелся и только сейчас обратил внимание на усиленный наряд на посту. Вахтовики ворчали недолго. После того, как на территорию комбината въехало два грузовика с солдатами, притихли даже тугодумы.
Теперь уже каждый задавался вопросом о произошедшем, пытаясь понять, что могло произойти.
Наконец офицер, в очередной раз переговоривший по телефону, дал отмашку и автобус пропустили.
Едва они оказались внутри, как сразу стало понятно, что случилась авария. Куда ни глянь – выбиты стекла в зданиях. Кое-где разрушена кирпичная кладка. Кругом суетятся рабочие и солдаты.
В санпропускнике одежды не оказалось.
– В прачечной аврал, – пояснил суровый кладовщик. – Не успевают они со стиркой. Так идите.
Пошли так. Только сверху накинули халаты, валявшиеся в личных шкафчиках ещё с субботы.
– Как «Аннушка» (реактор – прим. автора)? – первым делом поинтересовался Криво, получая у начальника смены личную записную книжку, которая сдавалась на хранение в конце смены.
– «Аннушка» здорова, – ответил тот. – «Банка» рванула. Я как взрыв услышал, выбежал на улицу. А там столб пыли – метров сорок. Ничего не видать. Потом смотрю, на фоне заводской трубы крышка от «банки» летит.
Юрка почувствовал, как по спине побежал противный холодок – крышка больше 150 тонн весила. Он вдруг вспомнил вчерашнее «Северное сияние» над Озёрском. А еще вроде во рту появился противный привкус – горьковато-железистый. Или это ему кажется?
– Был выброс? Замеры делали?
– Замеры? – у начальника смены скривился рот. – У меня вот всего и делов, что замеры делать. Хорошо еще рвануло в воскресенье вечером – людей не было. С утра обхожу территорию, ущерб оцениваю.
Криво принялся облачаться в плохо гнущийся резиновый костюм, который должен защищать от радиации. Было холодно, поэтому свою одежду, естественно, снимать не стал. Надел поверх свитера и штанов.
– Противогаз возьми.
– Да куда эту бандуру ещё напяливать, – попробовал отказаться Юрий. – Может достаточно будет лепестка?
– Недостаточно, – коротко ответил начсмены, вручая Криво дозиметр. – Ты Григорий Алексеевич займись для начала аллеей. Надо землей всё засыпать, чтобы технику туда подогнать. Твои ребята там уже. Как закончите с этим – займитесь лабораторией. Там рамы вставить надо, штукатурку посбивать, где фонит. Двери тоже проверить не забудь на радиацию. Особенно ручки.
Чувствуя себя крайне глупо в нелепом костюме, Юрий отправился в сторону «Озера». Сквозь небольшие стекла противогаза он наблюдал, как сгребают выполотую траву с дорожек и рубят деревья. В самом конце аллеи несколько рабочих корчевали кусты, освобождая проезд. Криво догадался, что планируют заняться остальными «банками», пока те не рванули.
«Наверно будут крышки бурить, чтобы опустить вниз обсадные трубы» – подумал он.
Подойдя ближе, заметил, что почти все рабочие сняли противогазы.
– Дуб! – прокричал Криво. – Вы почему без защиты работаете?
Сосед по общаге – Олег Дубенко, обернулся, услышав издалека невнятные булькающие звуки.
– О, кажись начальство пожаловало, – улыбнулся он, утирая со лба пот.
– Противогазы! – снова крикнул Криво, отчаянно жестикулируя. – Надевайте сейчас же!
– Она же работать только мешают. Клапана заедают, – отмахнулся от него словно от назойливой мухи Дубенко. И снова взялся за лопату. – Дышать невозможно.
Юрий отжал отверткой стрелку на нулевую отметку, открыл прорезь для определения бета-радиации с поверхности и включил.
– Что? – не поверил своим глазам парень, увидев показания. – На хозяйство к Лысенко (на кладбище – прим. автора) попасть хотите? Надеть противогазы! Срочно! Это приказ! Вы что, не знаете, что радиационная пыль ядовита? Вдыхать её категорически нельзя!
– А что, был выброс?
– Надевайте противогазы! – не отвечая на вопрос, приказал Криво.
Оставив работавших, парень побежал назад.
– Егор Сергеевич! – дрожа от возмущения, окликнул он начсмены. – Ты куда людей отправил? Не знаешь какая там радиация?
Тот обернулся и кивнул головой, глянув в глаза молодому мальчишке, только вчера закончившему институт:
– Знаю Юра, знаю. А ещё знаю, что всё надо привести в порядок до того, как морозы ударят. А иначе – комбинат встанет.
Работали без перерыва, до вечера. Сделали немало: засыпали землей наиболее звенящие участки, разобрали почти все завалы, сняли рамы и кое-где двери, провели первичную обработку помещений. Сдав блокнот, Криво встал в конец длинной очереди на проходной.
– Ты в душевой был? – спросил Дубенко.
– Нет.
– Не пройдешь. Я вот уже второй раз полоскаюсь, а меня все равно заворачивают. Счетчик трещит как сумасшедший.
Криво взглянул на него и нервно сглотнул.
– Олег, у тебя волосы в темноте светятся.
Рабочий досадливо сморщился:
– Три раза голову мылом драил! И хоть бы что.
– Волосы сбрить надо. Все равно потом выпадут. Пошли мыться.
Вдвоем с Дубенко они отправились в душ. Юрий долго терся жесткой мочалкой, подставляя лицо тугим струям воды, словно хотел содрать с себя кожу, пропитанную излучением. Особенно тщательно мыл голову, памятуя о том, что там именно скапливается трудно выводимая радиация.
В соседнем зале мылись следователи, осматривавшие место происшествия. После душа на них смотреть было жутко – все красные, словно с них кожу сдирали. Хотя по факту так и было – мылись они специальным раствором, начисто снимающим верхний слой эпидермиса.
Пришла санитарка. Выдала всем по пять упаковок активированного угля и предупредила о важности обильного питья.
– Не забывайте, – строго оглядывая рабочих, сказала она. – Организм надо отмывать не только снаружи, но и изнутри.
– Про отмывание организма изнутри, не сомневайтесь даже. В выходные сядем за стол да и отмоем так, что всё сиять будет, – невесело пошутил один из рабочих.
Вышли они, когда уже было совсем темно. Пошел дождь. Капли дождя падали на мерцавшую лунным светом землю.
Шли неторопливо. Криво рассказывал о вчерашнем фильме. И вдруг сверкнула молния прямо над местом аварии. Электрический разряд вошел в один из длинных стальных штырей, которыми на скорую руку обозначили границы отравленных зон и пробежал по земле. Юрий понял, что там лежит провод. Огоньки быстро добрались до бочки, обмотанной двумя рядами проводов, один из которых уходил в ров, куда подавалась вода для охлаждения емкостей с отходами.
Над водой запорхали светлячки. Сначала они выглядели как микроскопические искорки, стремившиеся слиться друг с другом. Затем огоньки стали походить на причудливо изгибающихся змей. Миг – и змеи сплелись в клубок.
– Это ещё что за чертовщина? – прошептал Криво, разглядывая голубоватую сферу, появившуюся на конце провода, торчавшего из воды.
Ровный свет, как от электролампочки, озарил местность. Юрий навскидку попытался прикинуть сколько там ватт. По яркости свечения выходило не меньше четырехсот.
– На шаровую молнию похоже, – прошептал Дубенко.
Объект и вправду очень напоминавший шаровую молнию, продолжал гореть ясным и чистым светом, не взирая на дождь и поднявшийся ветер. Внезапно он взмыл верх и направился прямиком к эпицентру аварии.
Ребята увидели, как свечение с поверхности земли, медленно тянется вверх и словно бы всасывается огненным «пылесосом».
– Подожди, молния может поглощать радиацию? – Криво замолчал, пытаясь осмыслить невероятное событие, свидетелями которого они невольно стали.
– Пошли отсюда, – потянув за рукав свитера, сказал Олег. – Не хватало, чтобы эта штука рванула.
Но Криво не обратил на его слова никакого внимания. Прищурившись, попытался определить структуру шара. Шар, казалось, состоял из двух слоев. Внешний – на вид менее плотный, полупрозрачный. Второй слой, меньшего диаметра, матовый, в котором угадывались проблески искр, совсем как в елочном шарике. Увлекшись исследованием, Юрий подошел слишком близко. Шар загудел ещё сильнее и внезапно подлетел к исследователю практически вплотную. Сильно запахло озоном.
– Не делай резких движений. Замри! – приказал Криво, не сводя напряженного взгляда с шара.
Олег побледнел и застыл с поднятыми руками.
Теперь молния, казалось, изучала людей. Дубенко почему-то её не заинтересовал, а вот Криво… С легким потрескиванием она то приближалась почти к самому лицу Юры, то отлетала назад. Парень не двигался, замерев подобно мраморной статуе. Даже когда шар почти коснулся кожи, он не почувствовал ни жара, ни электрического разряда. Спустя некоторое время ему стало казаться, что это разумный организм. При приближении шара треск становился чуть громче, а сверкающие искорки собирались группами, приближаясь к самой границе внутреннего объема, словно это были глаза.
Наконец шаровая молния удовлетворила свое любопытство и растворилась в пространстве без малейшего шума, словно её и не было.
– Мариас ракоши! – с чувством выразил свои переживания Дубенко в одной ёмкой фразе.
Криво улыбнулся.
– Пошли, и так уже задержались, – просто сказал он.
– Ну ты парень в рубашке родился! Ё-моё, я со страху чуть не помер, пока эта молния вокруг тебя крутилась!
– Тут главное не паниковать. Она на движение реагирует. Ладно, пошли, а то как бы на вахту не опоздать.
Разумеется, никуда они не опоздали. Несколько человек еще стояло у проходной.
– Говорят несколько ребят потравилось, – шепотом сообщил один из рабочих. – Прямо с работы в госпиталь увезли.
– Противогазы не надо было снимать, – наставительно ответил ему другой. – Ничего, в госпитале их быстро на ноги подымут. Сказали за работу на расчистке будут отдельно платить, да еще и премию выдадут.
– Хорошо бы.
Дозиметристам уже поднадоели бесконечные проверки, поэтому они только делали пометки в блокнотах и пропускали всех подряд, несмотря на непрекращающийся треск приборов.
Когда дошла очередь Криво, к удивлению проверяющего дозиметр замолчал.
– Батарейки сели что ли? – удивился он и сделал знак Дубенко, чтобы тот подошел.
В этот раз прибор затрещал, показывая на повышенную дозу.
Криво снова встал перед дозиметристом и опять – никаких повышенных показаний.
– Идите, – растерянно разрешил контролёр, проверяя еще раз прибор.
До общежития добрались почти в двенадцатом часу. Санька, сосед по комнате, уже спал без задних ног. Присев на кровать, Юрий почувствовал разом навалившуюся усталость. Захотелось упасть, зарыться лицом в подушку и не шевелиться минут четыреста, а лучше – шестьсот. Но одновременно с усталостью он почувствовал сильный голод.
– Надо сходить в продуктовый, – решил парень. – Возьму хотя бы батон хлеба и бутылку молока. А то не засну.
Продуктовый, расположенный через дорогу от общаги – работал круглосуточно. Так что отовариться там можно было в любое время дня и ночи. Накинув пиджак, Криво спустился вниз.
В магазине Олег ругался с продавщицей.
– А я говорю – не продам! – с нажимом отвечала та. – Ты в зеркало на себя смотрел? У тебя же кожа светится.
– И что? Мне теперь курить бросить? Вы права не имеете не обслуживать покупателя. – Дубинин вытащил из кармана двадцать копеек. – «Север», пожалуйста.
Пожилая женщина с ужасом взглянула на деньги и потребовала:
– Забери сейчас же эту заразу! У меня же тут продукты.
В спор вмешался Криво. Он подобрал монетку и положил вместо нее смятую трешку:
– Бутылку молока, батон нарезного и пачку «Севера». Стыдно товарищ продавец. Человек целый день работал, а вы…
– А что я? – возмутилась женщина. – Сегодня три раза магазин проверяли. А ну как эта зараза на еду перейдет? Опять всё выкидывать придется.
На улице Криво отдал папиросы Олегу и предложил:
– Ел? Может поужинаем вместе? А потом я помогу голову обрить. В парикмахерскую, чувствую, тебя тоже не пустят.
***
Утром Криво проснулся от звуков громкоговорителя, ворвавшихся в комнату через приоткрытую форточку.
– … Необходимо тщательно мыть полы два раза в день, несколько раз меняя воду. Вытирайте пыль влажными тряпками. Закройте окна и не проветривайте помещения. Стирать одежду рекомендуется ежедневно, в проточной воде. Особое внимание следует обратить на обувь. Запрещается заходить в жилое помещение в уличной обуви. Употреблять пищевые продукты из домашних запасов, а также приобретенные в ближайших деревнях – категорически запрещается. Все имеющиеся личные запасы продуктов следует уничтожить.
Машина проехала дальше, продолжая вещать о правилах безопасности. Следом за ней шли поливалки, тщательно обрабатывающие тротуары и проезжую часть водой и спец растворами. Несмотря на прекрасную погоду, город выглядел совершенно по-другому – буквально кончиками пальцев ощущалась беда, нависшая над крышами. Вроде все то же, но люди, спешащие к вахтовым автобусам – непривычно хмурые. Вроде всё, как всегда, да вот только пыль, осевшую на подоконнике, наверное, нельзя трогать. И баночки на окне с огурцами и вареньями, которыми щедро поделились девчата, тоже придется выбросить.
– Что, все так серьезно? – спросил Саня, также разбуженный громкоговорителем.
– Серьезно… – задумчиво ответил Криво, выглядывая в окно из-за накрахмаленного задергунчика.
У него из головы всё никак не шла та шаровая молния и странные низкие показания дозиметра на пропускном пункте. Не мог же он так хорошо отмыться? Наконец парень решил сегодня же сходить и проверить дозиметром то самое место, где висел шар. Вдруг его догадка верна, и шаровая молния может поглощать радиацию?
– Серьезно, – еще раз подтвердил Юрий. – Но прорвемся. Ты мыться идешь?
– Иду, рубаху только накину.
В коридоре Криво столкнулся с техничкой, отмывавшей полы.
– Куда в ботинках! – возмутилась она. – Сказано, в помещении в уличной обуви не ходить!
– Сегодня же тапочки куплю, – пообещал Юрий и заторопился к умывальнику.
– Оглашенные, – пробормотала техничка и с сожалением посмотрела на тряпку. Комендант строго-настрого приказал после влажной уборки и мытья полов всю мягкую рухлядь выбросить. – Ну куда? Тряпки же новые почти.
В умывальнике Криво встретился с Дубенко, вовсю сверкавшему новоприобретенной лысиной.
– Ого! – удивился Саня, вошедший следом. – Ты чего это оболванился?
– А что? – бодро ответил тот. – В парикмахерскую два раза в месяц ходить не надо. Сушить волосы – тоже. И мыла меньше тратить буду. Сплошная экономия!
– Скажи лучше – причесываться лень! – рассмеялся Саня.
Олег улыбнулся. Хотел тоже рассмеяться, но помешал неожиданный приступ кашля.
– Слушайте, товарищи, а чем мы завтракать будем? Магазины то еще закрыты, – вспомнил вдруг Саня. – То, что позавчера купили, есть нельзя.
– У меня крупа в закупоренной стеклянной банке в шкафу стоит. Думаю, туда пыль не попала. Сварим кашу, – предложил Олег.
– Отлично.
***
На комбинате работа не прекращалась ни на минуту. Криво отметил, что за ночь успели развесить таблички: «допуск 3 мин», «допуск 5 мин» и т.д.
В менее опасных зонах суетились солдаты и бригады спецконтингента. Они разбирали завалы, копали землю, отмывали щетками радиацию со стен зданий. Надо было успеть привести всё в порядок до наступления морозов.
У «Озера» случился небольшой инцидент. Отделение солдат отказывалось перекапывать газон, с которого вчера еще группа Дубенко выкорчевала кусты.
– Не пойдём! – упирался старшина, тыча пальцем в табличку «допуск 15 мин». – Тут же всё отравлено, а у ребят даже противогазов нет.
Неизвестно сколько бы продолжались препирательства, если бы не Криво. Он молча взял лопату из рук одного из солдат и спокойно пошел вперед, переступив через натянутую веревку, обозначавшую границу зоны.
Вскоре к нему присоединились несколько товарищей по работе. А за ними и трое солдат, пристыженных личным примером заводчан, нехотя взялись за инструмент. Через несколько минут, видя, что ничего страшного не происходит, копали уже все. Увлекшись, даже превысили время нахождения в опасной зоне. Работали до тех пор, пока не пришел дозиметрист и не погнал всех прочь.
Освободившись, Юрий пошел осмотреть то самое место, где видел вчера шаровую молнию. Несколько замеров почвы, сделанных им вокруг, показали сильное заражение. Однако, там, где пролетал огненный шар – было чисто.
«Невероятно! – не поверил своим глазам Криво. – Это же такое открытие! Мы же не только сможем дезактивировать территорию, но и создать чистое ядерное производство! И не только производство. Это же защита от ядерных бомбардировок! Надо бы толкового радио-техника найти. Как эта молния появилась? – Он попытался прикинуть примерную электросхему прибора. – Высоковольтный разряд, громоотвод, что-то вроде бифилярной катушки и провод, торчащий из воды. Конечно, хорошо бы провести опыт прямо тут, на местности. Хотя нет, на комбинате никто такими опасными экспериментами заниматься не даст».
Юрий вдруг припомнил, как в одном из прошлых туристических походов, местные жители рассказывали про гору, над которой зимой, при низовой метели, частенько бывают грозы. И по тем же рассказам на громницу вокруг этой горы летают огненные шары. Только вот где?
– Юрка! Криво! – услышал он знакомый голос.
Обернувшись, Юрий увидел давнего знакомого по походам.
– Рустик? Слобода? Глазам не верю. Какими судьбами?
– Работать тут буду, – отвечал тот, широко улыбаясь.
– Ты же говорил, что на Севере работать собираешься?
– А разве Озёрск не на Севере? Что тут у вас случилось?
– «Банка» рванула. Ну и всю эту заразу, что внутри была, раскидало по территории.
– Неужто такой взрыв был, что даже город весь моют и перекапывают?
– Город вряд ли сильно загрязнился. Ветер в другую сторону дул.
– Ничего себе не сильно. Говорят, люди стены домов щетками шкрябают и вещи на свалку охапками несут. – Рустик выглядел растерянным.
Еще бы, ехал работать на самое передовое производство в стране. А тут такое.
– Думай об этом как о субботнике, – посоветовал ему Криво. – И сплетни поменьше слушай. У тебя работы сейчас будет – непочатый край.
Слобода оглянулся. Кругом щетинились таблички с нормой допуска.
Криво вдруг вспомнил название той самой горы.
– Кстати, Игоря давно видел? – спросил он Рустика. – Дело к нему есть. Серьезное дело. Мирового масштаба.
Не знаю, Женя, что ты имеешь ввиду под "Отлично написано". Во времена советской фантастики редактора пропустившего "Сам завод казался величественным исполином, созданным человеческим трудом, одетым в броню металла и испускающем клубы дыма и пыли" взгрели бы по партийной линии. Потому, как если кажется, то креститься надо. У меня рассказ не зашел. Крайне неаккуратное изложение.
Уважаемая Дара, я не понимаю ни вашего отношения и вашего жаргона. Спорить ни с кем и тем более качать права я не собираюсь. Я просто собираю своих динозавров и ухожу.
Однако новенький никак не отреагировал на призыв...
Молодой еще паренек, двадцати двух лет, работавший на комбинате не больше недели, обернулся. Он выглядел встревоженным. Однако, полупрозрачные в солнечных бликах большие уши сделали выражение лица комичным. Новичок указал на землю:
