Мистер Марк Эванс - профессор, член Академии наук, патронируемой Его Королевским Высочеством, автор многих трудов по этнографии примитивных племен, уважаемый и почитаемый друзьями, коллегами и студентами, - сидел перед камином в темной гостиной и пил неразбавленный виски.
Экономка миссис Картер время от времени заглядывала в комнату, тяжело вздыхала, покачивала головой и, поджимая губы и заводя глаза к потолку, осторожно прикрывала дверь. Тому уже несколько часов, как почтенный профессор вернулся с похорон давнего приятеля – известного путешественника мистера Джо Р. Томкинса, которого миссис Картер неоднократно имела счастье видеть в доме, за дружескими обедами.
Долгие годы мистер Эванс и мистер Томкинс были друзьями. Даже в пылу научных споров, - кои случались как в этой гостиной, так и на кафедре или в достойнейших печатных изданиях Академии наук, - соблюдали вежливость и строгость аргументации. Никогда на памяти миссис Картер коллеги не повышали друг на друга голоса. Все же высокоученые дискуссии заканчивались смехом и предложением хозяина дома «пропустить стаканчик дивной вишневой настойки, которую так прекрасно готовит моя добрейшая экономка».
И вот несколько месяцев назад профессор Томкинс ворвался в рабочий кабинет (в неположенное время, о Господи!) почтенного мистера Эванса, потрясал каким-то журналом, топал ногами и кричал. Мистер же Эванс, побагровев так, что миссис Картер всерьез заопасалась, как бы хозяина не хватил апоплексический удар, - кричал в ответ столь громким голосом, что (вот стыд-то!) слышно было даже садовнику во дворе и кухарке на кухне. После чего мистер Томкинс, громко хлопнув дверью, выбежал из дома.
Больше никто его здесь не видел.
Мистер Эванс же в тот достопамятный день был мрачен и хмур, за обедом едва попробовал суп, отодвинул от себя любимую тушеную перепелку (словно бедная птица виновата была в ссоре!) и весь вечер бормотал под нос:
- Научная истина дороже давней дружбы!
К счастью, все обошлось, и досточтимый хозяин, пострадав пару дней от избытка желчи, вернулся к душевному спокойствию и повседневным трудам. Бедняжечка же мистер Томкинс (храни Господь его душу!) скончался. В чем, без сомнения, профессор ныне и винит себя, сидя в темной гостиной со стаканом неразбавленного виски и фотопортретом покойного друга, привезенного тем незадолго до смерти и подаренного коллеге.
Божества же этих туземцев могут быть сочтены обычными для таковых племен, находящихся на низшей, сравнительно с нами – цивилизованными народами, - ступени развития.
Аборигены описывают своих богов как высоких, рослых, светловолосых, бородатых и голубоглазых – в противность тому, что сами они невысоки ростом, черны кожей, гибки и темноглазы. Согласно верованиям туземцев, истинные божества не имеют тыла. Задняя сторона имеется только у демонов – злобных, коварных, поражающих людей на расстоянии молниями и громом. Победивший демона (а, говорят, таковым был один из древних вождей – легендарный ли, или воистину правивший в давние года – сие неведомо) получает почетное право съесть его сердце и печень, дабы приобрести не только демонскую силу и отвагу, но и магические способности, позволяющие уничтожать врагов, не прикасаясь к ним.
Полагаю, сии божества ведут свое происхождение от французских или голландских мореходов, заходивших в прошедшие века в эти воды – из-за поломки ли судна, шторма или случайного каприза ализеев – и ставших жертвою дикарского обряда каннибализма или собственной злобы, направленной против в целом миролюбивых и добросердечных туземцев.
Но есть в пантеоне этого племени одно божество – аборигены зовут его Богом, при произнесении подчеркивая заглавную букву телодвижениями и гримасами, - коего могла породить лишь безумная фантазия, причин коей не могу я найти в традициях и обрядах сего племени. Это существо – не человекообразно, не подобно оно и какому-либо животному – морскому или обитающему на суше, - и растению. Не нахожу я оснований для создания подобного монстра в легендах и страшных сказках, коими преизобилует фольклор племени.
Итак, Бог сей приходит из морской пучины, обретается возле берега. Огромен он и важен, с пузатыми боками, как у кита (хотя киты не заплывают в те воды), окраской же подобен старому засохшему дереву, оплетенному свежими лианами, разукрашенными и бледно-голубыми цветами. Головы сие чудище не имеет, но лишь небывало большие белоснежные крыльям над жирным, округлым туловищем, в коем – по бокам – расположены пасти, пыхающие огнем и плюющиеся громадными камнями.
Нрава этот Бог самого преотвратительного – злобен, буен, подл. Любит, подманив обманчивой тишиной и красотой крыльев, плещущих на ветру, разом распахнуть пасти и швырнуть каменья в мирные лодки-катамараны туземцев.
Его радуют смерть, пролитие крови и потопление мелких суденышек, которых – вместе с гребцами - потом он пожирает в тайных далях моря. Нет от этого Бога ни спасения, ни защиты, нельзя умилостивить его цветочными венками, подношением фруктов и кусков мяса. Бог сам решает, когда довольно с него человеческих жертв, после чего покидает воды возле острова и уходит в свое царство морское, коим повелевает вечно.
Мистер Эванс всхлипнул и посмотрел на стоящую на каминной полке фотокарточку, где был изображен его коллега профессор Томкинс в окружении обнаженных чернокожих дикарей.
- Прости меня, дорогой друг! Я первым выступил с критикой твоего труда, обвинил тебя в безумных домыслах, назвал твой отчет полным вымысла и некорректных данных, литературщиной, недостойной истинного ученого. Моя оппозиция твоей работе повлекла за собой шквал обвинений, уничтожение твоей репутации и – самое страшное – нашей дружбы. И вот – тебя нет, а я лишь сегодня, - произнося речь на твоих похоронах и глядя полными слез глазами поверх голов собравшихся на речной простор, - увидел на синих волнах парусную яхту, светлую чайку, одну из последних среди дымящих пароходов, отравивших воды и воздух. И тогда мгновенным наитием понял я, какому жуткому и кровожадному "богу" поклонялось маленькое племя.
Прости же меня – там, за гробом. Мы – ученые – всегда смеялись над байками викариев, не верили в вечную жизнь души. Но если может существовать Бог, созданный дикими туземцами, почему бы не быть и Господу Всемилостивому. Может, хотя бы Он простит меня, если ты не в силах.
Похожие статьи:
Рассказы → Трудно быть ученым
Рассказы → Pleurobranchus.
Рассказы → Кротовая нора
Видео → «Во Вселенной больше не осталось тайн!»
Рассказы → Всё дело в пушистиках [18+]
