Барахолка была, как барахолка. Шеренги продавцов, стоящих по обе стороны утоптанной снежной дорожки, сквозь которую проглядывали пятна выбитого асфальта, лениво прогуливающиеся между рядами покупатели, приценивающиеся то к одному то к другому товару, разложенному на всевозможных тряпках, лоскутах, старых газетах – как всегда, это была поношенная одежда, вазочки, чашки, ложки, ржавые инструменты вперемежку с гнутыми гвоздями и шурупами, явно подобранными на помойке, потёртые монеты, мятые купюры прошлых лет, и книги, с выгнувшимися оттопыренными страницами, пережившие не один дождь со снегом, упорно приносимые сюда каждый выходной в надежде на случайного покупателя, которому именно этого шедевра и не хватало для пополнения такой же разношёрстной ветхой коллекции. Купив за символическую цену военные мемуары, которые почему-то не попались мне в своё время в магазине, и набор старых открыток с видами города, я уже собирался уходить, когда моё внимание привлёк клочок бумаги, лежащий между газетой «Правда» с портретом Сталина и биографией Чан-Кайши.
На листке корявым почерком было написано «Продаётся ГАЛАКТИКА. Цена по договорённости». Я поднял глаза на продавца. Женщина средних лет в тёмном пальто, меховой шапке и ботиках переступала, притоптывая, с ноги на ногу.
— Ну, что, берёшь? А то я сейчас ухожу, закрывают скоро, да и холодно больно сегодня, простудиться не долго.
— А это что, моющее средство? – я ткнул пальцем в бумажку с надписью. – А где ж оно есть то? Дома оставили?
— Да нет, это игрушка такая, голограмма. Сейчас покажу, если интересно.
Не дожидаясь ответа, она достала из большой сумки что-то вроде зелёной папки в жёстком переплёте.
— На вот, ткни на кнопочку, она и раскроется, — сказала женщина, протягивая мне папку.
— Кто же это делает… и где тут кнопочка? – бормотал я, вертя изделие в руках в надежде обнаружить данные производителя. Кнопка тоже никак не хотела находиться.
— Китайцы, должно быть, кому же ещё, они что хошь подделают, и никакого тебе лейбла чтобы, значит не искали концов ежели чего. Знаешь, её в помещении лучше смотреть, на солнце не тот вид, не играет товар, а вообще — красота. Тут за углом кафешка есть, может, угостишь бедную женщину, заодно посмотришь, если понравится – бери так, за угощение. Заодно историю расскажу, как эта вещица мне досталась – прямо детектив, к-о-с-м-и-ч-е-с-к-и-й! – Последние слова она прошептала, заговорщицки прикрыв рот с одной стороны ладонью.
Я прекрасно понимал, что от такого предложения нечего ждать, кроме дешёвого развода или чего похуже с подставой и грабежом, у неё могли быть сообщники, поджидающие доверчивых лохов вроде меня. И я ведь даже не открывал коробки, поверив на слово, что на солнце всё равно ничего не увижу. Но если бы люди всегда поступали разумно, наверное, и с деревьев бы до сих пор не слезли и питались бы себе и дальше полезными бананами, а не всякой искусственной чепухой.
— Ну давайте, любопытно, что это за звёздная история такая, – я помог женщине сложить в сумку товар, — Показывайте, куда идти.
Я сделал заказ по её выбору. Аппетит у моей спутницы был, видно, неплохой, да и она, по-видимому, знала, что тут подают хорошего, принесённые блюда оказались вполне приличными на вкус, и я уже чуть не забыл о зелёной папке, когда дама, наконец, выложила её на стол, на котором оставались только два бокала красного вина (по её выбору).
— Так вот, давайте я вам сначала расскажу, может, Вы поймёте, что это такое, да и меня просветите заодно, — согревшись, она повеселела, и я заметил, что даме не так уж много лет, и выглядит она, в общем, довольно привлекательно.
— Шла я однажды от ветеринара, Мурку мою носила к врачу, ноги у неё стали отказывать. Сказали – старая, лечить не взялись, померла она потом скоро,- голос у дамы сорвался, она чуть не всхлипнула и отхлебнула вина из бокала, — Ну, так вот, иду я, кошечка в сумке на молнии, тихо сидит, укачало её видать там, да и старость, она и для животного не радость, — ещё один глоток, — Смеркаться уже начало, уже и дом близко, пустырь только осталось пройти, где строить потом начали, знаете, может? И вдруг передо мной какой-то тип, как из-под земли вырос. У меня поначалу душа в пятки, да только вижу – что-то с ним не то. Роста он вначале был небольшого…
— Вначале? А потом, что ли вырос? – может, она ненормальная, галлюцинации свои рассказывает, подумал я, ища предлог, чтобы закончить обед и уйти поскорее.
— Потом было потом, а сначала он что-то всё тараторил на непонятном языке, чучмек какой-то, видать. Достал вот эту папку откуда-то, раскрыл – там внутри какие-то листы были, мне показалось, что светящиеся немного в темноте. Тычет в неё пальцем, рукой машет, меня как бы подзывает, чтобы я тоже, значит, ткнула. Я, конечно, сторонюсь и стараюсь бочком к дому продвигаться. Он это заметил, заверещал громче, ткнул себя в грудь и вырос сразу этак раза в два, мне дорогу перегородил и папку под нос суёт, как будто на подпись. А что я буду подписывать? Может, это смертный приговор мне, или всей нашей земле, если это захватчик какой прибыл на летающей тарелке, чтобы значит, нашего согласия в моём лице добиться на добровольную сдачу под оккупацию. И ведь понимаю, что чепуху думаю, и это, скорее всего, какой-нибудь таджик заблудился, ночлежку свою не может найти, и путеводитель у него какой-то чудной, в котором я ничего разобрать не могу. Как он только вырос, непонятно, ну, да может, показалось с перепугу, чего не бывает. Я всё этого гуманоида обойти норовлю, ступила куда-то в яму, сумку выронила, тут моя Мурка, видать, проснулась, скребётся, слышу, наружу просится. Пришелец тоже её, видать, услышал, сразу тон сбавил, как-то съёжился, заверещал жалобно, папку закрыл и мне протягивает, на колени даже, кажется, встал, сейчас уж не могу поручиться. Я стою, не знаю, что делать, а Мурка в это время молнию как-то приоткрыла изнутри-то, наружу лезет, вот-вот вырвется, и мяучит как-то злобно, я её такой сто лет уж не помнила. Тип этот тут совсем в панику впал, папку бросил, сдулся весь, как шарик, и, можете мне не верить, стал маленький, как мышка, и даже хвостик у него появился.
— Чего только не привидится ночью на пустыре, — вежливо сказал я, поглядывая на часы, — Так и убежал, значит, хвостиком махнув?
— А я смотреть не стала. Сумку с кошечкой к себе прижала, для верности, и скорей домой. Только папку эту взяла, чего добру пропадать? Видите, и покупатель на неё нашёлся, не зря, значит, страдала, — она хитро подмигнула, допивая бокал, — Спасибо, что угостили, берите, пользуйтесь на здоровье, для хорошего человека не жалко.
— Так можно теперь посмотреть, как она открывается хоть? Что-то я кнопки не вижу.
— А леший его знает, я с тех пор её лишний раз не трогала, но вот Вам крест – открывал он её при мне, и пальцем тыкал, как сейчас вижу…
— Спасибо, — протянул я, мысленно восхищаясь изобретательностью продавщицы. Сколько же таких папок она продала? Ну, за такое представление не грех и заплатить.
Мы распрощались, и я хотел уж было оставить зелёную папку на столе, но решил всё-таки забрать на память об этом случае. Нестандартный, надо сказать способ заработка, буду гостям рассказывать, предъявляя вещественное доказательство.
Придя домой, я бросил папку на столик и вспомнил о ней только пред сном. «Почему же она назвала её галактикой и говорила о голограмме, если никогда не видела, что там внутри? Маркетинговый ход?» Мне стало как-то не по себе. Я взял папку в руки и сразу увидел сбоку выступающую блестящую кнопку. Странно, готов поклясться, что её там раньше не было. Сдерживая волнения, я нажал на кнопку. Зелёная папка легко раскрылась, повиснув в воздухе без всякой опоры. В тот же миг комната наполнилась сиянием. Спиральные рукава переливались, сверкая мириадами звёзд, в середине горело ядро, периферию затеняли местами клочья тёмной материи, отдельные звёзды пульсировали, меняли цвет, загорались и гасли на глазах. И тут, поверх всего этого великолепия, возникло лицо. Неземная красота, сияющие глаза, чудесные волосы – и всё-таки в ней проглядывали черты моей сегодняшней спутницы, продавщицы с барахолки.
— Вам нравится? Она настоящая, шестьдесят мегапарсек в диметре, здесь, конечно, только голографическая модель. Удачная покупка за двести рублей, не правда ли?
— Вы хотите сказать, что я это купил?
— Ну да, а ведь могли бы и продать, то есть потерять свою, если бы не согласились или оставили в забегаловке.
— И что же мне с этим делать? Идти на рынок? И сколько просить?
— Некоторые так и делают, это что-то вроде вашей игры на бирже. Но Вы показались мне серьёзным и ответственным человеком, хотя и немного склонным к авантюрам, – божественная улыбка, — владение такой собственностью ко многому обязывает.
— А вы сами что делали? Не продавали? И пришелец, кошка, мышка – были они на самом деле?
— Хочется, знаете, иногда отвлечься от этих вселенских проблем, ну, иногда немного и пофантазируешь. Кстати, Вам не хотелось бы как-нибудь повторить наше мероприятие? Забегаловка у рынка – это так романтично… Так хотите?
— Хочу, — промямлил я, внутренне торжествуя в предвкушении новое свидание, и тут папка захлопнулась, сияние погасло, стало темно, потом яркий свет ударил мне в глаза. Было морозно, на старой газете лежала «Правда» с портретом Сталина и томик биографии тайваньского генералиссимуса, между ними торчал обрывок тетрадного листа, на котором с трудом можно было прочесть слова «Продаётся Млечный Путь. Цена договорная».
— Берите, или я сейчас уйду, замёрзла уже, — простуженный голос продавщицы окончательно вывел меня из оцепенения. «Что же я тут хотел купить? Никак не вспомню…»
— Подумать надо, галактика всё-таки, не хухры-мухры, — проворчал я, — На двести рублей и пообедать можно неплохо…
Похожие статьи:
Рассказы → НФ-ЮФ Страшилки про Алексеевых - работа №2
Рассказы → НФ-ЮФ Роторы - работа №3
Рассказы → НФ-ЮФ Незнание не аргумент - работа №1
Рассказы → НФ-ЮФ Тест - работа №4
Рассказы → НФ-ЮФ Техник, Скептик, Артик - работа №5
