Ключ. Глава 3. Монсегюр

Монсегюр был осажден. Почти год крестоносцы стояли под стенами, ночью – освещая узкую долину кострами, днем – ворочаясь неспокойно всей своей десятитысячной массой. Еще под Рождество предатель провел христово воинство секретными тропами на восточный хребет. Огромные валуны, выпущенные тяжелой катапультой, медленно и до умопомрачения легко прошивали ярко-синее небо, играючи крошили каменную кладку. Пятиугольник крепостных стен оседал под размеренным, неспешным обстрелом. Горы гудели умноженным эхом. Девять месяцев держал оборону замок. Сотня воинов, не больше. И едва ли во всем замке осталось свыше сотни Совершенных, когда Бертран Марти решился, наконец, капитулировать.

Глядя с крепостной стены вниз: на хозяйничающих во дворе замка рыцарей в белых плащах с черными крестами – Кламен нервно теребил фибулу. Простая оловянная вещица, украшенная изображением пчелы, всегда вселяла в него уверенность, одно прикосновение к ней поддерживало в самые трудные минуты осады. Сегодня олово казалось особенно холодным, и жар дрожащих в лихорадке рук не мог согреть его.

Они пообещали жизнь… за отречение. Перережь глотку псу – и ступай на все четыре стороны, ты свободен! Добрые католики... Плечи его дернулись конвульсивно, он чуть пошатнулся.

Кламен дрожал: то ли от гнева, то ли от холодного, остужающего горячий пот, ветра. Смирить клокотавшее бешенство не удавалось, разум казался как никогда ясным, дух же – смятенным. Будто это ярость сжигает его изнутри, кипит, сотрясая тело грудным кашлем.

Амьель подошел неслышно сзади, положил руку на плечо, испугав. Кламен прикрыл глаза, перевел сбившееся было дыхание.

– Тебе хуже? – друг внимательно вглядывался в лицо, молчал, терпеливо ожидая ответа. Кламен едва собрался с силами, усмехнулся криво.

– Хуже уже не будет. А если холод станет нестерпим, меня согреет огонь аутодафе.

– Не шути так, – все же он улыбнулся облегченно. Мертвые не шутят, а шутники не спешат умирать. – Нас ждет комендант. Кажется, для нас найдется еще одно, последнее дело, а у тебя еще будет возможность умереть в бою. – Тронув за рукав, Амьель заспешил вниз по ступеням узкой каменной лестницы.

– Совершенные не держат в руках оружия и не проливают кровь… Я бы лучше взошел на костер, – прошептал Кламен еле слышно.

И все же он развернулся и тяжело зашагал следом.

Это все уже было. Много лет назад он пришел в Лангедок – самую богатую и благополучную провинцию Юга – за женщинами и мандолинами. Устав от войн, он хотел нагнать уходящую юность, отдохнуть и телом и душой. Но нашел отдохновение в ином. Тулуза удивила его. Ни в одном городе на Севере он не видел подобного. Достаточно было ступить в черту крепостных стен. Улицы были необычайно чисты, люди – любезны и улыбчивы. Весь день он бродил по городу, не задерживаясь нигде надолго, но часто останавливаясь, прислушиваясь к разговорам. Кого он только не видел: ремесленники работали прямо во дворах, под ласковым южным солнцем, купцы на базарах вынимали из тюков удивительные по красоте, не всегда ясного предназначения вещи, студиозусы в садах читали толстые фолианты и перезрелые мандарины падали на траву рядом, а на просторных площадях, мощеных светлым камнем, трубадуры бесплатно демонстрировали свое искусство всем желающим и продавали свитки с мадригалами – всем влюбленным. Каждый был одет чисто и ярко. А наряды женщин ослепляли обнаженностью тонких нежно-оливковых рук.

Он навсегда запомнил их танец. В дремавшей таверне, куда он зашел далеко за полночь, когда понемногу утихла кипучая жизнь города, юная девушка танцевала меж лавок, напевая сама себе песенку на удивительном провансальском наречии. Ножка, обутая в легкий башмачок, вздымала облако муаровой ткани, мелькала на миг загорелая лодыжка, и стройный стан гнулся под тяжестью длинных локонов оттенка спелой сливы.

Он присел на скамью у двери и смотрел на танцовщицу до тех пор, пока не уронил голову на руки, усталый. Утром, разбудив, она предложила ему умыться.

Лаис умерла в первые годы после начала Альбигойского крестового похода. Нет, она не пала, пронзенная мечами наемников Симона де Монфора, но каждый день, выходя на дворцовую площадь послушать новости, она возвращалась домой погрустневшая. Кожа ее стала прозрачной, словно промасленный пергамент, и сухой, как сожженный осенью лист, вялые пальцы нехотя надламывали хлеб и не доносили до рта – рука падала на стол – и так Лаис долго сидела, глядя в распахнутое окно на изрядно опустевшую улицу. Она умерла, потеряв жажду жить.

А Кламен, приняв Слово, встал на защиту Совершенных. Тридцать лет назад он выехал из Тулузы на Север, к границам Франции, чтобы повернуть крестоносцев назад. Он провел много времени, наблюдая за общинами: пил и ел рядом с ними, спал под одной попоной, сражался плечом к плечу и повторял про себя их тихие молитвы – пока не вступил в общину сам, как Верующий. Жизнь, простая и праведная, привлекала его. В той праведности было много ума и правды и ни капли – лицемерия.

Хотя долг обязывал его по-прежнему держать в руках меч, желание проливать кровь вспыхивало все реже, все чаще его посещало сострадание. В сердце своем он стремился стать Совершенным, но понимал, что как воин принесет больше пользы. Он начал много читать, и не только Библию – ее он знал и раньше. Он жалел об одном – слишком поздно узнал он этих людей, к которым принадлежала и которым так сострадала его любимая. Порой ему страстно хотелось вернуть тот умиротворенный, живой покой, что увидел он в первый свой день в Тулузе.

Тулуза давно уже осталась позади. Отступая под натиском крестоносцев, Cовершенные сдавали город за городом. Этот поход был приравнен папой к походам в святую землю, и многие примыкали к отрядам де Монфора не ради того, чтоб искоренить ересь, но со слабо скрываемым стремлением избежать долговой тюрьмы. Такие не стеснялись грабежа и убийства, и – в отличие от рыцарей ордена – не слишком заботились о благочестии и вере. Именно они устроили страшную трехдневную резню в Безье. Совершенные же ни за что не стали бы убивать.

Когда Кламен ступил в пределы крепостных стен столицы Лангедока во второй раз, произошедшие перемены поразили его до потери речи. Он ходил по улицам, заглядывая во дворы. Старухи, закутанные в черное, бродили у разрушенных, полусожженных домов, вороша брошенный хозяевами хлам. Дети, обносившиеся и немытые, мелькали серой тенью и прятались в развалинах, сверкая оттуда большими, голодными глазами. От мандариновых садов остались куцые пни. К своим людям он вернулся далеко за полночь. Его ждали попона и ломоть черного хлеба. Развернувшись, он ушел прочь – и до рассвета оплакивал город, в котором был счастлив когда-то.

Но и это было давно. Монсегюр стал последним прибежищем последних Совершенных. И Монсегюр пал. Они держались, сколько могли: нужно было дать коменданту возможность вывезти сокровища Совершенных. Книги и свитки. Выводить людей было некуда. Каждый знал, чем все кончится.

Комендант Арно Роже де Мирпуа ждал лишь вестей от каравана, ушедшего горными тропами в тайные убежища. Когда почтовый голубь закружился над двором замка, невольный вздох облегчения вырвался у многих. Люди устали сражаться, и завтра они готовились взойти на костер. Двести шестьдесят один человек: мужчины, женщины, старики и дети. Кламен не мог смирить ярость. Чем ближе подходили они к башне, тем сильнее клокотало в груди. Битва была проиграна. Чего Арно хотел от них? Как весь его воинский опыт сможет помочь Монсегюру?

Кламен сам не заметил, как развернулись его плечи, прояснился затуманенный неотвязной болью взгляд, рука крепче сжала едва теплое олово фибулы. Под своды башни он вошел твердой походкой, нагнав почти Амьеля.

Слова епископа заставили его упасть на колени.

– Сегодня ты станешь Совершенным, Кламен.

Не в силах поверить, он поднял взгляд и сцепил молитвенно пальцы. Слезы выступили на его глазах.

К епископу подошел Арно Роже, его ослабленные голодом руки дрожали под тяжестью огромного кованного ларя.

Похожие статьи:

Рассказы → Место, где земля закругляется.2

Рассказы → Роман "Три фальшивых цветка Нереальности" (Треки 6 - 1/3 7)

Рассказы → Роман "Три фальшивых цветка Нереальности" (Треки 1 - 5)

Рассказы → Командировка в Рим (главы 1 и 2)

Рассказы → Принцип 8 (роман) [Часть 1. Глава 1]