В капитулярной зале холодно и мрачно. Пар от дыхания поднимается в воздух, оседает капельками на изузоренных морозом окнах. Пальцы в обрезных – для письма – рукавицах – стынут. Пламя светильников не в силах разогнать ползущий с улицы утренний туман.
Наставница читает из жития Святой Феодоры. Голос монахини нагоняет сон, девочки – одна за одной – опускают головы, закрывают глаза, потом вздрагивают, тщетно борясь с дремотой. Ежели наставница заметит кого спящей, бесшумно подкрадется, ударит по пальцам тонким прутом.
Алана смотрит в окно: серый морок и туманная пелена окутывают сад, прячут под влажным покрывалом иззябшие ветки деревьев. Девочка вздыхает: до весны, тепла, солнца еще четыре декады. Долгие, скучные, наполненные чтениями житий, заучиванием псалмов, вышиванием, прогорклой ячменной кашей и подмерзшими в погребе яблоками, длинными вечернями в храме и поучениями наставницы.
Негромко скрипнув, отворяется дверь. Входит послушница, состоящая при матери настоятельнице. Тихо ступая, подходит к наставнице, что-то шепчет.
Наставница закладывает пальцем недочитанную страницу, смотрит на Алану.
- Мать настоятельница хочет видеть тебя. Поспеши.
Алана встает, оправляет платье и выходит вместе с послушницей. Вслед им несется любопытный шепот прочих воспитанниц, потом слышится суровый голос настоятельницы – и всё стихает.
Девочка идет за молчаливой послушницей по длинному коридору, поднимается по витой лестнице в покои матери настоятельницы.
Зачем ее позвали? В чем она провинилась? Мать настоятельница строга и холодна, как зимнее утро – наложит епитимью и не скажет, за какую вину. Послушницу не спросишь: Алана знает – та ничего не расскажет.
Возле тяжелой дубовой двери послушница останавливается, неторопливо крестится на распятие (Алана тоже), стучит и, пропустив девочку внутрь, остается в сенях.
В комнате тепло: в очаге ярко горит огонь, пол устлан соломой.
Мать настоятельница сидит за столом, заваленным книгами и свитками. Алана думает, что мать настоятельница похожа на одинокое дерево в саду – холодная, сухая, с длинными пальцами-ветками и навсегда скрытой под туманным покрывалом кроной волос.
- Садись, - аббатиса указывает на стул.
Алана опасливо присаживается на краешек, опускает глаза, без нужды разглаживает на коленях платье.
Что такого случилось, что суровая мать настоятельница предложила ей – простой воспитаннице – сесть? Страшно, хоть молись.
- Пришло письмо из замка. Госпожа Агнесса скончалась. Милосерд Господь, он поможет тебе.
Алана слышит в холодном, равнодушном голосе настоятельницы искреннюю печаль. Это так непривычно, так странно – мысли путаются, смысл сказанного ускользает.
Госпожа Агнесса? Бабушка?! Нет, этого не может быть! Бабушка была очень стара: она прожила больше пятидесяти весен, - но была такой крепкой и здоровой, что лекарь в замке, не зная, чем занять себя, лечил слуг и даже крестьян из ближайших деревень.
По щекам Аланы катятся слезы. Девочка вытирает их ладошкой, негромко – стыдясь своих чувств, - всхлипывает.
Мать настоятельница встает, подходит к Алане, гладит по голове.
- Это тяжелая потеря для всех нас, милая. Давай же помолимся, чтобы Господь принял госпожу Агнессу в свои милосердные объятия. Да упокоится душа ее в Раю, как того заслуживает.
Аббатиса и воспитанница опускаются на колени, склоняют головы в молитве.
Алана шепчет знакомые с детства слова, не понимая их, обращается к Отцу Небесному, но думает о земном.
Бабушка была всегда. Она должна была быть с внучкой еще многие, многие годы!
Задолго до рождения Аланы госпожа Агнесса осталась вдовой с дочкой-малюткой, но не схоронила себя в монастыре и не вступила во второй брак, храня верность умершему от черного мора супругу, а сама растила дитя и правила вассалами мужа и крепостными крестьянами твердой рукой. Жители города и окрестных деревень слушались приказов госпожи так, словно была она не слабой женщиной, а мужчиной-повелителем. Дочь же выросла балованной и своевольной: презрела славу предков, опозорила свой род и сбежала с простым горожанином – капитаном торгового судна. Когда же посланные госпожой Агнессой слуги настигли влюбленных, те уже были обвенчаны.
Останься непокорная дочь в живых, мать никогда не простила бы ее, но спустя год женщина умерла от родильной горячки, оставив мужу дитя – девочку, названную Аланой.
Госпожа Агнесса забрала внучку - единственную память о дочери, - в замок, нашла для нее достойных кормилиц, няньку и воспитательницу, и когда пришло время, отдала в лучшую монастырскую школу. Отцу же позволила навещать Алану лишь во время кратких возвращений он из дальнего плавания. Но в замок по-прежнему не допускала, и капитан виделся с дочерью только в доме паломников при монастыре.
Алана же проводила с бабушкой святые праздники: дважды в год госпожа Агнесса забирала внучку в замок. Долгими вечерами девочка слушала рассказы о величии их рода, смотрела на потемневшие от времени портреты предков – великих воинов и знатных властителей, прекрасных дам и суровых епископов, - бродила по огромному замку, играла с драгоценными реликвиями в сокровищнице, украшала себя, сидя перед зеркалом, старинными диадемами и ожерельями, примеряла расшитые золотом и камнями наряды, листала книги, разукрашенные картинами и буквицами, словно драгоценные реликварии и оправы святых мощей, - в огромной библиотеке, а по вечерам, тайком, спускалась в людскую, где прислуга шепотом пересказывала страшные истории – то ли были, то ли небыли: о безголовом привидении, что обитает возле разрушенной часовни, о прекрасной даме, живьем захороненной суровым супругом в родовой усыпальнице в наказание за измену, о нечестивом священнике, за грехи свои похороненном в темном лесу и пугающем проезжающих путников.
По воскресным дням Алана с бабушкой отстаивали мессу в городском соборе, а после сидели в зале трактира и слушали приходивших с прошениями и спорами крестьян и горожан.
- Не давай поблажки простецам, внученька, не позволяй бездельничать и лениться. Пусть работают на полях и в лавках своих, как заповедано Господом, хранят верность супругам, посещают службы в церкви. Пусть они всегда буду заняты делом, ибо бездельный простец впадает в грех пьянства, разврата и воровства. Следи, чтобы поместьями управляли достойные, честные люди. Не гнушайся сама вникать во все мелочи: от обмолота зерна до спора баб из-за теленка. Держи людей в строгости, но будь справедлива. Учись, пока я жива, внученька. Когда Господь заберет меня к себе, ты станешь правительницей и хозяйкой. Помни, какого ты рода: если не найдется тебе мужа – ровни, достойного и знатного, живи одна, не позорь имя предков, как твоя несчастная матушка.
Алана почитала бабушку, слушала ее поучения, хранила сказанные слова в сердце своем. Но разве могла девочка подумать, что придется ей стать госпожой так скоро. Нет, нет, она не хочет, не готова! Она еще слишком мала! Лучше уж школа, строгая наставница, печальные вечера в холодной трапезной, скромная одежда, исколотые вышивальной иглой пальцы и квёклая каша на завтрак!
И кто поможет ей? Отец?! Но что он знает, кроме своего моря и парусов? Да и когда еще он вернется.
Алана разрыдалась.
Мать настоятельница обняла девочку за плечи.
- Ну, ну, милая, не надо так убиваться. Господь охранит тебя, госпожа Агнесса присмотрит за тобой с Небес. Вытри слезы и иди собирайся.
- Куда?
- Ты наследница и должна вернуться домой: схоронить бабушку и править вместо нее. Карета и свита ждут.
Бабушка лежала в гробу строгая и равнодушная. Почерневшее лицо, руки с унизанными кольцами пальцами, расшитый покров (подарок внучки на запрошлое Рождество), красный плат делали ее похожей на куклу-арапа из театра ярмарочного лицедея.
Алана стояла в церкви возле гроба, не склоняя головы, поджав губы, принимала слова участия под шепоток домоправительницы:
- Это – барон такой-то, тот – бургомистр, вон там, слева – представители кузнечной гильдии и гильдии золотарей, а справа – торговцы и целители. Смотри-ка, и сам герцог сякой-то пожаловал! Вишь, как хозяйку мою уважали и почитали.
Имена, чины, звания сливались в длинные невнятные слова, кружились в воздухе, оседали на златотканом покрове, белых цветах, оплывали вместе со свечным воском, а в голове словно молотом бились слова: «Закопают, закопают! И я больше никогда не увижу ее! Никогда!»
Слова матери настоятельницы, что госпожа Агнесса теперь пред ликом Господним, простые утешения нянюшки, рассуждения замкового лекаря о натуре и природных причинах смерти не утешали, не помогали поверить в то, что бабушка теперь в ином, лучшем мире. Если тот мир лучше этого, почему бабушка не взяла Алану с собой, как брала – еще малышкой – в большую постель с мягкой периной и теплым одеялом. Почему оставила здесь – управлять землями, повелевать мастеровыми и вассалами, смотреть на чужое, черное лицо, слушать, как комья мерзлой земли барабанят по крышке гроба.
Зачем теперь торжественный прием, все эти знатные господа и дамы, что сидят у длинного стола и говорят красивые слова про госпожу Агнессу? Зачем это, если сама госпожа Агнесса лежит в обитом алым бархатом гробу, под землей, а не сидит в парадном кресле, на возвышении, милостиво отвечая улыбкой на речи вассалов?
С трудом дождавшись конца обеда, Алана, даже не сменив наряд, уходит в людскую – к нянюшке, кормилице, прочим слугам, что сидят за грубо сбитым, без скатерти столом, пьют липкое сладкое вино и говорят о госпоже так, словно она может их услышать: простыми словами, поминая ее суровый нрав, но и справедливость, и честность тоже. То один, то другой слуга подходят к Алане, гладят ее по голове, шепчут нескладные, но такие настоящие слова утешения, успокаивают, одаривают – кто леденцом, кто куском хлеба с салом.
Алана плачет, сама не зная, о чем: то ли о бабушке, то ли о себе – одинокой повелительнице города, деревень и замка, потом, отрыдавшись, засыпает прямо на лавке, уткнувшись лицом в колени кормилицы. Дюжий конюх относит девочку в господские покои, а нянюшка и кормилица остаются с ней до утра. Некому теперь запретить им входить к подросшей барышне, да и – будь на то ее воля, - сегодня госпожа Агнесса сама дозволила бы это.
Похожие статьи:
Рассказы → День, когда Вселенная схлопнулась [Рифмованная и нерифмованная версии]
Рассказы → Красная Королева
Рассказы → Успешное строительство и вопрос перенаселения
Рассказы → Бритва Оккама (из ненаписанной схолии)
Рассказы → Легенда о единороге
Чует моё сердце, Алану ждут серьёзные испытания. 
Я почти уверен, что будет развёрнута именно эта тема, хотя, наверное, зря я раньше времени вскрываю замысел Автора. Но одно могу сказать точно: ни афтырь, ни герои читателя не разочаруют!! 
С нетерпением ждём продолжения!! Алана - держись! 
+
