Расплатившись с таксистом, Лариса вышла из машины и направилась к главному входу. Поднявшись по ступеням, ежедневно принимающим на себя груз высокопоставленных тел, она зашла в двери, огромные, как врата готического собора.
У проходной толпились прилично одетые молодые люди с фото и видеотехникой. По пытливым и пронырливым взглядам, в них сразу угадывалась журналистская братия. Избранники народа, отличались от них кардинально. Все они были мордасты, источали запах дорогого парфюма и надменно взирали на окружающий мир. А еще у них имелись заветные пропуска, позволяющие беспрепятственно входить и выходить, когда им вздумается, из здания Московской Государственной Думы.
Когда подошла очередь Ларисы, и она предстала перед суровым и пронзительным взглядом человека в форме, похожего на сторожевую овчарку, она сдержанно улыбнулась и протянула документы.
- Цель визита?
- Репортаж для журнала "Европа - Москва".
Блюститель прохода в главный законодательный храм страны, изучил все полученные от корреспондентки документы. Не найдя в них никаких подозрительных несоответствий, он механически отчеканил.
- Для аккредитованных журналистов, зал номер три. Направляйтесь по указателям и ожидайте там. Вас проинструктируют.
- Спасибо, - ответила Лариса вежливо и независимо. Она взяла свои бумаги и прошла по ковровой дорожке в шумный холл здания.
Тут и там небольшими группами стояли депутаты, их помощники и люди около властного круга. Издалека эти скопления напоминали стаи пингвинов. Ларисе вспомнились кадры мультфильма из детства, где важные, толстобрюхие птицы, точно так же стояли в снегах Арктики, обсуждая одну, отличную от их общего уклада, особь. Почти всех депутатов Лариса знала пофамильно. Все они ежедневно мелькали в выпусках новостей, всеразличных ток-шоу, репортажах, и были завсегдатаями журнальных полос. Это были настоящие звезды эпохи. Все они были богаты и влиятельны, находились на первом фланге событий и создавали ощущение стабильности процессов происходящих в стране.
Лариса не любила политиков. Мало того, ко многим из них, испытывала отвращение. Она проследовала в зал номер три и вместе с другими представителями прессы ожидала приглашения на заседание думы.
Наконец, к собравшимся в ожидании, вошел человек в костюме и пригласил в главный зал, где намечалось высокое собрание. Вместе со всеми, Лариса прошла в зону прессы, заняла место в заднике и принялась наблюдать за слугами народа, оживленно занимающими свои места. Наконец, спикер объявил о начале заседания. В зале смолкли голоса. Почувствовалась атмосфера серьёзности действа.
Первым на трибуну взошел депутат по фамилии Агюров, представляющий партию "Единение Россиян". Он вежливо откашлялся в микрофон и произнес речь, патетического содержания, в которой нещадно изобличил пороки нынешнего общества, главными из которых он назвал - повальное воровство и коррупцию. Зал горячо аплодировал. Оглушенный аплодисментами правдоруб покинул трибуну, уступив место другому депутату из той же партии, по фамилии Нахмневсеев.
Депутат продолжил в том же ключе, выразив свое полное согласие со словами своего предшественника. Зал, то и дело, вспыхивал новыми волнами рукоплесканий. Головы депутатов, согласно покачиваясь, смотрелись с места, где сидела Лариса, как осеннее поле подсолнечников, качающихся при всяком порыве ветра. Многие из "подсолнечников" были выклеваны птицами, блестя опустошенными семенными коробочками в свете ярких ламп. Атмосфера была наискучнейшая. Лариса заметила, что многие депутаты попросту спят на своих рабочих местах. Она зевнула и прикрыла глаза. Слушать эти бессмысленные выступления у неё не было ни малейшего желания. Но, как ни крути, здесь она была по делу.
После еще нескольких коротких выступлений депутатов от разных партий и короткого голосования по поводу законопроекта о запрете, для граждан страны, права пользования мобильной связью во время тайного голосования думы, а именно ежедневно по будням с двенадцати до трех часов дня, и принятого единогласно в первом чтении, Лариса оставила свое место и вышла в коридор.
Она уже знала, куда ей нужно идти. Главная комната страны находилась в правом крыле здания и внутренним своим содержанием ничем не отличалась от обычного подсобного помещения для рабочего персонала. Кроме одной детали. В стене, за стеллажом с принадлежностями для уборки, находилось небольшое углубление, в котором помещалось гнездо USB. Проникнув в помещение, Лариса быстро достала из сумочки портативный компьютер, и подключила к разъёму. Через пять минут, новое программное обеспечение было установлено. Отсоединив шнур, она, вдруг, услышала шаги. Внутреннее чутьё подсказало, что это первый посетитель.
Лариса быстро спряталась в тесном пространстве между стеной и задней панелью шкафа, где её не было видно. Дверь открылась и в комнату вошел известный всей стране политик Жидомордский. Он был любим народом за прямоту и откровенный цинизм. Тактика его поведения была проста до банальности, он ругал всех и вся и президента и каждого вора и негодяя, точно, как ругает их всякий набравшийся на собственной кухне гражданин, и при этом был абсолютно послушен власти, лоялен и подл душой. Его Лариса презирала особенно.
Жидомордский подошел к стеллажу и Лариса впервые увидела ЭТО. Надо сказать, что до сего момента, она не могла поверить, что то, чем она занимается, имеет хоть какой-то смысл. Но вот, на её глазах, известный политик присел на колени перед гнездом USB, крутанул свой собственный нос, на сто восемьдесят градусов, как рубильник древнего телевизора, и из открывшейся на затылке ниши, вытянулся обтянутый кожей, шнур. На кончике его находился разъём USB. Воткнув его в гнездо, он сладостно закрыл глаза и по его телу пошла вибрация. Изо рта выступила слюна.
Но, уже через минуту, он, как ни в чём не бывало, отсоединился, поднялся с колен, и вышел из помещения. Сразу же после него в комнату вошел депутат Родиптов, известный тем что его сын, в двадцать два года сумел, совершенно самостоятельно, как утверждал сам депутат, создать и возглавить одно из самых прибыльных в стране предприятий по выпуску кирзовых сапог на воздушной подушке.
Родиптов, точно как его коллега, встал на колени и совершил загадочный и фантастический ритуал. Загрузившись он отправился по своим делам, а Лариса, уличив момент, вышла из комнаты и вернулась в зал. Наблюдая за дальнейшими событиями, она отмечала в блокноте, покидающих по одному зал голосования, депутатов. Они, стараясь не привлекать внимания, уходили и возвращались спустя короткое время. Лариса знала, что все они, следуя заложенной в них программе, ходят загружаться в комнату персонала.
Постепенно, в зале становилось все больше и больше обновленных. Настало время очередного голосования. На сей раз стоял вопрос о принятии закона, ограничивающего граждан страны в выборе продуктов питания, таких как картофель и овсяная каша, которые благодаря заботе главного министра здравоохранения Оздрищенко, были идентифицированы, как содержащие угрозу пищеварительным процессам организма.
Председатель вывел голосование на экран и предложил депутатам воспользоваться специальными устройствами для подачи голоса. В зале возникла суета. На экране появились цифры, посмотрев на которые, председатель выразил на лице крайнее изумление. Вместо привычного единодушия, наблюдалось отчетливое противоборство мнений. Больше половины депутатов отдали свои голоса против принятия закона.
- Господа. - произнес в микрофон председатель, - Вероятно вы не поняли сути законопроекта? Вопрос стоит о запрете. Наша задача ограничить и без того, сами понимаете, что! Слишком много у граждан альтернатив. Предлагаю переголосовать.
Но и повторное голосование дало тот же неприятный результат.
В этот момент, ничего уже непонимающий председатель Госдумы, встал со своего места и, пройдя к трибуне, обратился непосредственно к депутату Лазупейскому, который и был, как оказалось, инициатором нового закона.
- Послушайте, Ярон Исмаилович, но вы же сами проектировали закон! Как же вы голосуете против?
Как и почему тайный голос Ярона Исмаиловича стал известен председателю, осталось загадкой. Лариса, отмечавшая для себя Лазупейского пол часа назад, как посетившего комнату персонала, таинственно улыбнулась.
- Это закон преступный, - высказался депутат с места, в небольшой, изогнутый микрофон, похожий на водопроводный кран, - Я совершенно не понимаю, почему мы должны принимать такие законы? Тем более, что он, попросту, абсурден!
И самым удивительным оказалось то что, большая часть зала на эти слова отреагировала аплодисментами. Председатель смутился.
- Ярон Исмаилович, вы сегодня проходили процедуру? - осведомился побагровевший председатель.
- Безусловно.
- Хорошо. Я разберусь позже. Голосование по данному законопроекту отменяется до выяснения причин. А сейчас я всем настоятельно рекомендую освежиться, - сказал председатель, сделав существенный акцент на последнем слове.
В зале возникло движение. Все, кто еще не бывал в комнате, потянулись к выходу. Председатель же, сел на свое место и принялся кому-то звонить по мобильному телефону. При этом он делал удивленные глаза и пожимал плечами, словно пытался почесаться спиной о спинку кресла.
Через полчаса, депутаты снова собрались полным составом и перед началом нового голосования председатель предложил слово депутату от партии "Коммунистический задел" Виктору Петровичу Разбухаеву.
Виктор Петрович, походкой циркового медведя, направился к трибуне, взошел к ней и приблизившись к микрофону сказал:
- Товарищи! Все мы с вами знаем, что наша страна находится в глубокой жопе. Давно мы уже ничего не производим, ничего не умеем, и ни к чему не стремимся. Все мы только продаём и покупаем. Народ перепродает заграничное барахло, мы с вами ресурсы родины. Куда не плюнь - ржавчина былой цивилизации, да вагончики полные приезжими задарма разбирать наш хлам! А в телевизоре что? Разврат! Убийства, менты, суды, да чрезвычайные происшествия. Или наоборот юмористы всех сортов, шуты на любой, что называется, вкус. Одним словом еврейская оккупация. Доколе? - спросил он, блестя увлажненными глазами в зал, словно рыбина всплывшая посреди болота, на берегу которого собрались все лесные жабы.
- Верно, верно! - выкрикнул из зала, слегка грассируя, Ярон Исмаилович.
- Вот и я говорю. Мы тут сидим, наворовавшиеся все. Театр-комедию изображаем, а страна-то гибнет! Что-ж мы сами себя-то? Братцы? Где-ж такое видано-то, под чужую дудку плясать-то всё за подачки? Ведь на тот свет не утащишь? Ну впаяли нам всем в мозги плату управления, так что теперь и не думать самим что ли?
- Верно говоришь! - выкрикнул из зала, депутат от партии "Справедливо Всем" депутат Гомнозуй, - Я только сейчас понял, какие мы все сволочи! Прикидываемся тут, политику изображаем, а на деле то... Говно!
- Вот- вот, товарищи. Говно и есть! - закончил Разбухаев, и, плюнув под ноги, сошел с трибуны.
Зал громыхнул единодушным аплодисментом. Послышались одобрительные возгласы и нецензурные междометия.
В этот момент председатель сорвался с места, попятился от зала к кулисам и, вдруг, развернувшись, побежал, с непредсказуемой для его конфигурации прытью, вон. В зале началось чёрт знает что. Депутаты самолично начали предлагать к принятию законы, отменяющие депутатскую неприкосновенность, штрафы для граждан и привилегии для чиновников. А один депутат по фамилии Можордоп, высказался с трибуны, что вся власть это фикция, обман для дураков, которых убедили, будто они сами не могут управлять государством, хотя, по сути, именно этим все и занимаются ежедневно, просто, совершая свои обычные действия. И если бы не было никакой власти и чиновников с полномочиями, то сам процесс жизнеустройства и самоорганизации был бы очищен от грязи, которую привносят, якобы, мудрые действия власти. Что во всей природе работает только такой закон и она гармонична, и только вмешательство человека нарушает его.
А другой депутат-миллиардер, выбежавший следом за ним, произнес следующее.
- Да если бы мы всем открыли правду кто мы? Что мы все только и есть, что самая подлая и поганая прослойка, отделяющая людей от свободы и правды? А? Да ведь если разобраться, не было бы ни одной войны на планете за всю её историю, если бы не такие вот как мы, жаждущие власти и денег. Это ведь мы и придумываем мнимых врагов и террористов, что бы народ натравить друг на друга, а сами то обогащаемся! Да если бы вырвать с корнем этот останкинский шпиль-излучатель, дебилизатор, и фальшивые идеи из голов людей стереть, кому в голову придет работать за копейки, да тратить их на ненужные вещи, когда ему по праву, как человеку принадлежит его кусок мира и земли, и её богатств, как и каждому другому, а не одному мне весь нефтяной ресурс? Я же его задарма получил, да с вами со всеми поделился и полицию купил и всё вокруг, что б не подкопаться. А куда мне столько денег? Жопою жрать? Так они туда и не влезут!
- Дай, дай я скажу! - крикнул другой депутат Анатолий Фомич Дапираскин, в остервенении срывая с себя галстук, - Все мы с вами, прямо скажем, сволочи, господа. Я уж и не помню, когда правду открыто говорил, что народ наш ненавижу. А ненавижу-то от чего? От страха. Я же понимаю, что я такой же как и все - человек. Две руки две ноги, посередине дырка. А навешал на себя полномочий и бумажек, в бронированном автомобиле катаюсь, дом за границей шикарный содержу, трех любовниц. А куда мне столько? Да и вообще я с детства по другу своему Кольке сохну. Ну, да! Такой я. С голубизной. А что? Все мы не без греха. Все воры и негодяи. Да ведь у власти во все времена стояли одни богатеи, сластолюбцы, да извращенцы, а народу вешали, что и то, и это, грех самый гадкий. И, верно, грех! И ведь все про нас всё знают, что сволочи. Что врем да грабим, а сделать ничего не могут. Потому что закон у нас же в руках. Так оно и понятно, как же мы другие-то законы для себя принимать будем, что б нас тут же линчевали?
- И будем! - выкрикнул взбираясь на трибуну, депутат Бухнов, - И нечего нам больше тут из себя строить гениев да провидцев. Мы же, если разобраться, просто сборище старых маразматиков, помешанных на власти. На всё готовые, шибанутые идиоты, всё нам лишь бы у кормушки сидеть и жрать, жрать, жрать. А мне лично - уже тошно. Сами же гадюшник развели и сами в нём купаемся, главному этому, самопровозгашенному, задницу лижем. А что это всё, как не дурдом самый настоящий? Объявить одного самым главным и умным и все его указы исполнять, как ему вздумается. И ведь знаем же, что посели ты нас, к примеру, на остров, где нет ничего. Ни полномочий наших, ни слуг, ни полицаев. Что мы будем все? Дикие макаки мы будем, с иной иерархией. У кого лапа тяжелей, тот и прав. И как же это нас народ терпит, когда очевидно, что всё, ну, просто всё, что мы делаем, это же всем во вред кроме нас самих?
- А их тоже, как нас подключают, только через зомбоящик по радиоволне, - выкрикнул помощник депутата Баенюк, - что бы верили, что мы власть и что деньги - реально деньги, а не бумага и циферки на табло. И через эти, как их? Ограничители духа. Божьи храмы. Это еще когда придумали, такого типо, самого главного на небе, который если что, по башке охерачит, если власть не будешь слушаться и верить, что власть - это его, типо, наместники на земле. Люди же не помнят себя до рождения, что они сами из общего океана вселенной, его разум безграничный и бесконечный, на миг осознавший себя единицей-персонажем, что бы в жизнь поиграться. А тебя раз с детства, охерачивают ложной версией, что ты ваще никто, так - плевок под ногами создателя. Так что живи и бойся всего, ты уже, типа, раб позорный и во всем виноват, но если будешь слушаться, чего тебе власть в виде наместников скажет, то может и простят тебя потом, после того, как в бомжатнике окочуришься.
- Нету правды в мире, вот от того вся эта карусель поганая и работает. И хреново ведь работает, господа! - выскочил к микрофону депутат Перевертышный, - Везде подлецы правят, такие как мы, а потом этих вот подлецов, другие, еще гаже, скидывают и все по-новой начинается. На тех же, причем, основах. А простые люди, так - мясо в мясорубке. Послушный планктон. Они же реально думают, что мы ими избираемся, что у нас тут с вами дебаты, противоречия. Что мы все со своей позиции выступаем. А мы? По каждому тюрьма плачет. Взять хоть меня...
- Да всех можно брать! - крикнул из зала председатель, появившийся недавно и тоже загрузившийся новой программой, - Все мы тут клоуны на фальшивом маскараде. Я же знаю вас всех, сколько у кого и чего есть. Всю вашу подноготную. Это же только так, для народа, мы не подотчетные, а там где надо, про каждого до самой крохотной, неприметной детали всё написано!
- Да знаем мы, - согласился зал дружно.
- Ну, а раз так, ставим вопрос на голосование, - сказал председатель, усаживаясь за стол, - итак, на повестке дня законопроект о запрете всеобщего моратория на запреты. Голосуем товарищи.
В зале затихли голоса. Депутаты оживленно начали щелкать кнопочками на индивидуальных панелях голосования и через минуту на табло зажглись данные тайного голосования.
- Единогласно, - радостно произнес председатель. На этом считаю наше собрание завершенным. И прошу завтра всех быть на рабочем месте без задержек. Он встал и подал сигнал кому-то за кулису. В этот момент зал оглушил электронный звонок. Лариса вздрогнула и открыла глаза. Депутаты расходились. Журналистка встала с кресла, зевнула, и направилась к выходу.
***
Похожие статьи:
Рассказы → Культурный обмен (из серии "Маэстро Кровинеев")
Рассказы → Лизетта
Рассказы → О любопытстве, кофе и других незыблемых вещах
Рассказы → Как открыть звезду?
Рассказы → Незначительные детали
