Города – не для живых

Сегодня я выиграл в лотерею Промышленного города. Здесь, в Кольцевом, никогда не казалось реальностью, что жизнь может так поменяться в один миг.

Я оглянулся, стараясь впитать окружающую красоту и покой: теперь не скоро свидимся. Дома утопали в зелени, а свою хижину я лично проектировал так, чтобы она сливалась с пригорком. Листья деревьев шелестели, словно тоже прощались.

Я подошёл к реке и наклонился, зачерпывая воду. Она обдала зубы ледяным холодом, но было так приятно напоследок глотнуть её чистоту. Москва-река! В Промышленном такой прозрачной воды не увидишь… Да, впрочем, и никакой другой, кроме бутылок.

– Слава! – Желана подбежала, на ходу перестраивая мышцы лица на программу сочувствия. Мне следовало называть её 1792-КИ, как значилось в её паспорте, но это имя так и вырывалось: Желана… – Ты выиграл. Мне собрать твои вещи?

– Итоги уже выложили в сеть? И мать знает?

Она кивнула. И даже сделала вид, что запыхалась от бега. Другой бы рассмеялся, а я был благодарен ей за проявление человечности.

Я подошёл, прижал к себе её тёплое тело (ровно 36.6 по Цельсию!) и провёл рукой по русым волосам:

– Может, мне тебя с собой взять?

– А матери кто помогать будет?

Я нахмурился:

– Неужели главный инженер не может забрать с собой домашнего робота, назначив на его место любого из промышленных?

Она пролистала в памяти московскую декларацию и через мгновение выдала:

– Можешь. Но они не очеловечены. Представь, каково будет людям видеть его каждый день: винты, железо, металлический голос…

– Да… – вздохнул я, а потом со всей силы пнул первый попавшийся камень и заорал: – А мне каково?!

– А я предупреждал, когда ты выбирал социальную профессию: иди на историка, – раздался за спиной насмешливый хрипловатый бас. – Сейчас бы в Старый город назначение получил.

– Да велика ли разница, дядя Радогор?!

– Туда даже добровольцы бывают, – пожал плечами старик. – Древние здания, музейные ценности, произведения искусства…

– Да извращенцы только туда рвутся! Города – не для живых.

Но один человек должен там быть. Машины взяли на себя всю чёрную работу, но кто-то обязан руководить ими. И в ближайший год это буду я.

Я без сил облокотился на огромный камень.

– Почему нет главы Кольцевого?.. Была бы толпа желающих, и я в том числе.

Дядька Радогор рассмеялся:

– И что бы делал? Раздавал команды, какие мне писать стихи, или как высоко спортсменам прыгать?

Странно, я всегда считал себя добрым, но сейчас во мне бушевали только злобные чувства. «Счастливчики! – завистливо поглядывал я на соседей, проходивших с улыбками мимо. – Будут тут заниматься творчеством, спортом, образованием, духовным поиском, пока я приношу себя в жертву обществу…».

Однако пора было собираться.

Дома никого не оказалось, и я мрачно двинулся к школьной поляне для малышей.

– …Вот так, сто лет назад, наши предки разделили все города на две части: центральную (промышленную) и кольцевую, для людей.

– А музейная? – хитро прищурился рыжий мальчишка.

– Верно, Бажен, – мама погладила его по голове. – В древних городах выделена старинная часть. Её история слишком ценна, чтобы строить там заводы. Но и жить в музее, конечно, невозможно.

– А на заводе? – не выдержал я, приближаясь.

Мама взглянула на меня, чуть грустно улыбнулась, но тут же взяла себя в руки:

– Ребята, давайте поприветствуем Велислава – нового главного инженера Москвы!

Малыши захлопали в ладоши, а Бажен даже засвистел. Я бы и сам с удовольствием поздравил… кого-нибудь другого.

– Закончим на сегодня. Идите, – мама отпустила детей, с визгом разбежавшихся по поляне, и мы двинулись к дому.

– Мам, а как ты смотришь, если я заберу с собой…

– Отрицательно.

– Но ты не дослушала!

– Ты хотел взять 1792-КИ. Слава, это машина! Она ничем не отличается от остальных. У тебя там их будут сотни.

– Но не такие, как она!

– Точно такие, и сейчас ты в этом убедишься.

Я напрягся: надеюсь, мама не разобрала Желану на запчасти. Впрочем, это вряд ли: кто-то должен выполнять работу по дому. А вот содрать кожу и волосы могла, чтобы показать мне неприглядные железные внутренности.

К моему облегчению, с Желаной всё было в порядке: она собирала мои вещи, перемещаясь по комнате со скоростью ветра.

– Положи пару картин, – попросил я. Нарисованная, но всё-таки жизнь.

– Не учи меня делать мою работу! – вдруг огрызнулась она, перестроив мышцы лица на программу злости. – Засунь себе картины в задницу и вали из комнаты!

У меня отвисла челюсть. Чтобы робот так разговаривал с человеком!.. «Мама...» – мысленно вздохнул я и вышел.

Мама рисовала на берегу.

– Что ты сделала с Желаной? Дядя Радогор перепрограммировал её? – спросил я, присаживаясь на большой камень.

– Я просто хотела, чтобы ты понял: это машина. И действует согласно установкам.

– И зачем тебе робот-хамка?

Она пожала плечами:

– Как только уедешь – вернём прежние настройки.

– Мам… – я замялся: не люблю упрашивать. – Ну, отдай ты мне её. Мне целый год и поговорить-то будет не с кем. Я через неделю пришлю тебе нового робота вместе с поставками из Промышленного.

– Слава! Мне не сложно и самой выполнять работу по дому. Но тебе полезно понять, что разговор с 1792-КИ не отличается от общения с любой другой машиной.

– Ну и ладно! – я обиженно встал и развернулся к дому. – Сделаю там себе новую такую же.

– Не самый плохой вариант, – улыбнулась мама. – По крайней мере, поймёшь, что она не единственная и, стало быть, не такая уж настоящая.

Самолёт прибыл через час. Огромный крылатый робот открыл двери в ожидании нового главы Промышленного города. Желана подхватила чемоданы, помчалась с ними внутрь и так же молниеносно вылетела назад. Я попрощался с родными и друзьями и прошёл в переднюю кабину.

– Здравствуйте, Велислав! Я готов к старту, – отрапортовал дребезжащим голосом самолёт в ожидании приказа.

– Полетели, – буркнул я. Целый год теперь только такие голоса слышать…

Он оторвался от земли и взмыл в небо. Внизу стремительно уменьшались зелёные поля, леса и Москва-река, по чистоте обогнавшая в прошлом году даже Байкал.

* * *

Мой предшественник буквально за час передал мне дела, наотрез отказался и «рассказать подробнее» («вон компьютер, там все данные, пользоваться умеешь») и «выпить, прогуляться». Ну и правильно: я бы тоже не стал здесь добровольно задерживаться.

Я вышел на улицу и обошёл пару кварталов, пока не понял, что эти железобетонные высотки без окон совершенно одинаковые. За стенами гремели машины, в воздухе стоял запах плавящегося металла, и иногда из одного здания в другое шныряли роботы, бесстыдно позвякивали шестерёнками и даже фигурой не напоминали людей. Просто металлическая бочка на колёсиках, из которой по необходимости высовывается одна или несколько рук.

– Здравствуйте, Велислав! – с дребезжанием неизменно приветствовали они. С первыми тремя я тоже поздоровался, а потом надоело.

Нет уж, обход у меня по правилам дважды в сутки, и гулять вне этого времени больше не хочется.

На пятый день я нашёл Вояна. Сначала подумал, что у меня галлюцинации, когда сквозь заводской гул услышал тоскливый вой. Жалобный такой, без капли надежды на помощь.

Тощий, ободранный, грязный пёс сидел у входа в пищевой отсек. Видать, почувствовал запах еды, но прорваться сквозь механизмы, работающие с сумасшедшей скоростью, не под силу живому существу. Так и сидел бы здесь, наверно, пока голод не превысил инстинкт самосохранения.

– Ох… – только и сумел восторженно выдохнуть я, увидев товарища по несчастью. Теперь хоть не один среди этого железа.

А он залаял, чудак, с такой злостью, как будто это я притащил его сюда из леса. За это воинственное приветствие я и назвал его Вояном. Мама бы только вздохнула, наверно: теперь я даю имена не только роботам, но и животным. Совсем окосел от одиночества.

Вечером, когда он уже мирно улёгся у моих ног, я вышел в общую московскую сеть. И почти сразу пожалел об этом. И тут же раскаялся. И снова пожалел. Так хотелось оставить пса у себя!

Возможно, я бы долго ещё метался между желаниями и совестью, но на огромном, во всю стену, экране замелькали лица соседей. Вот уже и мама, и дядька Радогор, и остальные.

– Запрос на сопровождение для собаки! В Промышленном найден пёс! – на одном дыхании, без приветствия, выпалил я, чтобы не передумать.

Все помолчали: каждый надеялся, что другие опередят в предложении помощи. Никому не хотелось без особого повода лететь в заводской район. Но не отправлять же животное в пустом самолёте! Наконец, белобрысый парень протянул:

– Могу заехать на следующей неделе…

– Есть идея лучше, – перебила его мама. – Я давно собиралась устроить ребятам экскурсию. Привезёшь его завтра в Старый город? Ты ведь можешь отлучиться на полчаса?

Потом, уже в частном разговоре, мама призналась:

– Ты молодец, Слава. Я знаю, как сильно ты хотел бы оставить пса у себя. Поди уже и имя ему человеческое дал.

– Поэтому так спешишь его забрать? Боишься, передумаю? Объявлю, что сбежал или погиб?

– Были такие мысли, – улыбнулась она. – Но нет, я верю, что ты выше этого. И сильнее. Ты выдержишь этот год. Ведь представь, сколько человек пережили эту работу, пока ты рос. И сколько их ещё будет!..

Но я всё равно обиделся: она вправду, хоть на секунду, решила, что я могу оставить живое существо среди заводов!

Наутро мы с Вояном двинулись в Старый город. По большому счёту, он примыкал к Промышленному. Центр состоял из этих двух частей, их обрамляли толстым слоем леса, за которыми расположен Кольцевой – поселение для живых. До него мне было бы не добраться так быстро. А район музеев – считай, сосед.

Самолёт приземлился на Красной площади. Воян радостно выбежал: наконец-то он мог порезвиться на свободном пространстве, а не в узких переулках между заводскими постройками.

Неровная дорога из древних кирпичей приятно отзывалась в теле при каждом шаге. Это, конечно, не лесная тропинка в Кольцевом, но и не железобетонная поверхность.

Старинные постройки тоже радовали глаз разнообразием: где – башенка, где – крест наверху, где – часы. И окна! Ох, вот они – простые радости жизни: в каждом доме окна! У меня они тоже были, в личных апартаментах главного инженера, но, увы, только там.

На миг я даже подумал, что прав был дядька Радогор, когда уговаривал меня учиться на историка. Здесь всё-таки легче.

– Эй, сосед! Есть кто живой? – крикнул я, подойдя ближе к башне с часами.

Двери разъехались, услышав человеческую речь, а входной робот вежливо отчеканил:

– Главный историк в кабинете на третьем этаже. Добро пожаловать!

Я успел взглянуть на серебристую табличку «Кремль. Служил резиденцией единой межгородской власти, существовавшей до середины XXI века», но Воян забежал внутрь, обнюхивая красные дорожки и золотые кубки, расставленные в шкафах вдоль стен, так что пришлось последовать за ним.

Повсюду висели старинные картины, ковры, иногда можно было увидеть статуи. Конечно, я бывал здесь в детстве, но всё равно вертел головой, рискуя споткнуться.

На втором этаже девушка-робот смахивала пыль с картин и мебели. Да, повезло соседу: ещё и машины очеловеченные. Впрочем, сюда привозят детей, так что как же иначе. На меня она не обратила внимания: входной робот уже передал по внутренней связи о моём прибытии.

Я поднимался по широким ступенькам на третий этаж, когда сверху раздался до боли знакомый голос:

– Слава?

Я поднял голову и выдохнул:

– Мира!.. А я и не знал, что главным историком в этом году назначена ты.

Воян уже крутился вокруг неё, требуя сладостей и внимания.

– О, ты нашёл собаку в Промышленном… Да, мне что-то такое присылали в сообщении, а я замоталась и забыла… Надеюсь, ты его у себя не оставишь?

– Да почему все считают меня таким эгоистом?! Конечно, я отправлю его в Кольцевой!

Лукавые смешинки в зелёных глазах заставили меня молниеносно вспомнить, из-за чего мы с ней поссорились. Эти вечные подколки и одной ей понятный юмор – неудивительно, что мне стало приятнее проводить время с Желаной, которая говорила и делала только то, что мне нравилось.

Мира… в детстве мы были неразлучны. А потом, лет в двенадцать, на мой поцелуй, к которому я морально готовился две недели, она ответила таким же обидным смешком, и больше мы не общались. Нет, конечно, когда выросли, перешли на вежливые «привет», «как дела?», «нормально». Но дружба канула в лету.

К счастью, встроенный в стены робот вмешался в разговор:

– Мира, на площадь приземлился самолёт с детьми из Кольцевого.

– Экскурсия? – буднично осведомилась она.

– Да. И ещё их руководитель хотела увидеть главного инженера.

Она протянула с понимающей улыбкой:

– Эскорт за собакой…

Я кивнул, и мы вместе двинулись вниз.

Дети столпились вокруг робота-экскурсовода, оформленного под даму лет сорока в строгом костюме.

– А здесь что было? – тянул её за рукав рыжий непоседа Бажен, показывая пальцем на здание напротив Кремля.

– Огромный магазин, там люди брали продукты, одежду и всё необходимое для жизни.

– А почему им машины в Кольцевой не привозили?

– Не было ещё Кольцевого. Люди жили здесь.

– В музее?! – недоверчиво ахнули малыши, а Бажен махнул рукой:

– Сказки всё это. Мне брат сказал, что не может такого быть, ведь рядом Промышленный. Все бы вымерли давно, если бы тут жили! – уверенно подытожил мальчишка.

Мы с Мирой и Вояном тихо подошли ближе. Мама с улыбкой обняла меня, в её взгляде читалась гордость. Я, правда, так и не понял: из-за моего назначения главным инженером или решения отправить собаку в Кольцевой.

Передав пса, я быстро попрощался и, не оглядываясь, почти побежал к своему самолёту. И время уже поджимало: нельзя надолго покидать пост, и тоска нахлынула, как представил, что теперь у меня не будет даже Вояна среди этого железобетонного мира. Впрочем, он был и не Воян уже, а просто один из многочисленных животных в нашем лесу.

«Это единственно правильное решение, – мысленно повторял я себе, глядя из окна самолёта на старинные крыши. – Города – не для живых. Не надо заставлять страдать вместе с собой беззащитную собаку».

– Велислав, могу ли я сказать? – подал голос самолёт, как только набрал высоту.

– Валяй, – ответил я, напрягшись: ещё не хватало, чтобы в нём что-то сломалось прямо в воздухе!

– У Вас на лице выражение тоски. Вам не хотелось бы покидать это место?

– Возможно, тут чуть лучше, чем в Промышленном. И что?

– Смею заметить, что в случае возникновения проблем Вы из личных апартаментов доберётесь в центральную лабораторию минимум за две минуты сорок шесть секунд. А я, если разовью максимальную скорость, домчу Вас туда из Старого города за две минуты четырнадцать секунд.

– И?.. – впрочем, я уже смутно понимал предложение самолёта.

– Если Вы будете ночевать внутри меня, то ничем не рискуете, так что можете каждый вечер прилетать сюда.

– Хорошо, – посмеялся я. – Учту.

Если честно, я сомневался, что Мира будет рада моим визитам.

На следующий день я отправлял поставки в Кольцевой и Старый. Список необходимого люди сами формировали в сети, а робот центральной лаборатории Промышленного автоматически скачивал информацию и формировал заказы. Я просто контролировал, чтобы не было сбоев.

Очередной крылатый робот вылетел с партией продуктов, когда я устало облокотился на край стола.

Такие казусы случаются, наверно, раз в тысячелетие: я слегка сдвинул пульт от общей сети, он соскользнул на пол, задел при падении экран с электронной документацией, который, в свою очередь, пролетел до главного компьютера и упал на виртуальную клавиатуру.

«1111111111…» – застрочил экран.

– Отключить клавиатуру! – закричал я и подбежал к компьютеру.

Казалось, всё как обычно. Система формировала список роботов: личный номер, место работы, выполняемая функция.

– Показания камер наблюдения на экран!

А вот тут творилось невообразимое. Робот, который минутой ранее затаскивал продукты, начал перемалывать готовые коробки словно на мельнице. Самолёт катался туда-сюда вдоль дороги, и каждый раз в конце пути его переклинивало, как будто не хватало нужной детали. В одном из цехов разогревающий котёл начал работать на охлаждение. В мгновение ока было испорчено товаров на три дня использования целым городом.

– Всем остановить работу! – заорал я, и вокруг стихло.

Надо было срочно найти ошибку в системе: простой был не намного лучше прямого уничтожения продуктов. Через час подробного анализа я выяснил, что две трети машин работают как раньше. А у остальных сбилась основная функция.

К вечеру я до того устал, что решил выйти и глотнуть пусть не самого свежего воздуха Промышленного города.

Я не заметил, как оказался возле своего самолёта. Зашёл внутрь, пытаясь вспомнить, испорчен ли этот робот.

– Эй! Твоя функция? – подумав, окликнул я.

– Перевозка пассажиров, – немедленно ответил тот.

– Отлично. Давай в Старый город.

Всё равно тут без меня уже ничего не случится.

Самолёт послушно взмыл в небо, а через несколько минут приземлился на Красной площади.

Двери открылись, а я так и остался сидеть внутри. Откинулся в кресле, прикрыв глаза. Перед внутренним взором продолжали мелькать цифры компьютера: что же случилось? И как исправить ошибку в системе?

– Ты сюда что – постоять прилетел? – Мира зашла внутрь и села рядом.

– Да, мой самолёт рассчитал, что если я буду ночевать здесь, то экономлю тридцать две секунды в случае срочного вызова в центральную лабораторию, – буркнул я, открывая глаза.

– Что ж, разумно, – уголки губ насмешливо поднялись вверх. – Продукты ты тоже теперь привозишь сам в целях экономии времени?

Я нахмурился: она напомнила мне о недоделанной работе.

– Продукты будут завтра. Надеюсь, запасов хватит на сутки?

– Даже на год, – посерьёзнела она и взяла меня за руку: – Слава, что случилось?

Пришлось рассказать всё, начиная с падения пульта.

Мира молчала, обдумывая услышанное, когда опять вмешался самолёт:

– Велислав, разрешите сказать.

– Ну? – что-то больно разговорчивый робот.

– Компьютер Старого города может проанализировать данные из Промышленного. И выдать результаты: что изменилось в конкретную секунду.

Я подскочил:

– Крылатый, ты гений! Мира, бежим в твой кабинет!

– Велислав, разрешите добавить, – опять проскрипел металлический голос.

– Что теперь не так?

– Всё так. Просто у меня прямая связь с любым компьютером планеты. Я уже запросил данные – включаю монитор.

Мы с Мирой уставились в цифры на экране, а затем разом расхохотались.

– Один пункт! Список функций машин сдвинулся на один пункт, а места работы остались прежними – и мы получили кавардак. – Я, наконец, расслабился, а затем посмотрел на Миру: – пора мне, пожалуй. Надо запускать систему. И так простой на полдня.

Она кивнула и уже готова была встать с кресла, когда опять вмешался самолёт:

– Велислав, разрешите…

– Да говори уже, когда сочтёшь нужным, крылатый.

– Вам не обязательно лететь в Промышленный, чтобы исправить ошибку и запустить систему. Я могу отправить приказ центральному компьютеру.

Мира засмеялась:

– Может, его назначить главным инженером? Похоже, от тебя одни проблемы, которые он решает как дважды два.

Нет, всё-таки она бывает мерзко языкастой, но сейчас я улыбнулся:

– Я был бы только счастлив. Отправился бы в Кольцевой, сочинять музыку.

– Вы назначаете меня главным инженером, Велислав? – поинтересовался самолёт.

– Нет! Не вздумай! – испугался я очередного сбоя в системе. – Слушай, а что ты вообще постоянно вмешиваешься в разговор?

– Предыдущий главный инженер любил поговорить со мной и запрограммировал на внеплановые высказывания. Для повышенной человечности. Желаете отключить эту функцию?

Что ж, похоже на то, как я дружил с Желаной.

– Нет, оставь. Опыт показывает, что может пригодиться.

– Завёл себе нового друга? Как назовёшь? – подтрунивала надо мной Мира.

Я вздохнул и резко прикрыл ей рот самым древним способом: поцелуем. И на этот раз она замолчала, а её руки неожиданно обвились вокруг моей шеи.

* * *

Зелёная листва внизу вызывала восторг, словно я видел её впервые. Сверкала на солнце Москва-река – наконец-то я буду каждый день пить из естественного источника, а не из бутылок. Но, самое главное, это, конечно, люди, ожидавшие меня дома.

Казалось, весь Кольцевой столпился, чтобы приветствовать нас с Мирой. Надо же, никогда не замечал раньше, что отработавших в Старом и Промышленном встречают как героев.

Мы вышли с Мирой, обнявшись, и все, даже малознакомые соседи и бывшие одноклассники, бросились поздравлять нас. Красные от смущения, но совершенно счастливые, мы едва отбились от толпы и пошли к нашим домам. Мама и дядька Радогор по пути рассказывали последние новости, а на пороге нас встретила с улыбкой Желана.

Ох, и надоели же мне эти искусственные лица за последний год! Даже очеловеченные.

– 1792-КИ, – выпалил я, – приготовь-ка нам чай.

Все расхохотались, а машина, конечно, как ни в чём не бывало кивнула и убежала на кухню.

Похожие статьи:

Рассказы → Все гениальное… или главный вопрос (социально-утопическая миниатюра)

Рассказы → Dream on

Рассказы → Клиника нового поколения

Рассказы → Герострат из Клинсити

Статьи → ВЕДЬ МОЖЕТ ТАКОЕ ПРОИЗОЙТИ В 2022?