Ирландия, графство Корк, 24 августа 1857 год.
Лето 1857 года в Ирландии выдалось особенно жарким. В некоторые дни температура доходила до тридцати градусов. Город вымирал, жизнь начиналась ближе к вечеру, когда солнце уже клонилось к горизонту. По узким улочкам спешили крестьяне в одних рубахах и неприлично коротких штанах. Женщины распускали корсеты, и как могли, облегчали одежду, убирая слои тафты, белье и даже не надевали нижние рубашки. Распространилась мода мочить нижние юбки, якобы для облегчения во время жары. Городской священник жутко негодовал и даже вынес порицание во время одной из проповедей, но жара была сильнее, и по-прежнему на улицах можно было встретить красоток в мокрых ситцевых платьях на голое тело.
Но Гарольда мало интересовали девушки. Он почти не выходил за ограду кладбища где работал, сколько себя помнил, сторожем. Возле маленькой часовни притулилась бревенчатая хижина, в которой жило уже пятое поколение его семьи. И прадед его был кладбищенским сторожем, и дед, и отец, и его сын будет… впрочем, у Гарольда не было детей. Он так и не удосужился жениться. Ему вполне было достаточно компании темных могильных плит.
Прогуливаясь между ними, Гарольд прислушивался к беспорядочному звону колокольчиков над могилами, ощущая музыку ветра.
Вдруг его внимание привлекли резкие, однообразные перезвоны. Гарольд нахмурился. Опять, наверное, дети шалят. Что за чертово отродье? Постоянно лазают через ограду, смущают вечный покой своими криками и нечестивым поведением. Сторож распускал в городе ужасные слухи о кладбище, про стоны из могил, призраки, бесов, являющихся ночью за грешниками, но все было напрасно. Мальчишки как лазили, так и продолжали лазить.
Вот и сейчас наверняка кто-то из них звонит в колокольчик, который специально выводился из гроба, чтобы люди могли дать о себе знать, если их похоронили по ошибке. Ошибок на памяти Гарольда не случалось. Если уж человек умирал, то умирал.
Сторож сжал в руке дубинку и решительными шагами направился к месту, откуда раздавался звон. Уж сегодня эти бесенята получат у него.
К большому удивлению Гарольда возле могилы никого не было. Но, тем не менее маленький колокольчик, торчащий из медной трубы продолжал дергаться. Сторож перекрестился и нетвердым шагом подошел к могиле. Скользнул взглядом по надписи, выбитой на сером камне:
«Сара О”Баннон. 17 сентября 1828 – 20 февраля 1857.
Покойся с миром»
— Эй! – крикнул сторож в раструб трубы, — Там есть кто?
— Господи! – послышался оттуда женский крик, — Помогите! Меня похоронили по ошибке! Выкопайте меня!
Но Гарольд не спешил что-то предпринять. Он еще раз прочел надгробную надпись и спросил у женщины:
— Вы Сара О”Баннон? Родились 17 сентября 1828 года?
— Да! – истерично закричала женщина. – Помогите, умоляю вас! Мне страшно, во имя господа милосердного, выкопайте меня!
Крики перешли в глухие рыдания.
— Простите мэм, но Сара О”Баннон умерла 20 февраля 1857 года в возрасте тридцати лет. Я лично удостоверил ее смерть, и сам, своими руками выкопал ей могилу. А сейчас июль. Что бы вы ни были там, под землей, вы не Сара О”Баннон! – с этими словами Гарольд сломал маленький колокольчик, и засыпал трубу землей.
Не обращая внимания на глухие стоны и крики, доносившиеся из-под земли, Гарольд опустился на колени и стал читать заупокойную:
— Помилуй Господу душу усопшей рабы своей Сары, и прости ей все прегрешения ея вольные и невольные, и даруй ей царствие и причастие благ своих, бесконечныя и блаженныя жизни наслаждение.
Перекрестившись, старый могильщик медленно поднялся и пошел в часовню, радуясь тому, что теперь по городу можно будет пустить новый ужасный слух, который навсегда отвадит мальчишек от кладбища.
***
Ночь была безлунная. Было темно, хоть глаз выколи и никто не заметил троих людей, направляющихся в сторону кладбища с лопатами.
Они шли молча, быстро пересекли городскую площадь, пошли вдоль главной улицы и вышли на окраину. Свернули налево видимо, хорошо зная, куда идти. Вскоре они уже перелезали через ограду.
Тут возникла небольшая заминка.
— По-моему нам направо, — нерешительно произнес один из мужчин.
— Иди вперед, — приказал тот, который шел налегке.
Первый мужчина поправил лопату и медленно пошел между могил. Скрипнула задвижка потайного фонаря и тонкий лучик света метнулся, выхватывая из тьмы покосившиеся надгробные кресты и старые памятники.
Наконец, он остановился перед одной из могил.
— Вот, женщина, тридцать лет, еще и полугода не прошло со дня смерти.
— Отлично, копайте, — приказал главный.
Двое мужчин стали раскапывать могилу. Дело шло споро, и минут через тридцать, лопата ударилась о крышку гроба. Очистив гроб от земли, гробокопатели споро подвели под него крепкий шпагат и стали вытягивать наверх.
— Вот, сэр, извольте, — задыхаясь от тяжести, гробокопатель подтолкнул деревянный ящик к ногам господина.
— Откройте, и снимите с нее одежду, не хватало еще, чтобы меня арестовали за кражу вещей. И быстрее работайте, скоро рассвет.
Мужчина кивнул, просунул кончик лопаты под крышку и с силой нажал на доски…
***
Крышка долго не поддавалась. Видимо, гвозди уже проржавели. Джек навалился на черенок всем телом и крышка треснула. Мистер Смоуки прижал к носу платок, который держал наготове, приготовившись защитится от трупного запаха. Но рабочие, нанятые врачом, сдернули крышку и заглянули внутрь, даже не поморщившись.
— Вот это да… — произнес, наконец, один из них, перекрестившись. – Тело то совсем нетронуто гнилью. Словно вчера померла бедняжка.
— Пресвятые угодники, богородица, дева Мария, — перекрестился второй гробокопатель, — Нетленные мощи. На лице какое ангельское успокоение. Должно быть, мы могилу святой мученицы разрыли.
— Вряд-ли, — холодно возразил Смоуки, посветив на надгробие лучом фонаря. – Обычная женщина. Все дело в погоде. Слишком жарко. Земля высохла, вот и тело, вместо того, чтобы разложится, мумифицировалось.
— Чего? – не понял Джек, обуянный суеверным страхом.
— Высохло, вместо того, чтобы сгнить, – грубо пояснил врач, затем ткнул тростью в принесенный мешок и приказал, — Раздеть, завернуть в этот кусок холста и запаковать в мешок, аккуратно. Поторопитесь.
Наскоро замотав тело в холст, они покинули кладбище. Обратно шли, остерегаясь даже случайных прохожих. При каждом подозрительном шорохе, мужчины вжимались в стены домов, стараясь остаться незамеченными. Наконец, троица благополучно добралась до условленного места, где доктора ждал экипаж.
Оказавшись дома, мистер Смоуки первым делом крепко-накрепко запер входную дверь, а затем снес свою добычу в подвал, где у него была оборудована лаборатория.
Вскоре тело Сары О”Баннон оказалось на анатомическом столе. Врач на минуту замер, любуясь ее безмятежным видом, очаровательным полудетским личиком и ярко-рыжими волосами, струившимися почти до пояса. Наконец, вытащив набор для трепанации черепа, книги, блокнот и карандаши, он приступил к вскрытию.
Первым делом решил записать данные «пациентки», пока помнилась фамилия и дата смерти. Затем отметил, что труп оказался превосходной сохранности, несмотря на почти полугодовое пребывание в земле.
«Ни малейших признаков разложения. Мне не удалось обнаружить даже трупные пятна. Кожные покровы чистые, сухие. Причина смерти – не установлена. Полагаю определить ее в результате вскрытия. Внешне никаких признаков патологии или каких-либо выраженных заболеваний не наблюдается. Приступаю к трепанации черепной коробки».
Вытащив ручную дрель, Смоуки стал размечать специальным карандашом места для сверления дырок. Вдруг он обратил внимание на то, что рука женщины как-то странно подвернута. Секунду он силился вспомнить, то ли так положил труп, то ли тело само непроизвольно дернулось, а потом, махнув рукой на это, приставил дрель ко лбу. Легкое нажатие, поворот рукоятки…
Тело женщины дернулась, издав горловой хрип.
Из маленькой ранки потекла кровь!
Потрясенный врач отступил в угол, расширенными от ужаса глазами наблюдая жуткую картину, как труп забился на столе, захрипел, как распахнулись глаза, полные нечеловеческого ужаса.
— Помогите! Во имя Господа милосердного! Не уходите, не оставляйте меня! Я жива! Помогите мне! – хрипела женщина, очевидно уверенная, что находится все еще в могиле.
— Господи Иисусе! – Смоуки перекрестился, наблюдая эту страшную картину.
Наконец, собрав все свое мужество, он приблизился к несчастной. Взял ее за дергающуюся руку, и попытался успокоить:
— Успокойтесь, мэм! Все хорошо! Вы спасены!
Он прижимал к себе холодное как у трупа тело, стараясь остановить ее безудержный крик, но женщина, казалось, ничего не слышала. Она все так же продолжала биться в судорогах. Наконец, отчаявшись ее успокоить, и еще больше опасаясь того, что крики услышат соседи, Смоуки вытащил из шкафа ампулу с морфием и сделал ей укол.
***
Закрытая повозка медленно тащилась по улицам Корка. Люди, высыпавшие на дорогу, шарахались в стороны от крытой черным сукном телеги, словно в ней везли прокаженных. Но вместе с тем, стоило только повозке отъехать, как толпа тут же за ней смыкалась. Люди оживленно переговаривались между собой, обсуждая невероятное событие: доктор Смоуки, проходя вечером мимо кладбища, услышал крики, доносившиеся из могилы, и успел спасти женщину.
И вот сейчас, эту женщину везли к дому О”Баннон на опознание.
— Вот же повезло доктору. Награду получит от семьи! – завистливо сказал один из крестьян.
— Свезло, как же. Откопал порождение дьявола. Говорят, она холодная как труп, И солнечный свет для нее хуже чем дьяволу святая вода, — перебил его второй.
— Точно! Холодная и глаза стеклянные, как у мертвяка. И встает она по ночам, что-то бормочет на неизвестном языке. Не иначе дьявола вызывает.
— Спаси господи и помилуй! – испуганно перекрестилась стоящая рядом женщина.
— Ведьма! Сжечь! – закричал юродивый, бросаясь под колеса повозки, затянутой черной материей.
Толпа загудела. В ответ солдаты, сопровождавшие повозку, вскинули ружья.
— Назад! – рявкнул сержант.
Толпа с недовольным ворчанием отхлынула, освобождая дорогу.
Наконец, повозка доползла до маленького домика, принадлежащего семейству О”Баннон. Солдаты выстроились по обе стороны, образовав коридор, по которому быстро провели женщину, замотанную в черный плащ с головы до ног.
У порога их ждал глава семейства– ДжоржО”Баннон.
Сержант кашлянул и громко объявил:
— Признаете ли вы эту женщину, как Сару О”Баннон?
Не слишком церемонясь, сержант сдернул с головы женщины капюшон. Она вскрикнула, закрывая лицо от слепящих солнечных лучей. Глава семейства всмотрелся в ее почти безжизненное лицо с остекленевшими глазами, мертвенно-бледной кожей, и попятился назад, осеняя себя крестным знамением.
— Моя жена Сара О”Баннон умерла 20 февраля 1857 года и была похоронена на городском кладбище. Вот все документы. Я не знаю эту женщину, — сказал Джордж О”Баннон, скрываясь в доме.
Толпа снова загудела:
— Сжечь отродье дьявола! На костер ведьму!
Сержант вздохнул, собрался было посадить женщину обратно в повозку, но она вдруг резко скинула его руку с плеча, развернулась к толпе и прошипела, сверкая фосфоресцирующими глазами что-то на незнакомом языке.
***
В кабинет начальника городской тюрьмы городка Корка ввели невысокого, благообразного господина в дорогом костюме из легкого полотна. Волосы джентльмена были тщательно смазаны и уложены на левый пробор. Небольшая и дорогая трость с набалдашником из слоновьей кости.
Все это выдавало в нем обеспеченного и знатного господина.
Начальник тюрьмы привстал, приветствуя вошедшего и указал рукой на кресло:
— Пожалуйте доктор Смоуки.
Доктор молча кивнул, здороваясь, и сел. Вскоре подошел еще один джентельмен в полицейской форме – начальник городской полицейской управы.
Некоторое время они молчали. Начальник тюрьмы косился на окно, за которым была видна разъяренная толпа, а начальник полиции раздумывал, как бы половчее начать разговор.
— Как себя чувствует эта женщина? – наконец поинтересовался Смоуки.
— Мы держим ее в камере. Разумеется предоставлены все удобства, какие только возможно, но…
— Господин доктор, вы сами понимаете, общественное мнение не на ее стороне. И я серьезно опасаюсь беспорядков, — перебил начальника тюрьмы полицейский. – Необходимо срочно вывезти эту женщину из города. Я уже писал в Лондон. Но…
Начальник полиции вздохнув, вытащил из кармана ответ столичных властей и кинул бумагу на стол.
— В общем, они предлагают решать вопрос своими силами.
— Сжечь ее надо, — буркнул начальник тюрьмы, по-прежнему таращась в окно. – Это исчадие ада. В городе начался мор. Дети рождаются мертвыми. Дохнет домашний скот. И везде, под каждой доской, в каждом доме шевелятся черви.
— Слушайте, мистер О”Конвей, вы же просвещённый человек. Ну как вы-то можете поддерживать нелепые измышления невежественной толпы – возразил доктор.
— Измышления? – начальник тюрьмы вскочил со стула и перегнувшись через стол, забормотал, обдавая доктора отвратным запахом гнилых зубов и чеснока, — Вы слышали как она кричит по ночам? Видели ее лицо в эти моменты, когда она бормочет свои дьявольские заклятья?
Откинув стул, О”Конвей широким взмахом перекрестился, наскоро прочитав Отче наш.
— Это сам дьявол! Мы должны… ее сжечь.
Доктор обернулся к начальнику полиции, надеясь в его лице найти понимание, но полицейский только кивнул, подтверждая, что полностью согласен с О”Конвеем:
— Единственное препятствие. Мы не можем сделать это законно. Суды Инквизиции уже давно канули в историю.
— Значит надо сделать это руками толпы, без суда и следствия, – решил начальник тюрьмы.
— Опомнитесь! – доктор сжал набалдашник трости, — Неужели эта несчастная не может рассчитывать хотя бы на правосудие?
— Надо сжечь исчадие ада, пока не стало слишком поздно.
***
В темной камере, прислонившись к каменной стене, сидела женщина.
Худенькая фигурка медленно раскачивалась из стороны в сторону, словно китайская статуетка, распевая какие-то странные слова.
Наконец она замолчала.
Сара О”Баннер вдруг почувствовала, что спина заледенела. Она отодвинулась от холодной стены и потянула к себе шаль. Накинула на плечи, пытаясь согреться, но все было бесполезно. Холод не отпускал. Постоянно разрывая тело тысячами уколами боли.
И больно было дышать. С каждым вздохом внутри что-то скрипело и булькало, как в каком-то механизме. И воздух втекал в тело, выжигая остатки легких.
Ее тело уже больше ей не принадлежало, живя какой-то другой жизнью.
Некоторое время она прислушивалась к хрипам, доносившимся из собственного горла, а затем завыла.
Было страшно. Больно. Невыносимо больно.
Хотелось умереть, чтобы прекратить невыносимую боль. Чтобы получить успокоение.
Оперевшись костлявой рукой, женщина встала и подошла к окну, под самым потолком камеры. Острая боль, от солнечного света, резанула глаза. но женщина все-же встала на цыпочки, прислушиваясь к крикам, доносившимся снаружи.
— Исчадие ада!
— На костер!
— Сжечь проклятую!
— Убийца!
— Сатана!
— Дочь дьявола!
Сара заплакала, чувствуя, как холодные слезы текут по ее щекам. Она знала, все что кричат эти люди, правда.
Потому что, внутри нее действительно поселилось темное зло. Зло, которое забирало ее тело, лишая возможности управлять им. И промежутки эти становились все дольше и дольше.
— Нет, — вдруг решилась она. – Ты не получишь мое тело! Никогда!
С этими словами женщина стала рвать подол своей юбки, делая веревку. Через несколько минут она завязала петлю. Подтянув кровать, женщина встала на нее. Протянула веревку сквозь решетку в окне, накрепко привязала веревку к железному пруту и просунула голову в петлю.
— Господи наш милосердный, всевидящий и всемогущий, прости и помилуй мою грешную душу! – с этими словами женщина перекрестилась и спрыгнула с кровати.
***
— Ну что?– нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, спросил О”Конвей.
Доктор Смоуки тщательно осматривал холодное тело женщины. Проверил пульс, долго держал зеркало у посиневших губ. Проверил зрачки. Даже вытащил медную булавку и ввел ее в нервный узел.Но окончательно констатировать смерть Смоуки не решался.
Позади него мрачно возвышался Гарольд, с отрешенным видом наблюдая за привычными манипуляциями.
— Не знаю, — наконец произнес доктор. – Не могу сказать ничего определенного. Внешние признаки жизни отсутствуют.
— Святые угодники, вы можете сказать, жива эта женщина или умерла? – требовал ясного ответа начальник тюрьмы.
— Сэр, вы должны понимать, эту женщину уже один раз похоронили, — раздраженно ответил Смоуки. –Может у нее какое-то редкое заболевание, или же врожденная способность, позволяющая ей выживать, впадая в состояние внешне похожее на смерть.
— В первый раз, она умерла от лихорадки, — вмешался в разговор тюремный священник, тоже присутствовавший при осмотре, — А в этот раз повесилась. Вряд-ли тут ей поможет врожденная способность или ...
— Помолчите, — перебил его начальник тюрьмы, — Мне нужно официальное заключение доктора.
Смоуки вздохнул. Он уже триста раз проклял тот день, когда ему в руки попалась книга, о внутреннем строении гипоталамуса с подробными рисунками, побудившая его к сделке с гробокопателями. Изворотливый ум доктора быстро придумал официальную версию «чудесного спасения», но полицейские ищейки раскопали участников этого события, и теперь доктору грозило судебное разбирательство. В тюрьму его, конечно, упрятать бы не смогли, ибо английские законы не предусматривали никакого наказания за похищение мертвого тела. Но репутация была бы подмочена сильно, поэтому, доктору приходилось активно помогать в этом деле.
Смоуки вытащил из кармана футляр с инструментами, открыл и достал оттуда скальпель.
— Надо сделать небольшой надрез. В прошлый раз у нее пошла кровь, когда я … — доктор запнулся, но не стал ничего объяснять и просто провел острым лезвием вдоль вены.
Кожа разошлась в стороны, приоткрывая внутреннюю, нежно-розовую рыхлую ткань.
Ни малейших признаков кровотечения.
— Ну что ж, по всем признакам, я могу констатировать, что Сара О”Баннон скончалась во второй раз, — удостоверил наконец Смоуки, тщательно протирая инструмент тряпицей.
Начальник тюрьмы выдохнул с облегчением:
— Отлично, вы сейчас же напишите заключение.
Доктор пожал плечами и сев за стол, взял лист бумаги.
— Сэр, я бы для надежности сделал леди небольшой укол, — вдруг заявил Гарольд.
— Какой еще укол? – удивился начальник тюрьмы.
— Цианистого калия.
О”Конвей перевел взгляд на доктора и кивнул головой, соглашаясь со сторожем:
— По-моему отличная идея. После такого, можно быть окончательно уверенными. Дописывайте заключение и сделайте ей укол.
— Помилуйте, да зачем же? – попытался воспротивиться Смоуки.
Но начальник тюрьмы был непреклонен и заставил доктора провести эту процедуру.
После этого явились надзиратели и перенесли тело в небольшую часовню в тюремном дворике.
***
Городские часы пробили третий час. В часовне с настежь раскрытыми дверями гулял ветер. Оконные створки поскрипывали, то запуская внутрь лунный свет, то вновь погружая часовню во тьму. В коротких проблесках можно было разглядеть тело, лежащее у алтаря, прикрытое холстиной.
Вдруг ткань дернулась и стала сползать.
Тело шевельнулось.
Женщина, чье тело когда-то прозывавшееся Сарой О”Баннон, приподнялась и встала с ложа.
Окинув взглядом помещение, в котором она находилась, женщина недовольно скривила лицо, раскрыла рот и зашипела.
— Глупое мерзкое отродье! – шипела тварь, обращаясь к ее душе. – Ты хотела лишить меня тела?
— Покинь меня! Оставь в покое, дай умереть! – закричала Сара, чувствуя, как тело вновь наполняет невыносимая боль.
— Никогда! Ты никогда не умрешь, ты будешь жить вечно!
— Нееееееет! – закричала женщина, и ее леденящий душу крик пронесся над городом.
***
В предрассветный час на городской площади собрался, казалось весь город. От принесенных факелов было светло как днем. Люди толкали и давили друг друга, стремясь поближе протиснуться к наскоро сооруженному деревянному помосту, под который натаскали хворост и теперь солдаты поливали сухие ветки керосином, чтобы пламя взялось сразу.
На помосте, привязанная к столбу, стояла Сара О”Баннон – женщина чудесным образом воскресшая чуть больше месяца назад.
Толпа зевак, снедаемая любопытством и суеверным страхом, заволновалась, когда на помост взошел Майк О”Кенни, пастор притюремной часовни. Священник двигался немного неуверенно, трясущимися руками сжимая в руках требник. Он первый раз принимал участие в таком аутодафе. Смертная казнь для служителя тюрьмы была конечно не из ряда вон выходящим событием, но это …
Пастору было даже страшно подняться по ступенькам, он боялся приблизиться к несчастной женщине, одержимой дьяволом.
С помощью сбежавшегося со всего городка народа, Сару удалось поймать. Власти едва успели вырвать ее из рук толпы. Это было сделано не из милосердия. Просто О”Конвей опасался, что это исчадье ада может сбежать от расправы. Женщину схватили, разорвав на ней одежду, обрезали волосы, заткнули рот и привязали к столбу.
Нисколько не смущаясь своей наготы, Сара злобно смотрела на беснующуюся чернь. На мужчин, которые пьянели от запретного зрелища. На женщин, со злорадной ухмылкой радовавшихся, тому, что скоро этой красоты уже не будет. Цепкий взгляд метался по толпе, казалось разыскивая кого-то.
Вдруг произошла заминка. Молоденькая и довольно красивая девушка, с большим округлым животом, упала замертво.
Кто-то из толпы крикнул:
— Эта тварь сглазила Лиззи! Выколоть ей глаза!
И сразу началась паника. Женщины задирали юбки, закрываясь от яростного взгляда зеленых глаз. Расталкивая толпу, несколько отчаянных головорезов пробирались к помосту, крича и размахивая оружием. Один – отвратительного вида калека без одной ноги, оказался проворнее других, растолкав женщин, выскочил к лестнице и оттолкнув священника взмахнул ножом.
Раздался выстрел.
— Назад! – закричал О”Конвей, опуская револьвер.
Солдаты вскинули ружья. Это заставило толпу схлынуть, но люди, по-прежнему кричали, требуя выколоть женщине глаза. Пастор стянул с шеи епитрахиль и зайдя сзади, накинул и завязал Саре глаза.
Раскрыв требник, пастор стал читать скороговоркой молитву об успокоении души. Торопился. Ибо толпа мало реагировала даже на ружейный строй.
Сара вдруг забилась, замычала, видимо, пытаясь выплюнуть кляп и что-то сказать. Она дергалась с такой силой, что веревки долго бы не выдержали.
— Быстрее! – приказал начальник тюрьмы, спрыгивая с помоста.
Один из солдат запалил факел. Пастор, то и дело поглядывая на приготовления, путал слова, проглатывая окончания. Уже даже не заботясь об окончании молитвы, О”Кенни спрыгнул вниз. Упал неловко, повредив ногу. Его тут же оттащили, чтобы не мешал.
С трех сторон запалили хворост. И вскоре к небу поднялся столб пламени и черного дыма. Смрадный запах окутал площадь. Женщина некоторое время билась в судорогах, а затем затихла.
Жгли долго, то и дело подкладывая все новые вязанки.
После, ее останки тщательно измельчили в порошок и засыпали в банку, которую поместили в сосуд со святой водой.О том, что стало с кострищем – городской летописец умолчал, но спустя многие годы, торговцы предлагали по баснословным ценам колдунам и ведьмам пылинки из костра, на котором сожгли Сару О”Баннон – женщину, чудесным образом, вставшую из могилы, спустя пол года после смерти.
***
— Ну что, Джек, как твоя женушка? Очухалась после вчерашнего? – спросил Майк своего соседа.
Джек – рыбак лет двадцати восьми, пожал плечами и спокойно ответил:
— Ну, а чего ей сделается. Повалялась немного и вскочила как ни в чем не бывало. Как демоницу сожгли, так ей и полегчало.
— Говорил я тебе, не след ей с таким пузом было тащиться на эти дела смотреть.
— Да баба, — досадливо махнул рукой Джек. – Ей чего объяснишь? Дал я зуботычину, чтоб знала как мужа слушать. Да хорошо же не втолкуешь. В другое время острогой бы уходил хорошенько, а сейчас…
Майк рассмеялся:
— Вот-вот, а ты ее поучи, как родит. Идешь в море сегодня?
— Да, — кивнул Джек и потопал вместе с соседом к пристани.
На порог старой, рассохшейся избы вышла молоденькая девушка, лет девятнадцати с большим животом. Посмотрев вслед удаляющемуся мужу, она вдруг с ненавистью схватилась за веревку, на которой висел нательный крест, резко дернула, срывая с шеи. Прошипела что-то на странном наречии и глянула на небо.
Безоблачная синева стала медленно затягиваться черными грозовыми тучами…
КОНЕЦ
Похожие статьи:
Рассказы → Анюта
Рассказы → Клевый клев
Рассказы → Крогг
Рассказы → Мы будем вас ждать (Стандартная вариация) [18+]
Рассказы → Бездна Возрожденная
