Сначала был глухой удар и тихий, едва слышный хруст, словно по толстому льду пошла, змеясь, колкая трещина. Старый телевизор, накануне принесённый отцом со свалки, глухо крякнул. Матово-серое зеркало кинескопа ахнуло и вывернулось наизнанку, выплюнув мириад зазубренных осколков.
Гулко вздохнул потревоженный воздух, тонко запели, разлетаясь по комнате, стрелы серого стекла. Град хищных стеклянных жал пробарабанил по стене, покрытой выцветшими обоями, застучал по облезлой краске деревянного пола.
Анюта скорчилась на кроватке, зажала ручонками уши, прикрыла глаза. Но всё равно успела увидеть, как колобком покатился по вытертым доскам пола Витёк-младший. Как его сиреневая кофточка, короткая не по росту, ощетинилась хрупкими иглами гранёного стекла, вмиг превратив Витюшку в игрушечного дикобраза.
Анюта спустила ноги с кроватки. Голова вдруг пошла кругом, сдавило виски, а перед глазами жёлтыми звёздами поплыли искры.
Девочка сильно склонилась, так, что коснулась лбом коленей и скатилась с кроватки на пол. Худые локти и коленки стукнули о доски, хрустнуло стекло. Она не почувствовала боли, только услышала скрежет осколков о косточки.
Вытертые доски пола возле кровати покрылись диковинной щетиной. Уцелевшие после падения Анюты тонкие столбики серого стекла хрупко поблёскивали слюдяными гранями.
Сегодня они должны были пойти в цирк. Бабушка принесла деньги, и мама пообещала купить билеты. Анюте сказали, если она будет хорошо себя вести и тихо лежать в кровати, они даже запустят вечером настоящий фейерверк. И она лежала, прикрыв глаза, пока хруст ломающегося стекла не вывел её из оцепенения.
Анюта поползла на четвереньках к свернувшемуся в калачик брату Витюше. Пол качался и пытался опрокинуть её навзничь, но она упрямо пробиралась по дорожкам вытертых, давно не крашеных досок, ломая хрупкий лес стеклянных игл, с хрустом разлетающийся под её ладонями. Боли всё не было, только тупо ныла тяжёлая, словно набитая горячими камнями, голова.
Девочка остановилась перед слабо подёргивающим тонкими ножками, покрытым багровыми цветами с торчащими пестиками стеклянных игл, телом Витюши. Протянула руку и повернула к себе его вяло качнувшуюся голову. Ей в лицо, окружённая щетиной стеклянных стрел, неуместно весёлая, с носом картошкой и ртом до ушей, оскалилась мёртвой улыбкой маскарадная маска.
Маску эту они когда-то нашли на улице после одного из праздников. Она лежала у обочины, обвитая скрученным в жгут, лиловым серпантином, и улыбалась оскаленным безгубым ртом. Сбоку, прицепленный к резинке крепления, трепетал под вечерним ветерком пучок разноцветной мишуры.
Мишуры уже давно не было, серпантин исчез без следа, а маска всё улыбалась, беззастенчиво растянув до ушей пустой, обведённый коричневой краской рот. Анюта взялась за край маски и отвела её от лица брата. Взглянула на Витюшу. На его тонкой шейке, безвольно повернутой вбок, краснела полоска от надорванной тесёмки. Маленькие губы кривились, словно повторяя оскал снятой карнавальной маски. Возле разжавшихся чумазых пальчиков валялась вверх ногами игрушечная лошадка с отломанной головой. Витюша любил колотить лошадкой по всем твёрдым предметам, с упоением слушая получавшийся при этом звук.
Анюта быстро взглянула брату в глаза, и сразу отвернулась. Маленькие, серо-голубые глазки Витюши, обычно лукаво сощуренные, сейчас походили на резиновые шарики, что продавались в автоматах за гроши. Надо было только опустить в прорезь монетку, повернуть захватанный бесчисленными детскими ручками рычажок, и на ладонь тебе падал такой вот шарик, в прихотливых кровянистых разводах на белёсом фоне дешёвой резины…
Девочка содрогнулась, и торопливо отползла от слабо подёргивающего ножкой брата. Под коленками хрустели остатки стеклянных стрел, превращаясь в серую, колкую крошку.
— Дверь! — гулко разнеслось по комнате.
Анюта подняла глаза. Над полом, на уровне её головы, плавал слоистый розовый дым. Он медленно клубился, вытягивался в неровные пласты и тихо оседал на покрытые искрящейся крошкой доски пола.
Девочка вдохнула подплывшее к ней и окутавшее лицо бесплотным туманом слоистое облачко. Розовый дымок защекотал в носу, проник в горло, оставив сладковатый осадок на языке.
Она медленно поднялась на ноги. Голова стала лёгкой и пустой, как воздушный шарик. Худенькое, в спадающей с тонких плечиков сорочке тело невесомо покачивалось, словно водоросли в проточной воде. Она как-то видела такие водоросли, когда они с Витюшей бегали ловить головастиков на берегу реки. Там росли камыши, цвели ядовито-жёлтые кубышки, и в медленно текущей воде, между плавно колышущихся волос водяной травы плавали пузатые головастики.
Витюша ловил их в завязанную с одного конца узлом майку, а потом доставал головастиков из мокрой, сочащейся зеленью тряпки, и с радостным визгом сжимал добычу в ладошке. Между пухлых пальчиков медленно выдавливались тугие чёрные брюшки, брызгая скользкими клубочками внутренностей на песок.
— Дверь! — повторил голос.
В углу комнаты, где лоснились выпуклыми ёлочками виниловые обои, туман клубился особенно густо. Он поднимался кверху, до самого потолка, расплывался там, и тягучими клубами сползал вниз, образуя диковинные фигуры. Внизу, под полупрозрачными ветками слепленных из дыма елей шевелились тугие кольца дождевых червей. Черви вгрызались в основание гигантской головы, копошились под покрывалом кожного лоскута, свисающего с горла, и бледный лоскут конвульсивно подрагивал.
Голова открыла неожиданно живые глаза и взглянула на Анюту. Сложила губы колечком и выдохнула очередное розовое облако. Серые губы влажно чмокнули, облако заклубилось, расползаясь вокруг и клочьями оседая к полу. Копошащиеся у обрубка шеи тела червеобразных существ запульсировали, жадно втягивая розовую дымку багровыми сфинктерами ртов.
Анюта отшатнулась. Подняла ладошку, чтобы заслониться от блестящего взгляда головы. Руки почему-то не слушались, ладошка, поднятая было к лицу, вывернулась и бессильно повисла.
— Дверь закрой, сквозит! — ворчливо сказала голова, выпустив из уголка рта струйку дыма. — Живо!
Анюта обернулась. Позади, под слоем розово-серого тумана, уходили вдаль дощатые полоски пола. Доски мерно покачивались. Там, где они истончались и упирались в вертикальную грань стены, темнел крохотный прямоугольник дверного проёма. Сама дверь была прихотливо отделана резным деревом и походила на створки окон пряничного домика.
Анюта бросилась к двери. Голова закружилась от резкого поворота, ступни маленьких ног деревяшками стучали по полу, не чувствуя досок. Дверь приближалась медленно, очень медленно, но Анюта упрямо двигалась вперёд.
Дверь становилась всё ближе, но больше не стала. Пряничные створки всё так же манили к себе, обещая спасение.
Анюта зажмурилась, чтобы не видеть тело брата. Пробежала, стуча онемевшими пятками, последние несколько шагов до спасительной двери. Вытянула руку, и судорожно шарящие в поисках дверной ручки пальцы наткнулись на крышу игрушечного домика, забытого Витюшей возле кроватки.
Мотнулись резные ставни кукольного окошка. Качнулась и с тихим стуком скатилась на пол игрушечная печная труба. Настоящая дверь, скрытая в густой тени прихожей, где под потолком пылилась давно сгоревшая лампочка, приоткрылась и пронзительно скрипнула, стукнув о косяк.
— А хороша эта новая дурь, — сказал папа, Витёк-старший, поправив в чашке дымящуюся палочку. — И не дорого. Бабкиных денег как раз хватило. Не то, что твои самокрутки.
Тлеющий кончик палочки изрыгнул порцию клубящегося дыма. Ещё несколько полуистлевших палочек исходило сизым дымком на полу.
Мама Анюты визгливо засмеялась, её пухлый подбородок задрожал над растянутым воротом малинового халата. Глаза неестественно блестели из-под серой маски размазанной за ночь дешёвой туши. Отбросив на пол докуренную до пальцев папироску, мать сказала:
— Да уж получше, чем твой аэрозоль.
Она лениво помахала ладонью. Застоявшийся воздух тесной комнаты, полный дыма, лениво колыхнулся. Папа пошарил за валиком дивана, выудил оттуда звонко булькнувший баллончик, и, хорошенько встряхнув, щедро побрызгал себя под мышками, а напоследок прыснул в рот. Мать визгливо захихикала. Вытянула из кармана халата дешёвую зажигалку, сунула в рот очередную папироску, и, щуря слезящиеся глаза, спросила, давясь смехом:
— Дать тебе прикурить?
Протянула зажигалку к носу мужа и щёлкнула колёсиком. Входная дверь, качнувшись с пронзительным скрипом, гулко стукнула о косяк. Порыв воздуха пронёсся по комнате.
Анюта оттолкнулась от крыши игрушечного домика и двинулась к мотающейся на скрипучих петлях входной двери. Увидела краем глаза синюю искорку, выпрыгнувшую из серого тумана, пластами плавающего в углу комнаты. Потом искра подмигнула синим глазом и вспухла в огненный шар.
Серый туман распался на клочки, обернулся скачущим, корчащимся, словно злобный клоун, существом. Существо металось и выло на невыносимо тонкой ноте, разбрызгивая клочья гаснущего на лету огня.
Дверь снова открылась, Анюта бросилась в щель, как испуганная мышь. Сзади с треском обрушилась выбитая истошно вопящим существом оконная фрамуга. Широко распахнутое полотно двери, блеснув на миг металлом номера, метнулось обратно.
Анюта ощутила только толчок, ледяной толчок входящей в висок латунной ручки. Петушьим хвостом вспыхнул перед глазами невиданно прекрасный сноп праздничного фейерверка, рассыпался крохотными угольками и угас. Девочка сползла по стене, цепляясь ещё живыми пальцами за косяк. С деревянным стуком ударилась о доски пола голова с торчащими по бокам смешными косичками.
В комнате, где клубился едкий серый дым, потрескивал, догорая, червеобразный кусок плоти. Безучастно смотрел на него шариками глаз мальчик в короткой майке, и беззвучно вопило, по-жабьи растянув лиловый рот, существо, облепленное расплавившимся пластиком малинового халата.
Похожие статьи:
Рассказы → Демоны ночи
Рассказы → Мокрый пепел, серый прах [18+]
Рассказы → День Бабочкина
Рассказы → Княжна Маркулова
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
