Звонок у входной двери задребезжал, расхлябанно докатился, задевая за стены, до моих ушей и заставил меня встать. За дверью я с удивлением и неохотой обнаружил мокрого курьера с протянутой рукой. В ней было письмо. Оно гласило:
"Ваш покорный слуга, Косов, предлагает обнаружить вместе с ним истину в одном из ее проявлений. Если Вам угодно будет присоединиться… Одним словом, мой друг, жду тебя на перекрестке. "
Это сообщение настигло меня рано вечером, еще стрелки часов не споткнулись сонно друг об друга в преддверии полуночи, а именно в это время я обычно отхожу ко сну.
Немного подумав, я прихватил с собой удочку, бинокль и две пары чистых носков, потом поразмышляв над предложением Абри, добавил песочные часы и контактные линзы...
На душе у меня скребли кошки, им я налил виски. Это все, что я мог для них сделать, хотя пьяные кошки ничуть не лучше скребущихся.
Сложив свой нехитрый багаж в саквояж, я открыл окно. Ночь тихо плескалась волной на мой подоконник. Утлый челн бился легонько, подчиняясь удушливому городскому бризу. Сев в него, я подчинился течению времени, оно всегда и неизбежно приводило меня к Абри.
Надо сказать, что Абри Косов, мой друг, детектив, алхимик и овощевод, был замечательной личностью. Он замечал все и везде. И замеченные им оставались надолго в его памяти и ничего не могли поделать с этим.
Но сегодняшнее дело пахло совсем по другому, оно пахло алхимией. Вспомнив прошлые поиски истины с Абри, я поежился. Тогда я еле унес ноги, а глаза оставались далеко впереди меня еще три дня и четыре ночи. Когда меня кто-нибудь пытался расспросить об этом, я мог крикнуть только одно слово: "Мама", и все пожимали плечами, и удивлялись еще больше: при чем может быть здесь эта женщина.
Перекресток настиг меня внезапно, объявившись сзади. Тогда я понял, что проехал его. И увидел Абри. Но он следовал в другом направлении.
Так было всегда. Я никогда не успевал за ним. И тут мне пригодилась удочка. Я выловил Абри в два счета и радостно обнял его.
Он тоже был рад встрече и спросил меня:
— Где ты так долго болтался, или челн твой дал течь, или ты сбился с дороги?
— Но, Абри, что об этом? Скажи мне, друг, где же та истина, что так заинтересовала тебя? Неужели, эта красотка оказалась тебе не по силам, и ты позвал меня на помощь?
Спросил я, угадывая, где глаза Абри, чтобы взглянуть другу в лицо, но они были не на месте, и я посмотрел мимо. А Абри произнес тихо, и мурашки вмиг исползали все мое тело:
— Истина в яйце...
— Но, Абри, как же так?.. Сколько курочек на твоем счету?! И до сих пор ни одного яйца!
А Абри в недоумении развел руками:
— Я буду папой, — сказал он еще тише.
Мы с ним помолчали. Эти слова были странными на вкус, и мы это оба почувствовали.
— Девять месяцев назад, — начал рассказывать Косов, и мои волосы встали дыбом от этой мистической цифры, — я смешивал старинное предание о хождении через цветущие огурцы на рассвете с толченым камнем безоаром...
Я кивнул головой:
— Да… Слышал я, растут вот такие… огурцы… в этом есть что-то сверхъестественное, Абри.
— Хотел бы я, чтобы этим все и закончилось, — пробормотал мой друг. — Но...
В это время мы подъехали к его дому. И вовремя: склянка песочных часов уже совсем опустела. Течение в ней было таким сильным, что смыло мои контактные линзы, и я боялся не разглядеть истину, когда она родится.
А он медлил. Абри ходил по комнатам своего дома и словно прислушивался к его тишине. Иногда она прилипала паутиной к его лицу, и тогда он морщился и пытался освободиться от ее навязчивой немоты.
Наконец, он взглянул на меня, взял топор и сказал:
— Пора...
И распахнул дверь одной из комнат. Огромная тыква лежала на кровати Абри. Золотистые ее бока сливались с бархатом покрывала, толстая зеленая плеть уползала, обвившись вокруг ножки стула, в окно… Тыква дышала… Быстро-быстро… Тихо-тихо...
— Я перенес ее из сада… — обреченно произнес Абри.
Я, подавившись словами, молчал. А Косов мрачно смотрел на тыкву. И, сделав несколько шагов, остановился перед толстой плетью. И занес топор над нею...
Плеть дернулась. Тыква перестала дышать… Косов медлил… Тыква пропустила один вздох… Абри вздохнул… Тыква замерла… Абри опустил топор.
— Не могу… — проговорил он.
Тыква шумно выдохнула и… с треском лопнула, обдав нас волной липкого страха. В ее оранжевой огромной чаше сидел Кум Тыква в подгузнике и плакал. Абри бросился к нему и завопил:
— Что ты плачешь, сынок?!
Кум Тыква посмотрел на него и отвернулся. Посмотрел на меня и сказал:
— Дашь мне две пары носков?
— Бери, — говорю.
Дал я ему свои носки. А Кум Тыква оборотился к Абри и говорит:
— Как изношу две пары носков, вернусь...
Заплакал Абри тут горькими слезами. А я взял бинокль и стал смотреть Куму Тыкве вслед, он становился все меньше и меньше… Потом я выбросил бинокль. Абри укоризненно покачал головой, удивляясь моей расточительности, на что я ответил:
— Опять торговец обманул — в двух шагах ничего не видно… — и крикнул вслед невидимому, — куда ты, Кум Тыква?
А издалека до меня долетели слова:
— На тот свет, дурак!
Похожие статьи:
Рассказы → Оркаизация
Рассказы → Характерные симптомы
Рассказы → Мокрый пепел, серый прах [18+]
Рассказы → Счастья, здоровья
Рассказы → Богатырь
Рада! Вот только третья часть, пожалуй, слишком... э-э... легкомысленная 
