28. Колдуны Подмётной эпохи. Дымные волки

134…((120.а)) Реконструкция. Ограда
Адских дымных волков так прозвали в народе. На самом деле они собаки ада, идущие по следу вины.
Из чёрных кольев толщиной в обхват сделана адская ограда. Она внушает ужас, откуда ни посмотри. Снаружи нависает, как неизбежное возмездие. Оказавшихся внутри пугает свободой, как худшим кошмаром, такова её природа.
Если рогатый в одиночестве поднимется на поверхность земли и останется под небом слишком долго, вначале он забудет, для чего покинул ад, затем не сможет вспомнить дорогу обратно, а вскоре забудет, и кто он есть. На третий же день после этого ему не поможет ни зеркало, ни взгляд на свои ноги. Копыта исчезнут, рога тоже. Чёрт перестанет быть собой, но и другого облика не обретёт, растворится в сумерках мало-помалу. Оттого на земле редко видят чертей, а сумрак внушает смутную тревогу.
В своих недрах ад ничего не порождает. Всё, что в нём есть, черти взяли от людей: и котлы, и огонь, и дыбы, и вилы.
Гигантские дымные волки – это призраки тех, кто был убит, ограблен, замучен, страшно оскорблён и при жизни не дождался справедливости, но и сам был в подобных вещах не меньше виновен. В зверином обличье по аду рыскают привидения, ненасытно жаждущие мести, однако давно утратившие память о том, кому и за что мстить. Их дымная шкура возникла из бессердечности, глаза – из слепого гнева, их голод пробуждает чужая нечистая совесть. Волки чуют всех людей на земле, в ком есть хоть капля этих пороков. А в ком её нет?
Вечно голодные они рыскают вдоль ограды, царапают колья, роют землю. Волки ненавидят адскую ограду, но боятся её перепрыгнуть. Ад запрещает смотреть наверх. Не для всех сверху раскинуто небо, над землёй – да, под землёй – нет. И чертям, и грешникам, и волкам чудится, что небо не эфирная субстанция, а тяжёлая, как молот, готовая обрушиться в любой момент.
Волки бояться ограды, но... – до поры до времени.
Когда земля не может больше носить какого-то мерзавца, тот начинает пахнуть законной добычей, и волк теряет страх. Перемахнув адскую ограду, он быстро находит жертву и дотла испепеляет её белыми глазами. Так попадают в ад – через страшные пылающие глаза, полные лютого голода. Волк всегда голоден, потому что не успевает никого сожрать: пламя его глаз опережает клыки. Пасть лязгает впустую, разбивая хлопья сажи и золы.
В Чомге не нашлось даже капли совести, не нашлось ни капли страха, он целиком состоял из алчности. Прыгнувший к его глотке волк испепелил себя сам, истлел в полёте, и дымная шкура бессердечности легла не плечи колдуну. А когда зеркальная дверь инфанты Майи распахнулась, вся свора ада без колебаний ринулась за Чомгой в мир, доверяя его чутью, и не напрасно. Вся свора подчинилась его, не виданной прежде, силе. Чью угодно шкуру он мог содрать, подозвав призрака тем же манером, без страха посмотрев в белые горящие глаза.
***
134…120.а Исходник
Насмотревшись первых ночных атак, раб записывает то, что увидел и понял:
«Волк чует след не исповеданной вины.
От запаха бесстыдства
шерсть дыбом поднимается,
и волк впадает в исступленье.
Глаза его – суть угольки отмщения,
до срока подспудно тлеющие.
Разгорятся или нет?
Зависит не от волка.
Раскается виновный –
и потеряет след зверь ада.
Немного надо для избавления.
Однако угольков там, вдоль ограды ада
кровавых, белых, не мигающих –
как звёзд на небе.
Маленькой вине ад не назначен.
Да кто же знает меру?
Кто знает настоящий вес своих деяний?
А страшно всем.
Рука ростовщика открыла путь волкам
и к людям протянулась за откупом:
– Отдай мне жизнь твою,
и я продлю её до завтра.
Как не отдать,
когда за дверью тёмный ветер
«Прощальный день, челночный бег»
с надрывом запоёт».
***
135…((209.а)) Реконструкция. Среди людей
Озираясь, из лавки домой спешит припозднившийся купец. Он бы и заночевал на базаре, да скучает молодая жена.
Жуткая ночь. На разные голоса воет непогода. Не разберёшь, где что: волки там или всего лишь ночные кусты под ветром? Морды опущены, загривки дыбом. Рвутся с места цепными псами. Высокое дерево их то ли науськивает, то ли удерживает, как пьяный великан.
***
135…209.а Исходник
Раб видит и отличие колдунской жизни при волках:
«Не день идёт за днём, а ночь за ночью
течёт смолой тяжёлой, чёрной.
Лицо стремительно летящей жизни
на ней отражено, как призрак –
ни воплотиться, ни исчезнуть до конца.
Где в государстве промелькнуло солнце –
ищи поблизости большого колдуна.
Зашёл на двор, а там голубизна
во всё распахнутое небо?
Здесь дом колдунского семейства,
но и они предпочитают на магический засов
под вечер запирать ворота.
Замок обычный не спасёт от дымных псов.
Для колдуна они не волки.
Зачем они так страшно воют?
Чтобы воскликнул человек:
«Чего ты хочешь?!
Ты на груди моей стоишь!
Да, я виновен, но не очень!    
Да, сподличал, но так давно!
Я точно такой же, как и все!
Так почему я должен умереть сегодня?!»
Не должен был. До этого момента.
Волк дымный промолчит,
но следующей ночью
завоет ближе, жутче, громче.
Слышно, как гнев клокочет в горле.
Час не далёк, когда он вскочит
по-настоящему на грудь.
Сомкнётся, как челюсти,
ночь с ночью,
и жизнь закончится.
Наутро ниц у трона проситель бледный
падёт и просит: «Жизнь!
Продли её, властитель Чомга!
Не отдавай волкам, возьми себе!»
 

Похожие статьи:

Рассказы → Пустота

Рассказы → Лестница в небо из лепестков сакуры

Рассказы → Новогодняя история в черно-белых тонах

Рассказы → Брокер жизни

Рассказы → Танатос 78