23. Колдуны Подмётной эпохи. Рыбий мёд

116...229.а)) Реконструкция. По старой дружбе
Дураки, – бормочет Колдун, – забавно складывается всё в жизни… Они пришли ко мне за помощью, а я за их надобностью должен обратиться к их же старшему брату... Ежевичный Медведь не откажет в одной рамке медовых сот. Громовый тополь как бы ни любил соки земли, нет ничего слаще для дерева, чем мёд света.
Колдун вспоминает свой разговор с этим удивительным оборотнем, добывающим рыбий мёд. Потрясённый как мальчишка стоял на его «пасеке», рот раскрыв.
***
116...229.а Исходник
Колдун:
– Какие разные они вблизи:
хвосты-вуали, плавники спинные…
Не таковы земные пчёлы-близнецы,
печатью общей рождены.
Пасечник:
– Так и меда отличны луговые
от жидких солнечных медов,
от кристаллизовавшихся подзвёздных.
Колдун:
– А лунный мёд бывает?
Пасечник:
– Он не вкусный.
Бывает, лунную пыльцу прибьёт волна
у входа в улей.
Перламутровая пена,
как пудра с мьятным запахом, она
на вкус остра, но в общем-то съедобна.
Колдун:
– Как мята, с холодком?
Пасечник:
– Да нет же – мьят.
Колдун:
– Не понял, растение другое?
Пасечник:
– Ну, да, «цветок суккубов».
Его ещё зовут «всегда-настороже».
Мьят вырастает лишь на трупах
и не показываясь над землёй,
цветёт большими гроздьями
мельчайших звёздочек.
Ещё растёт в сердцах отвергнутых.
Их горькая тоска –
пыльца отвергнутых цветов,
так и пыльца луны –
свет звёзд, ей отражённый.
Колдун:
– Ещё вопрос: что рой заманит в соты?
Ведь это рыбки, а не настоящий рой.
Пасечник:
– Так сон же.
Пересытившись лучами,
они тихонько меркнут,
под камни заплывают,
в те соты, где качает их прибой.
***
117...((88.а)) Реконструкция. Галактика
Шире всего разливается, ещё медленней обычного течёт река Тихоня возле пещерного обрыва. Холм плавно уходит в ежевичные пустоши. За ними лежит княжеское Ежевичное поместье.
Тьма. Время за полночь, на небе мало звёзд, в чёрной воде – несчётно. Медленно вращаясь, там горят спиральные вселенные, к ярким звёздам притягиваются искорки комет, луны дрейфуют прочь от слабо светящихся медных гигантов…
– Ты спрашивал, кто старший из братьев-колдунов? – говорит Колдун загипнотизированному красотой подводного космоса Ученику. – Настало время познакомиться.
Тот пропускает мимо ушей. Мало ли этих колдунов, а здесь такая неземная красота…
***
117...88.а Исходник
Ученик:
– …галактика!
Колдун:
– Нет, это рыбий рой. Они круглы, малы
и отражают боками звёздные лучи,
которых нам за тучами не видно,
а, отражая, собирают, словно мёд.
Вон там, возле корней подмытых,
где кружатся огромной хризантемой,
там улей их, в прибрежном гроте улей
полузатопленном.
К началу лета соты трёхгранные
заполнены бывают зимним светом –
нектаром льдисто голубым,
а к осени – янтарно-жёлтым.
Ученик:
– Как ты его нашёл? А вкус…
Их мёд, он сладкий?
Колдун:
– Нашёл случайно, и попробовал украдкой.
На языке представь кристаллик соли раскалённой…
И рот, зажатый каменной ладонью
Пасечника...
Ученик:
– Что ты сказал?
Колдун:
– Я говорю, карьера воровская не задалась:
кулак пудовый перед носом образовался
и ворчанье над макушкой:
«Воруем, значит? Сильно жжётся?
А то ж – полуденное солнце!
Не плюйся, раз украл – глотай.
Добру обидно пропадать».
Кристаллик раскалённый
На языке растаял и мёдом сделал – всё тело.
Даст и тебе попробовать его
хозяин щедрый.
***
118...((225.а)) Реконструкция. Медвежья жизнь
Высвободившись из его лап, Колдун был впечатлён обликом пасечника не слабей, чем рыбьим мёдом.
Шеи нет, только загривок. Башка на туловище, как замшелый валун на пригорке – вся покрыта короткой бородой. Глаз не видно, из-под хмурых бровей поблёскивают зрачки. Кулак тоже с валун, а когда разжал его – лопата с короткими пальцами. Ногти чёрные, ладонь мозолистая, словно ходит на ней.
Колдун эту лапу вежливо отвёл и начал догадываться, кто перед ним. Но вот как теперь извиняться...
Пасечник сам указал ему верное направление мысли. Ему требовалось оборотное колдовство с подлогом. Будто бы он не только простой-обычный человек, но и всегда им был.
Колдун выдохнул:
– Это я могу.
И сразу сюрприз! Поистине: чужая душа – потёмки! Быстрое и лёгкое согласие Колдуна было воспринято, как пренебрежительное отношение: мол, понимаю-понимаю, ещё бы тебе не хотелось изменить свой статус и стереть даже память о нём! Ежевичный Медведь насупился и разворчался.
***
118...225.а Исходник
Ежевичный Медведь:
– Быть оборотнем – превосходно, заяц!
Сам посуди: во-первых, я красавец,
что видно и за тысячу шагов,
а ближе люди не подходят,
и это плюс, кто понимает.
Колдун:
– Согласен.
Ежевичный Медведь:
– Ой ли? Не перебивай.
Быть оборотнем превосходно, заяц смешной!
Что ты киваешь? Ты подозреваешь,
будто не в порядке что-то со мной?
Что я не без труда это скрываю,
а колдовством хочу исправить?
Да ни разу!
Мёд рыбий ты пробовал, а? То-то же!
В соседних сотах знаешь что? Луна и звёзды!
Но солнце – лучший медонос,
Причём, всё время разный:
с утра – прохладный, в полдень – терпкий,
а на закате – пьяный, как вино.
Что скажешь, не богат ли я? Не счастлив?
А знаешь, тыква или кабачок,
на трупах висельников поспевающие,
как ароматны? Пойдём, я угощу.
А на десерт я перезакопал в саду
часть верхнюю от девственницы.
Хочешь? Недавно утопилась, дней пять тому.
Правда, глаза ей выели сомы
и высосали мозга половину,
но и оставшееся – очень аппетитно!
Признай, вот это жизнь:
полакомился тухлым мясом,
на задних лапах крутанулся,
и, обернувшись человеком,
со сковородочки ещё поел!
Два бока отоспал, в запасе два медвежьих!
Быть оборотнем – превосходно, Колдун!
Пока не влюбишься…
Вот где в капкан попался...
***
119...((131.а)) Реконструкция. Сокрытие
У четверых братьев-колдунов были разные отцы. У него, падальщика, старшего брата отец – медведь-людоед, оборотень.
Девочки, потомки оборотней одна другой прекрасней. Мальчики страшны лицом до невозможности: сыновья, внуки, правнуки, чем дальше, тем ужасней. Ежевичный Медведь на лицо ещё ничего по их меркам, но для женщины, для такой как родная сестра красавицы Мальвы… В общем, требовалась подправить морду и биографию вместе.
Ежевичный Медведь любил сестру Мальвы уже давно, а решил переселиться поближе к людям недавно. Сделать это надо таким образом, будто всегда соседствовали, чтобы люди не удивлялись, не задумывались, откуда князь тут взялся.
Он заранее купил дом невдалеке, разбил огород и ждал только колдуна, такого, как и поймал возле улья – с большой буквы Колдуна. Так с его помощью Ежевичный Медведь стал Ежевичным князем…
***
119...131.а Исходник
Колдун:
– Подлог… Двойной быть может?
Двойной надёжней.
Тот, кто захочет разоблачить тебя,
не истину откроет, а первый покров подлога.
Их в принципе бывает много.
Что положить поглубже,
что приоткрыть, как будто с уголка?
Ежевичный Медведь:
– Ой, ты хитёр, Колдун… Ой, скука
мне эти ваши тонкости!
Делай, как знаешь сам.
Я главное сказал:
мне заклинатель нужен,
чтобы покрыть забвеньем,
вычесть, упрятать глубже,
чем наступает леший
пяткой, развёрнутой назад,
чем водомерки егозят,
чем головастики ныряют,
Чем, я не знаю!
Там, где штампует дьявол
вилку двойных копыт,
где ноябри умирают, плача навзрыд.
Скрой, чтобы самый умный мимо гадал.
Скрой, чтобы я сам не выдал, сам себя никогда!
Я не купец столичный,
я не посол двуличный,
больше скажу, не тать.
Заяц, ведь я питаюсь мёртвыми девами!
Если она узнает…
***
120...((93.а)) Реконструкция. Власть колдовского слова.
Совершая оборот с подлогом, Колдун на этом примере показывает Ученику силу колдовского слова в чистом виде. Имя Ежевичного князя мгновенно появится во всех списках и генеалогиях. О нём вспомнят те, кто ещё вчера не подозревал о существовании такого князя.
***
120...93.а Исходник
Колдун:
– За исключеньем только слова.
До той поры, пока любым путём,
во сне иль наяву к тебе не снизошёл
всецелый образ конечной цели колдовства,
ты совершить его бессилен.
За исключеньем имени и слова.
Гадай без колебаний,
сочиняй подложные свидетельства,
законы подменяй томах судейских.
Слово как есть через тебя творит.
Знай, юноша, колдун солгать
или впустую угрожать не может.
Что произнёс – то правда, то сбылось.
Что начертал в истории, то было,
а усомнишься – дар утратишь весь.
***
121...((226.а)) Реконструкция. Лисья Морда
Колдун не мог не полюбопытствовать об искусстве рыбьего пасечника и удивительном их мёде.
Пожалуйста, слушай. Тем более, что загогулина судьбы того стоит.
Отец Ежевичного Медведя, заметив разницу между своим и его колдовским даром, отправил сына учиться к другому, к Лисьей Морде. Его старый приятель был оборотнем лисицы и саламандры, без человеческих примесей, что бывает крайне редко. Как и у сына, его злость и азарт ушли в лисий юмор, а не в людоедство.
Не удивительно, что лис и саламандра сошлись, дивным оказался их первенец: без тела, только рыжая остроносая мода на языке пламени. Ежевичного Медведя за время ученичества он полюбил и отпустил неохотно, да и тот не рвался.
Как полагается, отдав учителю свой первый золотой, он сокрушённо сказал:
– Я и названным сыном твоим быть хочу, и бродяжить хочу... Не знаю, как быть. Давай, я буду считаться непутёвым сыном?
В ответ на это Лисья Морда кивнул, прищурился и вручил ему прощальный подарок не такой как обычно… В высшей степени лисий, прехитрый и дорогой, но главное: созданный в расчёте на людей, на не колдовские руки. Это были чётки – вариант неразменной монеты.
***
121...226.а Исходник
Ежевичный Медведь:
– Следил за миром Лисья Морда
чутким и подвижным лисьим носом.
Великого колдунского коварства
не выдавали маленькие глазки.
Острый язык жил за острейшими зубами,
и редко выбегал их облизать.
Стояли уши рыжие торчком.
Кто видел их прижатыми,
тот видел в последний раз,
прощаясь с жизнью.
Для оборотня огненного
нос, как уголь чёрный,
с ярким жаром из ноздрей –
был как вершина белого каленья,
основа колдовских основ.
Был пламенем он, Лисья Морда,
как язык огня плыл по дороге –
голова на огненном хвосте.
Но если требовалось, то мгновенно
хвост становился языком,
и лязгали клыки, и уши прижимались,
и щурились глаза.
При разговоре происходило ровно то же.
Если смотреть на мастера и только
не разберёшь: сожрал он гостью
или невинный комплимент сказал.
Вдыхая – брал, а выдыхая – даровал.
Дыхание – сквозняк в замочной скважине
преображающего колдовства.
И дверь не надо открывать!
Без всяких слов я научился от него
преображающему обороту,
что не зависит вовсе от луны,
ни от иных условий колдовства.
Вопросов у меня не осталось,
поскольку не словами меня учил мой мастер.
Вдохнув, я кувыркаюсь.
Встаю и выдыхаю.
На лапы или на ноги встаю
преображённым, чтобы поклониться учителю.
Меня хранит почтение к нему.
Иной защитной магии не нужно.
***
122...((227.а)) Реконструкция. Хитрый дар
Ежевичный Медведь сказал:
– Вот какой прощальный дар я получил от Лисьей Морды… Чётки.
Снимаешь бусину, швыряешь прочь. В любую не магическую вещь она обернётся. Хоть продавай, хоть подари, хоть съешь, хоть заколдуй во что-нибудь другое. Если была полезна эта вещь, то бусина окажется на чётках где и была. Но если вещь не пригодилась, то станут на бусину короче.
– Закончатся, – говорит он мне, – тогда и возвращайся, сына! Он свёл меня с ума! До исступленья! Чётки были дли-и-инные, бусины маленькие. Вначале я разбрасывался ими, но потом… Вскоре я только тем и занимался, что подсчитывал, сколько их! Вернулась бусина или нет? Нет?! Почему?! В конце концов, я уже не понимал, что значит быть полезным, что Лисья Морда вообще имел в виду?
Колдун улыбается во всю морду и едва заметно понимающе кивает… От Болотного Козодоя он получил куда более коварные, убийственные прощальные сюрпризики… Доверчивый простак! Но сколько пользы в итоге они нему принесли, сколькому, воюя с ними, Колдун поневоле научился!
***
122...227.а Исходник
Ежевичный Медведь:
– И одарил, и отомстил немножко.
И отпустив, не отпустил.
Что весят обещанья и угрозы? Пушинку.    
Опасны те нехитрые вопросы,
которые не отпускают
и не спускают с поводка.
пока не совершишь ошибку,
а правильный ответ не угадать,
и не надейся даже.
Принципиально невозможно,
пока идёшь по бездорожью,
ни колее, ни огонька вдали.
Там стёжки нет,
а те, что есть, ведут куда угодно
только не в твою берлогу.
Смущает путь крутой и путь пологий:
зачем так сложно?
По какой причине так поразительно легко идти?
А морду запрокинешь,
высоко плывёт и тает тень пепельной кукушки,
вещуньи мёртвых, птицы погорельцев.
На пепелищах селится она.
Где сядет, там накроет тишина такая,
что своих шагов не слышно.
Но если бросить в стылый уголь вишню,
что как огонь красна, кукушка улетит.
Есть верная примета:
вдруг прокукует и при этом перо уронит:
что на уме в этот момент – исполнить должно.
Её услышав, я разобрался с подарком учителя.
***
123...((228.а)) Реконструкция. Магическая тишина
– Здесь это произошло, конечный пункт. Сюда я добродяжил, неподалёку и остался жить, – говорит Ежевичный Медведь.
Обрыв за спиной, прямо излучина реки, на мелководье солнце.
– На берегу рос ежевичник, наверное, поэтому я и устроил привал именно тут. Я всегда любил эти ягоды больше, чем малину. Но тогда я ко всему тогда утратил вкус. От ярости я стал превращать бусины в речную гальку, швырять в воду и и опустошил их до навершия. А затем сделал ровно то, что Лисья Морда велел не делать. Я носил чётки на шее... Пустая нить часто становится удавкой, характер конкретно этой мне был не известен, однако я надел её обратно. В реке играло солнце, шустрили мальки... Я сжимал навершие в лапе в руке и думал, что мальки похожи на пчёл. Они как будто собирают свет. Думал про соты, рыб-пчёл, про мёд из лучей солнца и звёзд. Настолько сладкий, как приятно окунуться в прохладную реку летом, а зимой согреться в баньке… Задумался, сильнее сжал и расколол, уронил в реку навершие. Так они и возникли – реальность, а не морок, Рыбий Рой. Вот они...
– А нить? – живо спросил опытный Колдун, пока Ежевичному Медведю не надоело с ним откровенничать.
– Я не ошибся, – подмигнул оборотень, – тонкая удавка. Когда надоедают мысли или гости, я делаю вот так...
Ежевичный Медведь приподнял башку над плечами, размахнулся и швырнул её по высокой дуге в кусты.
Намёк понят! Колдун поднялся на ноги и распрощался с безголовым туловищем, сложившись пополам то ли в поклоне, то ли от смеха.
«Наповал! Сразу видна лисья школа! Ну, спасибо, пасечник! Не каждый день удаётся почувствовать себя мальчишкой!»
***
123...228.а Исходник
Ежевичный Медведь:
– Я не уверен, заяц, не уверен…
Живём ли мы во времени? Мне время
всё чаще видится живущим в нас,
как некий демон в одержимом.
Само куёт ножи, само их точит
и ржавчиной сжирает.
Пока ещё не срок, твоя рука
слаба как призрачная.
Знания и нюх, и опыт не помогут,
Пока ещё не срок.
Будь даже велики, как в облаках
дворца дождей паривший белый купол .
Не раньше хлынет дождь, чем повелит дракон.
Магический клинок не в горне выплавляем,
не с молотами форму обретает,
шлифуется не прошлогодней кожей
парчовой малахитовой змеи.
Всё с виду так, но породил клинок
могильный мрак, и оживило слово колдуна.
А из небытия их всех призвал,
конечно, час привратника – бишь, срок.
Ты знаешь эту паузу, сынок, ты знаешь…
Ты слышал её.
Всё сделано, прочитано заклятье,
и жестом правильным подтверждено.
Осталось ждать…
Незабываем, заяц,
этот момент…
Хоть бы касалось дело пустяка, ты замираешь
и слышишь, как потрескивает ворожба
у времени в руках –
снежок хрустящий, мираж хрустальный.
Расколется он или воплотится?
Колдун улыбается, кивает словам пасечника и прикрывает веки:
– Всё так.
 

Похожие статьи:

Рассказы → Танатос 78

Рассказы → Лестница в небо из лепестков сакуры

Рассказы → Пустота

Рассказы → Брокер жизни

Рассказы → Новогодняя история в черно-белых тонах