Собака Бакониных

                                                                  Русский викторианский детектив

8 Мая 2010 Р.Х. Столичного времени 9 ч. 28 мин. пополуночи

Доброго времени, камрады! Тимофей Мозгляков вновь на страницах своего сетевого альбома! На всех парах несусь я к месту новой своей службы в скоростном "Имперском экспрессе" и печатаю в своём стареньком электроблокноте это сообщение. В Бологом меня будет ждать авто, предупредительно присланное господином Бакониным. Оно доставит меня прямо в его поместье Мухино, расположенное близ знаменитого озера Росно, куда со всего мира съезжаются чудаковатые охотники за, якобы, обитающим там драконом.

Подали обед, так что, товарищи, на время я вас покину:)

9 Мая 2010 Р.Х. С.В. 4 ч. 07 мин. пополудни

Приветствую! Только что встал из-за стола, за которым, вместе с любезнейшим Лавром Никифоровичем и его супругой, отмечал День Победы. Хозяин с гордостью рассказал мне, что его дед служил в мотокавалергардах и на своём танке прошёл всю Европу, освобождая её от янки, закончил войну командиром эскадрона и получил Владимира 4-й степени из рук Государя. Право же, есть некое очарование в ветхозаветном тщеславии провинциальных дворян, сидящих по не скупленным ещё подданными микадо поместьям!

Лавр Никифорович, впрочем, вовсе не напоминает замшелого обскуранта. Но прежде чем перейти к описанию обитателей Мухино, позвольте мне рассказать о моём вчерашнем прибытии в сие славное поселение. На недавно обновлённом вокзале в Бологом провёл я совсем немного времени. Не успев допить в буфете бокал крымского "Коронационного" урожая двухтысячного года, которое прекрасно сочетается с белужьей икрой, я узрел подошедшего ко мне малого.

Должен признаться, камрады, при взгляде на него стало мне не по себе. Представьте боксёра Николу Каменного, с его огромным ростом и звероподобной физиономией. Представьте, что она абсолютно безволоса, кажется, даже и без ресниц. Представьте на ней страшный шрам от старого ожога, занимающий бОльшую часть левой половины лица, и безумно выпученный небесно-голубой глаз. Обрядите это чудовище в ливрею с галунами, и вы получите отдалённое представление о том, что предстало моим очам.

Между тем циклоп поклонился и тусклым голосом осведомился, не господин ли я Мозгляков, на что я был в состоянии лишь судорожно кивнуть.

– Соблаговолите проследовать в авто, которое прислал мой барин, – мрачно пригласил сей левиафан среди лакеев.

Устроившись на заднем сидении самарского вседорожника, дорогого, хотя и далеко не нового, я смотрел в квадратную спину перевоплотившегося в шофёра лакея. Тот не делал никаких попыток завязать разговор, что, надо признать, хорошо характеризует его, в отличие от хамоватых нынешних слуг, заговаривающих с господами, когда им угодно.

Чтобы не томить вас, расскажу сразу, что я узнал о Прохоре – именно так зовут этого молодца, исполняющего в Мухино обязанности и камердинера, и лакея, и садовника. Он родился в семье баконинских арендаторов, в юности завербовался в воздушные гренадёры. Во время афганской кампании был пленён гази и подвергнут страшным пыткам. Однако каким-то образом бежал из плена, более того, продолжил службу, и, мстя за свои муки, прославился страшной жестокостью. За это он попал под трибунал, но, по всей видимости, военные его пожалели и просто отправили в отставку. Оказавшись без средств к существованию (удел его родителей к этому времени был потерян), он вернулся в Мухино, где его пригрел добрейший Лавр Никифорович. Теперь Прохор – непременная часть поместья, без которого, кажется, жизнь бы тут вовсе не теплилась. Однако мне он неприятен.

Но всего этого я не ведал, когда, на третий час езды по не очень комфортным тверским шоссе, моим глазам предстало знаменитое поместье. Пока авто медленно проезжало по деревенской улице, я с любопытством выглядывал из окна. Жители тут, как мне показалось, отличаются угрюмостью. Позже я узнал, что дела тут настолько плохи, что бОльшая часть населения занимается отхожим промыслом в столице или Москве. У сельского клуба я заметил кучку унылых молодых людей с отрешёнными лицами. Подобное зрелище слишком знакомо мне по Петербургу, чтобы не сообразить, что героин – гнусный дар афганской войны – успел добраться и до этих отдалённых мест.

Значительно обветшала и сама усадьба, построенная еще в XVIII столетии. И это позорно: ведь с ней связаны многие события отечественной словесности. Подъезжая, я перебирал в памяти славные имена тех, кто гостил здесь. Но когда передо мной возникли белые стены обширного особняка с колоннадами и флигелями, утопающими в свежей весенней зелени старого парка, некое гнетущее чувство возникло во мне. Контраст мертвенной белизны ветхих стен с чудесным днём навевал какие-то кладбищенские чувства. Возможно, так на меня повлияли мрачные рассказы, связанные с этими местами. Тряхнув головой, я постарался развеять этот невроз, тем более что на парадном крыльце, среди дорических колонн, вместо какой-нибудь потусторонней фигуры в саване, я увидел встречающего меня хозяина. 

Лавр Никифорович зовёт обсудить кое-какие вопросы, так что пока откланяюсь.

9 Мая 2010 Р.Х. С.В. 6 ч. 18 мин. П.Д.

Я вернулся и продолжаю!:) Лавр Никифорович Баконин – последний из славного рода, наиболее известным представителем которого был брат его прапрадеда, знаменитый революционер и философ. Несмотря на то, что его писания, среди прочих, были признаны одной из причин великой смуты, и долгое время были под запретом, память о нём тут бережно сохраняется. За обедом хозяин обмолвился, что намерен создать музей своего предка. Помимо дани памяти, это стало бы хорошей приманкой для путешественников со всего мира, может быть, не меньшей, чем озёрный дракон, на доходы от поисков которого прочно наложили лапу столичные дельцы, развернувшие по берегам сеть курортных лагерей. Местным обывателям от этого ничего не перепадает, что их ужасно злит.

Но боюсь, что затея с музеем так и останется одним из прожектов моего хозяина. Он не производит впечатления человека, склонного твердо следовать поставленной цели. Описывать его внешность довольно сложно: в нём совсем нет каких-то способствующих запоминанию выдающихся или гротескных черт. Ему несколько за пятьдесят, он довольно грузен, но не лишён известной грациозности. С широкого лица, украшенного модной полукруглой бородкой, не сходит приятная улыбка, а голубые глаза за стёклами очков глядят доброжелательно и чуть растеряно. Одевается изысканно, однако с налётом богемной небрежности, очевидно, в память об артистических традициях своего рода. Я не сомневаюсь, что в своём полку он считался скромнейшим, деликатнейшим и образованнейшим офицером.

– Дорогой Тимофей Антонович, – слегка грассируя, воскликнул он при виде меня и широко раскинул руки для приветственного объятия.

Столь горячий приём, оказанный всего лишь наёмному работнику, показался мне сначала довольно фальшивым, но потом я понял, что это всегдашняя манера хозяина, который с тою же сердечностью мог обратиться к любому мухинскому мужику.

Пока Прохор в угрюмом молчании вытаскивал из авто мой видевший виды чемодан, хозяин повёл меня в дом. И там я увидел то, что никак не ожидал здесь найти. Начать с того, что Анна Андреевна, хозяйка дома, гораздо моложе своего супруга — ей не больше двадцати пяти. Лицом и фигурой она прелестна, манеры её носят отпечаток столичного пансиона, а разговоры — университета (что, как я узнал позже, вполне соответствует истине). Туалеты же её в свете последних установлений парижских кутюрье безупречны.

Склоняясь над рукой хозяйки, я гадал, что делает в этом медвежьем углу белокурая принцесса, которой положено покорять самые блестящие балы Петербурга. Она же благосклонно ответила на моё приветствие, но под маской дорогой парфюмерии я заметил бледность, а в глазах усталость, что может говорить о какой-то скрытой тревоге или болезни.

Чета хозяев и Прохор – вот и все обитатели усадьбы. Убираются, готовят и прислуживают несколько приходящих баб из деревни. Впрочем, есть ещё один жилец, но его я оставлю на следующую запись. Пока же – до встречи!

10 Мая 2010 Р.Х. С.В. 11 ч. 14 мин. П.Н.

Просмотрев предыдущие записи, я спохватился, что не все мои альбомные камрады настолько осведомлены, чтобы понимать, почему я вдруг очутился вдали от столичной жизни. Исправляясь, сообщаю, что я молодой и, увы, до сей поры безработный историк, пару месяцев назад наткнулся в Сети на объявление следующего содержания: "Владелец усадьбы Мухино ищет специалиста-историка с навыком работы в архивах и хорошим слогом для составления истории рода Бакониных, наипаче той, что касается её связи с чудовищем озера Росно. Занятие на два-три месяца с обязательным проживанием в усадьбе. Полный пансион, плата за труды по договорённости". Я отправил свои данные больше шутки ради: всё это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой — работа по специальности, да ещё и связанная с таинственными явлениями, которыми я всегда интересовался, как это ни постыдно для учёного. Тем не менее, вскоре я получил от г-на Баконина любезное письмо, которым сообщалось, что мои данные и рекомендации полностью его устраивают и я могу приступить к работе со следующего месяца. Не скажу, что предложенное жалование роскошно, но в моём положении выбирать не приходится, и вот я здесь.

Вчера Лавр Никифорович объяснил мне, что я должен буду привести в порядок обширный фамильный архив, хранящийся в южном флигеле, и извлечь из него сведения, доказывающие прямую связь усадьбы Мухино с росненским драконом. Потом на основании их я должен будут подготовить некий меморандум, который станет основой задуманной г-ном Бакониным книги. Его замысел очевиден: связать своих предков со столь выгодной легендой, переключив, таким образом, внимание на своё поместье, значительно поправив тем самым финансовые дела. Неглупо, но, честно говоря, меня одолевают сомнения. Перед тем, как приехать сюда, я, по университетской привычке, проштудировал все доступные источники об имении и чудовище. И та, и другая тема весьма любопытны, однако на первый взгляд я не обнаружил у них не единой точки пересечения. Кроме того, я сомневаюсь в способностях моего хозяина написать книгу, и чувствую, что, в конечном итоге, её придётся писать мне, а он лишь поставит свою подпись. После обеда я взгляну на этот архив.

Теперь же, как обещал, представляю вам последнего обитателя Мухино, произведшего на меня впечатление неизгладимое. Направляясь вчера после обеда в свою комнату (она находится, кстати, на втором этаже флигеля, прямо над архивом, что будет очень удобно для моей работы), перед самой лестницей, ведущей наверх, я застыл, словно глянул в глаза василиску. Впрочем, сомневаюсь, что василиск выглядел бы ужаснее представшего передо мною чудища. Массивное, но приземистое, чёрное – лишь на мощной груди белело несколько пятнышек, оно недобро глядело на меня сверкающими глазами. Огромная голова переходила в толстую шею, а та, в свою очередь, в широкие плечи. Всё это было слишком похоже на идеально отлаженный механизм для убийства, особенно, когда в какой-то пародии на улыбку распахнулась невероятно широкая пасть, показав розовый язык, возлежащий на веренице острейших зубов.

Я служил на Кавказе во время последнего чеченского мятежа и был награждён Георгиевской медалью, а в студенческие годы трижды дрался на дуэли, и всё это надёжно ограждает меня от обвинений в трусости. Но близким известна моя несчастная фобия: с пяти лет, когда маленькая дворняжка разорвала мне руку, я опасаюсь собак. А теперь передо мной была не просто собака, а пёс бойцовской породы, да ещё и настроенный явно недружелюбно. Я осторожно оглянулся вокруг в поисках хоть чего-то, что могло послужить оружием, но, к несчастью, ничего подходящего не увидел, поэтому продолжал стоять на месте. А пёс перестал склабиться, опустил голову и припал к полу. Без всякого сомнения, сейчас должен был последовать прыжок, и лопатообразные челюсти разорвут мне горло.

– Коба, сокровище моё, познакомься с нашим гостем! – раздался позади голос Лавра Никифоровича, и я вздохнул с облегчением.

Пёс расслабился, снисходительно позволив хозяину обнять себя и поцеловать в слюнявую пасть (процедура, вызвавшая во мне волну отвращения). Однако на меня пёс продолжал смотреть неприязненно, да и я не выразил особой радости по случаю столь лестного знакомства.

– Простите, ради Бога, милейший Тимофей Антонович, совсем забыл, что моя собачка бродит тут поблизости. Прошу вас, не бойтесь её, это ангельское создание, добрейшее, добрейшее! И мухи не обидит!

Я поспешил выразить полное согласие и нырнул на лестницу.

Конечно, я ещё должен возблагодарить Бога, что в имении не целая стая эдаких монстров. Но мне довольно и одного американского стаффорда. А этот ещё и гораздо больше своих собратьев, что, конечно, говорит о нечистоте породы, но при этом делает его ещё страшнее.

Между прочим, кличка пса – это прозвище одного из главарей социалистов времён великой смуты, грузинского бандита, повешенного вместе с прочими своими дружками. Очевидно, в интересе к революционерам сказывается родство Лавра Никифоровича со знаменитым анархистом. Впрочем, при этом он остаётся милейшим чудаком, никакого отношения не имеющим к мрачным преступникам из сурового прошлого.

16 Мая 2010 Р.Х. С.В. 7 ч. 02 мин. П.Д.

Здравствуйте, камрады! Пока не позвали к ужину, чем внимать злокачественным зрелищам на экране телефота, я лучше примкну к эльблоку и поведаю вам, что случилось за эти дни. А случилось много таинственного и страшного.

Об убийствах близ озера Росно сообщалось и в видеовестях, и в Сети, но, думаю, за финалом Лиги Европы, многие из вас эту информацию пропустили. Нас же первая новость застигла в прошлый понедельник. Примерно в километре от деревни мальчишки обнаружили на берегу пустую палатку с лежащим рядом мёртвым телом, а чуть подальше, в кустах – ещё одно. Поглядеть на ужасную находку сбежались чуть ли не все местные, как ни отгонял их мухинский урядник. Признаюсь, и меня захватило всеобщее возбуждение, и, как только новость достигла усадьбы, я поспешил на берег.

На войне мне уже приходилось видеть растерзанные трупы, но созерцание этих, очевидно, по контрасту с тихой прелестью озера, произвело на меня особо тяжкое впечатление. Это были обычные искатели дракона, для которых поиски завершились печально. У обоих были перекушены шеи, а на лицах застыл непередаваемый ужас. Готов поклясться, что тут поработали челюсти свирепого зверя.

К такому же выводу пришли и сбежавшиеся мухинцы. "Батюшка-ящер проснулся", – то и дело с ужасом повторяли в толпе. Прибывшие, наконец, сыщики из аппарата уездного исправника заставили людей разойтись, однако следы преступления, думаю, оказались уже основательно затоптаны. Однако, перед тем, как уйти, я подошёл к озеру, и тут обнаружил нечто странное и пугающее: на узкой полосе ила между водой и галькой был отчётливый отпечаток огромной перепончатой лапы!:(:(:(

Ужин, пока прощаюсь.

16 Мая 2010 Р.Х. С.В. 9 ч. 31 мин. П.Д.

Продолжаю. Разумеется, я указал на свою многозначительную находку уряднику, но тот лишь с досадой от меня отмахнулся, что лишний раз свидетельствует о тупости нашей полиции. В усадьбе я тут же отправился в архив и заново просмотрел несколько открытых там мною документов. Ничего особенно интересного, лишь содержащиеся в кое-каких письмах отсылки к известным легендам, например, что в тринадцатом веке дракон напал на ордынское войско, шедшее на Новгород, и к другим подобным. Всё это не находит ни малейшего подтверждения в аутентичных источниках. А вот об убийствах 1828 года, когда за одно лето на озере пропали трое, а на берегу были найдены с разорванными глотками двое крестьян, есть документы из полицейских архивов. Тогда сочли, что эти злодеяния совершены шайкой разбойников.

Мрачные мысли буквально захлестнули меня. Конечно, отпечаток мог быть делом какого-нибудь шутника, но в таком случае приходится признать, что шутник этот – кровавый убийца. И неужели другой такой же нашёлся в позапрошлом веке – ведь и тогда ходили слухи о следах перепончатых лап?.. А рассказы о явлениях дракона, таинственных исчезновениях людей и неопознанных трупах, которые периодически циркулируют в этой местности, чем пользуются дельцы на путешествиях?.. Неужели эти люди решились на такое злодеяние в целях продвижения своего дела?.. А на ордынское войско тоже они напали?..

Как видите, чувства мои столь расстроены, что я не в силах мыслить трезво и логично, как учил меня любимый профессор. По всей видимости, следует позвонить, чтобы мне принесли рюмку водки и хвост селёдки, дабы обрести приличествующее учёному мужу спокойствие духа:)

17 Мая 2010 Р.Х. С.В. 0 ч. 25 мин. П.Н.

Привет, камрады! Я до сих пор в архиве. Хорошо, что тут стоит большой вычислитель и есть отдельная линия, а то на моём эльблоке скоро кончится кредит на сетевое время.

Итак, продолжу. Ужасные события продолжались: недалеко от озера, в лесу, нашли труп молодого крестьянина, умерщвлённого тем же диким способом, что и приезжие. Я пару раз видел в усадьбе этого юношу, который заходил по какому-то делу и разговаривал с Прохором, даже вспомнил, что звали его Петром.

На сей раз полиция сразу оцепила место преступления и мне, да и никому из любопытствующих, не удалось туда добраться. Чтобы узнать хотя бы досужие сплетни, я зашёл в деревенский трактир, спросил пива и стал внимательно прислушиваться к разговорам завсегдатаев. Но они, видя "пришлого", резко прекратили бурное обсуждение. Лишь один, хорошо подшофе, сидящий спиной ко мне, вдруг громко произнёс:

– Эх, Петька, Петька! Фармазонство-то дракону в пасть завело…

Но тут сосед пнул его по ноге, тот обернулся, увидел меня и замолк.

Видя, что смущаю народ, я поспешно допил своё пиво и вышел. В голове у меня крутилась фраза пьянчуги. Без сомнения, в ней содержался намёк на неблаговидное поведение покойного, но какая тут связь с озёрным ящером, мне было совершенно непонятно.

После обеда мы с Лавром Никифоровичем попивали кофе и курили. Разговор, естественно, перешёл на убийства, которых за обедом мы не касались, щадя нервы Анны Андреевны.

– В деревне говорят, что покойный мог быть замешан в делах ложи, – заметил я.

Добродушное лицо моего хозяина помрачнело. Он несколько раз молча затянулся похрипывающей трубкой, придавил пепел уплотнителем, и лишь тогда заговорил:

– Дорогой мой, мужики склонны очернять всех и вся. Уверяю вас, этот молодой человек отличался крайним благоразумием, и я никак не могу представить его в роли фармазона.

В устах столь мягкого человека, каков господин Баконин, это звучало суровой отповедью, и я догадывался о причинах. Ещё после первого убийства я заметил, что мой хозяин пребывает в смятении. Подтверждение бытия росненского дракона укрепило его коммерческие надежды, хотя доброе сердце, разумеется, ужасалось и испытывало жалость к убиенным. Однако мой вопрос заставлял подозревать козни фармазонской ложи, потому его тон и излучал недовольство. Впрочем, он тут же добродушно рассмеялся и похлопал меня по плечу. 

Но по пути в свою комнату в длинном коридоре я столкнулся с хозяйкой усадьбы. Лицо Анны Андреевны было бледно, губы крепко сжаты.

– Господин Мозгляков, – бросила она без всяких предисловий, – я советую вам меньше интересоваться этими убийствами.

– Но помилуйте, Анна Андреевна, – начал я.

Она вскинула голову, и я понял, что лицо её выражает не гнев, как я, было, подумал, а безумный страх. Тут и мне стало жутко.

– Прошу вас, уезжайте возможно скорее!

Быстро проговорила она и исчезла прежде, чем я смог её удержать.

Ночью я размышлял над этим странным происшествием. Не скрою, что с первого взгляда госпожа Баконина произвела на меня сильнейшее впечатление. Но, разумеется, уважение к хозяину дома, да и моё положение здесь, не давали мне ни малейшего повода возмечтать о более близком знакомстве с ней. Казалось, она с безмерным трепетом относится к мужу. Но сейчас она явно действовала вопреки супружеской воле. Это наводило на не очень весёлые мысли. В конце концов, что я знал о её прошлом? На последнем курсе университета она влюбилась в преподававшего тогда там Лавра Никифоровича. А когда он должен был поселиться в своём поместье, чтобы спасти его от окончательной гибели, безропотно бросила учёбу и отправилась вместе с ним. Но так ли уж чисты были её побуждения?.. Не плетутся ли в этом тихом доме какие-то тёмные интриги?.. В самом деле, Мухино – отличное место для фармазонской ложи, в послевоенные десятилетия, подобно сицилийской мафии, проникшей своими щупальцами во все сферы нашего общества. Ложа сегодня – не дремучие воры, как их показывает синема, а солидные господа в костюмах от Климина, а то и утончённые дамы. Вполне может статься, что получающие барыш от дракона конторы путешествий находятся в сфере интересов фармазонов, а значит, обладание усадьбой становится их ближайшей целью.

Как видите, ночное время и тревожное состояние ввергли меня почти в паранойю. Но развиться ей было не суждено, ибо в мою дверь раздался лёгчайший стук. Резво вскочив и накинув халат, я раскрыл дверь. За ней стояла Анна Андреевна.

Потрясённый, я глядел на неё, не находя решительно ни одного слова. Но она сама разрешила молчание:

– Могу ли я войти?

Голос её был тих и напряжён. Я посторонился, и она скользнула в комнату, прикрыв дверь.

– Я пришла, чтобы ещё раз сказать вам: уезжайте! – горячо сказала она.

– Анна Андреевна, вынужден просить вас объясниться, – собравшись, ответил я.

Но тут произошло то, чего я не ожидал никоим образом, но чего, быть может, жаждал все эти дни. Вместо ответа она порывисто обхватила меня за шею и, не успел я понять, что происходит, как ощутил влажную сладость её губ.

17 Мая 2010 Р.Х. С.В. 1 ч. 14 мин. П.Н.

Прошу прощения, камрады, что столь невежливо покинул вас. Одновременно с написанием сообщения я вёл свои изыскания, и обнаружил нечто… Лишь теперь я начинаю понимать всю серьёзность ситуации:(

Но мне следует закончить рассказ. Когда во флигель проникли первые лучи солнца, смысл нами содеянного проник в моё сознание.

– Лавр Никифорович… – пробормотал я, ощущая запоздалое раскаяние.

Она широко открыла глаза и почти простонала:

– Не говори сейчас о моём муже!

– Но…

Я приподнялся, вглядываясь в её лицо, вдруг как будто постаревшее на годы.

– Он ничего не узнает, ночью спит, как убитый.

– Я не об этом…

– Тимоша, – слёзы трепетали в её голосе, – милый, уезжай ты, ради Бога!

Она вдруг разрыдалась и окунулась в мои объятия. Я мог лишь успокаивающе гладить вздрагивающие плечи.

В комнате стало совсем светло. Она выскользнула из постели и набросила пеньюар. Передо мной мелькнула её совершенной формы обнажённая рука, и я застыл от ужаса. Но она, ничего не заметив, быстро вышла из комнаты.

Несколько секунд я лежал, пытаясь осознать значение увиденного, потом встал и подошёл к двери. Что-то побудило меня приоткрыть её и посмотреть вслед Анне. И вновь я испытал шок. Она удалялась по длинному мрачному коридору, похожая на призрак готической дамы, а за ней, бесшумно, словно бес за грешником, скользил чёрный, как уголь, страшный Коба.

После этого я уже, конечно, не ложился. Мне повезло: Лавр Никифорович с Прохором утром куда-то уехали – я слышал их голоса и шум отъезжающего вседорожника — потому необходимости спускаться к завтраку и встречаться с хозяином не было. Я нажал кнопку переговорника, попросив прислугу принести кофе, и, куря сигарету за сигаретой, погрузился в мрачные думы.

Итак, прелестная Анна была наркострастницей, о чём недвусмысленно свидетельствовали многочисленные следы инъекций на лилейной коже её руки. Возможно, её несчастная болезнь зашла так далеко, что и её предупреждения, и порыв, бросивший её в мои объятия, объяснялись патологическими изменениями сознания. Я был уверен, что г-н Баконин не мог не знать о роковой мании супруги. Очевидно, трепет Анны перед мужем и объяснялся тем, что он был хранителем её позорной тайны.

Но как она добывала отраву? И тут перед моими мысленными очами предстало чудовищное лицо Прохора. Да, это не она была связана с фармазонами, а он! Как никто иной подходил он на эту роль – обесчещенный солдат, привыкший убивать и таящий в сердце чёрную злобу.

И этот пёс… Хоть он и был любимцем Лавра Никифоровича, способного углядеть человеческие черты и в генерале Маршалле, обиходом Кобы занимался именно Прохор. Очевидно, он дрессировал его, так что теперь пёс является его живым оружием. Я содрогнулся, представив, что всю ночь это чудовище неподвижно сидело под моей дверью, ожидая… Чего?..

Но приверженность хозяйки усадьбы героину и козни ложи не имели, по видимости, ни малейшего отношения к вылазкам дракона. В самом деле, неужели в этом уединённом озере не могло укрыться древнее чудище? Ведь то, что еще в XVI веке на Руси водились некие крупные хищные пресмыкающиеся – исторический факт. С другой стороны, нельзя исключать и прямое действие нечистой силы. Той ночью я так и не смог прийти ни к каким твёрдым выводам.

Днём усадьбу посетили сыскари из губернской управы. Два вежливых офицера с внимательными глазами расспросили всех в доме. Не думаю, что они услышали что-либо полезное от хозяев или Прохора. Что до меня, я повторил рассказ о следе на берегу, но, разумеется, ни слова не сказал ни о наркострасти Анны, ни о подозрениях относительно ложи. Свое отношение к моим словам они никак не высказали, и, поблагодарив, удалились.

В последующие дни я пытался вести себя с хозяевами, как ни в чём не бывало, но Бог знает, удалось ли это мне. Анна всем видом показывала, что происшедшее между нами должно быть забыто. А Лавр Никифорович пребывал в лихорадочном возбуждении, что немудрено: весть, что чудовище Росно вновь проснулась, быстро облетела весь мир, и вскоре окрестности будут полны путешественниками. Владельцы лагерей отдыха не готовились к такому наплыву до начала сезона, и г-н Баконон, сетуя, что давно задуманный им гостевой дом так и не построен, энергически размахивал руками, клянясь возвести его в следующем году.

Прошлой ночью произошло нечто, заставившее меня решить, что картина преступления ясна. Поздно поднявшись в свою комнату, я долго курил при выключенном свете. Нынешняя весна восхитительно тепла, потому дверь на балкон, выходящий в парк, была открыта. И тут до меня донесся тихий свист, в ночной тишине прозвучавший трубой Архангела. Решив, что по парку бродят лунатичные охотники за драконом и, желая их спровадить, я скинул халат и проделал упражнение, которое разминки ради выполнял уже не раз: перелез через перила балкона и по выщербленной колонне за несколько секунд спустился в парк. На мне был тёмный спортивный костюм и лёгкие матерчатые туфли – во всём этом я мог двигаться незаметно и бесшумно.

Очень скоро достиг я границы парка, который за ржавой ажурной оградой переходил в лес, окружавший озеро. Ограда была высока, но в ней имелось достаточно отверстий, образованных отогнутыми прутьями, и проникнуть за пределы усадебного участка труда не представляло. Через мгновение я оказался среди кустов, окаймлявших залитую лунным светом небольшую поляну, на противоположной стороне которой темнела непролазная чаща из теснящихся елей.

Свист раздался вновь, гораздо ближе. Как бы в ответ на него из чащи послышался приближающийся треск, словно сквозь переплетённые ветви продиралось грузное тело. Мне стало жутко, когда я представил, что сейчас оттуда вырвется омерзительное адское существо. Я неподвижным взглядом вперился туда, откуда оно должно было появиться. И вот на поляну выскочила… да, это была собака, чёрная как смоль, и, как мне показалась в неверном свете, огромная. Глаза её горели, она неслась большими прыжками, периодически принюхиваясь к земле. В тот миг, когда я узнал Кобу, пёс поднял огромную голову. Готов поклясться, что он увидел меня, хотя я был довольно далеко и скрыт за кустами. Безобразная пасть раскрылась в жуткой пародии на ухмылку, оттуда вывалился блестящий язык, похожий на псевдоподию амёбы. Я уже готов был бежать сломя голову, поскольку других способов спасения не видел. Но тут, неизвестно откуда, на поляне появилась человеческая фигура, и я узнал Прохора. Схватив пса за ошейник, он что-то тихо заговорил ему, потом надел поводок и увёл с поляны.

В своей комнате я был вынужден для успокоения нервов выпить несколько коньяка. Теперь мне казалось, что я проник в суть событий. В приписываемых ящеру убийствах виновен был Коба, вернее, Прохор, натаскавший пса на охоту за людьми. Я допускал, что он действует в интересах лихих, для поддержания в глазах путешественников мрачного образа озера. Без сомнения, наутро мы должны узнать о новой жертве "дракона".

Однако сегодня мы ничего нового не услышали…

17 Мая 2010 Р.Х. С.В. 6 ч. 22 мин. П.Н.

Я вновь бросил вас на полуслове. Извиняет меня то, что за эти часы произошли грозные события, объяснившие всё.

Но сперва расскажу, наконец, о находке, сделанной мною в архиве. Документы навалены тут безо всякой системы, и, копаясь в одной из таких куч, я обнаружил папку, на которой рукой г-на Баконина было написано "Афганское королевство". Поскольку папка валялась среди документов, касающихся начала девяностых, я думаю, что разгружавший в то время от бумажного хлама кабинет хозяина слуга, не глядя, вынес её вместе с гроссбухами.

Заинтересовавшись, я развязал тесёмки. Там было всего несколько бумаг, среди них – два свидетельства об увольнении с воинской службы. Одно касалось "12-го Императора Алексея полка воздушных гренадёр фельдфебеля Прохора Зырянова", а второе – того же полка штабс-капитана… Лавра Баконина.

Я даже предположить не мог, что мой хозяин и Прохор служили в одно время в одном полку. Долго не раздумывая, я открыл в Сети службу поиска и уже через несколько минут читал список офицеров по старшинству за интересующий меня период. Всё правильно, штабс-капитан Баконин с ноября восемьдесят четвёртого по май восемьдесят восьмого года служил в двенадцатом полку воздушных гренадёр. А, значит, вполне мог иметь отношение к делу фельдфебеля Зырянова, обвинённого…

Стоп, то, что Прохор был под трибуналом за жестокое обращение с аборигенами, мне говорил Баконин, при этом скрыл, что они вместе служили, а значит, верить его словам неразумно.

Я ломал голову над тем, где получить информацию, как вдруг вспомнил депутата Думы г-на..., занимающегося разоблачением армейских злоупотреблений. Как известно, он собрал обширный архив и по Афганской кампании, часть из которого опубликовал в Сети. Час спустя упорных поисков я обнаружил искомое. Скандал случился весной 1988 года. Несколько солдат и унтер-офицеров двенадцатого полка было уличено в связях с неприятелем. Шайкой негодяев руководил некий фельдфебель. Стало известно, что во время одного из рейдов он попал в плен к гази, и, по всей видимости, купил себе жизнь обещанием сотрудничать с ними. Предатели поставляли неприятелю военные сведения, а также продавали ему казённое оружие, получая взамен наркотики, которые сбывали своим сослуживцам. Самое удивительное в этом деле то, что фельдфебель сумел выйти сухим из воды, хотя остальные члены шайки были осуждены и повешены – доказательства его вины таинственным образом исчезли. Подозревали, что один из офицеров – членов трибунала скрыл их, но обвинить его никто не смог. Как бы то ни было, и оправданный фельдфебель, и офицер сразу же после завершения дела уволились со службы. Имена в элькопиях документов были вымараны, но я не сомневался, что речь идёт о моих знакомых.

Итак, надо полагать, по своей чрезмерной доброте, г-н Баконин спас своего земляка Прохора от виселицы, но, будучи сам замаранным в этом деле, полностью оказался в его руках. Теперь и наркотики обрели место в общей картине: Прохор не оставил своих старых афганских связей. Не фармазоны поставляли в Мухино героин, напротив, это отсюда расходился он и в столицу, и в Москву. И заправляет всем этим сатанинским делом не кто иной, как Прохор. Я вспомнил, что несколько дней назад видел в деревне двух смуглых путешественников, прибывших на японском вседорожнике. Я, было, решил, что это очередные зеваки, но теперь не сомневался, что они были курьерами, доставившими груз отравы. А убитый Пётр… очевидно, он был одним из тех, кто, под предлогом отъезда на работы, распространял героин.

С убийствами теперь тоже всё было понятно: Прохор натравливал свою чудовищную собаку на тех, кто становился для него опасен. А значит… Анна!

Я вскочил и, невзирая на поздний час, кинулся к комнате хозяйки, расположенной на первом этаже. На мой стук дверь мгновенно распахнулась.

– Ты пришёл, – сказала она без всякого удивления.

– Анна Андреевна, – взволнованно начал я, – вам следует срочно уехать из этого дома.

Она поглядела на меня с такой болью, что я запнулся.

– Уехать надо тебе, Тимоша, – тихо произнесла она, пропуская меня в комнату.

– Анна, ты не понимаешь…

– Я всё понимаю, но мне уже не поможешь… Этот страшный человек полностью овладел мною.

Я собирался возразить, но тут потерял дар речи: из-за спины хозяйки бесшумно выступил склабящийся Коба.

– Берегись! – крикнул я, уверенный, что пёс сейчас кинется не неё.

Она испуганно оглянулась, но, увидев собаку, пожала плечами.

– Ты сошёл с ума, Коба волоска моего не тронет.

И правда, пёс не делал ни малейших попыток к нападению. Не убеждённый до конца, я хотел задать вопрос, но не успел. Окно в парк разлетелось со звоном, Анна тихо вскрикнула и упала. Коба мгновенно развернулся и выпрыгнул в окно, а я остался недоумённо смотреть, как по ковру под телом хозяйки расплывается алое пятно.

Впрочем, ступор мой был недолгим, я бросился к телу, и сердце моё сжалось: бедняжке уже ничем нельзя было помочь. Из парка донесся шум борьбы, потом жалобный вой и затихающий скулёж Кобы. Раскрыв окно, я выпрыгнул наружу и побежал. Через несколько метров глазам моим предстало жуткое зрелище. Прохор в луже крови лежал навзничь, горло его представляло собой сочащееся месиво, при одном взгляде на которое становилось понятно, что лекарь тут бесполезен. Рядом валялся Коба. Пасть его всё ещё была свирепо оскалена, но дырка посередине лба свидетельствовала, что отныне он совершенно безопасен. Рядом с Прохором лежало и орудие убийства – бесшумный двухзарядный пистолет "Гроза", его используют в основном в армейской разведке и я лишь раз видел такой во время своей службы.

Над этим полем боя стоял, в отчаянии заламывая руки, Лавр Никифорович в домашней куртке.

– Тимофей Антонович… Тимошенька, что же это? – обратил он ко мне лицо с трясущимися губами. – Шум… Я прибежал… И вот…

Я переводил взгляд с трупа на труп. Вдруг всё стало ясно.

– Лавр Никофорович, – спросил я, стараясь, чтобы вопрос звучал спокойно, – а Прохора-то вы зачем убили?..

Баконин не шевельнулся, но я ощутил, как он напрягся.

 – Умный вы, Тимошенька, – почти пропел он, поправляя очки и улыбаясь мне с полным радушием. – А что же я не так сделал?

Я указал на дырку в голове собаки.

– Если бы он вцепился Прохору в глотку, тому бы пришлось стрелять под другим углом. Да и сомнительно, чтобы тупой фельдфебель…

– Вот именно! – радостно вскричал Баконин. – Надоел мне этот дурак! Ещё в Афганистане, когда он так глупо попался.

– Я подозревал, что шайкой предателей руководили вы, – заметил я.

– А-а, и про это знаете… Вы очень проницательный юноша, какая жалость, что больше не сможете мне помогать.

Я продолжал заговаривать ему зубы:

– Хорошо, Прохора за глупость, а Анну Андреевну?

– Не только за глупость, – Баконин отвечал охотно, и я подумал, что он рад случаю рассказать стороннему человеку о своих "подвигах". – Слишком близко сыск к нам подошёл. А теперь они дело-то и закроют: матёрый преступник натравил пса на путешественников, чтобы убийство болтуна Петьки приписали дракону, потом убил Аню, но и сам пал от пасти своего монстра. Неплохо, не правда ли? Что касается Анички…

Из-под очков неожиданно блеснул налитый лютой злобой взгляд.

– Её я пристрелил не только потому, что она соблаговолила лечь с вами. Давно уж собирался… Приучить дамочку к героину не очень сложно, но вот выносить её всегдашнюю ненависть – это утомляет. Когда суматоха утихнет, выберу себе девицу из деревни – куда как покойнее.

– А Коба?

– Пса жалко, да слишком уж привязался к хозяйке. Ну, и мне сослужил последнюю службу: штучка-то моя аккурат по его челюстям отлита, а я ещё в раны всем покойничкам его слюны добавлял – ни один сыскарь не усомнится.

Он сделал шаг к ближнему кусту и пошарил под ним. Я следил внимательно: пистолет был разряжен, но я понимал, что у убийцы поблизости спрятаны и иные орудия.

– Вафельница, полагаю? – спросил я.

Она была в его руке: старинная вещица на длинных ручках, за свою долгую жизнь сотворившая множество хрустящих вафель. Теперь к железным пластинкам крепились стальные копии челюстей приснопамятного Кобы, и невинная утварь стала смертельной пастью.

– Читали, читали, вижу… Отлично! – рассмеялся Баконин, пощёлкивая ужасной игрушкой. – Но, будьте покойны, наши сыскари вовсе не такие книгочеи.

В другой его руке был инструмент наподобие сапожной лапы, только вместо овального выступа на ней была настоящая железная стопа – с когтями и перепонками.

– Эту штуку тоже вы смастерили? – осведомился я.

– Да ведь и пасть не я, зубками Кобы только усовершенствовал. Всё он.

– Кто?

– Великий мой предок, Михаил Александрович, блестящий ум, загубленный проклятым самовластием.

Он произнёс это с такой торжественностью, что я понял.

– Так значит, не ради денег…

– Обижаете, милсдарь.

Он приближался ко мне почти незаметно.

– Баконины – не бандиты, а революционеры. Михаил Александрович в юности придумал игру в дракона Росно, сделал пасть и лапу для следов, а я всё это случайно нашёл в тайнике.

– И убивал крестьян…

Я внимательно следил за его продвижением.

– Они умерли ради торжества анархии. Чем страшнее жить в этой империи, тем скорее она рухнет. Я, конечно, охотно отниму у ложи прибыток на чудовище, и мои мужики торгуют героином тоже в мою казну. Но всё это пойдёт на дело революции. Ещё настанет новая смута и сметёт вашу проклятую Россию!

Последние слова он выкрикнул и одновременно рванулся ко мне, взмахнув страшной лапой. Я отпрыгнул в сторону и принял стойку. Он рассмеялся, отбросив свои орудия.

– Не трепыхайтесь, я – штабс-капитан воздушных гренадёр, а вы, милый мой, просто щенок. Сейчас я вас обездвижу, а потом спишем на беднягу Кобу ещё одного убиенного.

Но помериться силами нам было не суждено – вдруг раздались крики и топот ног. Словно вихрь пронёсся над нами, и вот оба мы уже лежим, уперев лица в прошлогоднюю листву, а дюжие спецполы крутят нам руки.

– Именем Императора вы арестованы!

Так закончилась моя экскурсия в старосветскую глушь. Оказалось, что губернские сыскари вовсе не идиоты. Более того, по некоторым их словам я понял, что полиция давно интересуется путями распространения героина, и недавно в поле их зрения оказалось тихое Мухино, куда невозбранно приезжали туристы со всего мира, и откуда сотни мужиков уезжали на отхожий промысел. Похоже, г-н Баконин чувствовал, что кольцо вокруг него сжимается, и в отчаянии решил повторить ужасный розыгрыш своего предка, воскресив, в том числе и с моей помощью, легенду о драконе озера Росно.

      От редакции журнала всякой фантастики "Если да кабы"

28. 07. 2013

Этот текст был вывешен в живом журнале http://tima-mozg.livejournal.com/. На наши просьбы разрешить его опубликовать хозяин журнала не ответил, потому мы приняли решение печатать рассказ без официального оформления отношений с автором. Однако во время подготовки номера в Тверской области произошли громкие события, в связи с чем мы вынуждены дать небольшое послесловие.

Напомним, что, в результате журналистского расследования корреспондента газеты "Главная версия", стали известны подробности майских событий на озере… сно, до сих пор скрытые от гласности. Там произошло несколько жестоких убийств местных жителей, которые молва приписывала дракону, якобы, обитающему в озере. Среди убитых были жена и телохранитель известного авторитетного предпринимателя, депутата Госдумы Б., недавно приобретшего и перестроившего старинную усадьбу… ино, находящуюся недалеко от озера. Господин Б. является последним потомком знаменитого теоретика анархизма позапрошлого века. Как стало известно журналисту, следователь, ведший это дело, был убит поблизости от усадьбы в, предположительно, из бесшумного пистолета "Гроза". Дела обо всех этих убийствах на сегодняшний день закрыты. Коллеги характеризуют погибшего следователя Тимофея Мозглякова как перспективного сотрудника, раскрывшего несколько сложных дел и неоднократно посылавшегося в командировки в Чеченскую республику. Кроме того, Тимофей писал фантастические рассказы. Редакция пользуется правом никак не комментировать вышеизложенное.

Похожие статьи:

Рассказы → Сны Феликса

Рассказы → Друг.

Рассказы → Тьма

Рассказы → Горбун (Одноглазый художник)

Рассказы → Однажды