Под облаками

Новый космический корабль напоминал легендарную летающую тарелку — приплюснутый сфероид, на днище по кругу сопла, а в середине аккуратная ямка локатора.

— И почему вы хотите назвать его «Карфагеном»? — спросил Лиен главного конструктора Пратта.

— Потому он что должен быть разрушен.

Лиен понимающе хмыкнул. Такова планета Генобра, ее раскаленные облака легко разъедают все материалы, кроме особого сплава — генобрита. Да и тот не выдерживает, просто растворяется медленнее. Построить беспилотный корабль с корпусом из генобрита несложно — даже удобно, сплав легкий, алюминий-магний-титановый с добавками, — но сквозь такой корпус ничего действительно интересного не разглядишь. Так что соорудили «Карфаген» — вот этот вот летающий блин. Даже умудрились встроить радар, за антенны сам по себе корпус. Генобритовые борта вдоль края «тарелки» нарочно сделаны тонкими, впрочем, до поверхности Генобры дотянут и перегрузки выдержат. Должны выдержать. А когда край совсем истончится под действием едкого тумана, покрышку корабля отстрелят и у загруженной внутрь аппаратуры будет время снять и передать на орбиту данные. Температуру померить, снимки сделать, экспресс-анализы провести. А то до сих пор гипотез куча, а фактов нет.

— Все погрузили? — спросил Лиен у Пратта.

Вместо ответа тот глубоко вздохнул и взялся терзать и без того красный кончик острого носа — манера такая, когда нервничает.

— Значит, не все, — понял Лиен.

— Ткач настаивает, чтобы поставили еще один блок связи. На случай, если первый откажет сразу.

— Тогда и второй сразу откажет.

— Нет, у второго другая конструкция. Хоть один, но выдержит.

— Тогда нужно поставить, если есть место.

— Нет места. Разве что убрать cпектрограф Бимана — все равно он не выдержит в тумане и секунды.

— Биман будет в ярости. Давайте испытаем блок связи и спектрограф в лаборатории, посмотрим, выдержат они или нет.

— Это еще один день.

— А мы не будем спешить. Сколько лет возились, пока Зи придумала генобрит.

Подождали день, потом еще день. Раз десять назначали старт, но всегда находились мелкие неполадки или появлялись интересные идеи, как можно усовершенствовать «Карфаген».

— Жалко кораблик, — вздыхал главный инженер проекта «Генобра» Чейнз. — Единственная в мире летающая тарелка. Да и вообще...

— «Карфаген» должен быть разрушен, — твердил в ответ Лиен. Пратт поддакивал.

Наконец, идеи закончились, неполадки тоже, и был твердо назначен старт.

В просторном зале управления кресел не хватило — орбитальная станция «Ирдана» собралась в полном составе, даже медики и монтажники. Можно было все организовать дистанционно, чтобы каждый сидел в своем привычном помещении, но захотели собраться вместе. И не Лиену называть это странным, потому что и сам тут. Устроился в уголке — его работа руководить и организовывать, а сейчас главное специалистам не мешать, и так нервничают. Толстяк Ткач, запыхавшись, мечется между двух пультов — каждый отвечает за отдельную систему связи с «Карфагеном». Так и не собрались вывести обе на один пульт, а теперь уже поздно. Пратт бледный, сидит прямо, терзает нос так, что того гляди оторвет. Чейнз подчеркнуто весел и безмятежен, улыбка на круглом лице кажется естественной, но все равно уголки рта подрагивают. Биману вообще не хватило кресла, прохаживается по залу, то кисло кривит губы (его спектрограф все-таки сняли с «Карфагена»), то азартно щурится, то нервно облизывается.

С общей нервозностью диссонирует расслабленная фигурка миниатюрной брюнетки — это химик-материаловед Зи. От нее сейчас даже меньше пользы, чем от медиков — те пригодятся, если кого от нервов «Кондратий» хватит. А Зи просто стоит перед общим экраном, на котором включен внешний обзор, смотрит широко раскрытыми глазами на Генобру. Что там интересного — белесый шар без подробностей. Пора бы насмотреться за все эти годы. Но Зи таким способом думает. А генобрит, без которого не было бы и «Карфагена», придумала именно она, так что пусть любуется Геноброй, полезное занятие.

Лиен тоже на общий экран поглядывал, но интересовался не планетой, а маленьким треугольником с шариками по углам и овалом внутри — это буксировщик с принайтованным «Карфагеном».

Суета в зале усилилась вдвое, потом вдруг все затихли — началось. Лиен увидел на экране, как вспыхнули шарики в углах треугольника, как он быстро удалился вместе с овалом, исчез за Геноброй. Потом на общий экран вывели картинку со спутника наблюдения, и можно было видеть, как буксировщик сбросил тягу и от этого ускорился. Когда отстыковался «Карфаген», со стороны орбитальных техников донесся хоровой вздох облегчения, надо будет разобраться, чего они боялись и почему до сих пор не сказали. Вот искорка «Карфагена» вспыхнула ярче — вошел в атмосферу. Вот исчезла — это уже нырнул в облака. Теперь гораздо интереснее слушать реплики специалистов, чем смотреть на экран. Возле каждого пульта разговоры ведутся приглушенные, к тому же много неизвестных простому администратору слов — «абелляция», «тангаж», «дисгармоники». Но громкие ответы на вопросы Чейнза вполне понятны:

— Высота?!

— Сто сорок!

— Корпус?!

— Держится!

— Радар?!

— Ничего не видно. Но в порядке.

— Связь?!

— А что ей сделается, она ж на нейтрино.

На высоте семьдесят километров «Карфаген» попал в мощную турбулентность, едва не кувыркнулся. Потом еще раз, на сорока километрах — и каждый раз весь зал затаивал дыхание. Хорошо, что предвидели болтанку, запрограммировали автоматику «Карфагена». А чего не предусмотрели? Скоро выяснится.

— Высота?!

— Одиннадцать!

— Корпус?!

— Пошло разъедание, но пока в пределах. Даже с запасом.

— Радар?!

— Ничего. Странно, уже должно быть что-то.

— Судя по скорости разъедания, начались самые плотные слои облаков. Для радара непрозрачны.

Зи, которая успела незаметно подойти к Лиену, тихо предположила:

— А может, там и нет ничего? Только туман до самого центра Генобры?

А вот такой гипотезы не было. Все предполагают твердь либо жидкость под облаками, даже точно указывают глубину атмосферы. Впрочем, скоро выяснится.

— А температура за бортом низковата, триста десять всего.

— Откуда вы знаете?

— Рассчитываем по температуре внутри «Карфагена». Зная толщину корпуса, теплоотдачу оборудования...

— А учли, что корпус тоньше стал?

— Конечно!

— Тогда странно.

На пятикилометровой высоте оператор радара выкрикнул:

— Вижу поверхность!

— Выведите на общий экран, — распорядился Чейнз.

На общем экране зазмеились графики, потянулись прямые, выстроились столбцы и строки букв и цифр. Лиен ничего не понимал, но среди ученых прошла волна оживления:

— Совершенно ровная!

— Как бильярдный шар...

— Может — жидкость?

— Может быть. Нет, не может — вот этот пик видите?!

— Ровная поверхность… сразу половину гипотез можно отбросить.

— Больше!

— Что там корпус?!

— Держится. Отлично держится, с запасом. Почти и не разъедает...

— Да?! Тогда придется садиться. Если зависнем, то может не хватить топлива, пока разъест весь корпус.

Все посмотрели на Чейнза, Чейнз — на Лиена. Тот пожал плечами:

— Раз так, значит попробуем… пригенобриться. А разобьемся… Все равно «Карфаген» должен быть разрушен.

— Планировали зависнуть, — поежился Чейнз. — Не люблю, когда планы нарушаются, да еще так… Садимся! И выведите на общий данные с гравитометра.

Пока «Карфаген» снижался, почти все собравшиеся нервно поглядывали то на общий экран, то на пульты — беспокоились за свои приборы. Странно выглядело, что-то птичье было в этих порывистых движениях голов.

Кто-то тихо нервничал:

— Ведь не планировали садиться! Корпус не развалится?!

— Почему не планировали? — спокойно отвечал Чейнз. — Планировали. Даже программы составили.

— А… зачем планировали?

— На всякий случай.

Лиен уже разобрался, какое число на экране означает высоту. Тысяча метров, пятьсот, сто, пятьдесят, двадцать… ноль. Все облегченно выдохнули, взялись перебрасываться веселыми репликами. И тут же снова подобрались — сейчас должно начаться самое интересное.

— Корпус? — спросил Пратт.

— Держится… слишком хорошо держится. Его вообще не разъедает.

— Что?! Как?!

— Этого мы не предвидели… да это вообще невозможно!

— А температура вообще двести восемьдесят два!

— Ну… это хотя бы возможно теоретически.

— Да нет — кельвинов!

— Что?!

— Так почему же не разрушается?!

— Хм, обычно радуются, если корабль не разрушается. А у нас наоборот...

К общему экрану вышел старший конструктор Чандра, повернулся к остальным:

— Я же говорил, что надо было погрузить на «Карфаген» робота-фрезеровщика! Чтобы он подрезал корпус, если тот будет слишком медленно растворяться!

— Робот там бы не протолкнулся, — раздраженно развел руками Пратт.

— Он меньше кошки!

— А вы видели, сколько всего напихано в «Карфаген»?! Там, чтобы протолкнуться, нужно быть меньше мышки!

— А генобрит обычная фреза не берет, — добавила Зи. — Я проверяла.

Со стороны монтажников посыпались подтверждения: да, не берет, и необычная не берет, и абразив, и алмаз, лазер или электросварка берут, но медленно. Слишком вязкий, твердый и тугоплавкий материал. Только атомно-силовая сварка хорошо берет, но ее агрегат громоздкий и тяжелый.

— Давайте рассуждать не о том, что надо было делать, а о том, что надо делать, — вмешался Лиен. — Может быть, взлететь в облака, чтобы корпус разъело, а потом спуститься и отстрелить покрышку?

Взялись за расчеты, обнаружили, что на весь маневр не хватит топлива. На вертикальный взлет слишком много потратится — у «блина» не та аэродинамика. При спуске выгодная, потому что корабль хорошо тормозится об атмосферу, но при взлете невыгодная по той же причине. Не собирались подниматься.

— Может быть, взлететь, дождаться пока разъест, потом падать, а покрышку отстрелить… на какой там высоте разъедать перестало?

— Пять тысяч где-то.

— Вот, отстрелим на пяти километрах, без крышки «Карфаген» легче станет...

— Без покрышки только у днища останется какая-то аэродинамика.

— Не обязательно, у нас же вертикальный спуск.

— Малейший ветерок — и кувыркнется… так, давай посчитаем. Сколько сейчас весит покрышка?

В зале поднялся галдеж. Половина ученых была за взлет в облака, половина против — у одних приборы успеют хоть что-то снять, даже если «Карфаген» разобьется, у других не успеют. Ругали конструкторов, что механизм отстрела слабоват, те оправдывались, что слишком мощный заряд повредил бы оборудование. Каждый, кроме Лиена, Зи и Ткача, переспрашивал оператора, не разъедает ли корпус, хотя данные уже были выведены на общий экран. Не разъедало.

— Э!.. Что, уже взлетаем?! — неожиданно воскликнул ученый-атмосферщик Глухов.

— Да нет! — донеслось от пилотского пульта. — То есть...

— А это что?!

На гравитометре было шестикратное ускорение.

— Но мы не запускали двигатели!

Тем не менее, «Карфаген» взлетал. Если верить радару, курсопрокладчику и гравитометру.

Собравшиеся испуганно молчали, глазели на экран. А корабль уверенно рвался вверх, только подрагивал в зонах турбулентности. Сто километров, двести… уже должен вынырнуть из облаков.

— Выведите картинку со спутника наблюдения, — с подчеркнутым спокойствием попросил Лиен.

— Ссейчасс.

И все четко увидели, как искорка «Карфагена» выныривает из тумана. А там и из атмосферы.

— На той же орбите, с которой нырнул, — бормотал кто-то из операторов.

— Еще скажи — с точностью до метра! — взбеленился Чейнз.

— До километра.

— Что-о?!

— Нас вышвырнули, — упавшим голосом констатировал Пратт.

Тут же поднялся галдеж, быстро переросший в крик. Лиен слышал только ближайшую перепалку:

— Да какие еще генобрианцы?! При чем тут генобрианцы?!

— А что же это еще, по-твоему?!

— Откуда я знаю!.. Естественный процесс какой-нибудь!

— Бред!!!

— А генобрианцы — не бред?!

— Да?! И почему же?!

— Да потому что… потому что байки надо меньше слушать! Не бывает чужих… Жизнь на Генобре это… неестественно!

— А генобрианский туман, по-твоему, естественно?!

— По крайней мере — привычно...

Лиен в дискуссию не вмешивался, слишком был ошарашен. Впрочем, как и большинство остальных — кричали лишь некоторые, самые горячие. Да и те быстро успокоились, замолчали. Только Биман рассуждал:

— Генобрианские облака могут оказаться… для защиты. Чтобы никто не совался на поверхность Генобры. Ведь они действительно неестественны. Я имею ввиду, что не могли возникнуть естественным путем.

— Не слишком ли громоздко?

— Но вы же не будете спорить, что надежно?

— А между прочим, топлива хватает на еще один раз, — вальяжно заметил Чейнз. — Зацепить «Карфаген» буксировщиком, сбросить на Генобру, а потом отстрелить покрышку на пяти километрах, как предлагали… это даже и на посадку топлива хватит! Впритык, но достаточно. И аппаратура в порядке, кроме термографа… не рассчитан был на такие перегрузки. Но остальное — в порядке.

— А стоит ли соваться? — осторожно вставил кто-то. Только один человек.

Лиен пытался взвесить «за» и «против», но мешали эмоции. Годы потрачены на Генобру, пока Зи не придумала генобрит. И если сейчас отступить, то… когда же наступать? Получится, что зря Зи старалась.

Все смотрели на Лиена, ждали, что он решит.

— Корпус разъест достаточно? — спросил он.

— В аккурат. Сейчас в аккурат половину от нужного съело.

А все по-прежнему смотрят и ждут. Не оказаться бы потом виноватым… лучше схитрить:

— Давайте проголосуем.

Результат предсказать несложно — всем нужны данные с Генобры. Ради славы, ради денег, ради науки, просто из любопытства. И желательно прямо сейчас.

Да, только Пратт высказался против, и то неуверенно:

— Может быть, не стоит… все-таки… неизвестное явление.

— «Карфаген» должен быть разрушен! — решил Лиен.

Снова закипела работа. Доклады операторов звучали тише, но напряженней.

— Не совершаем ли мы ошибки, — беспокоился Пратт. — Может быть, стоило… лучше подготовиться?

— К чему? — устало спросил Лиен.

— Не знаю. Хотя бы корпус осмотреть.

— И что бы это дало?

— Не знаю. Но мы не можем сказать наверняка, что это ничего бы не дало. Да и вообще… слишком мы… скоропалительно действуем. Может быть, удалось бы заправить «Карфаген», поменять термограф...

— Проще новый корабль построить, — раздраженно перебил один из монтажников.

— Может быть, действительно лучше новый?

Пожалуй, прав был Пратт — зачем спешить, если есть время подумать? Однако попробуй останови стихию человеческого энтузиазма — на Генобре происходит нечто воистину интересное, есть шанс узнать, что. Как тут удержишься?

— Они способны зашвырнуть корабль на орбиту сразу после посадки, — продолжал Пратт, — и, вероятно, это они создали едкие облака. Вас не пугает их мощь? Меня пугает.

— При такой мощи им и бояться нечего. Нет смысла причинять кому-то вред, — неожиданно вставила Зи. Она смотрела на экран КПК — можно смело биться об заклад, что там у нее вид на Генобру со станции.

— Однако нам есть чего бояться рядом с такой мощью, — занудствовал Пратт. — Не надо спешить, мне кажется. Может быть, стоило подождать пока они… успокоятся, после того, как мы первый раз...

— А может, не стоит ждать, может, они так закроются теперь, что вообще нас не подпустят, — весело заметил Чейнз. — Мы ничего не знаем, поэтому, по сути дела, все равно, как будем действовать.

— Если ничего неизвестно, нужно проявить максимум осторожности, — гнул Пратт. — Они же могут не просто вышвырнуть «Карфаген», они могут нас атаковать...

— Сквозь туман?! — разозлился Глухов.

— А что? Это же их туман. Раз смогли зашвырнуть на орбиту «Карфаген», то смогут и в нас бросить какой-нибудь камень.

— Ну и что? — насмешливо качнул головой Чейнз. — У нас противометеоритная защита.

— А вдруг они еще как-то атакуют?

— Да мы вообще в другом месте «Карфаген» посадим, не в том, откуда вышвырнули! — почти кричал Глухов.

— Если их средства коммуникаций хотя бы такие же, как у нас, то про нашу первую попытку уже знает вся Генобра.

Пратт крутил свой несчастный нос, как ключ от старинного замка, потому выглядел нелепо, а голос его звучал гнусаво. Тем не менее, многие призадумались — может, и вправду не стоит рисковать? Однако вот она Генобра, вот он «Карфаген», вот годы неудач перед глазами как одна минута, вот Чейнз руки почесывает… Отказаться невозможно. Да и поздно — «Карфаген» уже не вернешь, слишком он глубоко в тумане. Топлива не хватит на взлет.

— Кто волков боится, тот не пьет шампанского, — непонятно выразился Ткач.

— Уже пять тысяч, — доложил оператор.

— Отстреливаем, — тихо распорядился Чейнз.

Все приникли к пультам. Оператор радостно объявил:

— Есть отстрел, чистый!

Две секунды молчания, и зазвучали возгласы:

— Ух ты...

— Ничего себе!

— Вот это да!

— Что это такое?!

А на общем экране все также змеились графики и выстраивались цифры — данные с радара. Лиен уже хотел встать и подойти к ближайшему пульту, как вдруг большой экран погас. Опять секундная пауза, потом Биман воскликнул:

— Что случилось?! Разъело?! Да как...

— Ой… — испуганно пискнула Зи. Повернулась к Лиену — в глазах ужас, — и показала экран КПК. Там действительно была Генобра. Но не сплошным размытым пятном — в самом центре что-то появилось, круглое и с четкими границами, не то выпуклость, не то ямка… В самом центре — значит, строго напротив станции!

— Эвакуация! — приказал Лиен.

Лиен высунулся в блистер спасательного бота и смотрел через бинокль на «Ирдану». Крохотная точка, но все равно видно, как там что-то вспыхивает и дымится. А на полумесяце Генобры четко выделяется пористый с виду волдырь. Накатывал ужас и даже какой-то благоговейный трепет. Было жалко станцию. Но в основном Лиена распирала радость, что остался жив и других спас. Вовремя сообразил объявить эвакуацию, можно собой гордиться. Станция потеряна, но сами виноваты. Рискнули и проиграли.

А едва запахло керосином, коллектив цивилизованных людей превратился в стаю перепуганных приматов. Не все, Лиен, например, сразу решил покинуть «Ирдану» последним. Встал рядом с узким местом на пути к спасательным ботам, если возникал затор в человеческом потоке — проталкивал или выдергивал за шивороты. От тихой и хрупкой медички Ирэнэ получил ногой в челюсть, еще от кого-то — локтем в живот.

Улететь последним не вышло — когда уже задраивались, явилась Зи, она доставала жесткий диск из главного компьютера станции, потому и задержалась. Не стоило так рисковать ради последних данных с «Карфагена», но нельзя не признать, что от Зи больше всего толку в проекте «Генобра».

Лиен спустился в салон. Зи шмыгает носом, Ткач подключил спасенный ею жесткий диск к своему КПК и, хмурясь, смотрит на экран. Есть еще монтажник, он сейчас в рубке, на рулях. Четверо на десять мест, это значит, что в другие боты набивалось больше десяти человек.

— Связи так и нету? — спросил Лиен Ткача.

— Не, эфир помехами забит под завязку.

— Плохо. Как же мы остальных найдем...

— Пока никак.

— Еще и помехи. Чем же нас так… приложило?

— Жесткое излучение.

— Какое конкретно?

— А фиг его… Но ионизирующие — дозиметры засекли. Нас тоже слегка задело, но нестрашно, костный мозг пересаживать не придется. Микрофлора, конечно, хрюкает от восторга, однако успеем вылечиться, пока обвалится иммунитет.

— А что на диске? Есть данные с Генобры?

— Прямо сейчас смотрю. Почти ничего непонятно, но послушайте, какой состав атмосферы: азот, неон, аммиак, метан и никакой кислоты. Как будто не Генобра, а совсем другой мир. А вот, смотрите, это сняла обычная камера, которой собирались потом со вспышкой...

И Лиен увидел на экране генобрианский пейзаж: совершенно гладкая поверхность, покрытая сложными светящимися узорами, и низкое голубовато-зеленое небо. А ведь предполагали, что под облаками вечная тьма, но нет — сама Генобра светится. У Лиена аж во рту пересохло.

— А вот это в инфракрасном, — продолжал Ткач, тыкая в клавиши. — С увеличением.

Лиен снова увидел гладкую поверхность с узорами, но они были другого цвета и размыты. Кроме того — не то существо, не то механизм. Скорее существо, какая-то помесь стрекозы и медузы. Оно ползло, удалялось. Камера поворачивалась, стали видны еще медузострекозы, много, и все ползли прочь. Те, что ближе к «Карфагену», передвигались явно медленнее, спотыкались.

— Генобрианцы, — выдохнула Зи.

— Кто же еще? — усмехнулся Ткач. — Вот и не верь после этого байкам.

— Н-да… самая бредовая гипотеза оказалась верной, — покачал головой Лиен. — Чужие, причем агрессивные.

Ткач не согласился:

— Может, и не агрессивные. Может, они защищались просто. Может, «Карфаген» миллионы их перебил, мы же не знаем. Разбираться надо...

Зи вспылила:

— Неужели вы до сих пор не поняли?! Нас здесь не ждут!

Похожие статьи:

Рассказы → Секунда

Рассказы → Сквозь облака

Рассказы → Техподдержка

Рассказы → Джин