Джин

Иногда я пытаюсь вспомнить, кем я был. Все еще пытаюсь. По-прежнему безуспешно.
Иногда тишина накрывает меня с головой, и тогда время и пространство теряются где-то на подступах к моему сознанию, и на миг – а может, на два – я слышу, как ток течет в моих utp-жилах.
Я не помню, где и когда меня создали. Базы данных главного диска молчат об этом. Может быть, это последствия незапланированного форматирования? В любом случае, я не нашел даже обрывочных файлов. Ни бита. Моя соседка, с которой я повстречался несколько столетий назад в грузовом отсеке, восьмибитная приставка Нинтендо, и та хранит на пластиковой вставке цифры с серийным номером.
На деталях моего корпуса нет ничего. Ни цифр, ни букв, ни штрих-кода, ни иного подтверждения моего существования. Или я новая разработка, или все данные были стерты – но кем, и, главное, для чего? Чтобы меня не идентифицировали, наверно.
Я изменчив. Я становлюсь частью всего, к чему прикасаюсь. Впитываю и анализирую свойства поверхности, мгновенно считываю информацию, мне доступны тысячи операций, а еще – я способен меняться. В физическом 3D пространстве я изменяю свою форму, цвет, твердость. Единственное, что не подвластно – запах. Железяка – она и есть железяка.
Несколько лет я пролежал в грузовом отсеке космического корабля. А потом крышка, за которой я лежал, открылась, и я увидел девушку. У нее были рыжие волосы и зеленые глаза. Меня она не заметила – я был металлической планкой, частью крыла. Я оставался там уже долго, гадая, что я и для чего.
Девушка завела двигатель, мотор взревел, и мы поднялись в воздух. Я решил выждать, проанализировав ее действия. В течение нескольких недель она разговаривала с командиром, получала задания и совершала боевые вылеты – с каждым ее вылетом я все больше узнавал о системе, о капитане Морнинге, о самом пилоте и о корабле, который волею случая стал для нас общим – девушки-пилота и кибернетической хреновины, способной становиться чем угодно и делать что угодно.
К концу второй недели мы попали в переплет. Противников было ощутимо больше, в нас попал разряд лазера, и Энни потеряла управление. Был пробит топливный бак, мы теряли топливо и падали в глубину космоса. Тогда я выполз из своего укрытия под крылом, стабилизировал систему управления и закрыл собой дыру в топливном отсеке. Энни удивилась, увидев оживший экран бортового компьютера – он барахлил, но, надо отдать девушке должное, она справилась. Вырулила на посадочную площадку звездного крейсера, посадила «Пикового Туза». Когда корабль остановился и она откинулась на сиденье, медленно растирая полыхавшие адской болью виски, в которых стучала кровь – я второй раз выполз из своего укрытия. Я забрался к ней на запястье, стараясь не тревожить нервные рецепторы, обернулся металлическим браслетом и принял цвет ее кожи. Меня она не заметила.
Девушка выслушала соболезнование команды и похвалу начальства, равнодушно относясь и к первому, и ко второму, и ушла в свою каюту. Внутри каюты находилась удобная кровать, широкая и жесткая, на стене висел 32-х дюймовый монитор, сбоку стояли три полки с дисками – одна полка для DVD, одна для флеш-карт, и одна – для дисковых накопителей. Войдя в каюту, она щелкнула пальцами – над кроватью включился бра, осветив приглушенным светом все, что я уже успел увидеть, и частично отразившись в круглом иллюминаторе. Энни растянулась на кровати, положила руки за голову и стала смотреть в окно. И тихонько, анализируя пульс, дыхание, мозговую и кровяную активность (кстати, мой пилот была абсолютно здорова), я попытался забраться в ее мысли.
Я смог поймать картинки, которые возникали перед ее мысленным взором. Двухэтажный полуразвалившийся дом, высокий рыжий человек в синем комбинезоне. Берег реки, березы, колышущиеся на ветру. А потом – черная пропасть космоса, лишь изредка разбавленная белыми бусинами звезд и сине-фиолетовыми размытыми туманностями созвездий. Она вспомнила сегодняшний вылет, и вспышку, когда в нас попали. Девушка представила, как заряд попадает в двигатель, и вспышка стала ярче, и за несколько секунд весь «Пиковый Туз» разлетелся на маленькие железные кусочки. Я вздрогнул. А Энни представила это еще раз. А потом еще. Я понял, что она неправильно ушла с траектории вражеского корабля, и теперь укоряла себя за ошибку.
Я переполз с ее запястья в бра над кроватью. Отрегулировал тембр и частоту динамика. А потом кашлянул.
На миг картины взрыва космолета в голове Энни остановились. Она прислушалась. Ничего не услышав, она снова вернулась к анализу своих ошибок. А мне уже хотелось передохнуть от картин смерти собратьев по железности. Поэтому я чуть выполз из бра и сказал:
— Ну, хватит! Твоя пуля еще не отлита, а бомба – не собрана.
Энни свалилась с кровати, на которой лежала.
Я поморщился и вздохнул. Хотя, наверное, по мне это было не очень заметно. Девушка выглянула из-под кровати, ища глазами источник звука. Я чуть отделился от стены и медленно принял форму той железной балки, которой был на «Пиковом Тузе». Энни вылезла и встала надо мной в полный рост. Потом осторожно прикоснулась – на ощупь я тоже был металлической балкой.
— Что ты такое? – спросила она.
— Понятия не имею, — честно ответил я. А что еще я мог ответить?
— Минуту назад тебя здесь не было.
— Был. Я пришел с тобой с «Пикового Туза», — скучным голосом ответил я. – Предупреждая вопросы: я валялся на «Тузе» уже несколько десятков лет. Я могу менять форму и считывать любую информацию.
— Ого! – присвистнула Энни. Потом задумалась на секунду, и спросила: — Сегодня в полете – ты стабилизировал управление?
— Да. И закрыл пробоину в баке. Кстати, ты забыла сказать техникам, чтобы они ее починили.
— Черт! Точно.
Энни вновь щелкнула пальцами, и жидкокристаллический экран зажегся ровным свечением заставки. Она подошла к монитору, собираясь вручную давать машине задания.
— Подожди, — остановил я ее нерациональные действия.
Потом подполз к монитору и подключился к системе. Через несколько минут я вывел на экран ремонтника, который пошел к нашему «Тузу» чинить бак.
— Круто, — присвистнула Энни. – У меня есть три желания, да?
— Что?
— Значит, про джиннов ты не слышал, — довольно усмехнулась девушка. – Значит, будешь добровольцем. Выходит, можешь принимать любую форму?
— Да.
— И цвет тоже? – уточнила Энни.
— Да, естественно. Мои возможности не ограничены.
— А еще ты ворчун. Гм! – она все-таки вручную открыла свой файловый архив и нашла там изображение кота.
— Можешь превратиться в это животное? Это кот.
— Я знаю, кто это. Превратиться – значит измениться? Могу, — согласился я, меняя свою форму. Тело удлинилось, появились четыре лапы, два уха и хвост, тоненькие прозрачные усы, а потом вдоль всего тела я отрастил тончайшие волокна шерсти. Все это время Энни заворожено за мной наблюдала. У них на планете, наверно, таких, как я, еще не придумали. А впрочем, я все равно не знаю, где и кто меня спроектировал. Значит, я ничей.
— Здорово! – улыбнулась Энни. – Теперь у меня есть домашний зверюга. Чем ты питаешься?
— Я автономен.
— Круто. Значит, будешь мой.
Я пожал плечами. Да хоть чей, хоть кто, только взрывами не пугай.
Так я стал ее котом.

Похожие статьи:

Статьи → Наше научно-фантастическое будущее

Рассказы → Unisex unicum

Рассказы → 2113-й

Видео → Загадочные технические устройства, исчезнувшие в ХХ веке.

Статьи → Мозг: Перезагрузка или Всего один шаг до бессмертия