Рассказы

Я хожу, беспричинно и невольно странствую, считаю последовательность своих шагов по тёмному коридору и комнатам, отделённым друг от друга статичными стенами. Примерно полчаса назад я сбрил с лица усы, а потом тщательно вымыл бритву. Порезов на подбородке моём не осталось. За окном темнеет, я готовлюсь отойти ко сну.
Шесть дней назад в двух окрестных деревнях началась эпидемия тифа. Но врачи и врачебные роботы успешно справляются с экспансией  болезни.

Полотно было в ужасном состоянии. Изображение покрылось тонкой сетью кракелюр; краска местами отслоилась; в углах и по краям поселились колонии зеленовато-серых грибков. Холст провисал и вспучивался, как кожа мертвеца из дешевого кинофильма ужасов, что показывают по выходным в синематографе.

Эти танки с крестами нас давили живыми,
И в бессильных атаках нас косил пулемёт,
Кровь солдат проливая на цветы луговые.
Но сегодня надёжен бронированный дот.

Семен ввалился в горницу, придерживая ноющее от боли плечо. Хорошие они с Лехой двери поставили, крепкие. Смеялись еще тогда, мол, таран не возьмет. Оказалось, эти деревяшки ничто супротив Семена. Не сразу разглядел в полумраке возле печи стоящего наизготовку друга. Одежда порвана, вся в грязи, сам бледный, взъерошенный, и почему-то босой, а в глазах омут безумия. В руках Алексея блеснул внушительных размеров колун. 

Антиутопия о том, как инженер из аппарата Системы попадает в тюрьму.

В соавторстве с Жаном Кристобалем Рене

Предрассветные сумерки пришли в топи диковинного леса, принеся с собой рваные полотна тумана. Робкие трели просыпающихся птах вязли в этой молочной взвеси, менялись на все лады, звучали для Агнешки странным заливистым хохотом.

«Чириххх, свить, читриххх…»

Не такой это лес, ох, не такой, какой она привыкла видеть с детства.

в соавторстве с Жаном Кристобалем Рене

Кружат над полем в новолуние тяжкие вздохи черными птицами. Заденут крылом – тоска навалится ярмом неподъемным. Злобствует и ворочается под стародавним курганом в том поле древний демон-зверь. Могучее тело его уж истлело давно, но дух беспокойный все еще силен – не хочет прежний хозяин этих мест отдавать людям свои владения. Коли вырвется зверь Бес на свободу, ни одному смертному с ним не справиться.

в соавторстве с Жаном Кристобалем Рене

Решился. Прицепил плеть к седлу молодец, взял в руки арбалет и заложил болт. В утреннем ярком свете заблестел четырехгранный наконечник.

— Родился с зубами – живи хищником.

Эти слова в душу запали простолюдинам. Не зря молодой граф имя рода своего носил.

в соавторстве с Жаном Кристобалем Рене

Кони бегут прочь. Пыльные вихри скрывают битву, только ветер-сплетник доносит крики. Северин не слышал, какой был отдан приказ, ноги сами шли за соратниками.

Маршируют тысячи ног навстречу погибели.

- Иногда люди что-то забывают, - объяснял мне Мартин, когда мы только познакомились. - Или не хотят вспоминать. Это как файл с кадрами из прошлого. Он всё ещё там. Просто недоступен.

- Я хочу вспомнить. Правда, - сказал я...

Роберт был заточён среди вездесущих и бездушных стен. Его странный плен продолжался уже не один год (Роберт точно не помнил, когда и как всё началось). Раньше он предпринимал частые попытки обрести свободу, но они все оказались безуспешны, более того – стало гораздо хуже, ибо каземат сузился. И Роберт не понимал, что делать. У него практически исчезла решительность. Но досада по-прежнему была чрезвычайно сильна. И Роберт неистово ходил по грязному каземату.

Тигр и енот... Что между ними общего?! Теперь-то я знаю! Автор этого рассказа не я, а Светлана Письменная. Она - великолепный режиссёр спектаклей, в которых я имею честь играть. Рассказ написан при моём соавторстве.

в соавторстве с Жаном Кристобалем Рене

Завывает бесноватая вьюга, колючим одеялом снежным укрывает - не дает покоя людям, все старается двери и ставни с петель сорвать. Слышит Северин сквозь лихорадку-плен знакомый деревянный стук, да не поймет, откуда он – во сне лишь белые холмы под луной сверкают точно самоцветная пыль.

в соавторстве с Жаном Кристобалем Рене

Зеркало ровнее поставив, свое отражение Северин рассматривал придирчиво. «Раньше всё над братом смеялся – скоро веки бородищей зарастут, а теперь сам ничем не хуже. То-то она надо мной потешается…»