Белая вьюга (Часть 1/3) [18+]

26 марта 2013 - Григорий Неделько

Белая вьюга.

Выйти из круга:

Рушит наш мир

Горе – вампир.

Белая вьюга.

Выжить без друга:

Замкнут навек

Труп — человек.

Часть 1

Небо сыпало на землю крупные белые хлопья. Они липли к одежде; забивались за шиворот; сливаясь в единый мягкий поток, застили глаза. Эд Грин вытряхнул снег из-за воротника, поудобнее устроился на хрустящем, сверкающем белизной ковре и поднёс к глазам бинокль. Сквозь плотную занавесь очень сложно было хоть что-то разглядеть, и мужчина всматривался и всматривался вперёд, боясь упустить момент, когда по горной дороге проедет автомобиль.

Эд сидел здесь уже несколько часов. Его восхождение закончилось в четыре часа пополудни, когда ещё светило солнце и не было ни малейшего намёка на снег. Одолев последние метры и отдышавшись, Эд примостился за сугробом, у края оврага, открыл рюкзак, вытащил воду и сэндвичи. Жадно поедая свой нехитрый обед и запивая его «Бон Аквой», он то и дело поглядывал на бегущую внизу дорогу. Слишком много сил было потрачено, чтобы упустить удачу в самый последний момент, чтобы лишиться надежды, шанса, который был ему жизненно необходим.

Эд Грин потерял возможность выбора в тот день, когда в автокатастрофе погибли его жена и сын. Оказавшись в морге – именно так, оказавшись, потому что время вдруг взбесилось и стало двигаться рывками, ускользать, уползать, разрываться на части, — в окружении холода и трупов, Эд понял: ничто уже не будет прежним. Врач откинул покрывало сначала с тела женщины, затем – с тела ребёнка, и Эд узнал их. Он только кивнул, так как у него внезапно спёрло дыхание и все слова выветрились из головы. Покрывала вернулись на место, опознание закончилось, и Эд на негнущихся ногах покинул обитель скорби и смерти.

Прошло две недели. Эд пил, пил много и без остановки. Не имело значения, что попадётся под руку – водка, вино, джин, текила или виски, — его главное задачей было заглушить мозг, сознание, стереть из памяти, хотя бы на некоторое время, те образы, которые вставали у него перед глазами и днём, и ночью. Всякий раз, ложась спать, он знал, что ему приснится, и он видел во сне их: окровавленных, мёртвых, лежащих в разбитой машине… или чистых и нагих – на столе в морге… Эд не мог этого выносить и потому взялся за бутылку. Но алкоголь не помогал – нет, он делал только хуже: заглушив разум, он высвобождал на волю бессознательное, то, что скрыто в глубинах мозга, а значит и в сердце, в душе. Невидимый бестелесный зверь, нашедший пристанище в теле, кусал и грыз его. Если в нормальном состоянии Эд ещё как-то держался, то, напившись, превращался в нечто, расплывающееся по мирозданию, истекающее горем и слезами. Так у него началась депрессия. Никакие таблетки и никакие врачи не могли помочь ему, и всё чаще в его голове появлялись мысли о самоубийстве.

Неизвестно, куда бы привела его эта чёрная, глубокая пропасть, если бы однажды, совершенно случайно, ему не встретился Джейсон Харми. Эд работал менеджером в торговой компании, и как-то раз его отправили в очередной супермаркет, чтобы он договорился с тамошним руководством о поставках. Замдиректора супермаркета оказался очень приятным человеком, но в глазах этого мужчины, едва он снял тёмные очки, Эд сразу заметил плохо скрываемую горечь, может быть, далёкую, но очень сильную боль. Когда все формальности были улажены, разговор сам собой перетёк в новое русло. Эд, который не привык делиться с другими своими бедами, потому что раньше в этом не было нужды – семья была для него и благостью, и успокоением, — сразу почувствовал в собеседнике родственную душу. Джейсон внимательно выслушал Эда, как мог, поддержал его, а затем, сбиваясь и запинаясь, рассказал ему свою историю.

Историю о том, как он был преуспевающим бизнесменом, жил в большом красивом доме с любимой женой и дочерьми, но в одночасье потерял всё, когда его друг и партнёр по работе подделал документы, заполучив таким образом контрольный пакет акций, после чего уволил его. Но Джейсон не растерялся и подал на бывшего друга в суд. Дело рассмотрели в невероятно короткие сроки и вынесли вердикт: Джейсон – виновен. Ему пришлось заплатить крупный штраф, настолько крупный, что после этого он был вынужден продать дом и переехать в обычную квартиру. Джейсон подозревал, что судья был подкуплен, и несколько раз подавал апелляцию, но безрезультатно. С трудом, благодаря помощи друзей, он нашёл новую работу – помощника менеджера в супермаркете. Зарплата его была невелика, однако работа ему понравилась, и он уже решил, что жизнь налаживается, ведь теперь они не умрут с голоду. Кроме того, у Джейсона было самое главное – любящая и заботливая семья. Однако судьба опять поставила ему подножку. Жена, привыкшая жить на широкую ногу, не могла смириться с тем, что отныне она обычная домохозяйка. Джейсон до последнего не верил, что она может уйти от него, но Сара всё-таки сделала это. Забрав дочек и наговорив мужу много резких слов, она уехала, и больше Джейсон её не видел. Как узнал он гораздо позже, Сара переехала к его бывшему деловому партнёру, тому самому, из-за которого Джейсон лишился всего и с которым она изменяла ему на протяжении многих лет. На этот раз мужчина не стал подавать в суд – у него попросту не осталось сил на тяжбы. Он звонил жене, но она была категорична и холодна, она не хотела ничего слушать. Когда Джейсон понял, что её не вернуть, он стал просить о встрече с девочками. Он не мог жить без них. В ответ на это Джейсон услышал, что Сару ужасно утомили разборки и она больше не подойдёт к телефону. Муж продолжал звонить. Иногда Сара брала трубку, но тут же вешала, едва услышав его голос. А затем она поставила телефон с определителем номера и перестала отвечать на звонки. Джейсон не сдавался – до поры до времени, когда ему начали приходить анонимные письма с угрозами. Он знал, кто автор этих писем, — вовсе не жена, а её сожитель, который хотел сделать Джейсона одиноким и брошенным. И ему это удалось. Джейсон прекратил бесплодные попытки и, как Эд, начал пить. Дозы раз за разом увеличивались, пока «побег от действительности» не превратился в месячный запой. Джейсон не выходил на работу и не отвечал на телефонные звонки. Друзья, обеспокоенные этим, вызвали 911. Дверь пришлось взламывать. Джейсона нашли лежащим на полу в луже собственной блевотины. Телевизор работал – по кабельному ТВ показывали порнографический фильм. Под стоны и вскрики совокупляющихся людей, Джейсона положили на носилки и вынесли из квартиры. На следующий месяц клиника Св. Павла стала его домом. Там его лечили от алкоголизма и депрессии. За это время он не стал другим человеком, но после того, как его выписали, научился жить со своим горем. Директор супермаркета проявил сочувствие и взял его обратно на работу. Прошло два года. Джейсон дослужился до заместителя директора, его жизнь более или менее наладилась, но память невозможно стерилизовать, и его мысли пусть не постоянно, но неизменно возвращались к Саре и дочкам. И непрестанно в голове вертелась фраза, сказанная одним из пациентов клиники Св. Павла:

Есть такое место в горах Сьерры-Невады, оно называется «Белая вьюга», — там могут решить любую твою проблему.

Что это за место, как его найти и откуда он узнал о нём, пациент не сказал. А на следующий день он перестал говорить навсегда – его нашли мёртвым в уборной. Остановка сердца.

С тех пор Джейсон не раз задумывался о том, чтобы бросить всё и отправиться на поиски «Белой вьюги». Он знал, что если не сделает этого, то непременно сорвётся, снова начнёт пить, и кто знает, чем всё закончится. Джейсон расспрашивал друзей, искал информацию в Интернете, обращался в полицию, нанимал частных детективов, но в лучшем случае ему отвечали, нет, мы ничего не знаем, а в худшем смотрели как на сумасшедшего. Пошли шепотки. Люди стали косо поглядывать на Джейсона, но его это мало волновало. Он искал свой путь – путь в будущее без воспоминаний, выворачивающих душу наизнанку. Возможно, этот путь выдумал кто-то просто ради развлечения, но Джейсону надо было хоть во что-то верить.

В конечном итоге его поиски дали результат: он отыскал человека, который якобы побывал в «Белой вьюге» и вернулся оттуда обновлённым. Оставался последний шаг – встретиться с ним и узнать, как добраться до этого места, но… неожиданно Джейсон остановился. Возможно, он испугался открывшихся перед ним перспектив, возможно, он был к ним не готов или просто струсил, или не так уж ему было нужно обновление, только факт оставался фактом – он замер на месте, не в силах сделать решающий шаг. А затем он стал отходить назад, всё дальше и дальше. Он полностью переключился на работу. Постарался забыть о «Белой вьюге» — и это у него получилось. Джейсон перестал верить в неё – теперь его переполняла вера в собственные силы. Если очень захотеть, можно преодолеть все трудности. Но в глубине души он сомневался в этом и думал, что без посторонней помощи ему не справиться…

Джейсон переслал Эду на Е-мэйл контакты того человека. Эд, ни секунды не медля, набрал номер. Ему ответил спокойный хрипловатый голос. После короткого разговора они условились встретиться в будущий понедельник в кафе «Атлантис».

Время, оставшееся до встречи, тянулось бесконечно долго. Эд часто смотрел на часы, будто бы подгонял часы и минуты. Наконец, наступил вечер, тот самый вечер. Эд оделся и выбежал из квартиры – он боялся не успеть, боялся, что человек, который подарил ему надежду на лучшую жизнь, исчезнет или уйдёт, не дождавшись его. Этого не произошло. Они встретились и проговорили до самой ночи.

Мужчину звали Брэтт. Он носил бороду, одевался просто и неброско и говорил настолько спокойно и размеренно, что казалось, он плывёт по волнам жизни туда, куда ему хочется, и ничто не может свернуть его с пути. Брэтт попросил Эда рассказать, что заставило его искать помощи в «Белой вьюге». И Эд поведал свою историю. Брэтт кивнул, как бы соглашаясь, да, это веская причина. Затем он рассказал о том, что приключилось с ним самим: пять лет назад его по ложному обвинению во взяточничестве посадили в тюрьму. Всё подстроил его шеф, которому Брэтт перешёл дорогу. Брэтта хотели уволить с поста начальника отделения телефонной компании, а на его место взять сынка шефа. Но мужчине как воздух была нужна эта работа. Он всячески уговаривал шефа передумать, однако тот ни в какую не соглашался, а потом начал угрожать. Брэтту это не понравилось, и он в ответ пообещал, что, если его уволят, он расскажет полиции о тёмных делишках, которые проворачиваются в стенах компании. Сказано это было больше на эмоциях, но начальник принял всё всерьёз и позаботился о том, чтобы Брэтта на год упекли в тюрьму. Выйдя на свободу, Брэтт не попытался отомстить человеку, сломавшему ему жизнь, — он хотел лишь одного: сделать так, чтобы всё было как прежде. Но у него ничего не получалось: всё валилось из рук, всё казалось чёрным и ненастоящим. Отчаяние долбилось в стенку черепа, лишая воли и желаний. Он думал, что сойдёт с ума. Возможно, так бы и случилось, если бы он не услышал о санатории «Белая вьюга». Впрочем, «санаторий» не совсем верное слово – это скорее… дом отдыха. Место, в котором можно отрешиться от всех проблем и забот и восстановить утраченные силы. Вернуть всё на круги своя. Брэтт сказал, что любой человек получит в этом «санатории» желаемое, что не случилось ещё ни одной «осечки». Когда Эд услышал это, его глаза загорелись. Но есть одна тайна, добавил Брэтт, которую я не вправе раскрыть. Ты узнаешь её – если, конечно, решишься отправиться туда. Эд заявил, что уже давно принял решение. Брэтт кивнул и улыбнулся. Тогда Эд, подстёгиваемый больше любопытством, чем опасением, поинтересовался, что же это за тайна, которую нельзя раскрыть даже потенциальным пациентам – или посетителям – «Белой вьюги». Брэтт снова улыбнулся, уже по-другому и как-то непонятно, и повторил: ты всё узнаешь в своё время. Эд решил не допытываться и спросил, как ему добраться до «Белой вьюги». Брэтт объяснил…

…Пятиэтажное здание находится в горах Сьерры-Невады. Чтобы попасть туда, нужно воспользоваться услугами проводника. Когда доберёшься вот до этого места – Брэтт сказал, до какого, — отпускай проводника и дальше иди сам. Предупреждаю, дорога будет нелёгкой. Когда же наконец ты её одолеешь, перед тобой откроется овраг; дальше, внизу, будет проходить дорога. Из-за частого снегопада ты можешь её не заметить, так что будь внимателен. Каждую пятницу, утром, по этой дороге в город за продуктами ездит грузовой автомобиль, а вечером возвращается обратно, в «Белую вьюгу». Как увидишь его, не теряй времени: беги вниз и попроси водителя подвезти тебя. Скажи, что тебе нужно в «санаторий». Ну, а дальше…

…а дальше Эд должен всё выяснить сам. Таковы правила.

Эд попытался дать Брэтту денег, но тот отказался: собратья по несчастью обязаны помогать друг другу, так принято среди бывших посетителей «Белой вьюги»…

В тот же день Эд заказал билеты на завтрашний самолёт до Сьерры-Невады. Договорившись об отпуске за свой счёт и взяв с собой только самое необходимое, мужчина отправился в путь.

Эд следовал инструкциям от начала и до конца: нанял проводника, отпустил его, когда добрался до точки X, как называл её про себя, совершил восхождение на гору, которое отняло у него много сил. И вот теперь он здесь.

…Небо сыпало на землю крупные белые хлопья. Они липли к одежде; забивались за шиворот; сливаясь в единый мягкий поток, застили глаза. Пропущенный через эту рыхлую стену мир казался картиной художника-сюрреалиста. Всё размывалось, растекалось белой краской по холсту действительности. Эд Грин вытряхнул снег из-за воротника, поудобнее устроился на хрустящем, сверкающем девственной чистотой ковре и поднёс к глазам бинокль. Сквозь плотную занавесь очень сложно было хоть что-то разглядеть, и Эд всматривался и всматривался вперёд, боясь упустить момент, когда по горной дороге проедет грузовик.

Поднялся ветер. Разбрасывая снежинки в разные стороны и пробираясь под тёплую одежду человека, он предъявлял свои права на территорию.

Эд снова поёжился – и вдруг увидел в бинокль двигающееся по дороге тёмное пятно. Мужчина присмотрелся получше. Не было никаких сомнений: это грузовик возвращается в «санаторий» после утренней поездки. Повесив бинокль на шею, Эд побежал вниз по склону. Очутившись на дороге, он стал размахивать руками и кричать. Водитель заметил его и остановился.

Дверца машины открылась. Эд подошёл и попросил подвезти его, сказав, что ему нужно в «Белую вьюгу». Водитель – невысокий крупный мужчина в шапке – согласился взять попутчика.

…Ярды снега сменяли друг друга, превращаясь в мили. Грузовик неторопливо двигался по узкой дороге, высвечивая фарами снежные вихри, обступившие машину со всех сторон. Дворники автомобиля методично счищали белые хлопья с лобового стекла. Они, как и два человека, противостояли вьюге – а той было всё равно: она лишь подкидывала в воздух всё новые гроздья снега и кружила, кружила их в своём стремительном танце…

Часть 2

— Спасибо. – Эд выбрался из грузовика и захлопнул дверцу.

Водитель только коротко кивнул, развернул автомобиль и повёл его в гараж.

Вьюга прекратилась так же неожиданно, как началась, и сейчас в горах Сьерры-Невады вновь правило бал безветрие. Уже значительно стемнело; в окнах «санатория» горел свет.

Здание было точно таким, каким его представлял себе Эд. С высокими и широкими входными дверями, с острой крышей, с большими окнами. Словно бы сдавленное с двух сторон, здание казалось ещё выше, чем было на самом деле.

Пребывая в волнении и нерешительности, Эд подошёл ко входным дверям и осмотрел их. Резные, толстые, они как будто сошли со страниц учебника истории – такие двери ставили в своих домах богатые купцы и князья. Каменные стены цветом и формой напоминали деревянные, и Эд подозревал, что это намеренная стилизация. Здание из прошлого. Или из другого мира – лучшего, в котором есть место счастью и надежде.

Потоптавшись на месте, Эд нажал на кнопку звонка и услышал звук, очень похожий на звон колокола. Почти сразу же раздались шаги, и дверь открыли. На пороге стоял молодой человек в строгом костюме.

— Здравствуйте, — сказал Эд и, так как не придумал ничего лучше, добавил: — Меня зовут Эдвард Грин.

— Здравствуйте. Проходите, пожалуйста.

Молодой человек уступил Эду дорогу, и тот зашёл внутрь.

Просторный холл, в котором все звуки становились гулкими и громкими; висящие на стенах светильники; широкая лестница, уводящая вверх; каменные потолки, по виду напоминавшие деревянные – и тишина, от которой почему-то сжималось сердце.

Молодой человек решил нарушить её:

— Подождите, сейчас к вам выйдут.

И удалился.

Эд ещё озирался, пытаясь охватить взором это большое помещение с его высокими потолками и наполнявшей всё вокруг пустотой-неподвижностью, когда услышал мягкий, мелодичный голос:

— Добрый день! Я рада приветствовать вас в «Белой вьюге».

Эд обернулся и увидел очень красивую женщину в чёрном платье. Оно облегало фигуру, подчёркивая все прелести, — а у новой собеседницы было что подчеркнуть: упругие груди, крутые бёдра, точёная фигурка. Таких женщин рисуют художники, но в реальной жизни их встретишь нечасто. Эд подумал, что доброжелательная атмосфера и красивые работницы – это как раз то, чего ему не хватало. Он даже слегка улыбнулся.

— Добрый, — наконец откликнулся мужчина. – Меня зовут…

— Да, я уже знаю – Эдвард Грин.

— Можете называть меня просто Эд.

— Как скажете, Эд.

— А вас?..

— А меня зовут Маргарет. Но я предпочитаю, когда меня называют Марго.

Она смотрела на него большими тёмными глазами, отчего на душе делалось одновременно приятно и волнительно. Эд сцепил руки в замок: сейчас ему надо было рассказать о том, почему он обратился в «Белую вьюгу», и мужчина заметно нервничал.

— Понимаете, в моей жизни сложилась такая ситуация… Мне нужна помощь, потому что…

Губы Марго растянулись в доброжелательной улыбке.

— Вы ещё успеете рассказать. Думаю, вы проголодались – не желаете ли перекусить?

Эд кивнул.

— Да… если можно.

После восхождения его желудок скручивало в тугой узел, и сэндвич, запитый «Бон Аквой», не утолил голода. К тому же после «обеда» прошло уже прилично времени.

— Но сначала вам стоит переодеться к ужину.

Марго позвала Джеймса, молодого человека, который встречал Эда. Он забрал у мужчины верхнюю одежду и повесил её на вешалку у входа.

Марго провела Эда в столовую и усадила за ближайший столик.

— Гарри, накорми, пожалуйста, нашего гостя.

Ещё раз улыбнувшись, она ушла.

Аккуратные столики с белыми скатертями, картины на стенах, барная стойка, на которой стояли чистые стаканы, красные занавески на окнах и пастельных оттенков обои создавали ощущение уюта. Эд почувствовал себя более расслабленным.

Вскоре появился Гарри, высокий, темнокожий, в одежде повара, и поставил перед Эдом блюда с едой. Жареная сёмга, картошка пюре, вино, хлеб, салат.

— Приятного аппетита.

Эд, не ожидавший такого приёма, отстранённо кивнул.

На вкус еда была ничуть не хуже, чем на вид, — Эд съел всё за две минуты и теперь не спеша попивал вино, грея бокал в руках.

«Отличное местечко, — думал он. – Если всё продолжится в таком же духе, я буду совсем не против».

Эд вспомнил о Брэтте и Джейсоне и, подняв бокал, выпил за их здоровье.

Минут через пять в столовую зашёл Джеймс и поинтересовался, готов ли мистер Грин пройти с ним. Эд вытер рот салфеткой и встал из-за стола. Проследовав за молодым человеком, он попал в небольшую комнатку, в центре которой стоял стол. На столе – цифровой диктофон; судя по горящей зелёной лампочке, включён. Три места за столом были заняты, одно пустовало.

— Присаживайтесь. – Джеймс указал рукой на свободный стул с высокой спинкой.

Эд сел и обвёл взглядом присутствующих.

Юноша с цепким взглядом в немного помятой одежде,

сутулый мужчина с короткими чёрными волосами,

крашеная блондинка с бесстрастным лицом.

— Итак, вас зовут Эдвард Грин, — без предисловий начал мужчина.

— Да.

— Где вы родились?

— В Калифорнии.

Мужчина не стал уточнять, в каком городе.

— Образование?

— Высшее техническое.

И снова мужчина проявил безразличие: ему было неважно, какая у Эда специальность.

— Увлечения?

— Раньше я собирал спичечные коробки, но теперь использую спички по назначению.

Эд издал неуверенный смешок. Он понимал, что шутка не удалась, но ему хотелось как-то разрядить обстановку. У него это не получилось: выражения лиц присутствующих совершенно не изменились.

— Что можете сказать о себе сами?

Эд был поставлен в тупик этим вопросом.

— Да… ничего особенного. Я обычный человек, со своими радостями и горестями…

— Давайте поговорим о ваших горестях, — перебил Эда мужчина. – Почему вы здесь?

Эда всё больше смущала такая манера разговора, кроме того, ему сложно было перестроиться: после тёплого приёма, который ему оказали, встретиться с такой холодностью. Даже не холодностью – безразличием. Мужчина задавал вопросы так, словно ему приходилось заниматься этим по сто раз на дню и ему это ужасно надоело. А может быть, он просто воспринимал людей – или только «пациентов»? – как бездушные механизмы, которые иногда ломаются и поломку в которых он должен устранить.

— Я… — Эд замолчал: снова нахлынули воспоминания. Заикаясь от волнения, мужчина пересказал свою историю – избегая подробностей, потому что стоило ему задуматься о произошедшем, как оно начинало давить на него с неумолимостью многотонного пресса.

Но мужчине этого было мало. Он спросил:

— Вспомните тот день в подробностях. Что предшествовало инциденту?

«Инциденту»… Он говорил о смерти близких Эда, точно о какой-то бюрократической ситуации.

— Они хотели съездить… съездить в Диснейленд. И вот на дороге им встретился какой-то придурок…

— Подробнее. – Это была не просьба, а приказ.

Эд опустил взгляд. Ему приходилось заново переживать то, что он пытался выкинуть из головы, забыть навсегда. Ни о чём в жизни он больше не мечтал – только о том, чтобы воспоминания, страшные, сжимающие сердце тисками воспоминания больше не беспокоили его. Он говорил, и голос его дрожал:

— Меня с ними не было, я точно не знаю…

— А где вы были?

Эд чувствовал себя преступником, которого допрашивают в полицейском участке. Не применят ли к нему силу?..

Эд сжался – но не от страха, от напряжения: с того момента, как это произошло, он ни с кем не обсуждал случившееся.

— Я был на работе. Я работаю…

— Это неважно, — острым ножом обрезая нить разговора, бросил мужчина и продолжил наседать на Эда: — Сколько вы прожили с женой?

— Одиннадцать лет. А что…

— Этого достаточно, — опять перебил его мужчина. – Вы могли изучить поведение жены и сына за это время. Итак, чем они должны были заниматься до того, как отправились в Диснейленд?

— Не… — Он хотел сказать «Не знаю», но понял, что они не удовлетворяться этим ответом. Он взглянул на их лица – ни единой эмоции. Это были бесчувственные истуканы, лишенные способности к сопереживанию. Он смотрел на них, а они – на него. Напряжение нарастало; Эд не ожидал, что возвращение к прошлому ударит по нему с такой силой. Под направленными на него холодными, буравящими взглядами он внутренне сжался – комок боли и нервов – и заговорил, медленно, выдавливая из себя слова:

— Жена проснулась, умылась. Сын тоже. Они позавтракали – овсяные хлопья с молоком. – Фразы выходили короткими, рваными. – Погода в тот день была тёплая и безветренная. Я помню. Поэтому оделись они легко. Вышли из дома, заперли его. Сели в нашу машину.

— Что за машина?

— Красный «лендровер». Жена водит… водила аккуратно. Они ехали небыстро.

— Сколько миль в час?

— Около пятидесяти. Я… я всё время над ней смеялся. – Его губы искривила улыбка, натянутая, нервная. – Говорил, почему ты ездишь так медленно? Черепашка ползает быстрее.

— Какие места они проезжали?

— Больницу… бассейн… завод по производству… я не знаю, что там производят…

— Что там могут производить?

— Не знаю… — Сознание постепенно превращалось в мутное марево. Эд решил, что причина в волнении: так организм реагирует на негативную информацию. Он сообщает владельцу, что надо вернуться назад, в настоящее время, уйти от событий, которые калечат психику. Но как это сделать?.. – Там могут производить… машины. Или выпускать какие-то детали. Я никогда не интересовался…

Но его снова прервали:

— Как они попали в аварию?

Эд сглотнул.

— Полицейский… полицейский сказал, что во всём виноват какой-то придурок. Свидетели видели, как он выехал на встречную полосу и на полном ходу врезался в машину моей семьи. От удара их автомобиль отбросило на несколько метров. Он перевернулся и упал в кювет. Сын погиб на месте. Жену отвезли в больницу, но она скончалась по дороге туда.

— Причина смерти?

— Не совместимые с жизнью травмы.

— А виновник аварии?

— Скрылся. Его так и не нашли. Он отделался только разбитой машиной.

Сил не оставалось даже на злобу. Мысли плыли, растекались кляксами – и обрывались в пропасть. Эд прикладывал все силы, чтобы не потерять сознание.

— Как они выглядели после того, как разбились?

Эд уже устал удивляться безжалостности этих людей. Он не был шокирован вопросом, он хотел лишь, чтобы допрос скорее закончился и его отпустили. Отпустили, пока он не рухнул на пол в беспамятстве.

— Я видел их только в морге… на опознании…

— Авария. Два трупа. Как они выглядели?

— Ещё тёплые… Возможно, истекающие кровью… И – мёртвые…

— Вы видели их в морге. Описывайте.

Эду казалось, что люди за столом поглощают его негативные эмоции, как голодные вампиры.

Реальность рвалась на части…

— Холодные… очень холодные… Закрытые глаза, под которыми – неподвижные зрачки… Белые тела…

— Белые? – Что-то, похожее на удивление? Не может быть…

— Да… как снег… И ни единого слова, ни единого вздоха… Они больше никогда… никогда…

Эд схватился за стол, чтобы не упасть. Мир покачнулся, накренился и обрушился вниз. Стул перевернулся, и Эд оказался на полу. Три фигуры молча взирали на лежащего ничком мужчину. Безжизненные, как у трупов, глаза…

Часть 3

…Коридор тянулся вперёд, словно конечность невиданного монстра, и уходил в сгущавшуюся чёрным облаком тьму. Редкие лампы светили под потолком, горстями бросая рассеянный свет. Железные стены сдавливали с двух сторон, превращая окружающий мир во внутренности гроба. Сладковатый запах забивался в ноздри, вызывая лёгкое головокружение. Абсолютная тишина довлела над этим местом, как повелительница, привыкшая к беспрекословному подчинению своих рабов.

Эд переступил с ноги на ногу и внезапно понял, что стоит на ледяном каменному полу босиком. Затем медленно, точно проникнув из иного мира, пришло осознание: на нём нет ничего, кроме нижнего белья и пижамы. Эд осмотрел свою новую одежду – пижама была мятой, и от неё пахло хлоркой и какими-то химикатами.

Не зная, что делать, Эд огляделся и увидел несколько коридоров-ответвлений – норы гигантских червей. Он шагнул было к одному из проходов, но тут же остановился. А что, если он потеряется? Как найти дорогу назад? Может, рисовать стрелки на стенах? По ним он сможет вернуться.

Эд обыскал карманы пижамы, но не нашёл ничего, чем можно было бы сделать пометки на холодных железных стенах. Он ещё раз осмотрелся, но, кроме густого мрака и отвратительно сладкого запаха, в коридоре больше ничего не было.

Одна из ламп, заключённая в металлическую решётку над его головой, мигнула и погасла. Эд сделал несколько шагов и вышел на освещённую область. Встав в центр светового круга, он принялся размышлять. Совсем немного времени заняли его раздумья, потому что выход у него, похоже, был только один. Надо идти по коридорам в надежде на то, что они выведут его отсюда.

Игла необъяснимого страха вонзилась в сердце, и Эд решил больше не медлить. Он зашёл в ближайший коридор. Там царила темнота, а безмолвие словно бы усилилось и давило на барабанные перепонки с удесятерённой силой. Эд пошёл вперёд, ориентируясь на слабое свечение ламп в коридоре, пересекавшем этот проход под углом в девяносто градусов. Оставалось сделать шагов тридцать – сорок, когда лампы под потолком одновременно вспыхнули, ослепив и обездвижив. Эд прикрыл глаза рукой. В такой ситуации он бы непременно выругался, но все слова и эмоции куда-то делись, будто их поглотила эта пещера из железа и камня. Оно пытается подавить меня, лишить рациональности и воли, пронеслись в голове мысли.

Борясь с непривычными ощущениями, что закрадывались в душу, чтобы, пройдя сквозь неё, проникнуть в разум, он двигался дальше и дальше, пока не оказался внутри следующего коридора. Он разительно отличался от того, который остался позади: изъеденный трещинами потолок, покрытые ржавчиной стены, пол в потёках. Из сетчатого металлического нутра выглядывали острые осколки – большая часть ламп была разбита. Напряжение усилилось: невидимая рука сжалась в кулак, стиснув нутро Эда; в горле пересохло. Взявшийся неизвестно откуда сквозняк бил по ногам, сковывая мышцы.

Боковым зрением Эд заметил рисунок на правой стене. Он обернулся, и сердце его маленьким испуганным зверьком заколотилось о кости грудной клетки. Это была стрела, такие оставляют дети во время игры, только нарисовали её не мелом, а свежей ярко-красной кровью. Тошнота зародилась внизу желудка и начала медленно подниматься вверх.

Эд отвернулся. Он понял, для чего здесь эта стрела, — так невидимый «собеседник» указывал направление. Но куда приведёт его дорога, обагрённая кровью? Эд предпочёл об этом не думать. Конечно, у него был другой выход: вернуться в первый коридор и пойти в другом направлении, но непонятное чувство, пришедшее ниоткуда, как эта «пещера», как весь этот тёмный мир, подсказывало ему, что нужно идти вперёд, следовать инструкциям, оставленным маньяком-художником.

Пересиливая страх и борясь с приступами тошноты, Эд шёл по лабиринту однообразных ходов, отличающихся только размерами трещин да величиной ржавых пятен на стенах и потёков на полу. Сквозняк постепенно усиливался. Наконец укутанная мраком дорога привела Эда в коридор, пропитанный ощущением разложения: стены были настолько ржавыми, что, казалось, сейчас рассыплются, превратившись в труху; с потолка осыпалась штукатурка, усеяв вывернутый наизнанку каменный пол. Сладкий запах забивался в ноздри, не давая продохнуть. Наконец мужчина узнал его – запах мёртвого, гниющего тела. Стрелки на стенах исчезли, но они были больше не нужны: дверной проём впереди, ярдах в пятнадцати, манил к себе, приглашая заглянуть в свою развёрстую пасть. Выход? Или нет? Эд не сомневался, что сквозняк, набравший силу и приобретший плотность, дует оттуда, однако, заглянув в небольшое пустое помещение, мужчина не увидел ни окна, ни двери. Непонятный сквозняк, как и всё вокруг, был родом из неизвестности.

Эд остановился посреди помещения. Он не сразу понял, куда попал, а когда мысль проникла за стенки его черепа, было уже поздно. Контейнеры с холодильной установкой, операционный стол, аккуратно разложенные на нём медицинские инструменты, висящий на вешалке белый халат. Морг. Обитель горя и смерти обступила его со всех сторон, заперла в своём хладном чреве. Заперла…

Неожиданный грохот – кто-то захлопнул дверь. Эд бросился к ней и попытался открыть, но нет: ключ уже повернулся в замке, уже раздались два щелчка.

Заперт. Заперт…

Эд в отчаянии стукнул по двери кулаком и закричал, что он здесь, в окружении трупов, что его по ошибке закрыли вместе с лишёнными жизни телами. По ошибке ли? Как бы то ни было, его никто слышал – или не хотел слышать.

Эд повернулся, прислонился спиной к двери – и страх, родившийся в сердце, усилился тысячекратно. Мужчина замер, не в силах пошевелиться. Увиденное ворвалось в его мир и потрясло основы сознания.

С крюков, вбитых под потолком, свисали истекающие кровью тела. Мёртвые тела, под которыми уже успели набежать лужи красного цвета. Тела, иссечённые, исполосованные, изрезанные. Тела его жены и сына.

Дрожь пробежала по спине Эда, дыра разверзлась внутри, в груди поселились темнота и холод. Мужчина задрожал, его губы задвигались сами собой. Бессвязные слова вырывались наружу и разбивались об ужас происходящего. Эд попытался отвести взгляд и не смог. Кошмарная картина приковала его взор. Словно в гипнотическом трансе он рассматривал свою мёртвую семью, их раны и вытекающую из них солёную жидкость с привкусом железа.

А затем, когда ему всё-таки удалось повернуть голову, он увидел новых повешенных. Тела усеивали помещение, как игрушки – рождественскую ёлку. И кровь, кровь сочилась из них – и подступала к его ногам. Отходить было некуда. Зажмурить глаза, не смотреть. И ждать. Но чего?.. И почему? Чёрт возьми, почему?!

Мир сковало, стиснуло, и он завертелся в безумном калейдоскопе. Мозг отказывался бороться с происходящим. Увиденное въедалось под корку, жарким пятном застилало взгляд. Страх окончательно завладел Эдом, и он…

Белая вьюга (Часть 1/3) [18+]

Похожие статьи: