Гильотина для бунтаря. Маргинальное мнение

Человеку нравится изобретать. Фантазировать, строить воздушные замки, лелеять тайные грезы и помыслы. У особо беспокойных всё это буйное пиршество прорывается наружу, превращается в творчество, после чего в доступных, принятых формах навязывается окружающим. (Вас тоже в юности ловили начинающие поэты, зажимали в угол, кормили своими виршами: милыми, но претенциозными, пафосными, невыносимыми?)[cut=Читать далее...]

Но иногда подобная легкомысленная деятельность и вовсе не так безобидна. Изобретают люди разное, изобретают и напалм, и фашизм, и верлибр. Поначалу, конечно, сами пугаются, но не из-за возможной опасности для окружающих.

Просто когда ты до чего-то додумался – действительно нового – на тебя накатывает ступор, так как объяснить это, внятно сформулировать ещё невозможно именно потому, что этого пока нет, и слов, схем, логики взаимосвязей ещё не существует, только ассоциации и аналогии. Ты цепляешься за старые, знакомые понятия, но они утягивают тебя на дно своей замшелой тяжеловесностью. Оригинальность же всегда невесома, не отягощена пока заскорузлым слоем применения, употребления, макания в кисло-сладкий соус. А любая внятная формулировка – это уже первая крапивная рубашка, которой вольных лебедей превращают в покладистых братьев.

Но вот форма найдена, структура задана, эстетические рамки очерчены, довольный автор несет свой труд на суд публики. И тут начинается самое интересное.

Усваивание нового – это стресс. Это страх изменения устоявшегося порядка вещей и способа его восприятия. Поэтому всё оригинальное поначалу принимается в штыки, видится как угроза, ощущается как боль, а боль хочется вернуть с процентами.

И это неспроста.

Всегда любое изобретение, любое новшество – это бунт против привычного уклада жизни. Вся человеческая цивилизация создана гордецами, бунтарями, проклятыми отщепенцами, а не испуганными конформистами и сытыми, довольными мещанами. И если ты пытаешься сотворить что-то дельное и серьезное для человечества на перспективу, но в то же время мешающее упорядоченной и комфортной жизни большинства, меняющее их уютный, крепко сбитый мирок – готовься, что тебя жестоко и сноровисто …

Не каждый выживет после такого. Народ у нас суров, на расправу скор: «эй, слышь, художник, давай сюда иди, и не таких укорачивали!»

Вот именно тут стоит прислушаться: насколько разволновалась толпа и на сколько сантиметров укорачивает?

Несомненный критерий качества для настоящего свободного творчества – тот объем ненависти, что оно вызывает. Значит действительно пробитие было. Иголка попала в нерв поколения и людская масса взревела от боли, обиды и внезапного разоблачения. Количество оголтелых хейтеров больше свидетельствует о многомерности, оригинальности, точности, искренности чем толпа фанатов – эти обычно слетаются на что-то сладкое и легкое для усваивания, то бишь примитивное, комфортное, заурядное.

И здесь не стоит расстраиваться. Визжат значит испугались. Ненавидят значит чувствуют силу и угрозу. Преследуют толпой значит боятся попасться поодиночке. По одному они смиренны, тихи, сыкливо дрожат по углам; но лишь стоит сгуститься мраку, лишь дойдет сверху отмашка главного вертухая, знают – их время пришло, можно сбиваться в стаи и загонять, травить, душить каждого, кто осмелился высунуться со своим неприятным, непринятым, неприличным мнением, потревожил покой их и храповой сон.

Догонят, конечно – не могут не догнать натасканные псы – догонят и разорвут, растопчут, но и возвеличат ненамеренно, обессмертят.

Так и рождаются легенды.

Только вот у них самих спросить забыли: может, кто хотел ещё немного пожить?