Сидорыч, старый и вечно бухтящий себе под нос мужик, потомственный рабочий, всю свою жизнь проработавший в копейском автобусном парке, смачно и с шумом перегнал все содержимое носа в глотку, а затем, перемешав со слюной, громко и с сильным шлепком разбил полученную смесь об асфальт. Он молча оглядел стоявшую перед ним группу из тринадцати человек, а затем прокуренным зычным басом произнес:
— Все, кто имеет здоровые крепкие яйца между ног, берут в руки оружие и отстреливают всю мразь, которая будет пытаться остановить автобус. Милых же дам прошу сидеть тихо и не вякать. Не вякать, я сказал! – гаркнул он на какую-то боевого вида девицу в камуфляжных штанах, когда она попыталась вставить слово «против».
— Кто не хочет делать, как я сказал, пусть идет в Город пешком, я ясно выразился? – ответом ему послужило гробовое молчание и всеобщее кивание. – Тогда все внутрь!
Старенький видавший виды ЛИАЗик давно был переоборудован в боевой автобус ближнего следования. На окна народные умельцы нацепили наспех сваренные из различного металлолома решетки, толщину стенок корпуса увеличили, путем навешивания дополнительных стальных листов; в крыше вырезали люк и прицепили откуда-то сворованный пулемет ПК, дополняли эту картину здоровенные и острые заточенные из арматур шипы, прикрепленные вдоль всего корпуса на уровне чуть выше колес. Именно эти шипы делали ЛИАЗ устрашающи опасным и внушали нешуточный страх видящим их впервые, особенно, если, приглядевшись, увидеть засохшие темно-багровые пятна. Выше уровня шипов вдоль боковых стенок через весь корпус была вырезана узкая линия, по которой при необходимости можно было ездить двумя бензопилами, закрепленными на подвижной станине внутри. Боевой автобус №2 – так называлась эта машина смерти.
«Чертова дюжина», в числе которой была мать с пятилетним ребенком, медленно погрузилась в автобус, внутри которого мужчины, кому хватило огнестрельного оружия, заняли стрелковые позиции, кому не хватило, — вооружились всевозможными ломами и арматурами, приготовившись встретить особо наглого противника. Женщины молча уселись на разложенные на полу матрацы, поскольку сидений не было, и ухватились за поручни, приготовившись к движению.
В дверном проеме появился начальник поста, мужчина средних лет с большим шрамом на щеке:
— Сидорыч, я договорился с постом в Городе, можете ехать. Как обычно – людей отвез, груз привез.
— Разумеется, не впервой же, давай, закрываю двери, — Сидорыч вежливостью не отличался, нажал на тумблер, и начальник поста едва успел выскочить из захлопывающихся дверей.
— Все на местах? – зычно крикнул он в салон.
— Да, — откликнулось ему сразу несколько голосов.
— Петька, ты где? Петька, — вдруг опомнившись, начал кричать потомственный водитель автобуса, мотая головой по сторонам.
— Да здесь я, Сидорыч, — раздался молодой и бодрый голос с крыши, там, где находилось гнездо пулемета.
— Я тебя потерял. Шутки со мной шутишь, молодой?
— Да какие шутки, Сидорыч, — откликался с верху Петя, парень, лет двадцати пяти от роду, держа в зубах дымящую синим дымом папиросу.
— Ладно, поехали, — Сидорыч повторил процедуру смачного плевка и сплюнул в окно. Затем поправил висящий на оконном проеме бронежилет и завел автобус.
Двигатель устало и, как бы, нехотя зарычал, заурчал, издавая какой-то непонятный свист из своих недр. Автобус медленно и натужно тронулся с места, в салоне вдруг запахло выхлопными газами и бензином.
— Мама, а куда мы едем? – задал вопрос пятилетний мальчик своей молодой маме, когда автобус выехал из парка.
— В Город, сынок, — мать, несмотря на свою молодость, была довольно грустной и понурой. Она вяло отвечала на вопросы любопытного сынишки.
— А что там в Городе?
— Там жизнь поспокойнее, — она обняла своего ребенка, — более законная и мирная.
— А разве такое возможно?
— Конечно, сынок, и мы едем туда, где это реально.
— А почему так произошло? – неожиданно спросил мальчик после небольшого молчания.
— Что именно?
— Ну, случилось так, что люди начали убивать друг друга?
Мать оглянулась: все, кто был в салоне, невесело усмехнулись, удивляясь, видимо, любопытности мальчугана.
— Ну, как бы тебе объяснить, сын, — мать замялась и начала кусать нижнюю губу – действительно, как объяснить пятилетнему мальчику, почему все стали убивать друг друга?
— Видишь ли, — обдумывая каждое слово, начала она, — несколько лет назад, еще до твоего рождения, произошло событие, которое в корне перевернуло ситуацию в нашей стране.
— Как это? – мальчик внимательно смотрел на свою маму.
— Ну…- женщина посмотрела в сторону, пытаясь найти нужное объяснение, и столкнулась взглядом с интеллигентного вида мужчиной в очках, который улыбнулся ей:
— Какой он у Вас любопытный, — неожиданно тонким голосом произнес он.
— Да… — смущенно заулыбалась женщина.
— Понимаешь, парень, — обратился мужчина к мальчишке, — несколько сот дебилов, следуя своей дурацкой привычке повторять все за Западом, как мартышки, приняли, следуя одной им понятной логике, закон, который принимать не следовало.
— А что такое закон? – мальчик, очевидно, слабо понимал речь интеллигента, поскольку он с интересом смотрел на мужчину, моргая своими большими глазами.
— Ммм… это такая штука, посредством которой государство устанавливает правила и нормы.
— Она определяет, что есть плохо, а что нет? – мальчик весело улыбнулся.
— А он смекалистый, — практически пропищал смущенной матери интеллигент. – Да, можно сказать и так. Вот только не всегда все, что кажется правильным и необходимым на бумаге, является таким на деле.
— Вы говорите словами, сложными для понимания пятилетнему мальчику! – с легким раздражением в голосе перебила мужчину молодая мать.
— Думаю, он поймет, — ответил интеллигент, которому, очевидно, впервые за долгое время предоставили возможность высказать все то, что бушевало свирепым огнем у него внутри. Одолеваемый все более нарастающим возбуждением, мужчина высказывал накипевшее маме с ребенком, а заодно, и всему автобусу:
— Нет, я всегда знал, что наша Дума думает чем угодно, но только не головой, но такой вершины глупости я просто не мог себе представить! Это какими недальновидными дебилами нужно быть, чтобы издать закон, разрешающий ношение оружия гражданскими лицами, дескать «в целях самозащиты»! Понимаешь, мальчик, — интеллигент, видимо, все же старался поддерживать разговор, — последствия этой депутатской глупости мы сейчас и наблюдаем. Сначала всякие деградирующие элементы стали закупать оружие по фальшивым лицензиям прямо в магазинах, ведь все по закону! А затем понеслось, как снежный ком: грабежи, разбои, убийства, рост преступности и недееспособность милиции, поскольку «ментов» стали специально отстреливать! И вот теперь мы едем на этом бронированном автобусе, поскольку на дорогах орудуют бандиты, грабящие автобусы и убивающие всех, кто внутри! Как такое могло случится?! Как?!
Удивительно, но никто и не пытался как-нибудь уговорить замолчать этого книжного червяка. Очевидно, пассажирам было забавно слушать, как образованный человек начинает возбуждаться под действием эмоций, возникающих при обсуждении больной темы. Его голос при этом становился почти детским. Мать ребенка тихо посмеивалась, наблюдая, как это делают остальные за спиной интеллигента.
— Благодаря, во многом, им, в стране установился полный беспорядок, — мужчина в сердцах плюнул на свои очки и принялся усердно протирать их грязным свитером.
— Если во всей стране такое, куда же мы едем? – задал умный не по годам ребенок резонный вопрос.
— Не во всей, сын, не во всей.
— Не во всей, парень, — проговорил, продолжая вытирать свои очки, мужчина. – Там, в западных регионах, все намного лучше. Это здесь, в центральной части страны, такая «вольница» творится.
В этот момент по правому борту автобуса загрохотало, будто мощный град обрушился на стенку. Следом гулким низким звуком заработал пулемет на крыше, и в салон посыпались раскаленные гильзы. «Головы прикрыть!», — заорал Сидорыч спереди. Все, кто был в салоне на полу, тут же пригнулись, закрыв голову руками, а интеллигент, которому автомата не досталось, покрепче схватил металлическую арматуру, заостренную с одного конца. В бой включились и мужчины, обладающие огнестрельными оружиями. По всему автобусу загрохотало: гулкое эхо пулемета перекрывало и трещание автоматов, и короткие выстрелы пистолетов.
— Петька, твою, что ты мажешь сегодня! – орал в перерывах между очередями разъяренный Сидорыч, выделывая лихие виражи на поворотах.
Автобус круто развернуло влево на ближайшем повороте, и все, кто не держался за поручни, попадали на пол. Град пуль теперь бил сзади. Видимо, Сидорычу удалось оторваться. Замолк и Петька на крыше, в наступившей тишине было слышно, как он тихо матерится.
— Кто это были? – прогнусавил какой-то мужчина с автоматом, медленно поднимаясь с пола.
— Группировка Ганжубаса, — ответил ему угрюмый небритый мужик, в прошлом, видимо, шахтер.
— Кто такой Ганжубас?
— Один грузин. В прошлом мелкий наркоторговец, за последние годы выросший до лидера мощной и большой банды. Свои называют его Ахмед, мы презрительно – Ганжубас, — прокуренным голосом проговорил крепкий мужчина, перезаряжая свой АКМ. Его четкие и точные движения выдавали в нем умелого и опытного вояку.
— Ничего, граждане, дальше еще хуже будет, ёб, — внезапно вмешался в разговор Сидорыч. – Лихие люди скоро появятся, мать их через семь гробов.
— Кто это такие? – ни к кому не обращаясь, спросил пожилой седой мужчина у дальнего левого окна с охотничьим ружьем в руках.
— А это, дед, — говорил все тот же вояка, — скоты еще те. На дороге появятся, убивают всех, кто поедет.
— Тьфу ты, Господи, это еще что за напасть? Что им надо-то?
— Жрать, — ответил ему парень хулиганского вида. – Жрать им, дед, надо. Жрать да гулять. Обычная уголовщина, разжиревшая на беззаконье. Эти, дед, беспощадные черти. Брат, сука, у меня к ним ушел, — грустно добавил паренек.
— А что же сам за ним не пошел? – ехидно улыбнулся опытный военный.
— Еще чего?! Я не конченный дебил! Воровать – одно дело, но разбойничать, убивать и насиловать – это для меня низко и мерзко!
— Молодец, — коротко бросил военный, вставляя обойму.
— Ничего, отобьемся, — в наступившей тишине пробубнил дед и по старой русской привычке махнул рукой.
— Из чего, дед, отобьешься-то, — засмеялся парень, — не из своего ли ружья? Оно там у тебя не солью, случаем, заряжено?
— Подставь жопу, узнаешь, как я выстрелю! — огрызнулся обиженный дедушка.
— Оставь дедушку, малой, — тихо сказал вояка, с шумом передернув затвор.
— Всем приготовиться и заткнуться! – прокричал спереди Сидорыч. – Из города выезжаем.
Все, кто был в автобусе, припали к окнам. Почти все, кого перевозили в Город, никогда не были за пределами своего городка после «деградации цивилизации». Впрочем, что они увидели, не сильно отличалось от того, что они уже видели. Не было никакой выжженной жаркой всеуничтожающей пустыни с редкими ядовитыми растеньицами, ветер не гонял тучи красного радиоактивного песка с места на место, никакие мутанты и изуродованные голодные существа не вылезали из своих подземных нор и, крича нечленораздельные ужасные звуки, не бежали на автобус. Нет, конечно, ничего этого не было. Пассажиры видели лишь разрушенные пустые дома с черными окнами-глазницами, остовы былых строений, где-то вдалеке, за мглой спустившегося сумрака, виднелись наполовину обвалившиеся давно нерабочие трубы ТЭЦ. Местами вдоль дороги попадались разбитые машины всех марок и размеров, сгоревшие, раскуроченные, ушедшие в кювет. Картина мрачная, однообразная и скучная, поэтому вскоре все утомились и вернулись на свои места.
Внезапно внутри автобуса что-то гулко заскрежетало, и он замедлил свой ход, напугав тем пассажиров, но Сидорыч не зря лет сто проработал на «старых добрых» ЛИАЗах. Громко и витиевато выругавшись, он выполнил «перегазовку», шарахнул рукой со всей дури по тому месту, под которым прячется двигатель, с силой буквально втолкнул первую передачу, и автобус чудом начал вновь набирать скорость.
Вскоре пейзаж за окном изменился. Автобус проезжал мимо громадного невысокого комплекса, с большой автостоянкой из разбитых машин. Величие былой цивилизации, о мирных днях которой напоминали лишь покосившиеся большие буквы «М» и «Р».
— Я работала здесь когда-то, — прошептала та самая боевого вида девушка.
Вдруг внутри комплекса началось какое-то движение, а несколько секунд спустя наружу на мотоциклах и полуразбитых машинах выехала толпа вооруженных людей. Пассажиры не сразу поняли, что к чему, а вот Петька смекнул сразу. Пулемет на крыше загрохотал короткими очередями, а вслед ему на автобус вновь обрушился град пуль.
— Суки нерезаные, — закричал злой Сидорыч и с хрустом переключил третью передачу.
— Сидорыч, оторвемся? – прокричал ему парень хулиганского вида из салона.
— Конечно, сопляк. Заткнись и стреляй, твою мать!
Рев моторов уже слышался с правого борта автобуса, в салон полетела пыль, поднятая десятками колес с обочин.
— Во, скоты!
— Стреляй по ним!
— Слева заходят, гады!
Налетчики тут час же принялись стрелять. Со всех сторон засвистели пули, загрохотали по кузову автобуса. Воздух вокруг заполнился грохотом автоматов. Кто-то уже пытался найти лазейку внутрь автобуса, повиснув на оконных решетках, но его дерзкая попытка моментально прерывалась пулей в лоб, и тело наглеца стремительно катилось под колеса своих товарищей. Впереди появилось несколько движущихся фигур, а затем град пуль засвистел уже по капоту автобуса. Сидорыч гулко выругался, а затем прокричал всем держаться крепче. Налетчики не отставали. Они давали газу, обгоняли автобус, стремясь зацепить пулей водителя, но Сидорыч, даже будучи уже пожилым, очень ловко избегал встречи с пулями, периодически влетающими в его кабину. Народ внутри не щадил патроны, отстреливая наглых и свирепых лихих людей. Петька на крыше стрелял сразу в три стороны, силясь накрыть плотной очередью мотоколяски, шныряющие внизу.
— Окружили, козлы бешенные! — кричал он, водя раскаленный пулемет из стороны в сторону.
Спереди град пуль усилился – лихие люди вовсе не собирались упускать из своих рук такую крупную добычу. Сидорычу приходилось вихлять на дороге, пытаясь увернуться от града пуль. Из-за этого скорость автобуса замедлилась, и слева с дерева на крышу приземлился один, а затем снизу, забросив арканы, залезли еще двое бандитов.
— Бурнаши на крыше! – истошно завопил Петька, разворачивая свой тяжелый пулемет. Не миновать ему верной гибели, поскольку самый ближайший приземлился на расстоянии полуметра от пулеметчика и, едва держась на вихляющем автобусе, поднял свой «узи». Но тут внезапно сквозь крышу вдоль нее начал кто-то стрелять, вогнав целую очередь в ближайшего к Петьке налетчика, и ранив третьего, самого дальнего. Это дало пулеметчику несколько секунд драгоценного времени, и он, не медля, искромсал крупнокалиберной очередью остальных.
— Спасибо, — крикнул Петька вниз, переведя дух.
«Пожалуйста», — ответил кто-то снизу. Петька улыбнулся и перевел дух, а затем поймал пулю, которая разворотила его череп, прервав жизнь молодого бойца. Петька, вернее, то, что им было, грузно осело в люк.
— Петька! – истошно заорал Сидорыч, уводя машину от пуль.
— Я займу пулемет, — крикнул вояка, и никого не дожидаясь, полез наверх, сбросив вниз труп Петьки.
— Суки, сейчас вы у меня сдохните! – озверевший Сидорыч с красными белками глаз добавил газу, направив свой автобус прямо на беспрестанно стреляющую толпу впереди. Завидев надвигающуюся машину смерти, они мигом разбежались в стороны, но было поздно. Автобус был слишком близко, поэтому убегающих задели страшные шипы, на такой скорости принося тяжкие увечья, уродуя и разрывая тела. С обеих сторон послышались нечеловеческие крики боли и хлюпкие хрустящие звуки. Одновременно что-то громко лопнуло, и автобус тяжело грохнулся вниз, издавая мерзкий скрипящий звук.
— Блин, нам конец! – заорал Сидорыч, пытаясь справится с управлением.
— Что случилось? – прокричала боевого вида девушка.
— Шипы на дороге, порвали колеса! – диким голосом проорал ей озверевший Сидорыч.
— Всем занять оборону! – кричал потомственный рабочий, остановившись и доставая из-под сиденья обрез.
«СОС, автобус №2 терпит бедствие вызываю помощь, немедленно!» — кричал он в рацию, предварительно порвав из обреза голову самому наглому налетчику, который намеревался уже открыть дверь.
В салон, как змея, соскользнул с крыши вояка. «На пулемете уже невозможно стрелять», — сказал он, и побежал к окну, стреляя из своего автомата.
— Они как муравьи! – крикнул дед, перезаряжая свое охотничье ружье.
— Ага, дед, точно! – ответил ему тот парень, чей брат, скорее всего, находился по ту сторону кузова, и тут же без единого звука тяжелой тушей упал на пол, вперив застывшие мертвые глаза в маму с ребенком. Ребенок пронзительно заплакал, а мать крикнула что-то вроде: «Ему же еще только пять лет!». Но крик ее утонул во всеобщем гуле стреляющих орудий, и гремящих по корпусу пуль.
— Машина уже в пути, а черт! – крикнул из-за руля Сидорыч и схватился за плечо.
— Водила, вали оттуда! – прокричала девушка в камуфляжных штанах, подбирая с пола автомат убитого парня и открывая огонь из окон.
— Перезаряжаю, — прокричал дед и упал с простреленной сквозь корпус ягодицей. — Ептить, святые угодники, что же такое на земле-то русской делается? — прокряхтел он.
— Они уже лезут на автобус, — прокричала какая-то пухлая дама, показывая пальцем на левый борт.
— Я позабочусь об этом! – неожиданно хрипло сказал интеллигент в очках и, с каким-то диким блеском в глазах, разразившись сатанинским смехом, завел бензопилу. Заведя ее, он повел лезвием вдоль вырезанной линии, смеясь сильнее, когда пила встречала какое-то препятствие на пути, и снаружи протяжно и дико кричали.
— Черт! — только и успел прокряхтеть с прострелянным горлом бывший шахтер и упал на пол, широко оросив его. В этот же момент выломали двери, и первый грязный и вонючий, одетый в коричневую потертую кожаную куртку и спортивные штаны, страшный лихой человек оказался в автобусе. Он лишь прошипел, как змея, увидев столько добычи внутри, и в следующий миг затрясся, схватив на грудь целую очередь. Следующему вошедшему пухлая женщина вогнала острую арматуру прямо в глаз. Налетчик что-то прохрипел и осел в проходе, перегородив вход.
— Их слишком много, — прокричал раненный уже в оба плеча Сидорыч, и в этот момент издалека гулко загрохотал пулемет. Несколько нападавших оставили части своего тела на бортах автобуса, осев на землю. Остальные с дикими криками и матами ринулись к своим мотоциклам и машинам и направили колеса в ту сторону, откуда грохотал пулемет, но, не проехав и десятка метров, сворачивали в кювет, не выдерживая такого мощного потока свинца.
— Ну, вот, все кончено, — с облегчением выдохнул вояка, сев на залитый кровью пол, когда стрельба стихла.
— Вот, знакомьтесь, лихие люди, — невесело улыбнулся Сидорыч, обращаясь к выжившим и тяжело дышащим пассажирам, они, в свою очередь, вяло улыбнулись.
— Ну? Все живы? – бодро и весело спросил высокий и крепкий мужчина, с грубыми чертами лица, запойной щетиной на щеках и подбородке, оттолкнув из прохода изуродованный труп с арматурой в голове остроносым сапогом, в народе именуемым «казаком», и почесав выглядывающую из-под клетчатой рубахи волосатую грудь, встал в дверном проеме и, окинув всех пассажиров, улыбнулся свой почти никогда не сходящей с этого лица улыбкой.
2007 г.
123 — номер автобусного маршрута из Копейска в Челябинск
Похожие статьи:
Рассказы → Нетрудная работа. Часть 4
Рассказы → Ш и другие буквы [18+]
Рассказы → Тише Бэтмен, тише...
Рассказы → Нетрудная работа. Часть 5
Рассказы → Нетрудная работа. Часть 3
Будет классно, поверьте) сейчас как такой рассказ пойдет на расхват!
