Нетрудная работа. Часть 5

Когда они вышли из того пространства, в котором находились, преодолевая миллионы километров расстояния между звездными системами, преследований уже не было. Они просидели в той пещере около пятнадцати часов, выжидая нужный, как им казалось, момент, когда преследователи поймут тщетность своих попыток отыскать два пропавших звездолета в густом поле астероидов. После чего Испанец осторожно, чтобы не привлекать к себе особого внимания, на случай, если кто-нибудь мог еще быть рядом, вывел свой корабль из болтающихся в вакууме останков какого-то небесного тела. Они благополучно вышли на маршрут, с которого были вынуждены так стремительно уйти, и продолжили свое путешествие сквозь материю, сворачиваемую могучей силой гипердвигателя. И сейчас корабль мчался на полном ходу уже третий день, обгоняя встречающиеся на пути тяжелые грузовые крейсеры и пассажирские лайнеры, к небольшой голубой планете, вращающейся вокруг большого желтого светила. Эта одна из самых старых рашенских земель. Вообще рашены довольно многочисленный народ. Их официальной территорией является едва ли не четверть всех известных в галактике систем, а сколько их раскидано по самой галактике? Это неизвестно, наверное, даже самим рашенам.

— Ну, ты доволен? – самодовольно спросил Испанец, развалившись в своем кресле в большой просторной каюте, несущей развлекательную функцию для всего экипажа, как король. Такие каюты имеются на каждом корабле. Здесь есть мягкие диваны, кресла, телевизор, настольные и видеоигры, музыкальные голографические системы, способные создать во всей каюте во время звучания музыки потрясающие визуальные эффекты. В общем, все для отдыха экипажа и его немногочисленных пассажиров.

— Не спеши. Мы еще не долетели, — ответил ему Степан.

— Да брось! Все будет нормально. Скоро прибудем на место, ты доставишь свою карту, куда надо, а я получу свою кучу денег, и отправлюсь дальше.

Испанец самодовольно улыбнулся. Корабль мчался с огромной скоростью сквозь космическое пространство, преодолевая громадные расстояния, на преодоление которых раньше требовались годы, за считанные дни.

— А дальше что? – продолжил Степан.

— Дальше? – переспросил его Испанец.

— Да, дальше. Продолжишь все также мотаться по галактике, занимаясь, чем придется, пьянствовать в кабаках?

— Да, именно так. Занимаясь, чем придется, пьянствуя в кабаках, и ты забыл еще – спать с роскошными женщинами.

— И тебе такая жизнь по душе?

— Да, — после небольшой задумчивой паузы, ответил Испанец. – А что?  Я люблю путешествия, люблю хорошо поесть и выпить хорошенько, люблю красивых женщин; я люблю женщин вообще, а еще больше люблю спать с ними. И они тоже меня любят, — тут он широко улыбнулся. – Если ты думаешь, что я пользуюсь только услугами проституток, то ты ошибаешься. Так же ты ошибаешься, если думаешь, что я кого-то там принуждаю, совращаю. Ни одна женщина не стала моей без своего на то согласия!

— Да мне вообще на это, грубо говоря, наплевать: чем и как ты занимаешься с женщинами, — развел руками Степан. – Мне просто интересно. Ты живешь этим уже, наверное, лет десять? Я имею в виду вот такую жизнь.

— Двенадцать, — уточнил Испанец.

— Двенадцать. И тебе не надоело вот так бродяжничать?

— Нисколько. Я же тебе говорил: мне нравится такая жизнь. Может быть, когда-нибудь я встречу какую-нибудь хорошую бабу, которая не станет хотя бы прыгать ко мне в постель от первой же моей очаровательной  улыбки, — он снова самодовольно улыбнулся, — и я, быть может, женюсь на такой, нарожаю кучу детей и осяду где-нибудь на цветущей Кабальете. Но вопрос: смогу ли я привыкнуть к такой жизни? А? Я, который вижу смысл своего существования в своем корабле и в странствиях на нем, смогу ли остепениться и стать каким-нибудь виноделом?

— Время все меняет.

— Да, что-то оно меняет, но не все. Такие люди, как мы, не меняются полностью. Какие-то ориентиры, ценности могут пересмотреться, но не все. Такие люди, как мы, Степан, полностью не меняются.

— Как мы?

— Да. Как мы. Как я, как кореш мой Демьян, как ты.

— А что я? У меня есть жена и трое детей.

— Да хоть пять! – Испанец теперь пристально смотрел на своего собеседника через всю каюту. – Ты, когда наплодил своих потомков, почему-то не стал вдруг примерным семьянином. Не нашел себе спокойное занятие недалеко от дома, чтобы каждый вечер целовать перед сном своих детишек и залезать в теплую постель к жене.

Степан в ответ улыбнулся, а Испанец продолжил:

— Нет, ты так не поступил. Ты хоть ничего толком о себе мне не рассказал, но мне ясно, что ты вовсе не простой клерк в унылой конторе и не какой-нибудь дипломат, тоже мотающийся по галактике, но куда реже. Нет. Ты с самой юности избрал себе профессию, не отличающуюся спокойностью, монотонностью и безопасностью для жизни. И семья не изменила тебя. Нет. Ты продолжаешь заниматься тем, чем занимался, несмотря даже на то, что трое  твоих детишек могут остаться без папаши.

— У меня такая работа, — вяло ответил ему зачинщик этого разговора.

— Работа? Ты явно не работаешь ни в одной спецслужбе своего народа, точнее своей страны, если так можно сказать о всех рашенских системах. Нет. Это не твоя работа. Это твоя натура, и все этим сказано. Где твоя жена? – Испанец явно разгорячился. – Где твой дом? Почему ты не там? Почему ты шатаешься по всей галактике, подставляя свою задницу под плазменные лучи?

Степан ничего не отвечал, да и Испанец скорее задавал риторические вопросы:

— Нет. Это твоя натура. Твой характер. И он не изменится, будь у тебя хоть пятнадцать детей. Точно так же и я. Мы старые волки, старые ковбои, и никакая жизнь нас не изменит.

Испанец закончил и вновь отвалился на спинку своего кресла, от которой он оторвался, разгоряченный разговором. Отвалившись, он закрыл глаза и дал понять, что больше на эту тему он не скажет ни слова. Степан молча улыбался и переводил свой взгляд с одного предмета на другой, с Испанца на Демьяна, угрюмо молчавшего во время всего этого разговора. Молчание длилось несколько минут, после чего Степан обратился теперь уже к Демьяну, о котором за все время полета он ничего толком и не узнал, кроме того, что этот парень любит свой портвейн, в народе именуемый «три топора».

— Ну а ты что скажешь? – спросил Степан невысокого напарника Испанца.

— А чего мне говорить? – Демьян оторвал свой взгляд от созерцания своих же ботинок.

— Ну, тебе такая жизнь по душе?

Демьян лишь смущенно заулыбался и посмотрел куда-то в сторону.

— Вполне, — добавил он после.

— Ты же рашен, если не ошибаюсь, — продолжил тем временем Степан.

— Да. Мои родители были рашенами, и их родители тоже.

— И тебе безразлична судьба твоего народа?

— Послушай, я знаю, что ты мне скажешь, — Демьян вдруг принял серьезный вид. – Испанец мне рассказал про тот ваш разговор. Я знаю, о чем вы говорили. Более того, я даже знаю, что ты везешь с собой, а точнее, какие такие древние знания. Я интересовался ими уже давно, как и своей культурой и историей, и даже читал какие-то обрывки, ставшие доступными посредством тайных взломов запрещенных файлов. Я знаю о нашей общей культуре, — Демьян даже обвел рукой пространство каюты, — больше, чем этот трепач, хотя папаша его был рашеном.

Испанец улыбался в своем кресле, не открывая глаз, а Степан возвел брови в легком удивлении.

— Да, да, — говорил Демьян, заметив эту мимику на лице их усатого пассажира. – Он по отцовскому роду рашен, он же не зря тогда сказал, что на Копецконе половина населения – рашены. А что касается меня, то я тебе скажу вот что. Каждый должен делать то, что он делает. Я имею в виду… Ты болеешь за свою Родину, за свой народ, забитый, притесняемый, слабый. Ты хочешь ему помочь всеми силами. Помочь стать ему таким, какими были наши предки. Чтобы никто не мог пить кровь народа и наживаться на богатствах наших земель. Это очень хорошее занятие, и оно по-настоящему патриотическое, чем вся та херня, которую называют патриотичной по телеэкранам. Но это твое дело, понимаешь? А это мое дело, понимаешь?

Демьян не был так подвешен на язык, как его напарник, поэтому речь его была с небольшими запинками, а потому могла показаться местами несвязанной.

— Я, может, выражаюсь как-то непонятно, — спохватился этот штурман, даже по речи которого было понятно, что он технарь до мозга костей, — но постараюсь все-таки доступно довести свою мысль. Я люблю своих родителей, даже теперь, когда их нет, я люблю землю, где я родился и вырос, я люблю культуру нашего народа, нашу историю и горжусь всем этим. И я так же, как и ты, переживаю за все то, что происходит на наших землях с нашими же земляками, но я ничего не могу сделать. Я не оратор, во мне нет дара красноречия. Я никого не могу ни к чему побудить или в чем-то убедить, к чему-то призвать, что-то донести и сказать. Все, что я умею – это отлично ладить с цифрами, расчетами и разными техническими безделушками. А ты умеешь все то, чего не умею я, но что я озвучил в предыдущих моих словах. Или, быть может, ты этого не умеешь, но ты знаком с людьми, которые это умеют, но не умеют, скажем, достать нужную информацию. Ты улавливаешь ход моих мыслей? – Демьян улыбнулся во весь рот. – В твоей проблеме я ничего не могу сделать. Ничего реально стоящего, по крайней мере, сейчас.

— Не забывай, Демьян, мы доставили его на место, обеспечив при этом гарантированную безопасность, — все также не открывая глаз, влез в монолог своего друга Испанец.

— И, правда, — продолжил Демьян. – Мы помогли в твоем деле, как смогли. Но больше помочь ни мы, ни уж тем более я один, ничем не можем. Понимаешь? Ты можешь обратиться к нам за помощью еще, и мы окажем ту помощь, которую можем, сделаем то, что мы умеем и на что мы способны. Я, наверное, не совсем понятно выразился? – Демьян развел руками.

— Ну… Скажем так, ты ушел не в ту степь, — улыбнулся ему Степан, теребя свои усы. – Ты рассказал мне про что-то другое, но я так и не могу понять, как это самое другое связано с тем, что я тебя спрашивал про то, нравится тебе такая твоя жизнь или нет?

Тут Испанец расхохотался во все горло, а Демьян смущенно заулыбался во весь рот.

— Я помню, что ты говорил что-то про мое отношение к нашим комрадам-землякам, и это, видимо, стало отправной точкой для моих рассуждений.

— Видимо, — подтвердил Степан, на что Демьян вновь развел руками, пожал плечами, поджал губы и приподнял брови, говоря этим жестом, очевидно, что-то вроде «ну, вот так оно получилось».  

— А что касается такой жизни, то я вполне ею доволен, — добавил, немного помедлив, Демьян. – Все, что мне нужно сейчас – я имею. Я много сменил профессий и что я могу сказать наверняка, так это то, что я не могу находиться на одном месте. Быть в четырех стенах, понимаешь? Мне нужен простор, перемещение в пространстве. Для меня это важно. Сидя на одном месте, я закисаю – это уже проверено, поверь. И не думаю, что когда-нибудь я так уж сильно изменюсь. Даже если я обзаведусь семьей с пятью детьми, меня все равно будет манить полеты. Это, комрад, я знаю точно. Вот такой мой сказ.

Подведя черту своему длинному монологу таким образом, Демьян, очевидно, хотел дать понять, что дальнейшие разговоры бессмысленны, а потому погрузился в то задумчивое состояние, из которого его вырвал Степан. В комнате повисло молчание, и был слышен мерный шум работающих двигателей. Через несколько минут эту внезапно нависшую тишину прорезала серия коротких сигналов, информировавших о приближении к месту назначения.

Они вышли из банка, когда солнце уже скрылось за верхушками высоток и озаряло город оранжевыми красками уходящего дня. Банк находился недалеко от космопорта, в котором приземлились путники, а потому Степан решил не медлить и сразу рассчитать своих временных работников, с которыми за этот небольшой, но чрезвычайно насыщенный событиями, промежуток времени успел весьма сблизиться и завести дружеские отношения. Всю оставшуюся часть пути вплоть до дверей банка они проводили в праздных разговорах на отвлеченные темы, что способствовало зарождению дружбы, так что, когда пришла пора расставаться, Демьян даже хлопнул Степана по плечу, назвав его «комрадом», что, несомненно, означало высокую степень доверия.

— Было приятно познакомиться с вами, — Степан широко улыбнулся и протянул свою увесистую пятерню поочередно каждому из своих новых товарищей.

— И нам с тобой, — ответил за двоих Демьян, пожимая руку Степана с такой силой, что у того побелели пальцы.

— Если что, ты всегда сможешь найти нас по этим контактам, — добавил Испанец, достав откуда-то из-за пазухи потрепанную визитку. Степан в ответ еще раз улыбнулся.

— Надеюсь, мы еще увидимся, — продолжил копецконец. – И удачи тебе в твоем деле.

— Благодарю! Я тоже надеюсь, что судьба еще сведет нас вместе. Счастливо, друзья.

Степан еще раз широко улыбнулся и пошел по тротуару в сторону центра.

— Ты точно доберешься сам? – немного озабоченно крикнул ему вслед Испанец.

— О, да. Конечно! Я сяду в такси, и к тому же я ведь все-таки не мальчик, — уверенно ответил Степан и, слегка улыбнувшись, отправился дальше.

Испанец и Демьян несколько секунд постояли в замешательстве, а затем подошли к справочному терминалу. Такие стоят едва ли не на каждом перекрестке в крупных городах и содержат всю необходимую приезжим информацию обо всей инфраструктуре города. Друзья уже принялись было тщательнейшим образом изучать каталог фешенебельных отелей, ибо Степан заплатил сполна, и они теперь могли жить в самых дорогих люксах столько, сколько им заблагорассудиться, но почему-то информация об отелях не лезла им в голову. Какое-то гнетущее чувство, нехорошее волнение, затаившееся в животе, мешало им концентрироваться. Друзья переглянулись, а затем, не сказав друг другу ни слова, отправились за Степаном.

Они прошли по не слишком оживленному тротуару едва ли не целый квартал, сами не зная, куда они идут, ведь Степан мог сесть в такси в любом месте, тем более, что проезжая часть не в пример тротуару просто кишела транспортом. Но это самое чувство, заставившее их оторваться от терминала, вело их дальше, до небольшого переулка, который едва ли можно было заметить с улицы. Посреди него они и нашли Степана. Он лежал на левом боку в темной луже собственной крови с вывороченными наизнанку карманами, белая ткань которых носила на себе кровавые отпечатки пальцев, в спешке бегавших по ним.

Друзья подбежали к нему, и Демьян тут же стал дико материться, грозясь надрать кому-то задницу, а Степан, когда Испанец дотронулся до него, тяжело выдохнул – он был еще жив!

— Вызывай скорую! Живо! – прорычал своему другу Испанец, и Демьян пулей помчался в сторону улицы, где был ближайший терминал быстрой связи на случай подобных экстренных ситуаций.

— Я…я…не заметил его…только почувствовал удар в спину…под правую лопатку, — Степан с трудом шептал слова, — дилетант…надо бить под левую, — он попытался улыбнуться, но вместо этого он закашлялся.

— Его дилетантство спасет тебе жизнь, — ответил ему Испанец, нетерпеливо озираясь по сторонам. – Экономь силы.

— Как вы меня нашли? – словно не слыша предыдущие слова, выдавил из себя Степан.

— Просто почувствовали что-то. Что-то неладное, — нехотя ответил копецконец, продолжая смотреть в сторону улицы, очевидно, оттуда ожидая помощи.

Степан все же смог улыбнуться, а затем тяжело сглотнул и продолжил:

— Они искали карту…искали ее…но не нашли.

— Ты, видимо, хорошо позаботился о ее сохранности.

— Да, — Степан еще раз тяжело сглотнул, а затем левой рукой взял Испанца за правую кисть. – Ты…хороший человек…вы оба хорошие люди…не допусти, чтобы все…чтобы все было зря.

Он покашлял и правой рукой что-то достал из-за уха и вложил в раскрытую левую ладонь Испанца. Это был маленький плоский предмет круглой формы размером с виноградную семечку. Эта мизерная карта памяти, а это, без сомнения, была она, тут же прилипла к потной ладони галактического скитальца. Испанец был так удивлен, что не сразу заметил, как в переулок вбежал возбужденный Демьян с криком «летят!», и как сильно сжал его правую кисть Степан. Он тут же обратил свой взор на своего нового друга, который побледнел сильнее.

— Эй, дыши! Не закрывай глаза, твою мать! Ты будешь жить! Слышишь? Ты будешь жить, сукин ты сын! Дыши же, чтоб тебя!

Степан вновь слегка улыбнулся и тяжело сглотнул, но он не собирался не следовать словам Испанца. Он продолжал дышать и крепко сжимать кисть копецконца, чувствуя, как ладонью второй руки этот межпланетный скиталец сжимал в ответ его руку. Он продолжал дышать даже тогда, когда послышался вой приближающейся сирены. Он продолжал дышать даже тогда, когда легкий мобиль скорой помощи с трудом протиснулся в переулок, и из него спешно вывалились два санитара, на ходу разворачивая носилки. Он продолжал дышать и тогда, когда Испанец крепко сжимал его руки и не отпускал их даже тогда, когда носилки внесли внутрь салона. Он продолжал дышать. 

Похожие статьи:

Рассказы → Тише Бэтмен, тише...

Рассказы → Ш и другие буквы [18+]

Рассказы → Нетрудная работа. Часть 3

Рассказы → 123 маршрут [18+]

Рассказы → Нетрудная работа. Часть 4