- Закройте свои учебники и тетради, достаньте листки бумаги и ручки. Лавриков, я непонятно сказала?
По классу прокатился дружный вздох. Книжки и изрядно потрепанные за учебный год тетради отправились в школьные сумки и портфели. На столах расположились извлеченные из тетрадей и блокнотов листки. Вырвать лист – это целая наука. Кто-то рвет не глядя, оставляя на скрепках бумажные лохмотья, а кто-то аккуратно, сначала отрывая верхнюю часть, а потом нижнюю. Есть и такие, кто разгибает краешком циркуля или линейки острую скрепку, а потом загибает снова. Проще тем, у кого тетрадь на пружине, а вот с клееными вообще беда – линия отрыва неровная. К таким листкам, по мнению многих в классе, Лариса Сергеевна придиралась и занижала оценки, видя рваный край. Впрочем, говорили это не самые способные ученики.
Лавриков помялся над раскрытой тетрадью. Она была исписана больше чем на половину, и вырвать лист из середины вообще не представлялась возможным. Придется клянчить у соседки Иры. Та уже подозревала грядущее унижение Жени и едва заметно улыбалась. У нее двойные листки были заготовлены на целую четверть.
- На случай, если мы не успеем записать домашнее задание, предлагаю сделать это прямо сейчас. Активируйте карты памяти и вставьте в порты.
Женя нащупал в кармане тяжелый тонкий прямоугольник и извлек его на стол. Ничего особенного, как коробок спичек, только вдвое тоньше и весит грамм сто. Сверху прочный металлический корпус с выбитыми буквами и номером - «Лавриков Е.М. 66/3321/6». Женя точно знал, что первая цифра означает год его рождения, а больше ничего не знал. Вставлялась карта памяти в специальный порт прямо на парте.
- Я передаю вам два документа: задание на следующий урок и отрывок из произведения Льва Толстого «Декабрь». Настоятельно рекомендую прочитать и…, - Лариса Сергеевна вдруг замерла, нагнулась над монохромным монитором и поправила очки. Ее лицо необратимо менялось, принимая то самое выражение, которое хорошо знакомо каждому опаздывающему на ее уроки по литературе.
- Лавриков!
Класс почуял неладное. Лариса Сергеевна обычно злобно брюзжала или сверлила взглядом, когда была не в духе, но привычки кричать за ней не водилось.
Женя встал, сутуля плечи. От этого казалось, что его костюм висел на нем как на вешалке.
- К директору, быстро! – прошипела учитель.
Женя побрел через класс под молчание ребят и под гневным взглядом учителя.
- Карту возьми!
Коридоры пустые и белые. На стенах фотографии спортсменов, которые покорят сердца болельщиков на олимпиаде в Москве в следующем году. Стенгазета, сделанная девочками из старшего класса. На ней станция «Мир», уже второй месяц делающая виток за витком на орбите Венеры. Когда-нибудь он отправится туда, решил про себя Женя, а может не он, а Егор Антонов, а он, Женя, станет олимпийским чемпионом.
Но реальность уткнулась ему в нос белой крашеной дверью директора. Табличка гласила, что там находится «Сергей Григорьевич», но закрытый замок намекал, что внутри его нет. Позабывшая про контрольную Лариса Сергеевна указала ему на стул в углу, а сама отправилась в класс наводить порядок и усложнять тему сочинения.
Егор прибежал через десять минут.
- Ты чего тут? – тихо спросил Женя.
- В туалет на минуту отпросился. Еле отпустила. Ты что, совсем с головой не дружишь?
Женя повертел в руках карту памяти. Она казалась тяжелее обычного.
- Ты бы еще карикатуры на училок туда сохранял. Скрытый раздел тебе на что, балда?
Женя махнул рукой.
- Ладно, расскажешь потом.
Эпизодом короткого, шумного, но не интересного кино прошла перемена. Никто его не трогал, не пытался заговорить, только сочувственно поглядывали издалека. А затем пришел Сергей Григорьевич. Он посмотрел на Женю поверх очков и вошел в кабинет, за ним в приоткрытую дверь юркнула Лариса Сергеевна. За дверью громко говорили, но разобрать, что именно было нельзя. Женя подбрасывал на руке ненавистную карту памяти. Он скрыл пальцами первые и последние буквы фамилии на ней, между пальцев проглядывало слово «ври».
- Зайди, - велела Лариса Сергеевна, приоткрыв дверь. Ее лицо было красным.
В кабинете директора было светло и прохладно. На окне пылился кактус, а за окном блестело зимнее солнце, отправляясь к краю неба. Над далекими пятиэтажками замерли белые облака, а крыши искрились от хрустящего снега.
- Вот, полюбуйтесь на него!
Женя стоял у края стола, а за другим его концом возвышался в своем кресле Сергей Григорьевич.
Лариса Сергеевна выхватила карту памяти из пальцев Жени и громко положила перед директором. Стук метала о полированный стол отозвался в его ушах глухим эхом.
- Вот это она и есть? – тихо спросил директор.
Лариса Сергеевна кивнула. Она не любила директора, считала его мягким к ученикам и несправедливым к учителям, а, точнее, к ней, но вынужденно уважала.
- И что же там? Ответишь мне, Женя?
- Певичка. Иностранная певичка! – выпалила учительница, не дожидаясь ответа.
Женя переступил с ноги на ногу.
- Вообще-то она актриса, - тихо сказал он, почти бесшумно.
- А вы спросите, где он взял эту фотографию. Не иначе как сохранил с закрытого канала. Не удивлюсь, если в их семье смотрят закрытые каналы, учитывая, что его отец работает в консульстве, - последнее она сказала, будто плюнула, - Допустим. Но хранить это на личной карте, это уж слишком. И я вам больше скажу – необходимо проверить личные карты памяти всего класса, а может быть и всей школы.
Сергей Григорьевич снял очки и потер пальцами глаза.
- Ну, это вы уже перегибаете, Лариса Сергеевна.
- Неужели? А вот этому парнишке через пять лет будет восемнадцать и карту он получит пообъемнее с закрытым разделом покрупнее. Что у него там окажется на ней, вы представляете. А если это будут гол…, - оны запнулась и мельком глянула на Женю. Тот молча стоял и перебирал пальцами.
- Нет, определенно нужно взглянуть на его скрытый раздел.
- Ну, вы же знаете без меня, что это возможно лишь с санкции народного суда.
Лариса Сергеевна открывала и закрывала рот, готовясь сказать что-то еще.
- Вот что, оставьте нас ненадолго. Я должен поговорить с учеником.
- А вы уж поговорите! Поговорите!
Когда закрылась дверь, стало тише. Сергей Григорьевич снова надел очки и принялся разглядывать карту памяти.
- Пять мегабайт. Ого! Заграничная?
- Папа привез.
- Понятно. А стандартная где?
- Отказались. Папа заявление писал.
Директор понимающе кивнул и вернулся к карте.
- Лучшее детям, значит.
Женя пожал плечами. За окном стремительно темнело.
- Ты хоть знаешь, как зовут эту актрису?
- Одри вроде. Сергей Григорьевич, я не специально! – начал было Женя, но директор остановил его жестом.
- Одри. Мне нравились фильмы с ней. Она хорошая актриса и фильмы хорошие. И многие девочки, думаю, хотели бы подражать ей, но закрытые каналы смотрят не во всех семьях, Женя. Скажи, тебя кто-то попросил достать снимок? Кто-то из девочек?
Женя промолчал.
- Ладно. Может, ты просто хотел похвастать, что на вашем телевизоре есть доступ к зарубежным фильмам. Я это осуждаю, но это не преступление. Просто мальчишество.
Женя кивнул.
- Хранение информации – большая ответственность, Женя. И к этому нужно подходить серьезно и со всей ответственностью. Одри чудесная актриса и, возможно, прекрасный человек, но фотографиям с ней не место на личной карте памяти, понимаешь? Даже в секретном отделе. Эта карта, - он поднял блестящий прямоугольник перед собой, - твой багаж знаний. Книги, личные данные, заметки. В перспективе – конспекты лекций, диплом и диссертация, научные труды. Это вещь, которая должна помочь тебе стать лучше, чем может быть человек.
Сергей Григорьевич запнулся и отвернулся к окну. Он выглядел старым.
- Что я несу? Ты же мальчишка.
Темнело. В кабинете автоматически зажегся свет, но черное окно и корешки пыльных книг в широких шкафах поглощали, казалось, добрую его половину.
- Это сотри и отдай отцу, - он пододвинул карту к ученику, - Скажешь всем, что потерял. Завтра отец твой напишет заявление, и получишь новую, стандартную. На этом все, иди.
- Сергей Григорьевич…
- Знаю. Пожалуйста.
Женя вышел в коридор. Двери в пустые классы были раскрыты, обнажая ряды обезлюдевших парт. Из кабинета химии пахло ацетоном, а в кабинете математики горел свет. Уборщица возилась там со шваброй, периодически звякая железным ведром.
Из дверей в его класс вышла Ира, как ни в чем не бывало, хотя уроки уже давно закончились. В темноте ее форма казалась черным платьем, а прическа… В самом деле, неужели никто не видит этого сходства, просто поразительного?
Она прошла мимо и протянула ему на ходу свой портфель.
Они шли, тихо цокая по кафелю коридора. Их шаги отзывались от стен пустой школы. А коридор такой длинный и темный впереди, только их тени протянулись на полу, отброшенные светом из кабинета математики.
- Ира…
Похожие статьи:
Рассказы → 2113-й
Рассказы → Unisex unicum
Рассказы → Джин
Статьи → Мозг: Перезагрузка или Всего один шаг до бессмертия
Статьи → Наше научно-фантастическое будущее
