Проснулся я в прекрасном настроении. О Рите подобного сказать было нельзя, но всё равно выглядела она значительно лучше и даже немного поела.
Перед выходом я ещё раз посмотрел карту, и вдруг у меня возник новый план!
— Смотри, — я тыкал пальцем в бумагу, — вот прямо перед нами перевал Имени Семнадцатого Съезда ВЛКСМ. Надо же было так назвать! Вот он!
Я простёр палец перед собой, где в цепи гор, обрамляющих долину, виднелся явственный просвет, и продолжил:
— Категория «один бэ», то есть, чуть сложнее тех, что мы проходили раньше. А за ним нарисованы ещё два перевала: Бугатай Западный и Бугатай Восточный. Оба они выводят в долину реки, которая спускается почти к самому Аршану! Это наикратчайший путь домой! При этом, не нужно спускаться до самого Китоя и потом обратно подниматься на высоту перевала. И расстояние всего около пятнадцати километров против сорока. Ну что, идём?
Я говорил увлечённо, но Рита смотрела на меня равнодушно.
— Мне всё равно... Но, если ты считаешь, что так ближе, то пошли.
Перейдя речку, мы начали подъём. Перевал оказался неожиданно сложным. Больше двух часов мы карабкались по узкой расщелине под палящим солнцем, цепляясь руками за любые выступы скалы. Но усилия были вознаграждены великолепным видом с перевала. Даже Рита на минутку стала прежней, снова загорелись жизнью её прекрасные голубые глаза.
Перед нами лежала долина небольшого ручья — притока Эхэ-Гола. Ручей брал начало в круглом озере, которое блестело на солнце так, что слепило глаза, круто спускался каскадом водопадов по живописной долинке, поросшей мелким кучерявым кустарником. А горы вокруг поражали своим величием, несмотря на то, что мы уже насмотрелись этого добра по самую крышу.
— Вон там, смотри, — я протянул руку, — это гора трёхглавая, вон там, видишь, какая высокая? Это трёхтысячник, не знаю, как называется.
Рита послушно крутила головой и, казалось, что не было между нами никаких разногласий.
— А вот это наш перевал... — я замолчал, недоумённо рассматривая скальный гребень на противоположной стороне долины.
Оба перевала — и Бугатай Западный, и Бугатай Восточный — отлично были видны промеж островерхих скалистых вершин. Но нечего было и думать подняться туда без альпинистского снаряжения. Подъёмы выглядели совершенно отвесными, неприступными.
— Странно... — пробормотал я, — обозначены, как «один бэ»... Ладно. Придётся реализовать «план намбо ту». Спускаемся, отдыхаем и идём по ручью вниз.
Через полчаса мы уже были внизу. Кучерявые кустики, которые видно было сверху, оказались порослью кривых и запутанных стволов высотой выше пояса. Почва под ними предсталяла из себя сплошной кочкарник, идти быстро было просто невозможно. Да и просто идти оказалось чертовски трудно. Приходилось раздвигать кусты и подолгу высматривать место для ноги. Об отдыхе тоже пришлось забыть — рой каких-то треугольных мошек злобно накинулся на ничего не подозревающих жертв. Насекомые не давали ни секунды покоя, при первой же возможности больно впиваясь во все открытые места.
В такой ситуации идти вниз по ручью было равносильно самоубийству — или ногу сломаешь рано или поздно, или мухи изорвут до мяса.
Но что это? Перевал, казавшийся издали таким неприступным, вдруг стал обычным. Нормальный подъём, вполне одолимый на своих двоих.
— Понял! — осенило меня. — На большом расстоянии наше бинокулярное зрение не работает, всё кажется плоским.
А всё-таки, два перевала в день — это многовато... Особенно, когда нервы уже на пределе, а спутница только-только очухалась от ломки. Мышцы ног стали как камень, весь лишний жир вышел с потом, и мои брезентовые штаны болтались на мне, как на вешалке. Но десять дней бесконечных подъёмов и спусков, переправ и каменных осыпей осточертели хуже горькой редьки. Даже обувь не выдерживала — мои ботинки начали «просить каши», а что уж тут говорить про людей.
На спуске Рита споткнулась и, упав, покатилась кубарем. Ссадины на плече и колене я смазал зелёнкой, но нога распухла и девушка хромала всё больше и больше.
— Потерпи, немного осталось... — уговаривал я её, — завтра уже будем в Аршане, а сейчас только дойдём до первых деревьев.
Вечерело, когда мы вышли на широкую поляну. Здесь стояло зимовьё — маленькая лесная избушка, сложенная из расколотых повдоль огромных кедровых стволов и крытая берестой. Рядом возвышалась груда прошлогодней шелухи от кедровых шишек и стоял небольшой стол, сколоченный из жердей. Костёр дымился, похоже здесь кто-то обитал. Я увидел повсюду небольшие навесы из кусков полиэтилена, под которыми сушилось и пахло сильно и знакомо разнообразное растительное сырьё. Я узнал саган-дайлю, золотой корень, маралий корень, кашкару, верблюжий хвост и многое другое.
— Ой, здрасти... — вдруг сказала Рита.
И только тут я заметил, что за столом кто-то сидит. Голова лишь ненамного возвышалась над поверхностью. Скуластый череп был обтянут жёлтой пергаментной кожей, глубокие морщины избороздили её вдоль и поперёк, и лишь раскосые глаза смотрели живо и весело.
— Пливет, лыбятишки! — пожилая бурятка не только картавила, но и пришепётывала, и когда она улыбнулась, стала ясна причина последнего.
У неё не было передних зубов на верхней челюсти, только клыки торчали, как одинокие скалы-останцы. Сколько же ей лет? Я затруднялся ответить, но ясно было, что не меньше семидесяти.
Старуха встала из-за стола и оказалась лишь ненамного выше, чем была сидя. Буквально мне по пояс. На ней был синий полосатый халат, из-под которого выглядывали резиновые сапоги, седые волосы повязаны цветастым платком.
— Откуда вы пришли, ребятишки? — я не буду больше обращать внимание читателя на особенности её дикции, потому что тогда станет трудно читать.
— Мы от Билюты поднялись по Дубэ-Голу, потом... — начал я.
— По Дубэ-Голу? — прервала меня бурятка. — Ой-ой! Сука! Плохое место! Там Эрлик хозяйничат.
— Эрлик? А кто это? — в это время мы уже сняли рюкзаки и устало опустились на скамейку из таких же тонких жердей.
— Хозяин подземного мира. — старуха внимательно разглядывала нас долгим взглядом проницательных глаз. — У него есть слуги — албыз, шулбус. Они вредят людям, сука, и могут убить. Вот ты больна.
Бурятка ткнула скрюченным пальцем в Риту.
— Эрлик хотел убить тебя, но Курбусту-хан был против.
У меня голова пошла кругом от обилия непривычных имён. Тогда я, конечно, всё не запомнил и потом порылся в Интернете.
— В тебя хотел вселиться пук. Если бы он, сука, это сделал, ты бы умерла.
Голос её был хриплым и низким и почему-то вызывал доверие. Дикция и манера изъясняться поначалу веселили, но скоро мы перестали обращать на это внимание.
— Но разве буряты не буддисты? — почему-то поинтересовался я.
— Я не бурятка. Сойона. Не знашь? Тыва.
— Тувинка?
— Вот. Будда, Бурхан, Иисус, Курбусту-хан — они все есть. Для тех, кто в них верит. Ты крещённый?
— Нет... — я вдруг почувствовал себя виноватым.
— Вот. Про неё я не спрашиваю. — она кивнула на Риту. — А у тебя сильные духи рода. Они спасли вас двоих.
— А почему там плохое место? — спросил я после небольшой паузы.
— Расскажу. Только вам поисть надо.
На столе появилась глубокая миска, источающая дразнящий аромат. Мясо! Долго уговаривать не пришлось, мы накинулись на сытную пищу, не особо разбирая вкуса. Думаю, это был глухарь.
— Когда-то давно, сука, артель старателей мыла на Дубэ-Голе золото. — начала свой рассказ тувинка. — Им повезло — они нашли большой самородок. Но злые духи решили их поссорить. Эрлику было жалко отдавать своё богатство и он прислал албыза и шулбуса, и те нагнали морок. Люди сбесились и перебили друг друга. Эрлик, сука, забрал их к себе в нижний мир, а золото спрятал в озере, отчего вода в нём стала жёлтая. С тех пор души убитых не могут покинуть долину и мстят тем, у кого слабая защита. А Эрлик ими командует. Эрлик заманил вас в ловушку, сделал так, что вы не могли вернуться. Он, сука, хотел вас убить.
Мы потрясённо молчали. Почему-то верилось этой пожилой женщине с низким хриплым голосом.
— Потом Эрлик сделал так, что ты, — она снова показала на Риту, — стала слабой и беспомощной. Так с тобой легче справиться. Но его духи рода, — тут она уже показала на меня, — защищали тебя. Эрлик насылал на вас морок — туман или снег, пытался, сука, запугать чем-то необычным, странным. Так?
Мы вспомнили ночных гулеванов и синхронно кивнули.
— Но Курбусту-хан — правитель верхнего мира, сказал, что вам ещё рано отправляться в мир мёртвых. Приходил хозяин? — вдруг спросила женщина, глядя на меня в упор. Я кивнул.
— Это не медведь. Это адыг ээрен — дух-помощник. Он посмотрел на вас и сказал Курбусту-хану, что вам ещё рано в нижний мир. Эрлик, сука, должен подчиняться Курбусту-хану. Поэтому он вас отпустил, но сильно разозлился, сука, и разрушил гору.
— Но... откуда вы знаете? — мы вытаращили от удивления глаза.
— Я шаманка. Вот. Как думашь, сколько мне лет?
— Ну... шестьдесят, — я решил немного преуменьшить, зная, что любой женщине это приятно.
— Девяносто три, сука! Моему родственнику было сто пятнадцать и он никак не мог умереть. Дух шамана должен найти нужное тело для переселения. Родилась я, и шаман умер, а я стала шаманкой. На меня упала радуга. Теперь дух шамана помогат мне. А ещё у меня есть много духов-помощников. Кускун-ээрен видел, как упала гора.
При этих словах огромный растёпанный ворон, сидящий на коньке крыши, расправил крылья и произнёс короткий каркающий звук. Уже почти стемнело. Шаманка принесла керосиновую лампу, зажгла её, поставила на стол и продолжила свой рассказ:
— После этого злые духи оставили вас, а духи твоего рода привели, сука, ко мне.
— Привели... — тут я вспомнил, как открылся вдруг в сплошной пелене тумана Дубэ-Гольский перевал, — зачем?
— Потому что они недостаточно сильны, чтобы ей помочь. Вот. Вы должны были попасть ко мне. Она приехала для этого. Я вижу. В ней уже был пук. Духи твоего рода сильны. Но они, сука, не смогли ей помочь и привели сюда.
Вдруг Рита уронила голову на стол. Я тронул её за плечо. Её трясло мелкой дрожью. Волосы откинулись, открыв шею, и я заметил, что место укуса клеща сильно покраснело и припухло.
— В неё вселился пук, который, сука, жил в клеще, — сказала шаманка, — но он слабый. Я его выгоню, но он уйдёт к тебе. Не бойся! Духи твоего рода с ним справятся! Много сильнее пук, который сидит в ней давно. Надо начинать. Тебе будет плохо сначала. Ложись спать внутри. Подожди...
Тувинка исчезла в избушке и появилась через несколько минут. Вот это да! Теперь она была похожа на реального шамана. На ней был голубоватый плащ из шкуры какого-то животного с вышитым изображением человеческого скелета, перевязанный красным поясом и увешанный бесчисленным количеством разноцветных ленточек, трубочек, металлических кругляшочков, а в руках она держала настоящий шаманский бубен. На голове была круглая шапочка, окаймлённая бахромой из чего-то непонятного.
— Положи её на стол, — женщина указала на Риту.
Я аккуратно поднял девушку и положил на стол, укрыв спальником. Она не сопротивлялась. Шаманка расставила вокруг вырезанные из дерева фигурки животных и положила тусклое круглое зеркало. Из-за туч появилась полная луна.
— Хорошо... — сказала шаманка, — самое удачное время для камлания. Иди!
Я заглянул внутрь зимовья. Пространство примерно два на полтора метра почти полностью было занято нарами. Рядом стояла маленькая железная печка, обложенная камнями. Возле единственного окошка размером со школьную тетрадь, затянутого полиэтиленом, виднелся небольшой столик. Почему-то мне не захотелось оставаться здесь, и я быстро поставил палатку на противоположной стороне поляны.
— Всё! Давай! Уходи, сука, тебе нельзя видеть.
Я залез в палатку и закутался в спальник. Конечно я подглядывал! Шаманка стучала в бубен колотушкой, подпрыгивала, изображала движения животных и почти не переставая исступлённо выкрикивала своим низким голосом какие-то непонятные фразы, иногда перемежающиеся горловыми звуками. К плащу сзади был пришит толстый кожаный хвост, заканчивающийся тонкими ленточками. Он далеко отлетал в сторону, обвивался вокруг тела, казалось, что тувинка может управлять его движением, как будто он настоящий.
Тут вдруг меня зазнобило, навалилась страшная слабость, и я поспешил поплотнее закутаться в спальник. Шаманка предупреждала, что будет плохо. Надо потерпеть...
Меня то трясло, то бросало в жар, всё тело ломило, голова раскалывалась, в горле пересохло. Мне казалось, что из земли выползают огромные черви и стремятся меня съесть.
Стало вдруг невыносимо душно в палатке, я выкатился наружу, порвав молнию на выходе. Перед глазами всё плыло. Мне привиделись тени, похожие на людей. Когда тени повернулись спиной, я увидел их внутренности. В конце концов я не то заснул, не то потерял сознание.
Когда открыл глаза, было ещё темно. Поляна была пуста, из печной трубы шёл дым, а снаружи единственного окошка избушки горела керосиновая лампа. Чувствовал я себя нормально, только всё ещё сильно хотелось спать. Я снова заполз в палатку и вырубился как мёртвый.
Солнце стояло высоко. Шаманка в своём обычном халате возилась у костра. Я чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, как после отпуска.
— А где Рита? — спросил я тувинку.
— А вон там, у реки, — ответила та не поворачиваясь.
Я спустился по крутой тропинке и увидел Риту, которая сидела на корточках на камне и чистила зубы. Увидев меня, она улыбнулась и брызнула мне в лицо ледяной водой. Я не верил своим глазам! Передо мной была прежняя Рита, даже не та, что я встретил в книжном магазине, а такая, как я её запомнил с выпускного вечера.
— Пойдём завтракать! — снова улыбнулась Рита и легко вскочила с места.
Она совсем не хромала, да и царапина на плече почти полностью затянулась свежей кожей.
На столе в моём котелке лежала свёрнутая дугой крупная скользкая рыба, едва прикрытая слоем воды. Налим?
— Разве здесь водятся налимы? — удивлённо спросил я у шаманки.
— Здесь вообще никакой рыбы нет. Это пук. Когда я его выгнала, он превратился в россомаху, добежал до реки и стал, сука, рыбой. Я его поймала и должна съесть. А вам нельзя.
— Кто такой пук? — я наконец-то задал этот вопрос.
— Это злой дух среднего мира. Он вселятся в людей и приводит к болезни или смерти. Ты, — она показала на Риту, — отвергла, сука, дар, который тебе дал Курбусту-хан. Только Курбусту-хан даёт людям детей. Не тебе решать! После этого Курбусту-хан лишил тебя этого дара, и в тебя вселился пук. Я выгнала пука и поскакала, сука, на своём те-холъге с помощью кыргыз ээрен в верхний мир. Я говорила с Курбусту-ханом, и он простил тебя!
— То есть, я смогу теперь иметь детей? — недоверчиво спросила Рита.
Вот. — шаманка кивнула, похоже это слово означало в её лексиконе «да». — Только больше не глупи! Курбусту-хан не простит второй раз.
Мы пили чай с ароматными травами, и шаманка давала нам последние указания.
— Вот, ребятишки. Я помогла, чем смогла. Я дам вам с собой лекарство на травах. Каждому своё, не перепутайте! Попьёте, сука, неделю, и все беды уйдут! Но вам не хватат Бога. Если бы у вас была защита вашего Бога, то Эрлик бы не посмел напасть. Твои духи сильны, но с Богом они будут ещё сильнее. Живите в мире с землёй! Хотите срубить дерево — попросите разрешения у духа дерева. Если убиваете животное для еды, просите прощения у его духа, а то он обидится и начнёт мстить вам. Всё, сука, идите!
— Спасибо! — я поднялся со скамейки. — Но чем мы можем отблагодарить вас?
— Не надо, сука, ничего! Я это сделала, потому что Курбусту-хан дал мне дар помогать людям. Я не должна за это ничего просить.
Маленькая старая женщина с беззубой улыбкой и поднятой на прощание рукой давно уже скрылась за перегибом рельефа, а мы молча шли вперёд, обдумывая её мудрые слова. Без сомнения, эта встреча была самым большим потрясением в моей жизни!
Мы сбивались с дороги и, в конце концов, какими-то настоящими козьими тропами вышли в широкую Тункинскую долину. Справа виднелось каменистое русло реки Бугатай, вдоль которой мы спускались, но в нём не было ни капли воды.
— Помнишь, баба Маша говорила, что в реке вообще нет рыбы. — сказал Рита. — И вправду, откуда ей взяться, если река никуда не впадает.
— Баба Маша?
— Да, она сказала, что можно её так называть, потому что настоящее имя я всё равно не запомню.
Мы присели отдохнуть на нагретый солнцем камень.
— Как думаешь, — начала Рита, — встреча с шаманкой случайна?
— Не знаю... Такое ощущение, что она была предопределена.
— Мне тоже так кажется. Знаешь, баба Маша мне рассказала, что она приходит на это место всего на неделю, чтобы насобирать целебных трав и кореньев. И что в этот раз какой-то там дух заставил её взять с собой атрибуты для камлания.
Через час мы уже ехали по хорошей асфальтированной дороге в сторону дома. Казалось, целую вечность я не сидел за рулём, и мне понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к управлению.
Рита вышла у своего подъезда и сухо попрощалась. Я недоумевал. Она даже отказалась от моей помощи донести вещи.
Не знаю, как её, но меня дома уже потеряли. Мать устроила скандал с битьём головой о стену. Подумаешь, вернулся на четыре дня позже, чем рассчитывал...
Я звонил Рите, но телефон был заблокирован. В этот день так и не получилось зайти к ней домой, но на следующее утро я уже стучался в обитую коричневым дерматином дверь.
Открыла её мама, перегородив узкий коридор своим массивным телом.
— А где Рита?
— Уехала.
— Что?.. Как уехала?
— Вот так. Вчера собрала вещи и улетела на самолёте, хотя раньше летать боялась и всегда ездила на поезде. Кстати, вот это просила передать тебе, — в руках её появились мой рюкзак и сложенный вчетверо тетрадный листок, — если что, я не читала!
— Да... Спасибо. До свиданья...
«Милый Андрюша! — расплывались слова на клетчатом листе. — Ты самый хороший, добрый и милый! Мне с тобой было очень хорошо. Я никогда не забуду, что ты для меня сделал. Прости, что заставила тебя полюбить. Мне стыдно... Получается, что я тебя использовала... Баба Маша сказала, что наша встреча была необходима только для того, чтобы ты привёл меня к ней. И что теперь миссия выполнена, и меня ждёт другая жизнь. Прошу тебя, не ищи меня. Будет только хуже тебе и мне.
Прости и прощай... Твоя Рита.»
Похожие статьи:
Рассказы → Эксперимент
Рассказы → Кому путеводитель? (Продолжение)
Рассказы → Южный полюс (Амунсену)
Рассказы → Люди корабля. Часть 1
Рассказы → Приключения на турбазе "Олений рог" - 2
Классный перс)) 
