Проклятые скалы

Написано в соавторстве с Анной Гале

       Гусляра на свадьбу позвали самого лучшего. Пальцы его так умело перебирали струны, что среди гостей даже прокатился шепоток: не слишком ли хорошо играет музыкант, не колдун ли?.. В городе не терпели чародеев.

       По древнему обычаю празднество началось танцем детей. Кто постарше - кружились парами, весело топча траву грубыми башмаками, самые маленькие смешно переваливались с ноги на ногу и размахивали ручками.

       Когда танец закончился, детишек отправили со двора. Не дело это - малышам на свадьбу смотреть.

-   Ой да молодец с раскрасавицей… - басом запел дед невесты.

       Гусляр ударил по струнам.

-   Ой да долго жить будут, жить! – громогласно подхватили изрядно подвыпившие гости.

       Ветки дубов, под которыми расположился длинный свадебный стол, дрогнули, и на скатерть упала горстка желудей.

-  К счастью! – звонко крикнула мать невесты, раскрасневшаяся женщина с узенькими глазками.

       Гости рассмеялись и подняли кубки за счастье заезжего купца Калига и хрупкой светловолосой Арославы. Допевать песню никто не стал. Каждый кубок, осушенный за здравие молодых, следовало заесть получше да повкуснее, чтобы добрые пожелания наверняка сбылись. Соседи и уважаемые горожане, которых Маулех, отец невесты, пригласил на праздник (а было их человек сорок, не меньше!) старались вовсю. Стол был великолепен, не каждый сможет предложить столько угощений на свадьбе любимой дочери. Маулех, в общем, тоже смог с трудом – торговля в его лавке не особенно ладилась – но пусть кто попробует сказать, будто он важных гостей, как следует, не накормит!

       Свадьба дочери была для него большой удачей. Торговые дела у жениха шли настолько хорошо, что он даже в заморские страны товары перевозил и, как говорили, купил для этого целый корабль. Маулех отдал за купца любимую дочь, и теперь зять будет переправлять его товары в дальние города.

       Арослава, мягкая, кроткая, с лучезарными синими глазами, полюбилась Калигу с первого взгляда. Девушка, подчинившаяся воле отца, старалась улыбаться жениху ласково, да только тоскливо было у неё на сердце. Не люб ей был Калиг – человек с некрасивым, обветренным лицом, с цепким взглядом, присущим торговому люду, и лёгкой сединой в чёрных волосах. Да и горько было думать о том, что заберёт её этот чужак от любимых родителей, из родного дома…

       Подвыпивший Маулех с гордостью смотрел на дочку – вон какая красавица выросла! Даже слезу скупую пустил, когда произносил застольную речь. Растрогалась Арослава – ведь и не подозревала, что такой чувствительный у неё отец! И ещё тоскливее стало, захотелось обнять его, сказать что-нибудь ласковое… Да только не дело это – родителей на собственной свадьбе утешать. Поэтому она и молчала: слушала вполуха, как рассказывают весёлые истории гости, и смотрела вдаль, где кружило над скалами пернатое племя…

       Проследил Калиг за ее взглядом, прищурился.

-  Видел стаю врагов человеческих? - Маулех хлопнул зятя по плечу. - Скот терзают, несколько домов у скал разрушили, людей тамошних перебили! Умные птицы - дьявольские создания, не иначе. Ловушки облетают, от охотников уходят, затеряются среди скал - и ищи-свищи! Кто из людей туда забредет - назад не вернется. На скалы теперича только всем городом пойти можно. Завелись твари на проклятом месте...

-  Проклятом? - переспросил жених.

      Взгляд его не отрывался от страшных птиц.

-   Издавна заведено у нас колдунов да преступников с тех скал сбрасывать, - дед Арославы с назидательным видом потряс указательным пальцем. - Закон этот и деды наши исполняли, и прадеды. Всем городом ходили суд вершить.

-   Видать, на трупах чародейских птицы так разъелись, - проворчала мать невесты.

-   А мне кажется иногда, что есть им за что людей не любить. Может, обидел их кто... - робко начала Арослава и осеклась, смешалась под взглядами гостей.

-   Ну, откуда у девицы уму взяться! - расхохотался Маулех. - Придумает же такое - кто-то обидел!

        Послышались смешки, и снова застучали по расписной посуде деревянные ложки, заплескалось в кубках старое, приберегаемое для больших праздников вино.

       Арослава притихла, глаза опустила. Надо же было ей выдать при гостях давнюю мысль!

       Ее похолодевшей ладони коснулась теплая рука Калига. Подняла взгляд невеста - смотрит на нее жених без насмешки, будто и не глупость сказала Арослава.

-   Верно, есть им за что вас ненавидеть, - произнес Калиг. - Это не птицы, а невинные, со скал сброшенные. В полете крылья у людей оклеветанных отрастали, клювы острые появлялись... Только слишком благородны чистые души, чтобы зло таить. Птицы, конечно, никому из горожан не позволят ступить на свою территорию – но, тем не менее, почти все они простили вас.

-   Ну ты горазд сказки рассказывать, Калиг! - со смехом перебил Маулех.

-   Я сам родом отсюда и знаю об этой стае. - Калиг выпустил руку невесты, поднялся и отступил от стола. - Мою мать сбросили оттуда как колдунью и прелюбодейку, и меня - плод тайной страсти - с ней заодно. А судил ее тот же, кто и соблазнил.

        Гости тихо хихикали над подвыпившим женихом-сказочником.

        Тем временем, городской судья - человек уважаемый - поднялся и начал раскланиваться, увлекая за собой супругу.

        Калиг недобро усмехнулся.

        И тут нос его вытянулся, загнулся твердым птичьим клювом. Чёрными перьями покрылись свадебные одежды. Взмахнула гигантская птица крыльями, когти-кинжалы выставила - и понеслась на судью, расчищая путь клювом и когтями. Кто-то с пробитой головой остался лежать на траве, кто-то, растерзанный, рухнул на праздничный стол. Птица ринулась на судью, разрывая его тело, выклевывая мозг, раскидывая во все стороны ошметки плоти.

       Горожане с воплями ужаса бежали с кровавого пира, но почти всех настигала черная птица. Мирный двор усеяли окровавленные трупы.

       У свадебного стола застыла фигурка в белом.

       Синие глаза Арославы наполнил ужас, рука прижалась к губам. Зовёт её Маулех из-под стола, а вылезти - страх мешает.

       Подлетела к девушке страшная птица. Черное крыло подхватило Арославу, забросило осторожно на птичью спину, и понеслась темная тень над городом к скалам…

       …За многие годы взгляд Маулеха часто обращался к проклятым скалам. Иногда старик смахивал слезу, увидев в стае приметную пару птиц. Черная и белая тени скользили в облаках совсем рядом, и казалось, что они соприкасаются крыльями.

Похожие статьи:

Рассказы → Вальпургиева ночь

Рассказы → Глава дома

Рассказы → Вальпургиева ночь (часть вторая)

Рассказы → Палач. Часть I. Груша

Рассказы → Чумной Приют