На тёмных тропах колдовства

Если вы пожелаете ступить на темную тропу колдовства,

путь для вас теперь открыт. Но помните, что выбор был ваш.

Мы не берем на себя ответственность за результаты,

которых Вы можете достигнуть, хорошие или плохие.

Колдовство есть колдовство.

Ростки успеха или провал зависят только от вас.
 

(Поль Хасон "Искусство колдовства")

Вожделенная книжка по алхимии радовала глаз средневековыми миниатюрами, забавными картинками с драконами, королями и королевами, львами и волками, а также разнообразной лабораторной утварью. Взгляд утопал в славных картинках, где бородатые алхимики варили зелье в котлах и ретортах, сплетались в аллегориях разноцветные змеи и латиница изречений.

Её сознание начинало туманиться…  волнами накатывали ощущения – одни яркие, другие мрачные … и чувство порога, близости цели. Хуже всего было именно это чувство цели, подобное свежей ссадине, оно жгло и не отступало. Такое манящее и мучительное, такое обманчивое. 

В её голове стучало и пело: «Я – стрела, я – стрела … я жажду попасть в свою цель. Я спрыгну с тетивы и полечу, но куда ж мне лететь?»

Её глаза наконец оторвались от иллюстраций и еще раз пробежались по двум листам убористого текста…

– Ох уж эти алхимические тексты, – подумала Ведьма и зевнула, – что европейцы, что китайцы – один чёрт ногу сломит.

Она мрачно усмехнулась и быстрым движением кисти захлопнула книжку.

Какое-то время Ведьма сидела абсолютно неподвижно, словно вырезанная из камня. Только пустые зрачки её задумчиво скользили по комнате, не замечая ничего вокруг. Казалось, она была далеко, за пределами этого мира, в той стороне, куда её увела мысль, подобная молнии. В один миг она вскочила на ноги и резко открыла книгу, переплёт жалобно затрещал, и на пол посыпались кусочки клея. Не торопясь, вслух Ведьма прочитала: «…cамая упрощенная схема «Великого деяния» включает в себя три стадии. Это Nigredo (почернение, гниение) — распад Первоматерии, подобный тому биологическому процессу, который происходит в коконе окуклившейся гусеницы. Albedo (убеление) — образование промежуточного алхимического продукта, «лунной тинктуры», пригодной для трансмутации свинца в серебро. И, наконец, Rubedo (покраснение) — конечный этап «деяния», сопровождающийся либо получением «тинктуры солнца», либо «рождением» философского камня, символа и залога бессмертия…»

Затем она перевернула страницу и еще прочитала: «…говоря человеческим языком, это означает, что сверхдуховность за счет физического тела и сверхтелесность за счет души в равной мере являются далекими от совершенства. Совершенный человек — это человек сбалансированный…»

– Да, человеческий язык – это то, чего я от вас жду, шифровальщики чертовы. А до баланса и понимания не хватает сущей крошки, – проворчала Ведьма, улыбаясь. Она быстро пролистала книгу в самое начало и продолжила: – Алхи́мия (лат. alchimia, alchymia, от араб. خيمياء, предположительно от египетского «кеми» — черный, откуда также греческое название Египта, чернозёма и свинца — «черная земля»; другие возможные варианты: др.-гр. χυμος — «сок», «эссенция», «влага», «вкус», др.-гр. χυμα — «сплав (металлов)», «литье», «поток», др.-гр. χυμευσις — «смешивание», др.-гр. Χιμαιρα — «Химера») — общее название существующих в различных культурах систем трансформации человека, основанных на метафоре химических превращений и использующих химические соединения…

Тут книжка непонятно каким образом, словно живая, вырвалась из её рук и звонко шлёпнулась на пол. Ведьма вздрогнула и захохотала так громко, что высокий, немного сутулый мужчина, в это время сидевший на кухне, подпрыгнул и чуть не уронил кружку с чаем…

– Эй, ты чего шалишь! – весело крикнул он, вбегая в комнату. Его теплые карие глаза задорно сверкали, а длинные курчавые патлы выбивались из-под узкого красного ремешка, стянувшего высокий красивый лоб.

– Потоки! – выпалила Ведьма.

– Что потоки? – заинтересованно спросил он.

– Можешь считать, что меня осенило, – спокойнее ответила Ведьма.

Ведьмин муж, или Астролог, или Красный (так она больше всего любила называть его про себя), скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на Ведьму.

– Осенило-то что? – уточнил он.

– А впрочем, не важно, всё ещё нужно проверить, – ответила Ведьма и небрежно махнула рукой. Лицо её светилось, а в глазах читалась жажда активных действий. Она сладко потянулась и стала раскачиваться на стуле, который жалобно затрещал и заскулил, как побитый пёс.

– Осторожнее… последнюю мебель прикончишь, – заволновался Астролог.

– Я пойду прогуляюсь, а? – полуутвердительно-полувопросительно, смешным тонким голоском пропела на разные лады Ведьма.

– Что делать-то будешь, на ночь глядя? – нарочито равнодушно спросил Астролог.

– Еще совсем светло, на закате вернусь, – мягко ответила Ведьма. – Ты лучше глянь, где сейчас транзитная Луна, не в моих ли Рыбах, случаем, – добавила она и подмигнула.

– Посмотри сама, – отозвался Астролог.

– Мне некогда, – прорычала Ведьма, со скоростью бойца спецназа впрыгивая в джинсы и одним махом пролезая в любимую чёрную футболку с принтом волчьей морды в наушниках. Её руки ловко, словно действуя сами по себе, подцепили рюкзак и небрежно кинули в него нехитрый ведьмин походный набор: складной ножик, спички, мешочек с рунами и угольно-черный, почти непрозрачный кристалл мориона-рауха в отдельном чехле. Последними в жерло рюкзака полетели ключи и мобильник. Прежде чем кинуть телефон, Ведьма задумчиво покрутила его в руках.

– Если что случится поинтереснее уличных хулиганов, то он мне вряд ли поможет, – подумала она. – Главное не вляпаться, как Рип Ван Винкль, а то что-то мне подсказывает, что такой вариант весьма вероятен. И всё-таки возьму мобильник, – решила Ведьма. – Поставлю будильник, а то во время экзерсисов вечно вылетаешь из внешнего времени. Внутри проходит час, а снаружи – все три.

Астролог пристально наблюдал за сборами и наконец изрёк, загадочно улыбаясь:

– Так посмотреть-то минутное дело, программа тебе быстро покажет, где сейчас Луна… Неужели ты так спешишь?

– Ну, глянь сам, пока я воду беру. Тебе что, жалко? – буркнула Ведьма и босиком помчалась на кухню. Она возилась еще минут десять, не меньше, вспоминала, всё ли взяла и раскидывала мелочёвку по карманам ветровки. За это время Красный успел и ноутбук включить, и всё, что надо, посмотреть, и теперь неодобрительно созерцал её лихорадочные метания по квартире.

– У меня такое ощущение, – сказал он, – что ты будешь опыты всю ночь проводить, раз такие сборы… Кстати, Луна действительно в Рыбах, – добавил он.

– Отлично! – Ведьма затанцевала от радости. Нежно посмотрев на Красного, она чуть ли не промурлыкала. – Ты что, какая ночь, одну идею проверю – и домой. Одна нога здесь – другая там. Вернусь засветло! – крикнула она в дверях и рысью сбежала по лестнице.

***

Ведьма шла лёгкой, скользящей походкой вдоль канала и, щурясь, смотрела на нестерпимо сверкающую водную гладь.  Теперь на улице, в одиночестве – её мысли обрели стройность и текли размеренно, как воды канала.

– Ну всё, Асмодей, – думала она. – Я знаю, как до тебя добраться. И ты явишься ко мне во всей полноте, – улыбка, как тень, коснулась губ Ведьмы. – Поговорить надо, и серьёзно, – хрипло произнесла она вслух.

Мелкие камешки заскрипели под подошвами её кроссовок, и она резко остановилась. И в тот же миг в опасной близости от рюкзака – промчался полоумный велосипедист-лихач, и воздушные вихри закрутили мелкую пыль у ее ног. Неприятная холодная волна накрыла ведьмино сердце, когда она смотрела в спину стремительно удаляющемуся любителю высоких скоростей.

– Ночь, – прошептала Ведьма, – вернуться бы вообще…

Она нахмурилась и решительно продолжила свой путь, раздумывая о том, какой пустырь выбрать.

Солнце было еще высоко, но Ведьма знала, каким быстрым может быть время в таких делах.  Она уже обследовала все знакомые закоулки, все пустынные дворики, которые были не так уж пусты: в них постоянно кто-то шнырял, заезжал на авто, выглядывал в окна.

– Что же я ерундой-то занимаюсь и время теряю! – раздраженно воскликнула Ведьма. Солнце давно уже перевалило за полдень, и теперь на исходе дня лупило особо неистово. Она сняла ветровку и скатала её в рюкзак, пот струйками стекал по её вискам, и даже волк на футболке, казалось, недовольно фыркал и щурился, глядя на ртутные окна домов.  Ведьма знала, что ей нужно делать, но подходящего, по-настоящему уединённого места так и не нашла. Её беспокоило даже не обещание вернуться на закате, хотя расстраивать Красного, конечно, не хотелось, а ощущение того, что надо торопиться. Это был специфический внутренний зуд, не выразимое словами знание того, что время не ждет.  

– Здесь и сейчас, или никогда, – прошептала она и стиснула кулаки.

– Но вокруг слишком много людей, и мой любимый охранный знак не поможет. Нет у меня такой силы, чтобы закрыть глаза целой толпе, – размышляла Ведьма, – а раз так, то поеду на окраину, там народу в разы меньше, а полян много… – она улыбнулась, – начерчу знак, а там уж можно и костёр разводить, ни одна собака не подкопается…

Подумав так, она вздрогнула и наткнулась взглядом на огромную черную псину, с янтарно-желтыми глазами. Пёс появился словно из ниоткуда, и Ведьма подозрительно созерцала его.

Спокойный осмысленный взгляд, тяжелый… Взгляд не выброшенной на улицу собаки, не подхалимной дворняги, а скорее – волка, наглый такой взгляд, самоуверенный. 

– Какой красавчик, абсолютно черный, – восхищенно произнесла Ведьма, – но тут пёс повернулся, и она заметила на плече у него белую метку. Ведьма разочаровано вздохнула. – Нет на свете совершенства, но мы сотворим его, – добавила она. – Пойдешь со мной, Черныш? – подмигнула она псу. Пёс прижал уши и тихо зарычал.

– Но-но, Черныш… – предупреждающе проворчала Ведьма в ответ, – ты меня не трогаешь, а я тебя…

Пёс отвернулся. Ведьма еще раз искоса посмотрела на него, проверяя намерение зверюги, и вприпрыжку побежала к ближайшей станции метро, благо та была на соседней улице.

Чёрныш какое-то время делал вид, что вынюхивает стену кирпичного дома, потом украдкой повернул морду и пристально посмотрел на бегущую девушку. Он стремительно сорвался с места и легкой, размашистой рысью стал её догонять. В тот миг, когда она вбежала в вестибюль метро, Черныш сравнялся с ней и Ведьма быстрым, змеиным движением положила ладонь ему на голову. Он поднял морду, их глаза встретились. В его зрачках светилось неудержимое желание тяпнуть, его пасть приоткрылась.

– Я знала, что ты идёшь следом, – сказала Ведьма и улыбнулась. – Хитрец, ты давно мог меня укусить, но не сделал этого, – голос Ведьмы стал низким, уносящим сознание вдаль. Черныш опустил глаза и тяжело вздохнул, шерсть на загривке улеглась. Вдвоём они вошли в один вагон и через двадцать минут были на окраине города. Когда они выбрались из метро, Ведьма опять коснулась головы пса.

– Не похож ты на обычную собаку, – задумчиво произнесла она, – и у нас с тобой, должно быть, одна цель. – Поможешь найти поляну? – спросила Ведьма.

Черныш едва заметно вильнул хвостом в ответ.

***

Ведьма и пёс продирались через заросли незнакомого лесопарка. Погода стояла самая прогулочная, однако было весьма малолюдно, что несказанно радовало Ведьму. Она опустошила сознание и шла за псом, доверяя его чутью. Ведьма никогда не была здесь раньше, но Черныш, должно быть, часто ходил по этим местам, так уверенно, по-хозяйски он двигался. Повеяло приятной прохладой, и они вышли, наконец, на поляну у самого берега ручья или небольшой речушки.

Место сразу понравилось Ведьме. Маленькая уютная полянка. Ближе к ручью росли большие косматые ивы, они закрывали обзор с другого берега. К поляне не вела ни одна тропинка. Ведьма обошла её всю и нигде не нашла нормального выхода со стороны леса. Везде валялся бурелом: огромные поваленные стволы елей и пихт с торчащими, как пики, сухими сучьями, о которые можно было все глаза выколоть; вывороченные корни с целыми пластами земли, валуны… Они сами-то проникли сюда только из-за одного упрямства, сосредоточено прыгая по стволам и цепляясь за ломкие еловые ветки.

Ведьма глубоко вздохнула, она была счастлива, и нерушимый покой разлился по её жилам.

– Ты молодец, – сказала она псу, – такую поляну нам нашел, что и без защитного знака сюда никто не проникнет.

Черныш почему-то грустно посмотрел на нее, и устало лег, положив морду на лапы. Тем временем, Ведьма стала чертить знак на всю поляну, она мысленно проводила его линии, и они начинали светиться мертвенно-бледным светом, видимым не каждому. Когда знак был готов, она спроецировала его вверх, так далеко в небо, как только хватало силы сознания.

Раньше, в городе, она тоже чертила его в тех местах, где занималась энергетическими практиками, когда не хотела, чтобы кто-нибудь мешал ей или претендовал на тот пятачок земли, где она стояла. Поначалу знак помогал от слишком любопытных и докучливых, от праздношатающихся пьяниц, собачников, парочек. Они видели её, но не приближались, Ведьма едва оставляла след в их сознании, и они шли мимо, не замечая того, что ноги делают хороший крюк, обходя место под знаком.

Самые упорные и крепкие на голову пытались пару раз выгнать Ведьму с её места. Она вспомнила и улыбнулась. Пара: отец и сын-подросток, игроки в бадминтон. Отец сразу повысил голос, приметив Ведьму на его, как он считал, месте, и в жесткой форме потребовал от неё удалиться. Затем оба вступили в пределы знака, и гонор их сдулся, подобно продырявленному иголкой шарику. Оба побледнели и притихли. Она как ни в чем ни бывало продолжала занятия и краешком глаза отслеживала, как светлая стена проекции знака проходит через их тела. Подросток, возможно, что-то и видел, вид у него был остолбенелый, отец же, всё больше нервничая и потея, прохаживался, размахивая ракеткой. Его блуждания продолжались недолго, он бешено зыркнул на Ведьму, схватил сына за руку и чуть ли не прыгнул за пределы знака, по-спринтерски убегая с поляны.

Такие случаи были забавны и слегка тешили самолюбие Ведьмы. Однако время шло, сила её росла, и сила сознания тоже. В какой-то момент Ведьма поняла, что может сделать так, что не только никто не ступит за границу знака, но никто её и не увидит за ним. Пара-тройка веселых экспериментов убедили Ведьму, что невидимость стала реальностью. Правда, были и ограничения. Некоторым глаза закрыть всё равно не удавалось, но таких было очень мало, и Ведьма каждый раз испытывала могучий импульс познакомится с подобными личностями. Другие хорошо заморачивались, но если собирались толпой, то всё равно начинали видеть.

Но теперь-то она собиралась заниматься не обычными энергопрактиками. Это был эксперимент, и достаточно опасный, чтобы проводить его дома, подвергать опасности Красного или кого-нибудь еще, кто может подвернуться под руку.

– Может, это всё и глупые страхи, – думала Ведьма, собирая хворост, – но мне почему-то кажется, что город лучше поберечь, и свидетелей заодно… – У нас будет с тобой свиданка, Асмоди, – пропела Ведьма, и лицо её приняло одновременно мечтательное и свирепое выражение.

***

Вечерело. Солнце запуталось в косматых гривах могучих ив. Солнечный свет стал мягким и приятным, неторопливым золотым дождём изливающимся на всех двуногих и четвероногих, на всех, кто ходит, ползает по земле, кто растёт и тянется вверх.

Ведьма макушкой пила дар Солнца, подобный легчайшему сливочному маслу, довольно щурилась, разглядывая сетку солнечных лучей, растянувшуюся меж ресниц. Радужные узоры постоянно меняли очертания, плавно и невозмутимо, завораживающе, несколько раз в лучистых переплетениях проявлялась руна Дагаз. Такая живая, такая веселая и свирепая, не знающая сомнений, напористая, сулящая скорые перемены и безграничные возможности… если только не струсишь, если только посмеешь шагнуть в бездну нового. Руна, похожая на перевернутые песочные часы (ваше время истекло, ха-ха, добро пожаловать на переплавку!), на открытые врата, на знак бесконечности. Руна портала, руна перехода, руна трансформации… Даже плотно закрыв глаза, Ведьма все равно видела Дагаз: сверкающая метка на черном поле.

Она созерцала руну какое-то время, слушая, как часто стучит сердце, чувствуя всем своим существом, что она сама и мир вокруг начинают плавиться и размываться, терять жесткость и однозначность. Ведьма встряхнулась и шумно выдохнула, мурашки пробежали по спине и по рукам, вниз до самых запястий.

– Знак хороший, – прошептала она, – но не сейчас, еще рано, замри… будь прежним.

И мир повиновался. Стал неподвижным и простым, как раньше.

– Я на верном пути, – подумала она, – встреча состоится…

– Почему же ты так волнуешься? – пришла её в голову игривая мысль, странная мысль… то ли её, то ли еще чья-то… так сразу и не разберешь.

Голова её слегка кружилась, а во рту пересохло, бутылка с водой в рюкзаке оказалась как нельзя кстати. Отпив половину, она закрутила крышку и хрипло крикнула:

– Эй, Чёрныш, пить будешь?! – Пёс даже ухом не повёл. Он лежал неподвижно, совсем как мёртвый. Ведьма насторожилась. Что-то тут было не так. Животные могут быть абсолютно неподвижными, но…

Она полуприкрыла глаза, расфокусировала взгляд. Легкое, очень подвижное, прозрачно-серое марево клубилось над псом. Слишком зыбкое, слишком неустойчивое, как над умирающим или…  Она направила на пса ладонь… и ничего! Духа животного, однако, рядом с неподвижным телом не было.  

– Так, непорядок, – сказала Ведьма. – Ты что у нас, сдохнуть удумал, а?! Или колдунством занялся? Прикрылся, понимаешь, хитрец! Сейчас разберёмся, – она положила последнюю партию хвороста и еловых сучьев к ранее принесённому сушняку и решительно направилась ко псу.

Когда она подошла вплотную, от волнения чуть не наступив ему на хвост, Черныш с трудом поднял голову и посмотрел на неё ясными, совсем не собачьими глазами. Происходило что-то невероятное, кто-то не живой и не мёртвый, то ли человек, то ли собака смотрел на неё…

Сознание Ведьмы, помимо её желания, превращалось в горную стремнину, и только  значительным усилием воли она еще держалась на плаву. Ведьма посмотрела на непонятное существо рядом с ней. Чувствуя непреодолимую симпатию и не раздумывая больше, она коснулась ладонью его плеча, там, где сияла белая отметина, крохотное, размером с бабочку, пятнышко белой шерсти. Под её рукой пятно стремительно темнело, жесткие шерстинки обретали цвет ночи.  Пёс улыбнулся, глаза его остекленели, а тело стало менять очертания. В какой-то момент она поняла, что вокруг неё обвивается и шелестит непонятное черное облако, а в руках она держит собачий череп с полустертой перевернутой пентаграммой.

Что-то пошло не так…

Веселая рогатая фигура из окутанного туманом вечернего леса всплыла в ее сознании.

Асмодей?

– Ну здравствуй, Рогатый Владыка, – мысленно произнесла Ведьма, полуприкрыв глаза.  

Она почувствовала, как волнистые спиралевидные потоки поднимаются словно из самого центра Земли, скользят по ногам, и проходят через её тело до самой макушки. В следующее мгновение перед внутренним взором Ведьмы вспыхнули золотые искры, а затем последовал провал в чёрную пустоту. Она совсем не чувствовала своего тела и едва помнила, кто такая… Тёмное пространство наполнилось движением, множество золотых чешуек сливались в Единое, и тьма отступила, куда ни кинь взгляд – расплавленное, живое, дышащее золото, потоки и сияние, а в центре – очень высокая фигура, в зеленом плаще и в рогатом шлеме. Золотые искры-змейки, сплетаясь на долю секунды в забавные, словно живые узоры, бежали по плащу, а из-под шлема выбивались крутыми завитками густые темно-русые волосы.

Рогатый Владыка склонил голову набок и сказал проникновенным ироничным голосом, так, словно давно был знаком с Ведьмой:

 – Здравствуй, здравствуй, совсем ты нюх потеряла… – затем он притворно вздохнул и продолжил. – О чём ты думала, а?  

Фигуру сотряс взрыв почти гомерического хохота. Его смех вывел сознание Ведьмы из состояния оцепенения. Она слушала голос Рогатого Владыки, льющийся тонкой золотой струйкой, голос зачаровывал, он был подобен неспешным морским волнам. Плавно и уверенно он увлекал её за собой, она скользила по волнам беззаботно, почти бездумно, лишь немного удивляясь, почему так приятно его слушать? Теперь же его смех окатил её холодной волной пробуждения, она словно очнулась.

– Сильный, – подумала Ведьма, – меня переломит, как тростинку… и все же я его не боюсь. Странно, но я его будто всю жизнь знаю. Кто он такой?

Она снова почувствовала своё тело. Ведьма словно перенеслась в гости к Рогатому Владыке и парила в золотом пространстве. Ужас темной стрелой пронзил её сердце, когда она поняла, что так оно и есть – переместилась целиком и находится неизвестно где. Неимоверным усилием воли она загнала страх в самый далекий угол своего сознания и стала ждать, когда он истает. Страх клубился грязно-серым кучевым облачком и нехотя развеивался. С Ведьмы в три ручья лил холодный липкий  пот.

Тот, кого она мысленно называла Рогатым Владыкой, перестал смеяться и уже серьёзно наставлял Ведьму:

– Я знаю тебя хорошо, тебя хлебом не корми, дай попасть в какую-нибудь передрягу, – произнеся это, Рогатый Владыка иронично хмыкнул. – Можно сказать, до сегодняшнего дня тебе помогала твоя природная магия…

Тут Ведьма вспыхнула и перебила его:

– Ты! Ты! Да кто ты такой?! Ты – Асмодей?! – хрипло выкрикнула она. Фигура начала поворачиваться, у Ведьмы ёкнуло сердце, а в голове заметалась лихорадочная мысль: ну вот сейчас и посмотрим, каков ты есть!

Он повернулся всего ничего и стоял вполоборота, плащ скрывал его от взгляда Ведьмы, он был скорее похож на мантию, этот плащ, у горла – красивая  золотая застежка, с какими-то знаками. Ведьма так и не смогла разглядеть, с какими именно, застежка слепила неимоверным блеском. Его лица она так и не увидела. Он повернулся недостаточно, и смотрел не на Ведьму. Её взгляд впился в темно-русый, мягко отливающий золотом локон.

– У меня много имён, – глухим, низким голосом ответил Рогатый Владыка. Ведьма молчала, вся превратившись в слух. – Какое ты хочешь знать? – мрачно продолжил Рогатый Владыка, – Я путешествовал среди многих миров, жил среди бесчисленных народов, и везде меня звали по-разному.  

Сердце её бешено стучало, и холодный озноб бил по спине.

 – Назови мне своё настоящее имя, – сказала Ведьма, – а я назову своё!

– Я знаю твоё имя, – мягко ответил Рогатый Владыка, и голос его повеселел, – а мои имена все настоящие, так какое тебе назвать?

Ведьма колебалась. Она поняла, что играет с огнём, и не знала, как поступить.

– Да, ты не дух места, – размышляла она, – и не из той астральной братии, что табунами вьётся вокруг шаманов… И, кажется, не Асмодей. Неужто божество?

От этой мысли ей стало дурно.

Ведьма потупилась, но какая-то неведомая сила толкала её вперёд, она подняла глаза и посмотрела на Рогатого Владыку в упор, чуть ли не с вызовом.

– Скажи то имя, которое тебе дали среди людей, и то, что ближе всего к твоей истинной сути, – прошептала она.

– Ты же любишь Север, – весело крикнул он, – а меня и не знаешь?!

Рогатый Владыка одним быстрым движением обернулся. У Ведьмы перехватило дыхание, она многое ожидала увидеть, но только не это. Ничего даже отдаленно человеческого в том, что она увидела, не было. Плащ-мантия куда-то исчез. Шлем сверкал, и он был единственной зацепкой для сознания Ведьмы, она чувствовала, что сходит с ума. Черное, текучее… полупрозрачное, постоянно меняющее форму, живое… и похожее на что??? В её голове что-то переключилось, и она поняла, что видит гигантского Змея. Черный Змей свивался в могучие кольца вокруг Ведьмы. В абсолютной тишине стал слышен тихий шелест чешуек. Она не могла отвести глаз от его пляски.  

– Я – Локи, – сказал Змей.  

– Откуда ты меня знаешь? – заикаясь, спросила Ведьма.

– Я курирую вас всех, – ответил Локи, превращаясь в высокого худого мужчину. Черты лица его менялись с бешеной скоростью, у Ведьмы кружилась голова от этого калейдоскопа. Человеческая форма Локи также была тёмной и полупрозрачной, безумно текучей.

– Наблюдаю за белыми и черными магами, а также за теми, кто стоит на Границе в Сумерках, – усмехнулся Локи, – за такими, как ты, кто не выбрал Свет, и не выбрал Тьму, и мечтает лишь ведать Искусство.

Это было последнее, что она услышала, её замутило, сознание стало меркнуть, и она полетела в черную воронку.

___________________________________________________________________________________

Асмодей – князь демонов, сильный и могущественный. Он появляется с тремя головами, из которых первая как у быка, вторая как у человека, а третья как у барана; к тому же, у него змеиный хвост, а изо рта исходят языки пламени. Ноги у него с перепонками, как у гуся. Он восседает на адском драконе и держит в руке копьё со стягом. Если заклинатель вздумает призывать Асмодея, то он должен делать это вне дома, увидев демона, он должен спросить: «Ты – Асмодей?» Тот не станет этого отрицать и склонится до земли, а затем дарует заклинателю перстень добродетелей, обучит всем ремёслам без исключения, даст правдивые и полные ответы на любые вопросы, научит делаться невидимым и покажет место, где зарыт клад.

Похожие статьи:

Рассказы → О любопытстве, кофе и других незыблемых вещах

Рассказы → Как открыть звезду?

Рассказы → Культурный обмен (из серии "Маэстро Кровинеев")

Рассказы → Незначительные детали

Рассказы → Лизетта