Двери распахнулись. С улицы доносился лязг стали, крики умирающих; во мраке ночного города распускались багряные цветы пламени. Вошедший выглядел точно демон – тёмная фигура, озарённая огнём пожаров. Офелия испуганно подтянула ноги к груди. Двери тут же захлопнулись, отрезая её от чудовищной какофонии. Толстое дерево заглушило крики умирающих, стоны насилуемых женщин и потрескивание огня.
— Собирайся, — грубо бросил ей вошедший, отбрасывая в сторону плащ.
От упавшей ткани ей почудился запах крови. Боязливо подобрав под себя ноги, она потянулась к светильнику, намереваясь зажечь его. Но мужчина грубо дёрнул её за руку, едва не вывернув из сустава.
— Нет времени, — резко бросил он. — Собирайся скорее, шлюха! Город пылает.
От прикосновения его пальцев гречанку бросило в дрожь.
Слишком много воспоминаний было, когда... Она усилием воли заставила себя не думать. Через закрытые ставни пробивались отблески костров. Город умирал. Её привезли сюда ещё совсем юной. Похитили из родного городишки, продали за три серебряные монетки... Картины прошлого пронеслись перед ней, и она вздрогнула. Поспешно схватила со стула повязку, завязала её на бёдрах – таких юных, но уже носящих следы побоев и плётки. Конечно, рабства не существовало в Византийской империи – но она была практически рабыней…
Безвольной и покорной.
Помимо повязки, одежды у неё не было – хозяин считал её излишней роскошью. В соседней комнате можно было захватить дорожный плащ, но тревожить господина она не осмелилась – чересчур напряжённым, по-волчьи заостренным выглядело его лицо. Крепкие пальцы так впились в её запястье, что наверняка оставили синяки. Он отпустил её для того, чтобы девушка смогла облачиться (если это можно было так назвать) и тут же ухватил снова. Гречанка никогда не видела Аспарзио таким: его губы непрестанно кривились, а по лицу блуждало безумное выражение.
— Наймиты из Сицилии взбунтовались, — вполголоса бормотал южанин, обращаясь не к ней, а к самому себе. — Это удачно, раздери меня дьяволы из Преисподней... Возможно, нам удастся уйти.
Он коснулся пальцами двери и отдёрнул их, словно обжёгшись. На бледном лбу выступили капельки пота.
— Что-то случилось, хозяин? — осмелилась спросить невольница.
Безумец дико посмотрел на неё.
И внезапно расхохотался.
— Что-то случилось? — наймит выпустил её руку и тяжело опёрся на косяк, и она увидела тёмные пятна, украсившие его одежду на боку. — О да, клянусь всеми демонами ада! Хотя такой шлюхе, как ты, этого знать не положено. Но так и быть....
Француз торопливо нашарил что-то под одеждой.
Лихорадочно облизал губы – казалось, тайна жгла его, доводя до безумия. Наконец, ладонь показалась из-за пазухи, и в ней что-то сверкнуло. То ли красный свет, просачивающийся из-за ставен, заставил полыхнуть кристалл у него в руке, то ли он и впрямь был цвета крови – алой вспышкой.
Багряной, зловещей.
— Камень Бальтазара, — хриплым, каркающим смехом рассмеялся француз. — Мы похитили его сегодня ночью! Клянусь богами тьмы, мы его похитили! Старый чернокнижник мёртв, мёртв, его прикончили на пороге дома! О, как своевременно взбунтовались наёмники! Мы с северянином пробрались в дом старого шакала. Там было много всего интересного! Золото и камни, шелка и серебро! Мерзавец набрал себе золота и изумрудов, а я взял себе это!
Он поднял камень повыше и тот снова сверкнул пугающим цветом, словно сгусток крови оказался у вора в руке.
— Этот камень один стоит всех сокровищ мерзавца, — как заворожённый, прошептал он, вглядываясь в мерцание багровых граней. — Я даже не знаю, рубин ли это, или гранат, или сердолик. Клянусь костями Сатаны....
Офелия смотрела на камень в каком-то странном, гипнотическом дурмане. Он производил на неё непонятное, пугающее впечатление, словно тяжесть легла на сердце и барабаны застучали в ушах.
Усилием воли она отвела взгляд.
— Но, — внезапно пролепетала она, проклиная себя за свой длинный язык. — Разве колдуны не защищают свои сокровища от простых смертных? Должно быть, оно смертельно опасно....
Едва сказав это, она побледнела. Побоев не избежать... Но гасконец лишь молча посмотрел на неё, его лицо было серым.
— О да, ты права, маленькая шлюшка, — хохотнул он. — Да... когда мы вошли туда...
Его глаза были странно пустыми, а губы кривились, словно черви. Офелия отшатнулась от этого зрелища, словно от удара. Никогда, никогда Аспарзио не был таким. Голос его стал странно тихим, почти угасающим.
— А там.....
Треск и рёв раздался снаружи. Громадный особняк одного из вельмож рухнул, подточенный огнём. Ломались громадные поперечные балки, оседала крыша, рушили стены. Раздирающий треск словно вернул Аспарзио в чувство. Но глаза его остались такими же пустыми.
Южанин долго смотрел на камень в руке, слегка раскачиваясь.
— Плохо, что кровь пролилась на него, плохо.... — пробормотал он, подобрал плащ и протёр им кристалл.
Кровь с плаща ещё больше измазала его, густой запах снова ударил Офелии в нос. Гасконец спрятал камень за пазуху. Он кусал губы. Офелия поняла, что усилием воли он вернул себе самообладание. Пот струился по его лицу. Одной рукой он вытащил длинный, блеснувший в темноте нож, второй – снова взял гречанку за руку. Пальцы его были холодными, словно лёд.
***
Он медленно приоткрыл дверь.
— Нет, пока никого нет.... — его губы шептали словно против воли. — Но ведь кувшин разбился, да.... Они придут, придут, я чую это.... Шакалья отрыжка!
Резня перед домом уже утихла.
Особняк напротив превратился в ярящийся, гудящий костёр, выбрасывающий к небу клубы пламени и снопы алых искр. На мостовой валялись трупы. Аспарзио потащил невольницу вниз по улице, куда-то прочь от золотого пламени, во тьму. На миг он показался ей чудовищем, выходцем из преисподней, порождением дурного сна, волокущим её во мрак и тьму внешнюю. Видение было настолько ярким, что против воли она споткнулась и с внезапной яростью вырвала запястье у обезумевшего владельца. Боль и безумие кругом помогли ей ясно мыслить. Резня, восстание, поджоги, грабежи.... или сейчас она сможет сбежать от ненавистного гасконца, или никогда!
— А-а-а-а-а-а!!!
Едва только цепкие пальцы соскользнули с её тонкого запястья, как она побежала вниз по улице, прочь от багряных костров, во мрак. Только бы успеть проскользнуть вон в те угольно-чёрные, будто залитые смолой улочки, и ему никогда уже её не найти, никогда... О том, что будет дальше, бритунка не задумывалась. Слишком ярко перед её глазами стояли сцены боли и унижений… Но нет – внезапный удар в спину заставил её покатиться по мостовой, из прокушенной губы потекла кровь.
Солёная...
Аспарзио стоял над ней, как настоящий демон из Преисподней. Весь его бок промок и был залит чём-то тёмным. В ладони зажат нож. Он со звериным выражением ярости и ненависти смотрел на неё.
Его руки тряслись.
— Хочешь, чтобы меня прикончили одного, сука?! — взревел он.
Пинком ноги гасконец перевернул её на мостовой. Она охнула от острой боли в боку.
— Хочешь, чтобы демон сожрал меня, а ты сбежала, продажная стерва?!
Он поднял её за волосы, заставляя скулить от страха.
Холодные пальцы гасконца впились в её шею, сжав её так сильно, что Офелия задохнулась. Он отпустил её и одновременно ударил кулаком по лицу, задев лишь вскользь – у девушки подкосились ноги. Но даже так удар заставил вспыхнуть огнём скулу и звёзды вылететь из глаз.
Разбитая губа кровила.
— Хочешь, чтобы я подох, мерзкая тварь?!
Он резко обернулся. Лицо его было безумным.
— О, я знаю, он идёт, идёт за мной.... Не нужно было разбивать тот кувшин. Демоны всегда охраняют сокровища... ха-ха-ха...
Смех его был клекочущим, а лицо перекосилось, словно лик одного из языческих божков.
— Но я обману его, обману... — шептал он куда-то во тьму. — Искупаю камень в твоей крови! Демоны любят девичью кровь... А потом убегу... заберу коня у Тартареса...
Пугающая ухмылка исказила его лицо. Он шагнул к валяющейся на мостовой рабыне. И в этот момент что-то огромное, чёрное упало на него из тьмы.
Оно рухнуло прямо с небес, смутно похожее на человека – но его несли громадные крылья. Ледяной мороз прошёл по коже девушки, словно дыхание с заснеженных гор. Вспыхнуло два багровых рубина – пылающие глаза. Аспарзио покачнулся. Сверкнувшие клыки вонзились в шею грабителя. Хлынула кровь. Она текла и текла, заливаясь ему за шиворот, струями, чёрными в ночи... Его ноги подкосились, и он рухнул на колени. Нож выпал из его руки и зазвенел по мостовой.
Неожиданно ночь породила ещё одну фигуру. Плечистый великан с мясницким топором материализовался из тьмы. Он тяжело дышал, волосы слиплись у него на лбу, лезвие топора был окрашено красным. На боку болтались пустые ножны – видимо, клинок переломился или был утерян в бою.
— Аспарзио! — громыхнул гигант, с удивлением вглядываясь в покачивающуюся на коленях фигуру. — Клянусь грудями святой Бригитты, вот уж не ожидал....
Голова грабителя повернулась вокруг своей оси. Демон, растворяющийся во мраке, с противным хрустом и нечеловеческой лёгкостью отвернул голову бывшего хозяина Офелии. И с заливистым хохотом, подобным хохоту гиены, швырнул её в незнакомца. А затем его приплюснутая, чёрная голова с пылающими алыми глазами обратилась в сторону Офелии. Кровь клокотнула в её горле, дыхание перехватило. Касалась ли она камня? Не попала ли её кровь на камень, когда избивал Аспарзио? Её сердце пропустило удары. Она помнила движения демона – нечеловечески быстрые, неуловимые. Ни один человек не успеет...
И в этот миг упал топор.
Он рухнул с небес, угрюмо сверкая в свете пожаров. И пробил спину демона. Тварь из Преисподней развернулась, яростно ощерившись. Могучая рука незнакомца сомкнулась на её шее, удерживая кошмарную пасть на расстоянии от себя. Громадные крылья вспороли воздух. Человек и монстр покатились по мостовой – и что было дальше, Офелия не разглядела. Она лишь увидела, как великан, сплюнув кровь, подымается, а топор в его руках стал ещё краснее.
Руководствуясь непонятным порывом, она на коленях, не вставая, подползла к сразившему демона великану. Его лицо в кровавых отблесках костров показалось ей знакомым.
— Кормак?! — изумлённо воскликнула она, когда он хмуро отбросил слипшиеся от пота волосы с лица.
Лицо северянина просветлело.
— Офелия? — рокотнул он. — Эта тварь прикончила Аспарзио. Мы сегодня обчистили одного чародея, а, как известно, колдуны крепко держатся за свои сокровища. Клянусь святым Георгом, порой они могут дотянуться до ограбившего их негодяя даже после смерти!
Сказав эти слова, он запрокинул голову и захохотал своей собственной шутке.
— Во имя кареты Сатаны, — пренебрежительно пихнул он труп Аспарзио ногой. — Говорил же я этому шакалу – не стоит брать ничего, что лежит рядом с жертвенником! Но эта жадная свинья таки позарилась на камень.
Хмыкнув, Кормак взвесил топор в руке. Его взгляд обратился на притихшую Офелию.
— Что будешь делать? — весело поинтересовался он. — Чёртовы наймиты могут добраться и сюда. Лучше бы тебе спрятаться в одном из домов. Жаль, конечно, что Аспарзио сдох...
— Он хотел отдать меня демону! — внезапно прорвало девушку.
— Да, он всегда был скотиной, — охотно согласился ирландец. — Славная свинья Аспарзио. Небось хотел убраться из города пораньше, пока демон до него не добрался? Паршивый дурак. Эти твари могут преследовать добычу не хуже волков в Шотландии, много лиг.
И тут в Офелии что-то лопнуло. Она опёрлась ладонями о перемазанную в крови людей и демонов мостовую и зарыдала. Всхлипы вырывались у неё из груди вперемешку со словами.
— Возьми меня с собой, — умоляла она. — Я знаю, ты не такой подонок, как Аспарзио... Куда мне идти.... я не знаю... завтра меня опять продадут, и новая тварь будет днями измываться надо мной...
Кормак хмыкнул. По его мнению, мир вообще был достаточно паршив, чтобы давно не удивляться этому. Но вид хорошенькой полунагой девушки, взирающей на него умоляющими глазами, что-то затронул в его сердце.
Дикарь нахмурился.
— Я еду на запад, занимаюсь то воровством, то наймом, то грабежами, — сумрачно пояснил он. — Боюсь, такая жизнь не для беспомощных девушек вроде тебя.
— Хуже мне не будет! — в отчаянной мольбе простёрла она к нему руки. Отвези меня на запад, куда угодно из этого проклятого города. Я пойду с тобой на край света, и даже когда ты доберёшься до огненных океанов ада, буду ублажать тебя по ночам!
Кормак хмыкнул.
— Так или иначе, я собирался убираться отсюда. Может, подамся в Сирию, а может, в Египет. Так и быть, заберу свою лошадь из трактира, если его ещё не подпалили чёртовы ублюдки. Черныш вполне увезёт нас двоих.
Офелия уронила голову в ладони и разрыдалась.
Похожие статьи:
Новости → Конкурс ужасов
Рассказы → Не будите спящего Удава! (Внеконкурс)
Рассказы → Мимикрим (Внеконкурс)
Рассказы → Хуторок ( Номинация №3 Работа №8)
Рассказы → Гостья (Номинация №4 Работа №10)
