Капитан Ильин и старший лейтенант Анискина за годы экспедиции прекрасно усвоили мудрость "Чем приложился, тем и лечи". Им иногда чудилось, что младшего лейтенанта назначили в экипаж силы вселенского разума. Во всем, что касалось входа и выхода из безнадежных ситуаций, младший лейтенант Сочинский был бесподобен.
Перепутать банку черной икры, на которой для тех, кто никогда в жизни не видел этой самой икры, русским по белому начертано ГОСТ (галактический осетровый стандарт) с банкой черной дыры, закинуть друзей на семьсот лет в будущее, зубной щеткой довести гипердрайв до оргазма, а для выхода из безнадеги предложить вырастить переговорные трубы - на это способен только Сева Сочинский.
Сомнения в том, что даже у Айболита хватит децибел проорать три километра живой трубы, Ильин снял сразу, как только переложил всю ответственность на подчиненного. Нельзя сказать, что у капитана была альтернатива предложению, поскольку на борту отсутствовали другие средства связи. Более того, на борту не было ни одного живого прибора. То есть, они конечно где-то были, поскольку и сам звездолет являлся живым существом, но их не было в техническом понимании. Чтобы рассыпаться в прах электроники было достаточно семи прошедших столетий.
Конечно дальние экспедиции снабжают оборудованием, способным работать, работать и еще раз работать тысячелетиями, если не сказать - эпохами, но краткосрочная, рассчитанная максимум на трое суток разведывательно-спасательная миссия никак не могла называться дальней. Ильина, Аллу и Севу собрали и отправили в каких-нибудь полчаса. "Да тут, недалеко", - клятвенно ободрял командир своих подчиненных, скептически рассматривающих звездолет, основательно потертый и облупленный. "К обеду вернемся! Слетаем в одно местечко и сразу назад!"
Семьсот лет спустя Ильину пришлось пережить тяжелый, незабываемый, полный немой укоризны, взгляд Анискиной, во время которого ее пальцы красноречиво выдавливали тумблер какого-то там запуска вместе с панелью и самим запуском. "К обеду, говоришь, вернемся?" - выламывали стальные пальцы инструктора по рукопашному бою подвернувшиеся рычаги. Чем мог ответить Ильин? Правда была налицо. Они не вернулись не только к обеду, но и ко всем прошедшим за столетия ужинам. Рассчитанные на краткосрочную эксплуатацию бюрократами от Звездно-Военного флота приборы умерли навсегда. Единственным оставшимся в живых, в полном понимании этого слова, механизмом был робот-диагност Айболит 66, который при всем своем мастерстве еще не научился перерабатывать тлен и ржавчину в полупроводниковые микросхемы. Он мог собрать и разобрать Севу Сочинского с закрытыми визорами, но одолеть душу пустякового транзистора, был не способен. Добрый доктор Айболит вообще презирал электронику, как таковую, и за человека ее не считал.
Некоторое время исключение составляла Ка-ти-лена, смахивающая на Катерпиллер роботесса со спутника планеты Шелязяка, но и та в конечном итоге оказалась ветреной, как прочая электроника. Едва выгуляв и воспитав Севу Сочинского, Кат-ти-лена чисто по-женски заявила, что нянька младшему лейтенанту по должности не положена, и первым же рейсом отправилась воспитывать новое поколение шелезоидов, оставив Айболиту разбитое сердце на память. Впечатлительный Айболит поступил, как настоящий эстет. Он перенес все записи недолгой семисотлетней их жизни на флэшку, после чего бензопилой с анигиляторными лезвиями глубокого проникновения распилил флэшку на атомы. Айболит позже сказал, что по-настоящему следовало бы отнести карту памяти на базар, выменять на собаку и уже собаку пустить на расстрел, но лично он, Айболит Шестьдесят Шесть всю жизнь избегал косвенности, предпочитая прямое хирургическое воздействие. К тому же он любит собак и всячески ненавидит кошек полных статического электричества, но это уже совсем другая история. Словом, "За неимением гербовой пишем на простой" - заключил Ильин.
Впрочем, у экипажа никогда не случалось гербовой. За годы полета они привыкли обходится простой. Или, как говорил незабвенный Филеас Фогг из древнего мультика - "Используй то, что под рукою и не ищи себе другое!"
Вырастить трубы, кто бы сомневался! Кто бы сомневался, что за неделю, до описываемых событий младший лейтенант додумается напугать звездолет брынзой?
Как было сказано, Анискина по-взрослому увлекалась соленьями и маринадами, чем не раз приводила в ужас своих кавалеров. Последние давным-давно умерли от старости, а увлечение у молодой, полной сил и здоровья Анискиной осталось в целости и неприкосновенности. Никто не удивился, когда старший лейтенант попросила Айболита восстановить аппарат синтеза хлорида натрия.
С тех пор, как Айболит уличил род человеческий в невежестве, ни у кого из экипажа язык не поворачивался называть хлорид натрия солью. Попросить передать солонку хлорида натрия звучало так естественно, как если бы в русском языке никогда не было слова "соль".
Восстанавливать ничего не пришлось, доктор отличался маниакальным педантизмом и содержал личный арсенал в безукоризненном состоянии. Аппарат заурчал и в самое короткое время насинтезировал пуд с четвертью химически чистого хлорида натрия, который Анискина пустила на производство рассольных сыров.
Брынза получилась у Аллы знатная. Упругая, в меру соленая, сочная, она прямо-таки вызывала в воображении корочку черного хлеба. У Сочинского и Ильина, разумеется. Алла, как было сказано - по-взрослому увлекалась соленьями и маринадами. То есть, употребляла брынзу как есть. Без хлеба и дешевых сентенций. Ильин, не в силах терпеть дальнейших издевательств, ушел в паломничество вокруг экватора звездолета, а легкомысленный Сочинский решил напугать вытащенный из стены отросток куском брынзы, позабыв о том, какую разрушительную силу имела соль в мире Шелезяки. Не лишним напомнить, что большая часть тамошнего оружия представляла собой соленья и маринады разнообразных калибров. Не понятно, словом, что себе думал младший лейтенант, тыкая брынзой в слепой отросток. Если что и думал, то очень и очень недолго. Едва отросток уловил свеже-соленый аромат, источаемый брынзой, как ловко вцепился в него беззубым ртом и вывернувшись наизнанку утащил добычу в корабельные недра. Подошедшая Алла поправила Севину челюсть и тут же влепила три наряда вне очереди. "Ибо не фиг" - заключила она, уходя. Объяснений не требовалось. По ее походке и ежу было понятно, что "не фиг".
- Ну, что стоишь? - спросил Ильин Севу, таращившегося в свежий тоннель. - Иди, ищи теперь брынзу, а то Анискина совсем разволнуется!
Сева шесть часов обследовал недра и вернулся назад с пустыми руками.
- Дырку нашел. От бублика. Нет там никакой брынзы, товарищ старший лейтенант, - изложил он свои наблюдения.
- Ладно, - смилостивилась Анискина. - Три наряда вне очереди и свободен до ужина.
Сева взглянул на командира. Тот в ответ покосился на Аллу и прибавил еще два от себя. В молчании троица стояла перед пульсирующим тоннелем. Всем было как-то не по себе. Когда выясняется, что стены вверенного вам звездолета способны на такие фокусы, то поневоле становится "не по себе".
Тоннель просуществовал еще шесть часов, после чего благополучно самозакупорился, испустив напоследок дух переваренной брынзы. Присутствующая при этом команда даже не вздрогнула. На людей, прошедших все круги ада на склизко-тошнотворной Шелезяке, такие газы не действовали.
Ни на Ильина, ни на Аллу не снизошло озарения. Чего не сказать о Сочинском. Оттрубивший пятьдесят пять нарядов вне очереди, младший лейтенант проникся необыкновенной интуицией. Он моментально взял на вооружение брынзобоязнь звездолета, а потому не раздумывая предложил начальству технологию прокладки труб в теле живого корабля.
Теория младшего дала сбой сразу, как только выяснилось, что управлять живым трубопроводом невозможно. Звездолет не понимал ни русского, ни жестового языков. Команда потратила десять килограммов первосортной, пальчики оближешь, брынзы, науськивая отростки выворачиваться в правильном направлении. Но те хватали белоснежные куски и стремительно уносились куда глаза глядят, имей они таковые. Чавканье заполняло пустоту корабля. В отличие от живности Шелезяки, звездолет не боялся соленой брынзы. Раз попробовав рассольный сыр, он ехал крышей всякий раз, когда Анискина запускала свежую партию. Иногда это выражалось в отключение искусственной гравитации, а один раз корабль снесло с курса в параллельные вселенные. Так по крайней мере заявил Ильин, признавшийся, что никогда не видел такого эффекта Доплера в нашей галактике. И действительно, за стекловидной податливой массой, заменяющей иллюминаторы, творилось столь непонятное безобразие, что даже Айболит безнадежно махнул манипулятором и обозвал увиденное сферическим конем в вакууме. Но это было еще полбеды. Звездолет повадился приставать к своему экипажу. Стоило повеять запаху брынзы, сотни щупалец вылезали из стен, и хватали народ за штаны и колготки, выпрашивая лакомство. Один раз Ильин, попытался было построить охамевший пепелац и заявить "Брынзы не будет!", но его тут же скрутили в бараний рог и затащили в какой-то шкафчик просохнуть от изумления.
Учитывая двенадцатичасовую живучесть тоннелей, экипаж принял решение гнать трубы из гипотетического центра корабля в разные стороны, полагаясь на статистику и закон распределения подлости.
Ильин взялся исполнять прямые свои обязанности и отмечать на самодельной карте куда выходит та или иная труба, а старший лейтенант Анискина принялась отдавать распоряжения младшему лейтенанту. На вопрос, кто должен бегать по кораблю, отыскивая выходы труб, ответ мог быть только один. Сева заикнулся было на счет Айболита, на что добрый доктор молча протянул ему собственные гусеницы.
И вот теперь, на деле постигая закон о наказании за инициативу, младший лейтенант носился сломя голову по всему звездолету, подгоняемый ревом своего командира.
"Сочинский, зараза....!" - неслось из трубы под номером тринадцать Це.
Похожие статьи:
Рецензии → "Населена роботами" - фанфик-рецензия
Рассказы → Космическая опупея 2 "Населена мухами" Глава 5
Рассказы → Космическая опупея часть 2 "Населена мухами" Глава 4
Рассказы → Космическая опупея часть 2 глава 1
Рассказы → Космическая опупея 2 "Населена мухами" Глава 3
И, вот, чувствовала душенька моя (или это был тот самый ЖКТ))), что кисло, она же молочная продукция еще не сделала свое обрынзительное дело…
Вот есть Сергей Чонишвилли - он в начале своей карьеры говорил с сильным грузинским акцентом, а сейчас стал практически лучшим нашим чтецом, и любой акцент может изобразить при необходимости. Этот - профессионал.
прикольно про брынзу. плюсик
