Конец крестового похода.

 — Ну, садись, гость дорогой, — герцог указал пленнику на стул возле своего стола.

— Надо полагать, я удостоился неслыханной чести, — сказал он ковыляя от входного полога к столу посреди шатра.

Одна его нога была короче другой и почти не сгибалась, а большая часть лица представляла собой почти сплошной рубец.

— Обычно смерды внимают моим речам стоя на коленях. Так что будь безмерно счастлив, калека.

— Благодарю за гостеприимство, — ответил калека усаживаясь на стул, — но, если честно, не испытываю сейчас никаких восторгов.

— Ты знаешь, за такую наглость я велю бить плетьми до полусмерти, — снисходительно ухмыльнулся герцог. — Но тебе повезло, смерд. Я очень любопытен, и мне не терпится узнать от тебя многое.

— Что, например?

— Почему ты, когда моё войско входило в долину, преспокойно сидел в беседке и даже не пытался бежать?

— Ну, это просто — я вас всех поджидал.

— Зачем?

— Чтобы объяснить вам ваше действительное положение.

Герцог расхохотался.

— Ты думаешь я не знаю, что происходит?

— И что же, по твоему, здесь происходит?

— Гляди кругом, смерд. Святое Войско под моим командованием в самом центре твоей страны. Войско едва ли не большее, чем всё этой самой страны население. И население страны разбежалось перед ним, побросав все свои пожитки. Бегите, пока можете, еретики! Отсюда начнётся конец твоей богомерзкой страны! Вот что здесь происходит!

Возвышенный голос и величественный вид герцога не произвели на калеку никакого впечатления.

— А ты не допускал такой мысли, — невозмутимо сказал он, — что Святому Войску просто позволили дойти до этого места?

Герцог снова расхохотался.

— Позволили?! Ты сказал, позволили?!! Наглость твоя беспредельна. Но тебе снова везёт, смерд, она меня забавляет… Ну, допустим, позволили нам сюда придти. Не иначе как от большой глупости. Долина в кольце скал, и в скалах всего семь проходов, которые легко перекрыть. Таким образом долина превращается в крепость, из которой вы, глупцы, нас теперь ни за что не вышвырните!

— С одной стороны действительно, если вы перекроете проходы, долина превратится в крепость, Но, если проходы перекроем мы, Святое Войско окажется в ловушке.

— В ловушке? Ты ещё угрожаешь нам!

— Нет, просто объясняю вам, ваше действительное положение. Святое Войско в ловушке. Дело в том, что сейчас на долину нацелена наша артиллерия. Тысяча, и поверь мне, не одна тысяча стволов смотрят на вас. Каждое укромное место долины, каждый клочок земли, каждый закоулок надёжно пристреляны.

— Знаешь, милейший, твоя ложь уже перестаёт быть забавной. Не может быть в твоей стране столько артиллерии. Торговля оружием с твоей богомерзкой страной запрещена Святым Престолом и всячески пресекается Инквизицией.

— И тем не менее, это так. И ты, и я, и все они, — калека сделал круговое движение рукой, — находятся под прицелом. И в связи с этим я уполномочен предложить два выхода из данной ситуации. Первый: Святое Войско не встречая преград покидает нашу страну. Второй: Святое Войско гибнет.

— Что?!!

— Для глухих повторю: Святое Войско или без потерь покидает нашу страну, или гибнет по чём зря. Решение за тобой, герцог.

Герцог не нашёлся что ответить. Ему стало не по себе. Жизнь при дворе с малых лет приучила его разбираться в незнакомых людях. Перед ним сидел человек прямой и бесхитростный. Калека просто не умел юлить и морочить голову. Из той чуши, что он выложил герцогу следовало, что он или тихий безумец, подосланный тянуть время, или он действительно знает о чём говорит.

Герцог ничем не выдал своих душевных колебаний.

— Неужели? — зловеще ухмыльнулся он. — А ты, убогий, не подумал о третьем выходе?

— Каком?

— Иди ко мне в войско. Святому Войску нужен проводник.

Каменное доселе лицо калеки оживилось. Он перестал сутулиться и откинулся на спинку стула.

— А вот это любопытно, — в его голосе ясно послышалась ирония. — Чем же ты меня хочешь соблазнить?

— По завершении кампании возьму тебя управляющим в одно из своих имений. Дам тебе там полную власть в моё отсутствие. В золоте будешь купаться, на золоте спать пить и есть, причём только самое лучшее. Любая женщина моего имения по первому твоему требованию будет у тебя в постели. Я даже уступлю тебе право первой ночи, в пределах моего имения, конечно. От тебя только потребуется…

— Держать имение в полном порядке, доходно вести хозяйство и вовремя снабжать твою милость деньгами и всем прочим, что сие имение может дать.

Герцога передёрнуло. Никто доселе не смел перебивать его речь, особенно смерды. Но он быстро взял себя в руки.

— А ты не глуп, — сказал он.

— Чтоб догадаться об очевидном, особого ума не надо.

— Ну так что?

Калека пожал плечами.

— Спать на золоте? Ты когда-нибудь спал на металлической плите? На тюфяке набитом мхом спать гораздо уютнее. На золоте есть и пить? Деревянная миска и глиняная кружка гораздо удобнее. Купаться в золоте? В моей стране чтобы жить, и весьма неплохо жить, золота совсем не требуется. Еда самая лучшая? Это как? Все продукты и приправы из-за самого дальнего моря? Всего очень мало и до одури дорого? Это уже глупость. Женщины? Ты не поверишь, но от недостатка их внимания я не страдаю. Первая ночь?.. Только женщине дано право решать с кем лишиться девственности, кому отдать своё сердце и от кого детей родить… Имением управлять? Я бы, пожалуй, смог. И это единственное, что в твоём предложении хоть как-то заманчиво. На счёт прочего, — голос калеки вдруг стал твёрдым. — Сказать, как на мой взгляд прочее выглядит? Ты поставил передо мной золотое блюдо с говном, мешаешь его бриллиантовой ложечкой и приговариваешь: «Гляди как тут у нас вкусно. И вкушать сие будешь каждый божий день полной ложкой».

Неистовый гнев затмил всё в глазах герцога. Грязные слова комом застряли в горле. Он только и смог, что упереть в лицо калеке пылающий взгляд.

Искажённое гневом лицо герцога не произвело на калеку никакого впечатления.

— Извини за грубость, герцог, — его голос снова стал мягким, — но иначе ты бы не понял. — Калека иронично улыбнулся и заглянул в глаза герцогу. — Тебе нечего мне предложить. И самое обидное, что ничего кроме этого ты предложить и не можешь. Ты даже понятия не имеешь, можно ли предложить ещё что-либо кроме ЭТОГО говна… Королевская должность и власть над миром, сам понимаешь, не в счёт.

Герцог отвёл взгляд и шумно задышал отходя от бури чувств.

— Так что выходов только два. К тому же здесь прекрасно знают, как ты умеешь раздавать обещания, и особенно как ты умеешь их выполнять.

Притихший было гнев вспыхнул с новой силой.

— Да как ты смеешь, смерд!! — вскричал герцог.

В шатёр вбежали два гвардейца, готовые оборонить своего господина. Но тот только крикнул им: «Вон отсюда!» Гвардейцы удивились, но приказ выполнили незамедлительно.

Герцог успокоился.

— Откуда здесь могут обо мне знать?

— А ты думаешь, что жители этой страны как в монастыре живут и всего остального мира видеть не хотят? Не-ет, у нас внимательно следят за происходящим в ближних странах. Да и в дальних тоже. Ты удивишься, сколько тут о тебе знают.

— Да? И что же тут обо мне слышали?

— Если коротко, то ничего хорошего. У тебя было всё: и титул, и положение, и почёт с уважением. И от родителей тебе много в наследство досталось. А после некоторых событий в твоей стране, ты и вовсе стал первым в очередь на трон. И была корона прямо у тебя в руках. И надо же случиться такому, увидел девочку в дворцовом парке, заболтал, в уголок завлёк да отымел хорошенько. Да вот уголок оказался не вполне укромным, а девочка — из знатной, очень влиятельной при дворе семьи. В результате на трон сел твой кузен, а тебя отлучили от двора на три месяца, да и то потому, что последствий твоей похоти не случилось.

И пошло-поехало… Под откос. И колесишь ты сейчас по своим имениям, ко двору тебя на пушечный выстрел не подпускают. Дуришь, куролесишь по всякому. Имения твои уже с трудом могут оплачивать все твои приключения. Короче, попортил ты себе похотью и прихотью своей всё что только можно. Кроме здоровья, пожалуй. Да ещё военную карьеру неплохую сделал.

А тут, — как к стати — Святой Престол объявляет Святой Поход на Пустые Земли, дабы искоренить угнездившуюся там ересь… О королевском троне ты уже и не мечтаешь — тебе бы лохмотья своей репутации подлатать. Да и военный трофей не помешал бы.

— Осведомлены, сволочи, — тихо прорычал герцог.

Калека усмехнулся.

— А ты-то, герцог, знаешь хоть что-нибудь о моей стане, раз уж воевать здесь собрался?

— А что о вас знать — ересь сплошная!

— И в чём же наша ересь?

— Без бога живёте. Короля в стране нет. Еретиков и всяких беглых привечаете. Купцам торговать не даёте. Сказки богохульные по всему миру пускаете. Умы мутите.

Калека снова усмехнулся.

— Немало, немало… Вполне достаточно, чтобы не раздумывая ринуться в Святой Поход. И на погром, и лбом на стенку. Во славу Господа нашего, разумеется.

Герцог не нашёлся что сказать, только скрипнул зубами.

Калека продолжал:

— Но, давай по порядку. Без бога живём? Припомни, герцог, мимо скольких храмов ты проезжал, и в скольких из них ночевал даже. (Герцог скривился, припомнив, что святое войско вытворяло в здешних храмах). У нас полно верующих. Всех верований. И никто никого не учит, как в бога ПРАВИЛЬНО верить и как ПРАВИЛЬНО бога именовать. Никто не обращает другого в ПРАВИЛЬНУЮ веру огнём и мечом. С точки зрения Святого Престола здесь всё неправильно — не главенствует ЕГО вера. Хуже того, десятина не течёт рекой в ЕГО казну с такой процветающей страны как наша. И вот это последнее — ересь самая богомерзкая.

Короля нет… А зачем? Наша страна с самого своего начала обходилась без королей. Да и не предусмотрено место для королей и их пышных дворов в устройстве нашего общества.

Еретиков и беглых всяких… Что делать, если Святой Престол помешан на том, чтобы все думали ПРАВИЛЬНО, то есть как ЕМУ будет угодно. А если кто думает не так — еретик. Долой его, ату его, Святую Инквизицию на него.

И куда же трезвомыслящему человеку податься? В Пустые Земли. Равно как и не могущему или не желающему больше выносить прихоти своего господина. В прежние времена таким только в петлю.

Сказки богохульные… Так ведь слухами земля полнится. Особенно, когда страна не слишком затворяется от мира. У нас многие гостят, и, само собой, рассказывают вернувшись домой. А то, что не всем эти рассказы по душе… — калека развёл руками.

Купцы… Было дело несколько лет тому. В баронстве одном, с нами граничащем, неурожай случился, да ещё какой. Где неурожай, там и голод. А где голод — там и мор. А соседство со страной, где мор гуляет… Сам понимаешь. Вот мы и помогали голодающим: привозили зерно, овощи, корм для скота и просто раздавали. По уши не заваливали, конечно, только чтобы до следующего урожая не страдая дотянуть. И семян на посадку. Купцы тоже ринулись благодетельствовать: втридорога продавать несчастным залежалое зерно. Залежалое настолько, что от него даже голодные крысы нос воротили. Само собой, очень скоро их «товар» перестали брать даже даром. А за назойливость при попытках впарить гниль, им и по морде давать начали. А когда купцы пришли к нам отношения выяснять, ещё и от нас схлопотали.

Теперь о возможном трофее.

Сказки о нашей стране бывают изрядно преувеличены. Сам видел, герцог, горы у нас гранитные, а вовсе не золотые. Дома совсем не похожи на дворцы. Твои ребята не один такой дом перерыли. И много ли они там нашли?

— И всё же нашли золото, — ухмыльнулся герцог.

— Ты о тех позолоченных свинцовых болванках?

Герцог вскочил.

— Ты лжёшь!!!

— Прикажи разрубить слиток. Кузнецы при войске, надеюсь, найдутся?

Герцог выбежал наружу.

Спустя несколько минут вернулся. Лицо его было искажено гневом, глаза метали молнии, в руках он держал два куска металла. Не в силах вымолвить и слова он сунул их к лицу калеки.

— Я же говорил: позолоченный свинец, — спокойно ответил калека на его немой вопрос.

— Зачем?! — прорычал герцог.

— Это наше старинное оружие против разбойников. Когда наша страна только начиналась, нам очень досаждали разбойники. Вот мы и сделали для них приманку. Действовала безотказно. Кто-нибудь из наших «попадался» к ним в плен и «выдавал» под угрозой пыток место «залежей» нашего «золота»… О представлениях, которые разыгрывались разбойниками при дележе, здесь до сих пор легенды ходят.

Герцог взревел и схватил калеку за грудки. Ни один мускул не дрогнул у того на лице.

— Признаться, я не очень-то верил этим легендам, — немного помолчав продолжил он. — Как оказалось, напрасно. Святое Воинство учинило представление не хуже. Знатная драка и больше полусотни трупов, пока твоя дружина не вмешалась. Иначе и быть не могло. Две пятых Святого Войска — разбойники, которым Святой Престол грехи отпустил за участие в Святом Походе. Другие две пятых — наёмники, тоже под стать первым публика. И только одна пятая — волонтёры, совершенно искренне идущие искоренять ересь. Поверь, герцог, трофея, о каком вам наплели святые отцы, не будет. А из-за тех крох, что найдёте, сами передерётесь.

Чтобы жить в этой стране, золота и прочих побрякушек вовсе не нужно.

— Проклятые нищие! — прошипел герцог отпуская калеку.

— Это смотря что считать богатством. Если отсутствие нужды, то эта страна самая богатая в мире. Здесь никто не голодает, здесь не бывает брошенных детей, здесь нет ненужных стариков, здесь не оставляют без помощи больных и искалеченных. Мне вот ногу подправили, а то ведь очень криво срослась и совсем не сгибалась. Да и шкуру обожжённую тоже.

— Проклятые нищие! — тихо взвыл герцог.

— Золото лишь пыль на ветру, как сказал один мудрец. Истинное же богатство страны: знания и люди. Люди знающие, умеющие и работящие. Именно такие чаще всего гонимы невеждами, завистниками и Инквизицией. И всех их грехов, что они пытливостью ума открыли на одну ничтожную грань мира — творения Господа нашего — больше, чем прочие. И всех их грехов, что пытливостью ума и старанием рук добились чуть большего в своём ремесле. И всех их грехов... Законов столько и все противоречат друг другу... Как тут не стать преступником? И всех их грехов, что они это поняли. Поняли, что действительно представляет из себя власть и люди ею облечённые. Такие люди всегда были неудобны и не угодны. А здесь им нет притеснения, ни в познании, ни в работе, ни в мыслях. Если бы ты мог представить, чего здешние люди познали и достигли, за столетия прошедшие со времени первых поселенцев.

Пустые Земли. Так до сих пор эта страна и называется. И, действительно, что здесь было? Нагромождение скал, бедная каменистая почва, клочки леса между скалами, и эта долина — единственное во всей стране место хоть как-то пригодное для земледелия. Воистину, Пустые Земли. Безлюдье.

Никому эта страна не была нужна — взять с неё было нечего. Вот и бежали в эту страну люди потому, что никаким правителям не было до неё дела.

А теперь... Страна без пахотной земли отличнейшим зерном торгует. Страна, где раньше деревья наперечёт были, вывозит строевой лес. Страна, где саженец некуда было воткнуть, славится на весь мир яблоками, сливами и другими фруктами. Страна, где грядку негде было вскопать, вывозит овощи даже за море. И это не считая помощи соседним странам при недородах и неурожаях.

Эти некогда пустые скалы стали нашими полями, лесами, домами. Эльфы учатся у нас выращивать сады без магии. Гномы учатся у нас ремёслам и горной проходке. И со всего мира к нам едут люди жаждущие знаний. Слышал, наверное, о нашем университете.

А как стали Пустые Земли полной чашей, тут и начали появляться всякие... желающие стать королями этой страны. Прямо вот так подъезжают к границе, видят очередь на въезд и говорят: «Кто тут в короли крайний? Я за вами буду».

— Замолчи!! — рявкнул герцог.

— Извини, не удержался. Это наша шутка по этому поводу. Я говорил недавно, что в нашем обществе нет места королям и сворам их прихлебателей. Их тут не было с самого начала, и впредь сажать себе на шею этих паразитов никто не собирается. Приходили. Пробовали сесть. Даже Святой Престол пытался своего наместника пристроить. Сам заешь, ни у кого не вышло. Умные возвращались разочарованными, но целыми, и даже без потерь в войске. Те, кто поглупее или по упрямее, или с непомерной амбицией, возвращались с битой мордой и войском разной степени потрёпанности. А ставленник Святого Престола и вовсе один вернулся с повредившимся умом. А войско инквизиторов, что в поддержку ему дано было, всё здесь осталось.

Вот с тех самых пор и стала наша страна и «богомерзкой», и «ересью сплошной», и «грехов скопищем» и даже «Престолом Сатаны».

Ну как же! Самому Святому Престолу не позволить властвовать над своими умами. Какое кощунство!

— Не богохульствуй, мразь!

— Разве я поношу Отца Нашего Небесного? Я лишь высказываюсь о том, что из себя представляет Его секретарь Святой Престол... А если подумать, то у Святого Престола вообще нет причин для гнева. Ни-ка-ких. Ведь любая власть — от Бога.

— И где же здешняя власть? Кто её здесь представляет?

— В данное время и в данном месте, власть этой страны представляю я.

Герцог издевательски расхохотался.

— Это ты — власть? Это ты — король? Король из калеки-смерда?!

— Если угодно, то король... Я бы смог править твоей страной, герцог. Уж всяко лучше, чем ты своими имениями.

— За такие речи в моей стране тебя бы давно казнили.

— Вот поэтому я не в твоей стране... Кстати, о смерти... Если придётся, умру без колебаний. А ты готов умереть?

— Я не умирать сюда пришёл! — прорычал герцог.

— Ну, ещё бы. Покойнику добыча ни к чему.

— А ты, мразь, умрёшь. И вся твоя семья, и весь твой богомерзкий народ.

— Не страшно. За свою страну, за свой народ умереть не страшно. И тем более стоит жизнь положить, чтобы ничего не случилось с семьёй. Чтобы ты не смог убить жену, сына, и уж тем более не надругался над малолетней дочкой... Как там, у себя в имениях много лет назад.

Герцог вздрогнул, как от удара кнутом.

— Что ты об этом знаешь?!

— Да, считай, что всё.

— Ты лжёшь! Здесь не могут этого знать!! Кто тебе рассказал об этом?!!

— Ты, герцог.

— Что?..

— Тебя похоть тогда так обуяла, что ты не удосужился даже оттащить несчастную за угол, и проделал всё на глазах у её семьи и своих гвардейцев. Каждый третий гвардеец сдерживал рвотные позывы, а у каждого второго руки чесались алебарду тебе между лопаток воткнуть. Только их привычка к подчинению спасла тебя тогда.

Это было вечером. А к утру от нашей деревни остались только пепелища да трупы. Несчастную девочку вместе с семьёй ты приказал спалить в их же доме. И поутру раструбил всей округе, что мятеж в этой деревне был, но успешно подавлен.

Герцог молчал вглядываясь в лицо калеки.

— Наверное, благодаря ненависти к тебе я тогда не сгорел, не задохнулся в дыму и не умер от ожогов пока добирался до Пустых Земель. Ненависть потом поутихла, и жажда мести исчезла, но память осталась. Такое и захочешь — не забудешь.

— Жив, гадёныш, — прошипел герцог.

— Ну, наконец-то, — улыбнулся калека. — А я всё жду, когда же ты меня узнаешь.

— Жив, гадёныш, — повторил герцог.

— А знаешь, мне до сих пор хочется начистить тебе рыло, — улыбка исчезла с лица калеки. — Итак, герцог, довольно воспоминаний. Пора решать судьбу Святого Войска. Напоминаю ситуацию: войско как на ладони у нашей артиллерии. Предложение прежнее — или уходите, или погибните. Выбор за тобой, герцог.

— Ты думаешь напугать меня градом ядер?

— Град ядер покажется тебе простым горохом, рядом с тем, что обрушится на долину в первую очередь.

— Град бомб?

— Хуже. Огонь и сера, как в Святом писании.

— Что!?

— Здешние люди раскопали места, где раньше стояли Содом и Гоморра, и дознались что за «огонь» и «сера» их уничтожили. Всего две сотни снарядов превратят эту долину в пепелище. От нас с тобой и от всего Войска нечего будет хоронить, кроме кучки золы.

— Зачем ты лжёшь? Выгадываешь лишние мгновения для своей обречённой страны и своей жалкой жизни?

Калека хохотнул.

— Если что и вызывает жалость, так это твоя чудовищная ограниченность, твоё не менее чудовищное невежество и твоя тупая самоуверенность. Воевать с целой страной, так ничего о ней не узнав, кроме мнения Святого Престола. Итак...

Калека поднялся со стула. Герцог почувствовал, неприятный холодок ползущий по спине. Изувеченная нога не позволяла калеке встать ровно, но более благородной осанки герцог не видел даже у королей. И это не было игрой. Это не было маской. Калека не казался — он был таким.

А герцог вдруг поймал себя на том, что хочет опуститься на одно колено и склонить голову. Это подействовало на него как ушат ледяной воды. Пасть на колено перед смердом, его собственным бывшим холопом! Рука герцога сама собой легла на эфес меча, да так и застыла там, когда калека глянул ему в лицо.

— Итак, — продолжил калека, негромким спокойным голосом в каждом звуке которого ощущалась подлинная сила духа, — от имени этой страны и её народа предъявляю тебе, герцог, и в твоём лице всему Святому Войску ультиматум, суть предложения была изложена тебе неоднократно и не изменилась, а по сему повторяться не буду. Твоё решение, герцог.

Тот стоял белый от ярости.

— Не тебе, холоп, ставить ультиматумы Святому Войску!! — прорычал он.

— Надо полагать, что ответ «нет». Войско продолжает бессмысленную и гибельную для себя войну.

— Да, холоп! Только гибель ждёт твою богомерзкую страну.

— Другого я и не ожидал.

Калека снял с левого запястья чёрный железный браслет и положил его на стол.

— Что это? — спросил герцог.

Браслет издал короткий двойной писк.

— Для нас с тобой это труба архангела Гавриила. Вызов на Божий суд, так сказать. — ответил калека закатывая рукава куртки. — Снаряды пущены и будут здесь через четыре минуты.

Герцог похолодел от ужаса. Только сейчас он понял, что калека не солгал ему ни единого слова, что все его предупреждения не были блефом.

— Да, герцог, — сказал калека с нехорошей улыбкой. — Мы не блефовали. Ещё когда начался парад захребетников (очередь из мнящих себя королями нашей страны), здесь поняли, чем всё это закончится. Поняли и готовились. Все сто двадцать лет. Даже без наших «огня и серы» у Святого Войска не было ни единого шанса на успех. Молись, герцог.

Герцог хотел было крикнуть «Останови!», но тут же понял всю глупость этой просьбы. И это привело его в ярость. Он выхватил меч. Уж если скоро смерть, то первым умрёт этот зарвавшийся холоп. Может быть собой он и не вполне владеет, как утверждает смерд, но мечом он владеет превосходно. Сейчас у наглого холопа череп надвое развалится.

Меч со всего маху врубился в... спинку стула, а затем вырвался из руки и вместе со стулом отлетел в сторону.

Калека был уже на ногах. Нехорошо ухмыляясь и разминая руки он стал надвигаться на герцога.

— Грех конечно, — сказал он, — но я так давно мечтал об этом...

Герцог выхватил кинжал и ударил. Удар провалился в пустоту, а герцог получил звонкую оплеуху. Ещё удар кинжалом. Опять в пустоту. И сразу же — подзатыльник.

Ярость затмила всё. Герцог бил, но всё напрасно: кинжал или рассекал воздух или уходил в сторону не по своей воле. А он каждый раз получал оплеуху, подзатыльник, шлепок по уху, щелчок по носу. Когда ярость немного остыла, герцог понял, что калека играет с ним, как кот с мышью. Шлепки, оплеухи, подзатыльники были совершенно безболезненные и... совершенно неотвратимые. Он был БЕССИЛЕН что-либо сделать в ответ. Он только и мог, что глухо рычать от ярости. А ещё герцог даже не понял — всей шкурой ощутил, что калека может убить его в любой момент без всякого оружия, голыми руками.

Поняв это, герцог отступил назад. Калека не стал его преследовать.

— У вас все так умеют? — запыхавшись спросил он.

— Ну, что ты, — усмехнулся калека, — гораздо лучше. Я так...

Герцог почувствовал, что и это не блеф. Ярость вспыхнула с снова.

Бросок вперёд. Кинжал в сердце. Руки его снова пошли не туда, а он обнаружил, что остриё его кинжала смотрит ему прямо в левый глаз.

— Я же советовал молиться, — сказал калека держа герцога за руки, — теперь не успеешь.

Рука герцога сама собой разжалась, кинжал вывалился на пол. Затем герцог почувствовал, что летит. Он успел сгруппироваться, упал, перекатился через голову и оборвав входной полог уселся за порогом шатра.

Стражники вскинули алебарды навстречу вышедшему из шатра калеке. Тот не обращая на них внимания присел рядом с герцогом.

— Ну вот и всё, — сказал он. — Первые снаряды упадут вон там. Может и успеешь что разглядеть.

Герцог поглядел, куда указал калека.

Спустя пару секунд в той стороне вспыхнул огонь. Не огонь разлитый по земле — огнём стал самый воздух.

Это всё, что успел увидеть герцог.

Похожие статьи:

Рассказы → Наследник

Рассказы → Жизнь под звездой разрушения. Пролог. Смерть, Возрождение и его Цена. часть 1.

Рассказы → Чужое добро

Рассказы → Жизнь под звездой разрушения. Глава 1. Танец под двойной луной, Принцесса и Важное решение.

Рассказы → Жизнь под звездой разрушения. Пролог. Смерть, Возрождение и его Цена. часть 2.