День энергетика

На этот раз одними предохранителями Алдан не отделался. Вчерашнее слияние с магистром Хунтой вывело из строя блок ввода данных. Машина наотрез отказывалась поглощать перфокарты, выплевывая их из лотка обратно. Увлекшись присмотром за техниками, я не заметил подлетевшего аллюром Витьку.

      — Ннуу? — натужно спросил Корнеев, осаживая дубль Выбегаллы. Дубли Амвросия Амбруазовича были чрезвычайно популярны среди сотрудников института в качестве средства передвижения. Удобные в сидении верхом, они прекрасно проходили повороты благодаря низкому центру тяжести и валенкам на резиновом ходу.

     — Может, лучше "Нноо!"? — парировал я, стараясь не смотреть в его сторону.

    — Я лучше тебя знаю, "Ннуу" или "Нноо"! — запальчиво крикнул грубиян Витька, пытаясь справиться с горячившимся под ним Выбегаллой. Дубль профессора рвался в галоп, неистово роя валенком натертый паркет машинного зала.

      — Тпруу! Холера! — заорал Корнеев, изо всех сил хватая профессора за мохнатые уши. По последней институтской моде они торчали из прорех Выбегалловской стрижки "под горшок".

    — А я тебе говорю, что правильнее — "Нноо": починят лоток, тогда и расчет тебе будет. Давай, давай — проезжай, и не задерживай.

    — Это его так Хунта приложил? — сдался Витька, кивая в сторону вскрытого корпуса ЭВМ. — То-то опять ко мне за аспирином захаживал. Как выйдет наружу, к сети тамошней подключится, так никакой жизни без аспирину пока в Алдан инфу не сольет. Что он загрузить-то пытался?

    Вообще-то меня коробит от Витькиного пристрастия сорить сверхмодными словечками, но сейчас я только устало махнул рукой.

    — "Чужих"! В наилучшем качестве. Говорит, что первая копия недостаточно хороша для трансформации твоей селедки. Сдается мне, это с его подачи Алдан карты перестал принимать.

    — Ю-эс-би, — тоном знатока по складам произнес Витька. — Сашка, я до сих пор не понимаю, почему Янус запретил здешнюю технику пользовать? Неужели на этот вирусняк управы не найдем?

      — Нет, Витька, не найдем. А если и найдем, то не раньше, чем лет через сорок. К этому времени от Земли даже пыли не останется. Одним словом, отдыхай пока. Сходи вон, поспи лучше. Отработает твоя программа — позвоню.

     Поняв, что расчета критической массы трансфигурируемого вещества сейчас не получить, Корнеев поднял на дыбы своего рысака и, дав тому хороших шенкелей, пустил Выбегаллу галопом.

     -Ю-эс-би!!! — эхом разнеслось на прощанье вдоль пустынного коридора.

     "Выбегалло-прибегалло, Выбегалло-убегалло", подумалось мне в ответ.

     Усилившийся запах горелой изоляции вернул меня к Алдану. Техники уже добрались до электронных потрохов считывателя и с подлинным наслаждением ремонтников волокли из распахнутого нутра длинные жгуты кабелей в почерневшей оплетке.

      Конечно, и Витьку, и всех остальных приверженцев новых технологий я понимал. Любой здешний мобильник в тысячи раз мощнее Алдана, а про современные компьютеры и говорить не приходится. Однако риск был слишком велик. Еще не хватало, чтобы структура ГСА, а попросту — Головы Селедочной Атакующей — последней надежды человечества, была повреждена каким-нибудь компьютерным вирусом.

      Несколько ведущих магов НИИЧАВО сутками просиживали за созданием заклинаний, уничтожающих вредоносную информацию, но чем больше пакостных терабайт обнаруживалось и дезинтегрировалось, тем больше программной заразы оставалось в строю. Зачастую компьютерные вирусы вступали в симбиотические связи с программным обеспечением, и удаление паразитов приканчивало логику как таковую. Также выяснилось, что ни одно вычислительное устройство не обходилось без интерфейса, представляющего собой колонии расплодившихся иконок, картинок, символов и прочих бактерий, телесным контактом с которыми отдавались те или иные команды. Всего один день работы с таким интерфейсом вызывал полную психологическую зависимость и чудовищную мохнатость в ушах.

      Янус Полуэктович самолично отдал указания дежурным — строжайшим образом пресекать попытки проникновения технических средств на территорию института. Демоны Максвелла, забросив традиционный чет-и-нечет, с энтузиазмом предались охоте за контрабандой, вследствие чего завалили швейцарскую планшетами и мобильными телефонами. Но по-настоящему беспрецедентной мерой безопасности стало изъятие клавиатурного пульта нашего Алдана и замена его лотком для приема перфокарт. Их перфорация, посредством музейной древности механизма, превращала любой, даже вполне безобидный, ввод данных в изощренную пытку.

     Единственной информационной ниточкой, быстро и безопасно связывающей наш вычислительный центр с современными технологиями, стал Кристобаль Хозевич Хунта, способный напрямую подключаться к электронике. Компьютерные вирусы, хоть и вызывали у того сильнейшую мигрень, сгорали заживо на подступах к сознанию бывшего Великого Инквизитора. Конечно тлеющие остатки слегка увеличивали температуру ферритовых сердечников Алдана, но это не сказывалось на вычислениях. Проблемы были только с обработкой видеоизображения. Некоторые, особо откровенные, сцены современного кинематографа выжигали предохранителей больше, чем могли бы спалить сильнейшие из вирусов, попади они внутрь.

     Запасов предохранителей нам пока хватало, но неутомимый Хунта в итоге сумел переполнить чашу терпения богов, прикончив по-настоящему дефицитный узел. И на этот раз бабахнуло по-взрослому. Выражение глаз ближайшего техника говорило о том, что пора вводить в бой тяжелую артиллерию. Я вздохнул и набрал номер Саваофа Бааловича Одина.

     Заведующий ТехОтделом появился в зале раньше, чем телефонная трубка придавила собою рычаг. Чудовищная энергия по-настоящему делового человека придавала и без того ослепительно белой чесуче его костюма сияние пятисотсвечевой лампы.

     Всего одним жестом левой руки Саваоф прекратил шуточки в адрес Хунты, традиционно сравнивающие того с варваром и гунном, дорвавшегося до кибернетики. В мертвой тишине щелчок пальцами правой прозвучал как предупредительный выстрел в воздух. Действие звук произвел аналогичное: секунда — и вот уже один технарь спешно "выстраивает" заклинание восстановления сгоревшей изоляции, а другой — тут же "устраивает" жгут на место по мере ее, изоляции, восстановления. Саваоф Баалович не был практикующим магом, но был поистине маэстро своего дела. С момента его появления не прошло и двух минут, как Алдан со вздохом втянул в себя  стопку перфокарт.

     Как только эксперимент с пираньями в космосе был забракован из-за того, что в глубоком вакууме селедочные головы принимали шарообразную форму, от чего у них зуб на зуб не попадал, Кристобаль Хозевич принялся ревностно искать подходящий для трансфигурации прообраз. Ни один из доподлинно известных демонов, ифритов, джинов или драконов не мог развивать в космическом пространстве мощности, достаточной для уничтожения объекта. Требовалось найти что-то новое, убийственное и смертельно опасное. Такое, что сможет справиться с планетарной опасностью, покончив, заодно, с депрессией бывшего Великого Инквизитора.   

    Депрессию Хунта подхватил после первой же офицерской разведки в настоящий мир. Увиденное настолько поразило магистра, что тот прямо из реала, презрев все физические законы, трансгрессировался в кабинет Януса Полуэктовича с прошением снять его с должности Главы Отдела Исследований Смысла Жизни, и перевести на полставки в Отдел Абсолютного Знания. Никто в точности не знал, чем закончился высокий разговор за закрытыми дверьми, но доподлинно известно, что зарвавшийся Хунта получил выговор с занесением в личное дело за превышение своих полномочий в римановом пространстве.

      Все доходившие до меня слухи сводились к тому, что, по всей видимости, человечеству приходит полный и неизбежный каюк. Якобы оставшиеся от ТПРУНЯ семена одновременного явления абсолютной власти, невежества и бюрократии проросли и за сорок прошедших лет укоренились и заразили собою весь род человеческий.

     Все началось в далеком 1967 году. Председатель Тройки По Рационализации и Утилизации Необъяснимых Явлений Лавр Федотович Вунюков недвусмысленно назначил изгнавшему его Кристобалю Хозевичу рандеву с неопределенной датой и, как выяснилось, не обманул ожиданий. Анализ распоряжения Академии Наук 1969 года о замене Алдана на американское чудо IBM 360 позволил судить о том, что смещенный с должности Лавр Федотович перешел в высшие инстанции, где раздобыл себе новую Большую Печать, калибром значительно превосходящую прежнюю.

     Через три дня директор НИИЧАВо Янус Полуэктович Невструев собрал  персонал института на экстренное заседание. Весь первый этаж, на котором располагался Отдел Линейного Счастья, был до отказа заполнен сотрудниками. Никто не посмел проигнорировать призыв шефа. А тех, кто мог посметь, приволокли насильно. Так, заведующая музеем ИЗНАКУРНОЖ, Горыныч Наина Киевна, притащила на веревке упирающегося козла, к рогам которого была привязана деревянная бадья с дремлющей в ней щукой. Шествие замыкал говорящий кот и парящее в воздухе Магическое зеркало, на поверхности которого отражался вековой дуб с торчащим из его ветвей акульим плавником.

     Речь руководителя была кратка и выразительна.

      — Товарищи! — Янус Полуэктович подождал, пока стихнут вызванные обращением бурные овации, и продолжил. — Товарищи! Для нашего Института грядут тяжелые времена! Анализ последнего распоряжения Академии Наук со стопроцентной вероятностью показал, что НИИЧАВО будет расформирован в течение ближайшего года. Мне трудно об этом заявлять, но я ничего, совершенно ничего не помню о том, что происходило с сегодняшнего дня до 21 декабря 2012 года включительно...

     Выдох изумления мощностью в тысячу микротопоров пронесся по залу. В то, что У-Янус контрамот, проще говоря — существо, живущее в обратном потоке времени с дискретностью, равной земным суткам, верили все. Но то, что всевидящий в отношении нашего будущего Янус мог потерять свои воспоминания, находилось уже за пределами воображения.

      — Товарищи! — продолжил наш директор, после того, как кто-то сформировал заклинание, открывшее все форточки, и свежий, морозный воздух слегка охладил потерявшие воображение головы. — Товарищи! Как вы все знаете, во время памятного опыта нашего сотрудника А. А. Выбегаллы вырвавшийся из его автоклава столб пара достиг небес. По последним данным, поступившим из Пулковской обсерватории, сгусток неопознанной материи покинул пределы земной атмосферы и, выйдя на спиралевидную орбиту, постепенно отдаляется от нашей планеты. Я боюсь предположить, что станет с человечеством, если плод Выбегалловского эксперимента, названный Исполином духа, поменяет траекторию движения и вернется на Землю. Вероятность такого исхода позволяет мне со всей ответственностью принять решение о полной консервации НИИЧАВО. Вверенные мне сотрудники вместе со всем доступным оборудованием будут перемещены в воображаемое пространство, копирующее все происшедшее с нами с 1965-го по 1969-й года включительно. Как вы понимаете, всякий раз по достижении 1969-го все мы будем дискретно перебрасываться в 1965-й с полным стиранием памяти и омоложением за истекший период воображаемого пространства.

     Пронесшийся по первому этажу ураган эмоций выбил оконные рамы. Собрание стонало и бурлило, споры и крики перемежались тумаками, укусами, воздвижением дворцов и их разрушениями. И за первые десять минут бесчинства Янус Полуэктович не проронил ни слова. Однако стоило ему снова заговорить, как собрание моментально притихло.

      — Товарищи! Мы одни в ответе за ту опасность, которая в будущем может настигнуть все человечество! И хотим ли мы этого или нет — все мы будем законсервированы на сорок три года. У меня все. До новых встреч!

     Тут он щелкнул пальцами и мы, резко помолодев, в беспамятстве перенеслись в далекий 1965 год....

     Таким образом, весь персонал НИИЧАВО безбедно просуществовал до сегодняшних дней — без волнений, финансовых и возрастных кризисов. Мы интересно и с пользой прожили десять полных циклов, пока автоматический таймер не прекратил наше существование в вымышленном мире и не перебросил в измерение образца 2009 года, параллельное с реальностью.

     Перемены в настоящем мире были значительны. На месте старинного здания НИИЧАВО вознесся к облакам строгий параллелепипед Научно-Исследовательского Института Ведущих Администрирующих Работников-Валидаторов Асинхронной Реорганизации. Его здание было единственным местом, куда можно было попасть, используя машинку для перемещений, не нарушая законы физики и не нарываясь на "строгач с занесением".

     Путешествия в НИИ-ВАРВАР не обходилось и без курьезов. Так, предприимчивая Наина Киевна, попытавшись втихую продать "за кордоном" на ушицу щуку, была зачислена в штат НИИ-ВАРВАР в качестве "аниматора" на затяжных совещаниях. Бесконечные совещания, по всей видимости, составляли главную деятельность ВАРВАР. Громадные плакаты "Надоело работать? Надоело принимать самостоятельные решения? Собери совещание!" были непременным атрибутом каждого из ста двадцати этажей параллелепипеда. Многочисленные попытки выяснить хотя бы профильное направление этого института не давали никакого результата. Анализ дублированных документов повергал Кристобаля Хозевича в еще большую депрессию. Он авторитетно, как специалист по решению задач, для которых имелись научные доказательства, что те не имеют никакого решения, заявлял, что более не желает жить в мире, где делами заправляют его собственные нерешенные кошмары.

     К сожалению, в связи со скудными запасами магической энергии, наши путешествия в реальный мир ограничивались стенами параллелепипеда, что полностью блокировало доступ к местным ресурсам. Вежливый Эдик Амперян, просидев два года на ВАРВАРских совещаниях в попытке подать документы на материальную поддержку, сдался и ходатайствовал о своем переводе из Отдела Линейного счастья в Отдел Социальной Метеорологии.

     За сорок лет Эгоцентрические молекулы Выбегалловского Исполина духа сформировались в космосе в сложно-пространственный объект, который по свернутой спирали приближался к Земле, и у нас не было ничего, чем его остановить. Поглощающий все больше и больше космической пыли, он уже достиг размеров Венеры, дав повод желтой прессе рассуждать о приближении таинственной планеты Нибиру как об очередном конце света.

    Весь институт, в буквально смысле этого слова, стоял на ушах. Наши понедельники начинались уже не только по субботам, но и во все остальные дни недели. Работа не прекращалась ни днем, ни ночью. Запах крепчайшего кофе намертво въелся в стены старого здания. Как-то раз, во время очередного мозгового штурма, деликатный Эдик Амперян вспомнил, что в холодильной камере осталось около тонны селедочных голов.

    Сначала мы пытались трансфигурировать селедочные головы с помощью дивана-транслятора в головы пираний, но гибрид не прошел испытаний вакуумом. Тогда Хунта, видевший в созданной проблеме задачу нерешаемую, вытащил из глубин ВАРВАРской информационной сети фильм "Чужие". Результат превзошел все ожидания. Таких монстров могло создать только по-настоящему больное воображение. Даже Хунта признался, что по-хорошему завидует фантазии автора, придумавшего телескопически выезжающие друг из друга челюсти.  Как следовало из фильма, "Чужие" могли потрошить встречного и поперечного в любых условиях. Следовало только рассчитать, какой объем дублей трансфигурированных сельдевых требуется для уничтожения объекта.

    Увы, результат вычислений критической массы нас не обнадежил. Не было совершенно никакой возможности обойтись тонной замороженных голов и существующим запасом магической энергии.

    — Так, значит, финита ля…? — смертельно усталым голосом спросил Витька. Он возлежал на мягкой спине Амвросия Амбруазовича, из последних сил выщипывая поросль из мясистых ушей Выбегаллы. — Пойдем, что ли, Хунту обрадуем? Пусть напоследок еще одно чучело себе набьет....

     Я мрачно смотрел на листок с цифрами.

    — Может, пересчитаем? — спросил я отчаявшегося Витьку. — С запретным вектором вероятности по трем оставшимся дивергенциям?

    — Че-пу-ха, — не отрываясь от своего занятия, по слогу на каждый выдранный волос, ответил Витька.

    — А вот спорим, что данные могут улучшиться?

С этими словами я вытащил из кармана неразменный пятак ГОСТ 718-62 и подбросил его в воздух.

    — Вот, давай, если решка — то рассчитываем по-новой, а если орел — то идем радовать Хунту? — и с этими словами я разжал руку.

Ответом мне было глубокое молчание. Я посмотрел на Витьку и убедился, что тот уже не спит, а бодрствует, буквально пожирая взглядом пятак на моей ладони.

      — Сашка! Ты знаешь, что ты — гений? — хриплым шепотом спросил Корнеев, свалившись с Выбегаллы. — Пятак! Неразменный! И что это, по-твоему, может значить?

      — Что он восстанавливается при каждой сдаче, — промямлил я, начиная понимать суть происходящего.

      — При сдаче! Ты понимаешь, милый ты мой, что значит "сдача" в нашем случае, — обуянный экстазом Корнеев обхватил дубль Выбегаллы за талию и закружил того в корявом вальсе.

    Замысел Витьки был прекрасен. Ввести в структуру ГСА свойство полного восстановления при любой попытке "дать сдачи". Понятное дело, что Исполин    Духа будет ее раздавать направо и налево во время его поедания косяком сельдевых голов с телескопическими зубатыми челюстями. Вот только численность нашей армии и не подумает уменьшаться при назначении ее бойцам свойства неразменности по ГОСТ 718-62.

    Было решено всю оставшуюся магическую энергию направить к дивану-транслятору, а для переноса тонн ГСА к месту космического сражения использовать обыкновенное электричество.

    Поднаторевший в прямом подключении к электроприборам Хунта вызвался помочь с исполнением предсказания тибетского монаха и оставить все человечество на необходимую нам микросекунду без света и отопления.

    Приготовления были трудными, и все сотрудники института в один голос молили о приближении конца света в пятницу, за которой обязательно придут настоящие суббота и воскресенье.

    В операторской возле рубильника находился только А-Янус и У-Янус Полуэктович. Весь персонал института, собравшийся в Отделе Линейного Счастья, затаив дыхание, смотрел в большой магический кристалл. Левая сторона которого отображала действия в операторской, а правая — знакомые черты головы Амвросия Амбруасовича Выбегаллы, надвигающиеся на планету из темноты космоса.

     Ровно в час "Ч" директор отжал тумблер, и в тот же момент селеновые выпрямители, обесточив планету Земля, на целую микросекунду перебросили чудовищную энергию в трансгрессирующее поле. Тысячи тонн Голов Селедочных Атакующих были мгновенно материализованы вблизи объекта в полном боевом построении.

     Голова Выбегаллы плотоядно облизнулась. Но это все, что она успела сделать. Даже сквозь поверхность кристалла мы отчетливо услышали хруст пустотелой оболочки Исполина духа под многоярусными резцами плотоядной сельди.

      — Так что же дальше, Янус Полуэктович? — спросили мы морозным субботним днем. — Что будет дальше с НИИЧАВО, со всеми нами? Сможем ли мы выжить в современном мире? И что станет с табуном сельдевых "Чужих", когда они полностью пережуют молекулы Исполина духа?

Мы с нетерпением ждали, что ответит нам наш директор. Причиной, по которой он потерял память до 21-го декабря, стало то самое отключение электропитания, но ведь сегодня — уже 22-е!

Однако Янус Полуэктович только загадочно улыбнулся.

      — А это, товарищи, уже совсем другая история….

Похожие статьи:

Рассказы → Незначительные детали

Рассказы → Лизетта

Рассказы → Как открыть звезду?

Рассказы → Культурный обмен (из серии "Маэстро Кровинеев")

Рассказы → О любопытстве, кофе и других незыблемых вещах