- Эй, приятель, ты будешь скучать по нам?
Сегодня они, наконец, оставят меня в покое. Ненадолго, всего на день, но мне и этого хватает с лихвой. Я просто не могу больше видеть их фальшивые рожи. Это и рожами то назвать нельзя, так пародия на лицо человека. Они же не люди и собственно никогда ими не были. За то чтобы собственноручно разбить эту пластмассовую морду я бы дорого заплатил, возможно, все, что успел заработать за свою жизнь. Да ради всех святых, я бы и жизнь за это отдал. Все равно это и жизнью назвать нельзя. Вот только они не позволят, сильные они гады.
Двое прошли мимо моего окна, осклабились. Совсем молодые, они и вторжение наверное не видели и уже тем более не участвовали в нем. Тогда была большая битва. Они были не слабые, да и мы не мальчики для битья. Признаться, мы не были готовы к вторжение особенно организованному, и не из за океана, откуда ждали всю жизнь, а с неба. Удар было массированным и совсем не таким, как показывали в фантастических фильмах, может потому и не готовы оказались. Мы, конечно, ответили, а потом еще держались два с небольшим года, но если битва проиграна, то она проиграна. Конец войны я уже не помню, не застал. Они лишили меня разума раньше. У них есть такая штука, что-то вроде излучателя альфа волн, работающий, к счастью для нас, на очень небольшом расстоянии от объекта, то есть от нас людей. Когда мы попали в плен, остатки оборонительной бригады, в основном кучка интендантов и врачей, на нас только ее и испытали. Очнулся я только месяца через два, когда война уже близилась как завершению и явно не в нашу пользу.
Я называют это днем трезвости. Почти так и есть, только наоборот. На день нам возвращают сознание, не всем конечно, но я в чертовом списке. Это не награда, как может показаться, это изысканное наказание для избранных, особо отличившихся на войне. Я делал вскрытие этих гадов в свое время, вот и награжден, но я же, черт их побери, был военным врачом!
Мы не знаем, что происходит с нами во время забвения. Наверное, мы что-то вроде животных для грязной работы. Но раз в две недели мне дают сознание, и я проклинаю этот день.
Всю ущербность своего положения я осознал лишь полгода спустя. Тогда мы потеряли все, даже последние очаги сопротивления. Наверное, я должен был ощутить весь ужас и безысходность ситуации и молиться новых хозяев нашей Земли о вечном забвении, но я просто пошел обследовать дом. Это все еще был мой маленький коттедж в моем любимом районе, только без Анны и Лизы, и даже без кошки. Я боялся спрашивать об их судьбе. Не сейчас. Сейчас я смотрел на замурованные двери и окна, кроме одного, в которое я таращился полгода. Еще был небольшой шлюз в стене. Через него меня видимо и втаскивали внутрь. Ни одного цветка Анны на подоконниках, они их не выносят. Есть немного еды на столе, как раз на день, вода в канистре, ящик джина. Отлично. Пока мне нужна вода. Вход в подвал запечатали, но не под лестницу. Там была кладовая, куда и поскидывали весь хлам, включая цветочные горшки.
Мучитель пришел после полудня.
- Как поживаете, доктор Авель?
- Вашими молитвами, мастер как вас там.
Он рассмеялся.
- Вы разочаровываете меня. Я ждал проклятий, слез, оскорблений, даже угроз, но вы удивительно спокойны. Скажите, это все тот отвратительный этиловый раствор?
- Верно, - отозвался я, - хотите стаканчик?
- О нет, Благодарю, для нас это яд. Хотя и для вас тоже. Но, после вас этой гадости остались целые моря, пейте хоть все.
- Тогда в следующий раз захватите бурбон, - отозвался я.
- Поразительно. Как можно пить эту мерзость при всем разнообразии ваших напитков. Вот нам, например, очень по вкусу вина, особенно сухие.
- На здоровье, - я взял со стола тонкую щепку и принялся ковырять под ногтями. Ногти были длинные и обломанные неровными зазубринами. Видимо о слугах, как они нас называли, не очень то ухаживали. Грязь я аккуратно раскладывал перед собой и любовался ей. На пластмассовом лице офицера не читалось отвращение, только улыбка исчезла.
- Как дела на фронтах, - осведомился я.
- Война – это уже история, доктор Авель. Планета наша. Есть несколько резерваций для сохранения популяции слуг, но не более. Забавно, но вы люди разноцветные. Мы сохранили виды всех цветов.
Я усмехнулся и неловко дернул щепку из-под ногтя, она спружинила, и комочек грязи полетел прямо в лицо офицера, но угодил в шею.
Он издал писк, и подпрыгнул на месте, его лицо оказалось возле моего, но на нем не было улыбки, только трещина снова поползла к подбородку.
- Не делайте вид, что вам все равно! Мы истребили вас, отбросы! Типичные отбросы!
Мой собеседник в гневе покинул мой уютный дом, взмахнув тонкой мантией и обдав меня запахом горелого пластика. Я аккуратно растер грязь по столу, всмотрелся в ее крупинки. Странная изумрудно-серая субстанция у меня под ногтями. Знать бы что это. Возможно, что эту дрянь я переношу на каком-нибудь заводе, или выращиваю, или убиваю на местной бойне в те недели беспамятства, когда я – двуногое животное.
У меня забрали микроскоп и все оборудование, кроме разбитого. От моей маленькой домашней лаборатории, где я в последний год войны искал по ночам средство от инопланетной мерзости, не осталось ничего, кроме осколков и перевернутой мебели.
Я наполнил грязный стакан омерзительным джином. Темнота.
Когда я очнулся, лил дождь. Захватчики не любят дождь и улицы пусты. Офицер сидел напротив и безучастно улыбался пластмассовым ртом.
- Предпочел бы посидеть один, - сказал я, - дождь. Мы, люди любим грустить в дождь в одиночестве.
- Любить грустить – интересное занятие, - но напомню, что я личный ваш мучитель, доктор Авель, а не приятный собеседник. Уж поверьте, погрустить в одиночестве я вам не дам.
Я кивнул.
- Тогда маленькая просьба. Обожаю эту идиотскую улыбку на вашей новой пластиковой роже. Мы люди вообще любим такие штуки. В следующий раз приходите в ней же.
Он понял сарказм, но только отмахнулся рукой. Они начали копировать ваши жесты.
- Как дела с Землей? - поинтересовался я.
- Уже очистили от ваших мерзких строений полконтинента. Возводим новые города. А вас продаем как рабочий скот, ну и ручных зверушек для особых эстетов. За такого как вы, доктор Авель, боюсь, не дадут ничего.
Я усмехнулся.
- Сколько времени прошло?
- Три года.
Я улыбаюсь.
- Вот и прошло наше время, чужак. Хорошее было время. Полмиллиона лет, с тех самых пор, как наши предки кроманьонцы окончательно закрепились как господствующий вид. А теперь вот пришли вы и смахнули нас с лица планеты, но знаете, чужак, это не совсем честно. Мы победили неандертальцев в честном бою на нашей же земле, которая была и их домом тоже. А вы пришли сюда... кстати, откуда вы все-таки??
- Не имеет значения? - тихо произнес офицер.
- О, еще как имеет. Наверняка вы бродили раньше только по пустынным планетам, а у нас вас обязательно победят какие-нибудь паразиты. Читали Уэллса? Очень рекомендую, там много про вас интересного есть. Я бы сам перечитал последнюю главу, уж очень нравится она мне.
- Принесу вам в следующий раз, - улыбнулся под маской пришелец.
Я наполнил стакан и посмотрел сквозь янтарную жидкость на ненавистного собеседника.
- Знаете, я ведь тоже бывал там, в космосе. Приглашали как врача в шестнадцатую экспедицию на Венеру. Бывали на Венере? Вам очень не понравится. Пустынный ядовитый мир с чудовищной раскаленной атмосферой. Помню, как что-то пошло не так и нас швыряло как баскетбольный мяч в серных облаках, пока, наконец, не стукнуло как следует о скалу. Не выжил никто, кроме меня, да я и сам провалялся без сознания почти сутки, пока не почувствовал неприятный трупный запах. К счастью скафандры все уцелели и я много часов перетаскивал тела моей команды в расщелину под скалой. А потом я сидел и ждал смерти. Вот тогда было страшно, чужак. Тебе не понять. Сейчас я попиваю виски и смотрю, как вы перестраиваете мой мир под свой маленький рай, а тогда я сидел в тесном спасательном модуле без еды и воды, а за окном бушевали раскаленные ветра в плотной как океан атмосфере. Я был обречен. Радиомаяк работал - я прикрепил его к поясу, но спасения раньше чем через три-четыре месяца ждать не приходилось. Следующие недели были самыми страшными. Ты и представить не можешь, что я пил и ел, чтобы не сдохнуть на адской планете. А еще меня навещали погибшие друзья, они стучали в окна снаружи голыми руками и я видел их обожженные лица. Галлюцинации бывают очень своеобразны, чужак.
- Но вы выжили, доктор Авель.
- Выжил. Я помню чудесный день, когда я обнаружил мозоль на ноге. Под тонкой отслоившейся кожей было немного воды. Вот как я выживал, чужак. Но потом случилось сразу три события, следующие одно за другим, которые помогли мне спастись. Из всего оборудования на корабле работали только система охлаждения, электрогенератор и остатки системы навигации - радары, с помощью которых мы заглядывали под облака. Так вот, один из таких приборов показал мне огромные полости под поверхностью на глубине пятидесяти метров. Эта информация была бы мне бесполезна, если бы не следующее открытие - система охлаждения использовала воду. Я знал, что отбирая литр за литром из системы, я буду все больше повышать температуру внутри модуля и рано или поздно сварюсь заживо, попав в собственную ловушку. Но полости под поверхностью сохраняли давление атмосферы и температуру достаточные, чтобы провести несколько дней в скафандре не заботясь об опасности быть разорванным в клочья раскаленным ветром или раствориться под серно-кислотным дождем.
Закончив приготовления, я отправился в путь. Ручной сонар помогал мне ориентироваться в пещерах под скалой, хотя несколько раз я и воспользовался прихваченной с модуля взрывчаткой. Но ты не представляешь, чужак, как тяжело было тащить сорок литров воды.
- И вы проникли в полости под поверхностью?
- На это ушло три дня. Я обжигал лицо, пытаясь попить, едва не сломал обе ноги в каменных лабиринтах и с трудом волочил ноги от голода. Но каждые сто метров я оставлял маяк, вроде того, который закрепил у входа в пещеры. Один маяк я нес с собой на поясе. Я знал, что по ним меня не сложно будет найти. Дело полутора-двух месяцев.
Наконец я вышел в полости. Здесь меня ждало разочарование. Давление атмосферы было не ниже, чем на поверхности, чего и следовало ожидать от негерметичной пещеры, хотя температура была значительно ниже. А еще тут было влажно. Белый пар струился по потолку и стенам, а под ногами кипели горячие лужи. И все это в зеленовато-фиолетовом люминесцентном свечении странных бактерий, покрывавших каждый камень этого места. Я провел там три дня, пока не отчаялся окончательно. Ничего съедобного тут не было, даже плесени. И вот тогда я сделал третье открытие.
Сначала мне показалось, что я нашел коконы гигантской бабочки, только черные. Они налипли на стенах и были величиной с крупную собаку. Их пронизывали корни, выходящие, как казалось, из стен. Любопытство врача взяло вверх над осторожностью и я много часов уделил их изучению, обнаружив страшную тайн коконов. В них находились странные существа, по большей части не похожие друг на друга, пронизанные корнями, но все же живые. Один из них даже приоткрыл четыре своих глаза и снова провалился в глубокий сон. Я не знаю, сколько лет или столетий, а может и больше времени, чем я думаю, странный паразит со множеством корней поддерживал в них жизнь, извлекая минералы и воду из скалы и питая их тела, а сам жил с ними в жутком симбиозе, получая необходимое для своей жизни. Биосфера древней Венеры смогла приспособиться к изменению климата. Вероятно, эти существа обитали тут миллионы лет. Так я и выжил, чужак.
- Не понимаю, - сказала пластиковая маска.
- Я просто позволил этой огромной системе поглотить себя, зная, что когда меня найдут, меня смогут извлечь из паутины корней и спасти, но до того времени я буду жить, пусть и в симбиозе с этим чудовищем.
Офицер понимающе кивнул и поднял пустой стакан.
- Это было не простым решением для вас, доктор Авель?
- О да, поверьте. Я не сразу решился на это. Сперва убедился, что все это время буду жить. Буду спать и видеть сны, и, знаете, это были странные сны, которых мне не забыть никогда. Но я выжил, меня нашли. Вам не понять, что такое жажда жизни, чужак.
- Да, определенно, - чужак улыбнулся под маской (я был в этом уверен) и протянул мне новую бутылку скотча.
Фонари выхватили из сплетения корней тело в остатках скафандра.
- Эй, он здесь.
- Скорее, несите медицинский бокс!
Истощенное бледное тело приоткрыло затуманенные глаза, и медик отшатнулся.
- Вам не понять, что такое жажда жизни, чужак, - произнес он и снова, закрыв глаза, обвис в цепких корнях.
Похожие статьи:
Рассказы → Спиридонов и "тролли". Часть 2
Рассказы → Песочный человек
Рассказы → Спиридонов и "тролли". Часть 1
Статьи → Искусственная Луна
Рассказы → "Генезис"
