Дул легкий ветерок. Вечернее солнце грело облака, окрашивая их золотыми и алыми красками, и город, свысока, казался залитым жемчужными отблесками калейдоскопом. Все было в движении; машины и люди, покачивающиеся деревья, и река, разветвленная извилистыми лучами, с зеркальной, подрагивающей водой. Две души сидели на небольшом, идеально ровном облаке и смотрели вниз на город.
- Ты скучаешь по прежней жизни? – спросила первая.
- Не то что бы скучаю. Курить охота.
- А –ха-ха, ну ты даешь.
- Ну а что, теперь не покуришь уже никогда, - душа посмотрела ввысь. Неистовый свет давно уже был открыт им проходом в иное измерение. Было видно, как другие души то и дело подлетают к нему и исчезают в благодатном свете, возносясь в мир гораздо более диковинный и чистый. Они уже никогда не вернуться в этот мир. Души знали об этом, и знание это появилось само собой в момент, когда они вознеслись.
- Как долго мы здесь сидим?
- Не помню. Очень странное ощущение. Понятие времени существует лишь там, - втора душа, выгнувшись, посмотрела на город. Лабиринты улиц. Однотипные клетки квартир, - Теперь это не имеет значения. Мне кажется время бесконечно. Вот только…
- Что?
- Я как будто что-то забыл там. В жизни. Но не могу вспомнить, что именно.
Они замолчали и смотрели на огромную стаю птиц. Издали стая напоминала единый живой организм, не имеющий четкой формы. То и дело изменяясь, он плыл в воздухе, подобно фантастическому морскому метаморфу. Он был похож то на кита, то на доисторического кальмара, то на косяк мелких рыб.
- Вот так и мы. Когда мы люди. Сбиваемся в стаи и куда-то летим. Мы одно целое и в то же время каждый из нас одинокая сущность. Все-таки очень странную жизнь я прожил, - сказала первая душа.
- Почему ты так думаешь?
- Да бесполезно как-то. Все чего-то хотел, планы выстраивал. Карьеру. А теперь все это оказывается нелепым и бесполезным ковырянием в го…
- Тише ты! Я не уверен, но мне кажется, такие слова тут произносить не следует, - и вторая душа с тревогой посмотрела ввысь. Проход был открыт, - Если тебя туда пускают, значит, в целом ты все правильно сделал. Прожил безгрешно.
- Ну, ты скажешь – безгрешно. Да я столько дров наломал там…
- А кто не наломал? Думаешь, я что- ли святой? Я и в церковь-то не ходил ни разу.
- Как так? – изумилась первая душа.
- А вот так. Меня родители в детстве не окрестили. А потом я особо и не верил сам во все это. А оно видишь чего.
- Ну, точно мы не знаем чего там, - душа, с легкой тревогой, посмотрела на лучезарный проход, - но я чувствую и даже знаю, что нас ждет совсем иной мир. И там все будет хорошо. Так должно быть.
- Да-да я тоже это чувствую. И главное ада-то нет! Вот, что удивительно.
- Может быть, все-таки, есть?
- Я его не чувствую. Мы наверное с тобой праведники, - задумчиво проговорила вторая душа. – хотя, тут есть парадокс. Я вообще-то грешником был, - сказала она тихо.
- Да ты что?
- Вот и я сам поражаюсь. Да и по правде сказать, все люди грешники. Невозможно ведь жить в дерьме и не изляпаться. И мне приходилось. Тут одного облапошишь, там подворуешь. А что делать? У меня семья. Трое детей. Две дочери, один сын – оболтус. Двадцать три года, а делать ничего не желает. На гитаре бренчит. Стишки пишет, песенки. Я конечно на него срывался часто. Так что грешен я, а меня вот сюда, пожалуйста, и проход открыт. Так что все люди грешники. И выходит что все равно сюда.
- Так-то оно так, и я много чего наворотил. Сам не понимаю, за что мне позволено иди дальше. Но есть же ведь и святые. Совсем чистые души. Патриархи всякие. Или мученики.
- Патриархи это первые лицемеры. Из религии сделали бизнес. Ты видел, на каких они тачках разъезжают, а дуракам всяким вешают на уши лапшу. Этих прямо не глядя туда надо, в пекло!
- Тут вопрос неоднозначный. Может быть, они сами опутанные дьяволом, он же таких, в первую очередь, в свои соблазны заманивает. Но для других людей они многое делают.
- Ты про кого говоришь-то? Где он дьявол твой? И суда никакого не было. Сразу нас на облако и вынесло. Вот только я не помню, что со мной случилось в самом конце. Очень все смутно.
- Да-да и у меня то же самое. Я как будто здесь вот на облаке в себя пришел. Вроде как от кошмарного сна проснулся. А тут сам собой все и понимаешь и чувствуешь.
- А ведь и правда. Жизнь это же кошмарный сон. И тело это, как клетка для души. Тюрьма. И в жизни все устроено, так что бы мучатся. Только-только достигнешь одной цели, казалось бы, а она из рук ускользает. Или становится не актуальной, пустой. Как погоня за солнечным зайчиком. А ты все стареешь и сил все меньше. Чувствуешь обман? Само это тело мне представляется чем-то невыносимым, как…
- Смирительная рубашка в сумасшедшем доме, - подсказала первая душа.
- Верно!
- Мне теперь всё кажется таким нелепым и глупым. Но есть чувство сожаления конечно. И главное, - тут душа замолчала и полупрозрачный её силуэт, заметно потемнел, - машину жалко.
- Какую машину?
- Да я вот машину купил Ауди А5. Три года копил, выкраивал. Темная авокадо. Салон натуральная кожа. Диски литые. Эх! – в отчаянии вздохнула душа.
- И что с машиной этой? - подозрительно спросила душа вторая, темнея на глазах.
- Да что-что. Вот теперь я все и вспомнил. Подрезала меня свинья какая-то на Лексусе. Я даже как сейчас вижу: номер - А 333УХ. Падла черножопая! Вот бы встретить его здесь. Всю жизнь мне изуродовал сволочь. Я бы еще жил и жил. А теперь туда… - и первая душа с тоской посмотрела на луч неистового света. Теперь благодатный луч тревожно мерцал, - А мне может быть еще рано! Я и на земле не все доделал. А сколько планов было! Дачу достроить. Бассейн. Испанский выучить хотел. Сериал досмотреть про Фанерскую, женщина- следователь. Ух и задница у неё. И вдруг этот Лексус. Что б ему провалиться!
- Так вот ты кто, Ауди значит. Ах, ты свинота жирная. Я тебя запомнил козлину! Это еще кто кого подрезал. Ты сам передо мной жопою своей крутил как проститутка последняя, а я к теще спешу. У неё сегодня юбилей. Да если б не ты, я бы сейчас сидел бы в ресторане, водочку кушал себе спокойненько. Расстегайчики бы мял. И курил бы сколько влезет! Ах ты сволочь! – и вторая душа стала совсем черной, и змейки крохотных молний пробежали по ней.
- Так это ты? Ну, скотина безобразная, попался, - и душа схватила своего собрата за горло, принявшись душить.
Вторая душа в ответ принялась колотить первую под дых и пыталась укусить за руку. Так елозя и пыхтя, они вдвоем соскользнули с пушистого бортика облака и стремительно начали падать вниз. Другие души, безмятежно летящие в проход, с недоумением и печалью смотрели им вслед.
- Падла ненавистная! – орала вторая душа, в полете царапая первой руки и щеки, - если б не ты, я бы завтра уже с Анжелочкой в Италию летел. И билеты куплены и жена с детями в деревню отправлены вместе с тещей, аккурат сразу после юбилея! Всю жизнь мне изуродовал! Убью!
- Да это ты мне все планы порушил, подонок ничтожный! У меня кредит теперь висит за машину, тобой разбитую. А кому платить?
- Семейке твоей, неудачник! – хохотала вторая душа.
- Убью! – с остервенением орала первая и сжимала сипящее горло жертвы.
- Да мы уже мертвые! – кряхтела та в ответ.
- Всё равно убью!
Дико свистел ветер и земля была все ближе и ближе, нарастая домами и улицами. И вот они упали. И громыхнуло в ушах у обеих душ разом. И на миг померк в глазах свет, а потом зажегся вновь. И с ним пришла в члены боль и тяжесть. Навалился мучительным грузом страх, спазмом, змей на горле, сдавило отчаяние.
Прохарчук Семен Игнатович лежал на выщербленном асфальте, истекая кровью, со сломанной ногой возле разбитой вдребезги новенькой Ауди А5. Вокруг него толпились люди в белых халатах. На лице его была дыхательная маска, рубашка на груди порвана и один из врачей прижимал к ней электроды переносного кардиостимулятора.
- Есть пульс! Нитевидный. Фиксирую дыхание, - кричала молоденькая медсестра.
Прохарчук, придя в себя, злобно посмотрел в глаза девушки. Дотянувшись до кислородной маски, он скинул её и зашипел:
- Где эта гнида?
- Вам нельзя волноваться. Вы попали в аварию.
Прохарчук приподнялся на локтях и увидел лежащего на носилках человека, которого извлекли из покорёженного Лексуса. Тот был смугл и небрит, с выпирающим пузом и разбитым орлиным носом. Он, в свою очередь, яростно пылая жгучими глазами, черными, как у дьявола, смотрел на Прохарчука. Звали его Мамука Мутелишвилли. С сильным кавказским акцентом он злобно и яростно крикнул в сторону Семена Игнатьевича:
- Шени пири могитхани, падла!
- Чего? – завопил Прохарчук, - это ты у себя в горах будешь кукарекать! Я с тебя три шкуры спущу. Подрезалова хуе… – но дальнейшее ругательство было уже не разобрать. На Семена опять нацепили маску.
В этот момент, Мамука спрыгнул с носилок, упал и, превозмогая боль, пополз к Прохарчуку. Санитары и другие свидетели аварии с недоумением смотрели на дикую сцену.
- Ты хоть понимаешь, что из-за тебя, шени траки, мы сейчас опять в аду!
- В каком аду! – орал Прохарчук, освобождаясь от маски и раскидывая санитаров. Он тоже пополз навстречу врагу, с одним лишь желанием, придушить ненавистного владельца лексуса.
- А в таком! Я теперь только понял. Вот он ад! Тут! Мы в двух шагах были от заветных дверей. Там была свобода, - он вонзил палец ввысь, - А ты, все испортил. Машина - матерщина! Да провались она пропадом!
Прохарчук остановился и, замерев, посмотрел в небо. Никакого благодатного луча там уже не было. Над городом сгущались тучи. Солнце заходило, и золото на глазах превращалось в черные угли гаснущего костра. Он вдруг осознал нечто такое, от чего на глазах его проступили бусинками слезы. Санитары из подоспевшей еще одной кареты скорой помощи, схватили его и уложили на носилки. Мутелишвилли тоже рыдал и возносил к небу руки, он словно просил о чем-то, бормоча по-грузински тихо и жалобно. Но небо его уже не слышало.
Похожие статьи:
Рассказы → Лизетта
Рассказы → Как открыть звезду?
Рассказы → Культурный обмен (из серии "Маэстро Кровинеев")
Рассказы → О любопытстве, кофе и других незыблемых вещах
Рассказы → Незначительные детали
