Гороскоп температур (часть 1)

на личной

16 мая 2014 - Егор Морозов

Егор Морозов.

Гороскоп температур

Посвящается моей любимой музе, человеку,

который вовремя дал правильный

направляющий пинок мне под зад, -

Насте Копыловой (Насте Сокор).

Отдельная благодарность моим

родителям за то, что я существую таким,

какой я есть.

От автора:

Хочется отдельно отметить, что данная книга никоим образом не отображает религиозных, политических или иных воззрений автора, а лишь является плодом его буйного воображения. Как вы могли догадаться, именно поэтому любые совпадения любых деталей действующих в произведении лиц с настоящими людьми являются чистой случайностью.

«Ты мечтаешь о райских кущах, но на твоем компьютере еще 120 гигабайт непросмотренного порно? Тебе неприятен запах серы, но очень нравится изменять своей супруге? Ты совершенно нечаянно регулярно нарушаешь все известные заповеди, но тебя прельщает Вечное благоденствие? «Все возможно!» — ответим мы. «Райская канцелярия»* — это тот рецепт, который тебе нужен. Стоит немало, скажешь ты, но разве это много для следующих пятидесяти-шестидесяти лет, которые ты проживешь с чистой совестью и для целой Вечности счастья, гармонии и равноправия, которые ты получишь после! И все, что тебе для этого нужно — просто позвонить по указанному номеру и узнать секрет прямо сейчас! Спеши, количество мест в Раю может оказаться ограниченным!»

*- предложение распространяется на лиц старше 18 лет, принадлежащих к христианской конфессии. Указанное издание никоим образом не противоречит ни одной статье (стиху) любых духовных догматов и действует в рамках религиозного поля. Подробности и способы оплаты уточняйте у оператора.

Я.

«До встречи на Первом канале! Пока, пока!» — сладко прогремело голосом Малахова изображение Малахова с телеэкрана, плоского и широкого, как просторы нашей необъятной Родины. Затем замелькала реклама нового внедорожника «Хонда». Твой нрав такой же буйный и суровый, как и нрав этого полуторатонного куска жести, пластмассы и технических жидкостей, — вы как братья, вам следует жить вместе. Если оторваться от экрана и посмотреть налево, можно увидеть за окном многоэтажки, серые, голые, с черными окнами. Рукотворный символ осени. Отчего так? Может быть, на них так отражаются свинцовые тучи? Быть может, они кажутся такими серыми, входя в контраст с ярко-желтой листвой, пролетающей мимо них? Да и дворик, сам по себе, неплохой, довольно тихий. На дороге, что прямо под окнами, не такое уж интенсивное движение, пробки бывают только в часы пик в пятницу, — жить можно. Мой взгляд скользнул по часам, без пятнадцати пять, в ближайшие пару часов никаких дел не предвидится. Все же мне чертовски повезло, что я родился в наши просветленные времена. Случись это несколькими веками ранее, я бы мог умереть еще в юности от заражения крови, чумы или от голода, прожить жизнь, так и не получив надлежащего образования, быть сожженным на костре за то, что, не являясь Боттичелли, Микеланджело или Пинтуриккью, некрасиво расписал своды Сикстинской капеллы, мог бы попасть под тройку какого-нибудь изрядно выпившего графа, — верх несправедливости, так как мои родственники и подумать бы не могли об общественном резонансе, всеобщем возмущении и попытке осуществить громкое судебное разбирательство. Теперь совсем другое дело. Люди стали не такими озлобленными (нельзя утверждать обратное, насмотревшись новостей, раньше, при наличии баснословных объемов сенсационных материалов, попросту не существовало организованных СМИ), иногда можно споткнуться о чью-нибудь случайную улыбку, и уж точно всегда можно приятно поговорить практически с любым человеком. О жизни, которая бурлит по ту сторону LCD монитора, жизни, которую все так хорошо и так досконально изучили. Мы теперь единый народ, теперь в сознании каждого другой самоидентификации не происходит. Для этого есть все, — общий враг, что посягает из-за океанов на наши незыблемые святыни, на наши моральные ценности, а иногда даже на территории, участки земли, которые исторически принадлежат нам, находясь при этом на солидном расстоянии от государственной границы, есть даже герои, люди, воплощающие в своих лучших качествах все столпы народного единства...

Монотонный ход моих мыслей был прерван звонком. На экране мобильного телефона под символическим изображением классической трубки, в которую втекало символическое изображение дуг электромагнитных волн, несущих голос из мест, где тебя нет, высветилось не менее символическое, но вызывающее приятные, теплые воспоминания, слово «Леха».

Да, друг мой? Уж не случилось ли чего?
Перестань паясничать. Случилось. Свободен сейчас? Приехать можешь? — Нас с Алексеем связывало не только детство в одной песочнице и юность за одной классной партой, но и какая-то общность происходящих в головах процессов. Он не просто был человеком неглупым, он был человеком, в мозгу которого существовал целый мир, стабильный, надежный, мир со своими правилами и законами, причем существовал он совершенно обособленно, независимо от происходящего вокруг. Сын профессора, он с детства питал нежность к точным наукам. Именно поэтому у меня в кармане штанов оказалась дыра с наружной и внутренней стороны. Украденный пузырек с серной кислотой таким образом напомнил о себе, что очень нас удивило — она ведь даже не была концентрированной. Именно поэтому мы воровали натрий на уроках химии и швыряли его в лужи с балкона, пугая тем самым случайных прохожих. Именно поэтому мы, следуя указаниям учебника, пытались сделать тротил. Труднее всего было достать древесную пыль, на это у нас пошла рукоятка маминой пилочки. Мне до сих пор кажется, что рецепт в учебнике был неточным или неполным, так как то, что у нас получилось, оказалось до боли не взрывоопасным. Даже при действии разряда электрического тока. Когда наши родители смогли себе позволить купить нам первые сотовые телефоны, у нас даже появился свой шифр. Он заключался в связи букв и цифр на кнопках. На двойке, например, были «А», «Б», «В» и «Г». Первая цифра шифра означала кнопку, вторая — количество раз, которое ее необходимо нажать, чтоб получить нужную букву. Так, «Е» в шифре отображалось, как 32, а слово «ЖОПА», — первое на котором мы испытали работоспособность криптосистемы, — как 33 53 54 21. Правда, ключом, как правило, могла быть конкретная модель телефона, так как у разных брендов порою расположение букв на кнопках было различным. Получив высшее образование — обычный синий диплом государственного образца, Леха продолжил заниматься научной деятельностью в области электроники. Уж что-что, а как и куда правильно припаять биполярный транзистор в схему усилителя сигнала или электронного ключа — он мог бы рассказать вам даже во сне.
Смотря с какой целью. А так — пара часов у меня в запасе имеется.
У тебя же был антивирус какой-то на жестком диске? С базами. У меня истек срок лицензии, скачанной с пиратского ресурса. — Он особо подчеркнул фразу «пиратского ресурса». Я улыбнулся, где, как ни там, качать ЛИЦЕНЗИЮ. Зашел на пару сайтов — по работе надо было, похоже, что-то подцепил. Теперь исчезают файлы, уменьшается общий объем информации на винте. — Голос у него не менее серый, чем жилой массив за окном. Оно и понятно. Исчезновение информации из любимого компьютера — горе не меньшее в современном мире, чем исчезновение девочки, с которой, вроде, были неплохие отношения, из твоей жизни.
Эх, ты. Как вчера родился. Ковырять интернет без солидного антивируса — все равно, что ходить к путанам без резинки. Сайт, вроде, и называется красиво, и репутация у него хорошая, и интерфейс приятный, а через день приходится звонить товарищу-по-совместительству-семейному-доктору и просить приехать посмотреть.
Едешь или нет? — электромагнитная волна принесла смех. Приятные, теплые воспоминания. Воспоминания. В голове молнией пронеслась мысль, рожденная параллелью, проведенной мною между подоплекой процессов удаления информации с жесткого диска компьютера и собственной памятью.
Еду. Что ж ты без меня делать-то будешь. — Я выдержал паузу, пытаясь правильно озвучить то, что пришло мне на ум. — Скажи, ты никогда не думал, что в будущем смогут восстановить личность давно умершего человека? Иными словами, воскресить давно умершего человека, такого же, каким он и был, со всеми чувствами, переживаниями, побуждениями, взглядами, скажем, по мемуарам этого человека. Ведь если смогут понять, какие именно химические, физические или электрические процессы в мозгу сопутствуют… рождают ту или иную эмоцию, мысль… и так далее, ну ты понял, то смогут ведь и смоделировать эти процессы, отталкиваясь от уже известных им по мемуарам или запискам переживаний, смогут ведь «залить» эти процессы, как программу, в новый, абсолютно чистый процессор, допустим, клонированный мозг — пока еще просто орган, не носитель сознания, находящийся в черепной коробке новой старой личности?
Ты же знаешь, сейчас очень много пишут, раньше писали еще больше, роду человеческому всегда доставало воображения. Поэтому, прежде, чем ответить себе на этот вопрос, — совершенно серьезным тоном, без тени иронии сказал Алексей, — ты должен определиться со следующим, — сможет ли полноценно существовать личность, которой никогда не было. Сможет ли оказаться завершенной… придуманная кем-то модель сознания?

Тебе нечего подарить любимому человеку на праздник? Ты не хочешь быть банальным, но у тебя нет времени и денег на то, чтобы ходить от одного ювелирного магазина к другому? Хочешь сделать такой подарок, чтобы все вокруг завидовали? «Райская канцелярия»* — не может быть подарка лучше, чем прямая путевка в Рай! И все, что тебе для этого нужно — просто позвонить по указанному номеру и сделать заказ прямо сейчас! Спеши, количество мест в Раю может оказаться ограниченным!

ОНИ.

Лена закрыла окно. Воздух за ним был горячий, густой и совершенно недвижимый. Казалось, асфальт под домом впитал добрую часть термоядерной энергии Солнца и сам превратился в источник жара. В последние годы летняя жара стала просто невыносимой. Делало ситуацию особо неприятной Постановление Императора об ограничении потребления электроэнергии в летнее и зимнее время. Большая часть бюджетных средств утекает на содержание огромной армии, военной и тайной полиции, а так же отраслей, обеспечивающих их всем необходимым, оттого и выходит, что поддерживать в надлежащем состоянии все инфраструктуры и коммуникации не получается. Лена хорошо помнила двадцатые годы, когда можно было укрыться от летнего зноя под прохладным покрывалом воздуха из сплит-системы, а зимой одним движением пальчика активировать теплые перекрытия. Как работать в такую жару? Понятное дело, если ты канцелярская крыса среднего звена, — таскай себе свои бумажки по этажам министерств, потей, воняй так сильно, как только заблагорассудится. Один хрен, к руководству у тебя доступа нет, их не провоняешь. У них свои, большие и комфортные кабинеты, государство в государстве. Она хорошо знала эту систему. Лучше, чем надо было бы. Несколько лет она бегала по этажам в блузке, которую можно было выжимать — такая была мокрая. Несколько лет укладывала пыльные пакеты никому не нужных документов в специальный лоток в стене, — своеобразный почтовый ящик у двери с надписью «Доступ строго запрещен» на мощном, магнитноимпульсном замке, — единственную, одностороннюю и очень тонкую связь с иерархической верхушкой. В рамках данного Министерства, разумеется. Лена подошла к большому старому зеркалу. Резная лакированная рама обрамляла отражение девушки лет тридцати с сильными каштановыми волосами. Локоны вьются, что с ними не делай. Карие глаза окинули изящный изгиб фигуры, полную грудь, упругие, блестящие бедра, смуглую кожу, — она чуть худее, чем ей хотелось бы. В былые времена она выглядела, как настоящая женщина, не была полной, но и особой худобой не отличалась. Теперь же можно увидеть линии ребер, грудь стала меньше, — так, должно быть, выглядит человек, который, просидев пару лет на хорошем, хлебном месте, вот уже полгода томится в ссылке. Или в лагере, как тот бедняга, что написал «Райскую канцелярию», причем, мошенничал он или нет, проверить до сих пор невозможно. Взгляд скользнул вверх, на лицо. Девушке не на что было жаловаться. Кому б там какие награды не раздавал Император, а ее наградил сам Бог. Большие глаза, аккуратный, слегка вздернутый носик, правда, нижняя губа слегка капризно оттопырена, но она где-то читала, что в далекие, прекрасные (судя по книгам) времена это был отличительный признак отпрысков Австрийского королевского дома, а потому гордилась своими губками так, будто они делали ее племянницей самого Императора.

Ее внешность — ее заработок. Нельзя сказать, чтоб она жила в нужде, деньги были. Не много, но на самое необходимое хватало с лихвой. Перед уходом из Министерства уже два месяца, как задерживали зарплату. До этого пару раз выдавали пособие сельскохозяйственными продуктами. Когда вся картошка будет съедена, можно будет вырезать в мешке три дырки, надеть его и носить. Почему нет? Настроения руководству этим не испортишь, они тебя никогда не видят. Теперь же, жители района только и ждали момента, когда она сломает лодыжку, споткнувшись в темном подъезде. Или шею. Во-первых, она ведь аморальна, во-вторых, тратит гораздо больше денег, чем они.

В кинематографе конца восьмидесятых, начала девяностых годов прошлого века ее профессия показывалась, как красивая, иногда романтичная, иногда опасная жизнь, полная доступного кокаина, симпатичных молодых, сильных клиентов с рельефными мышцами. Может, до ее рождения так и было. Может, это Империя сделала современного человека, как современный человек сделал Империю. Подавляющее большинство ее клиентов были людьми лет сорока, полными, внешне напоминающими жаб, — расплывшиеся на все лицо толстые губы, маслянистые мешки под глазами, лоснящиеся щеки. Должно быть, это как раз и есть долгожданный контакт с бывшим руководством, о котором она и мечтать не могла, когда работала в Министерстве. Однако, приятного было мало. Надо было уметь отстраняться от реальности, — не видеть, как они пыхтят на тебе, не замечать, как желтая струйка пота стекает с намокших, черных волос, прилипших к подмышке, не обращать внимания на такие же черные волосы, прилипшие к желеобразной, розовой груди. Хуже всего, если они желали заняться оральным сексом в позе «69». В таком положении ее голова оказывалась прямо между рыхлых ног клиента. Хотелось этого или нет, а взгляд то и дело цеплял толстую, потрескавшуюся кожу на их пятках. Порою трещины были прямо черного цвета. Впечатление, что начинается некроз. Всегда мерзко выглядели ногти на ногах. В лучшем случае, это была тонкая полоска грязи. Уж не стоит и говорить о запахе. Особенно летом.

Один даже предлагал ей после процесса, который не назовешь иначе, кроме как «трение слизистых», сходить куда-нибудь, посидеть, пообщаться. Лена сослалась на чертовски плотный график работы и, как следствие этого графика, — усталость в те редкие, свободные от работы минуты. «Ну, неделя-то отдыха в месяц у тебя точно имеется?» — спросило жабоподобное существо, вытирая салфеткой член, раболепно болтающийся в дебрях между ног. И тогда девушка тактично и медленно объяснила ему про специальный тампон, который вводится глубоко в вагину, так, что мужчина не чувствует ни его, ни крови. А когда тампон разбухает — он сам выходит. Естественным путем.

Осколки стекла брызнули прямо ей в лицо. Таким образом окно изрыгнуло из себя двух взрослых мужчин, которые теперь лежали на полу в позах эмбрионов, усыпанные Плеядами маленьких стекляшек. В этой ситуации Лена, прежде всего, как и любой другой, психически нормальный человек, подумала: «Черт возьми! Я же только что подмела пол!». Переведя взгляд вглубь отверстия, что раньше было окном, она увидела такое же черное отверстие в доме напротив. Расстояние между домами было достаточным, чтобы такой прыжок мог считаться опасным (даже если не считать факт грубого проникновения сквозь два слоя стекла), а значит, надо иметь достаточно веские причины, чтобы его совершить. Первым вскочил на ноги высокий мужчина довольно крепкого телосложения, лет сорока — сорока пяти, он обладал классической мужской красотой, черные, как смоль, волосы в районе висков были тронуты сединой, форма подбородка почему-то ассоциировалась с картинками золотых монет, на которых были портреты Гая Юлия Цезаря. В профиль. Но главное, — это взгляд. Умный, быстрый, пылающий изнутри, он скользнул по Лене на долю секунды, но девушка за этот короткий промежуток времени успела почувствовать, будто ее просветили рентгеновским лучом. Мужчина тряхнул головой и устремился к товарищу. Тот уже пытался подняться самостоятельно, но незнакомец схватил его за шиворот и резко рванул вверх. Второй посетитель оказался азиатом, совершенно стандартным азиатом с азиатскими чертами лица, азиатским цветом кожи и азиатским ростом, — в нем было не больше 160 сантиметров. Но вот что сразу приковало внимание и поразило Лену, так это цвет его глаз, совсем не как у остальных желтоликих. Они были ясно-голубые… Как зимнее небо, как океан на рассвете. Довершал картину карнавала странностей, что ярко царствовал в комнате на протяжении последних пары секунд, взгляд азиата. Он был чистым, как и оттенок его очей, где-то даже наивным, где-то добродушным. «Должно быть, линзы...» — подумала девушка.

Простите, что потревожили. Не бойтесь, мы не причиним вам зла… — начал говорить азиат с извиняющимся выражением лица, подчеркнутым искренней улыбкой.
Нет времени! — Голос мужчины был таким сильным, что, кажется, завибрировали стены. — Бежим! На Лену он больше не обращал внимания.

Незнакомец указал азиату направление к двери, да так, что тот споткнулся и чуть не упал плашмя.

Да кто вы такие!? Как вы смеете врываться сюда и все тут крушить? А теперь бежать? Ну, нет. Мы посидим тут, дорогие мои, и подождем имперскую полицию. — При этом Лена подняла вверх указательный палец левой руки, вокруг которого была обернута гибкая пластиковая лента, — кодовый магнитный ключ. С такой профессией безопаснее смотреть в глазок закрытой на замок двери прежде, чем открыть ее. Другая ее рука сжала рукоятку пистолета, который всегда лежал в кармане халата. С такой профессией безопаснее всегда иметь оружие под рукой, если вдруг увиденное в глазок закрытой на замок двери по содержанию и намерениям отличается от желаемого положения дел.
Ты не понимаешь, черт возьми! — Мужчина повернулся к ней, при этом машинально отступив на шаг и выставив вперед правую руку. Рентгеновские лучи проникли ей под кожу и заставили съежиться. Азиат остался недвижим, даже на рефлекторном уровне не показав страха перед возможной смертью или ранением, лицо его было таким же безмятежным и чистым.
А мне и не надо понимать ничего, я вижу разгромленную комнату. Ж д е м п о л и ц и ю! — сказала Лена, медленно, четко расставляя буквы на свои места. По ее лицу было видно, что она готова выстрелить. «Интересно, много людей она уже пришила? Самообороняясь, конечно. Симпатичная девушка. Аппетитная. Такой опыт вполне допустим.» — Незнакомец не хотел сейчас получить осколок разогнанного полями до околосветовой скорости металла. Не сейчас.
Я сказала, по...
Имперская полиция! Стоять на местах! Стреляем на поражение! — Три фразы выстрелили в них из черного окна соседнего дома. Комната была наполнена людьми в облегающей бархатно-синей форме. На плечах бряцали эполеты, — виднелись знаки отличия, пояс был увешан устройствами, предназначенными для уничтожения, либо фиксации любого правонарушителя. В руках — коротенькие автоматические винтовки, вокруг стволов которых, не касаясь металла, вращались цилиндрические стержни. Девушка не сразу поняла, а точнее, совсем не поняла, в чем дело, но, решив воспользоваться такой удобной для себя расстановкой сил, развернулась всем телом в сторону голоса, при этом совершенно забыв об оружии в своей руке. Из черного окна мгновенно прозвучала команда: «Огонь!».

«Ты закончил семинарию и написал не один богословный трактат «о жертвах, на которые позволительно идти, когда стремишься к высшей цели»? Ты на хорошем счету у Бога, но один раз оступился, поддался мирским соблазнам и вступил в порочную связь с проституткой, расплатившись золотым подсвечником, что украл за алтарем? Ты тысячу раз исповедался, на тебя была наложена епитимья, и ты молился уже столько раз, что забыл все в мире слова, кроме тех, что есть в «Отче наш»? Ты переживаешь, простил ли Он тебя? Mea culpa. Мы можем сделать так, чтобы всю оставшуюся плотскую жизнь ты прожил без сомнений, а жизнь духовную продолжил в роли арфиста ангельского хора! И все, что тебе для этого нужно — просто позвонить по указанному номеру и сделать заказ прямо сейчас! Спеши, количество мест в Раю может оказаться ограниченным!»

Я.

Многим из нас не достает смелости умереть правильно, но практическим всем ее не хватает, чтоб правильно жить. — Я обогнал белую «копейку» и снова перестроился в правый ряд.
Что ты понимаешь под правильной жизнью? Где такие правила жизни написаны? — В Лехиных глазах снова весело блестела искорка ума; компьютер был здоров и обещал долго жить.
В том-то и дело. Ты, черт возьми, рожден единожды, других шансов не будет. Есть только тут и сейчас. Чтобы прожить жизнь правильно, не нужно соблюдать ничего из предписанного. Не нужно слушать совесть, она опирается на нормы морали и нравственности, признанные большинством, на их правду. Ты знаешь хоть одно достойное дело, которое провернуло большинство? Распяли Иисуса? Поддержали какую-нибудь кровавую революцию? С ликованием и фанфарами встречали серийных убийц вроде Гитлера или Наполеона, помогали собрать дрова для костра под своей освободительницей Жанной Д'Арк. Проживи жизнь по правилам большинства и как большинство сдохни. Серо и вяло.
Ты знаешь, — Леха поправил под собой полу пальто, на которую случайно сел, — я никогда не верил ни во что абсолютное, пока не столкнулся с твоим абсолютным эгоизмом. Но, главное, он оправдывает себя весьма разумными теориями. Не зря учился. Молодец. — Сквозь стекла очков в тонкой оправе его взгляд метнулся в мою сторону, затем снова лег на текущую под колесами дорогу.
Брехня. Это не эгоизм. Я просто не вижу цели. Расширяй свои знания хоть до бесконечности, а все равно не найдешь ничего стоящего в известном тебе мире. Тебя-то самого что прельщает? Политика? Религия? Семейная жизнь? Карьера? Чем больше узнаешь, тем больше разочаровываешься. Взгляни на историю человечества от начала времен и не увидишь ничего, кроме разрастающегося со временем муравейника, поймешь, что ни в чем нет смысла, ни в трусости ни в доблести, ни в уме ни в глупости, что люди, периодически совершающие одни и те же ошибки, не могут предложить тебе ничего нового, особенного. — Внутри меня все начинало переворачиваться. Такая точка зрения требует особого жара в душе, чтоб вырываться наружу и жечь слушателя, возмущать его. Тем более, подобные эксперименты было интересно проворачивать с таким человеком, как Леха. В этом что-то есть.
Я не верю в историю. Ее творят не люди, а субсидированные постоянно меняющейся властью писаки. Хочешь, называй их учеными. У меня куда большее доверие вызывают легенды, мифы, фольклор, что пишется так горячо любимым тобой народом. Да и, если мыслить совсем уж глубоко, нет никакой истории, как и не существует будущего. — Он говорил монотонно, рассудительно, слегка гнусавым голосом, нагоняющим сонливость даже в случаях, когда рассказ был о стрип-баре или драке у подъезда. — Сознание в твоей голове находится вне времени. Во времени находится только стареющий организм. Не учит ничему, говоришь? — Леха поправил очки на носу и помял между пальцев мочку пухлого уха, — Может, это оттого, что учимся мы постоянно не у кого-то призрачного, далекого, а только у себя? Вот и повторяется цикл известных, можно сказать, знаменитых ошибок. – Я отвлекся от дороги и еще раз окинул его взглядом. Приятно-полный молодой человек, в очках, даже постоянная перхоть, или как это называется, — когда кожа на голове вечно шелушится и отпадает слоями, — никак не делала его отвратительным для меня. Это казалось странным. Будучи человеком весьма придирчивым ко всему, я мог отказаться от знакомства с девушкой, увидев, что пальцы на ее ногах слишком крупные или некрасивой формы. Леху же при встрече я всегда приобнимал без страха, что все рукава будут усыпаны снежинками биологического происхождения. По радио жужжал даб-степ ремикс на песню Фрэнка Синатры «My way». Эта современная музыка… техно, даб-степ и им подобные совокупности скрипящих звуков… ее никогда бы не смогли написать, например, в Советском союзе. Серп и молот, какой стороной их не переверни, даже с дополнением других инструментов, никогда не смогут издать подобного звука. Теперь же, когда знамя разорвано пополам, серп давно не используется, а молот используется только специально обученными, зачастую сертифицированными, людьми, такое допустимо. И нужны ль теперь все эти нимфы вдохновения, эти Музы? К примеру, одному малоизвестному немецкому композитору Рихарду В. они были весьма полезны, когда тот писал марш «Гибель Богов», писал, вдохновленный, то, чего не было написано до него — изобретал созвучия. Нынче пытаются развлечь публику изобретением новых звуков. Вскоре «My way», а точнее, современное ее подобие, сменилось рекламой препарата для «мужской силы». Стихотворного жанра.
Придумают же такое. Ты только послушай и представь, — улыбнулся я, — подходит начальник агентства к молодому копирайтеру и говорит: ««Импаза» приходила. Заказ есть. Ну, сам понимаешь, мол, ты прожил с ним всю жизнь, а теперь он тебя подводит. Ты верил ему, как себе, но в самый неподходящий момент он поник головой и скис. «Импаза» вернет силу и молодость ему и тебе. Что-то в этом роде. Таргет груп – мужчины в возрасте от 45 лет. Время ролика – не более 30 секунд. В стихах. Вперед.» Не там я, черт возьми, работаю. Вон, где все веселье. Ну а если серьезно, кого бы ты хотел увидеть, нет…услышать, если все получится.
А ты?
Это не трудно было бы и предсказать. Разумеется, Генриха IV Бурбона, Маркиза де Сада или Сталина.
Не удивлен. Все в игрушки играешься? Первый был бабник, второй – сумасшедший, третий грабил почтовые дилижансы.
Ничего более страшного Сталину, конечно, не пришьешь. Зато они все были чертовски харизматичными людьми. Вот и посмотрели бы, можно ли переписать харизму, как свойство личности. – серо-желтый город тек под колеса машины, приближая тем самым заветную цель. А точнее, приближая начало пути к цели. – ты не ответил на мой вопрос.
На все найдешь объяснение. Мистер логичность. – Леха махнул рукой в мою сторону и снова поправил полу пальто под своими чреслами. – Разумеется, я бы хотел слышать Бора, Теслу или Эйнштейна.
Это в том случае, если Бор, Тесла или Эйнштейн захотели бы с тобой говорить. – до серого высокого здания, к которому мы ехали, оставалось совсем немного, — ровно столько времени запинающийся школьник потратил бы, чтоб рассказать вслух перед всем классом монолог Чацкого.
Ты понимаешь, что мы хотим начать? Понимаешь, независимо от того, кто и через сколько лет это закончит, если все получится? — Алексей стал совсем серьезным. Нечасто случалось видеть такое. Может, он просто напуган? Скорее всего, да, он просто напуган. – Ведь точно то, что мы очень глубоко копнем и без того толстенный слой земли, под которым покоится сундук с ответом на извечный вопрос, — что такое душа и как она связана с сознанием? Мы же можем все перевернуть с ног на голову.
Скорее, мы все перевернем обратно с головы. – моя нога плавно нажала педаль тормоза, машина замедлила ход и вскоре совсем остановилась на парковке. Серое здание без опознавательной вывески стояло обособленно от общих застроек. К нему вела такая же серая, сложенная из плит, аллея. Должно быть, девушки на тонкой шпильке проклинали ее. По обе стороны от аллеи стояли высокие каштаны. Такие жизнеутверждающие и пышные летом, и такие черные и корявые теперь, они возводили свои узловатые ветви в небо, будто обращаясь к нему: «Ну же, сыпь свой снег, не видишь, мы готовы!»
А нравственная сторона? В свое время даже «Опыты» де Монтеня были осуждены Церковью. И это при том, что опыты он ставил на себе. – Леха открыл дверь и выбрался из машины. Полы его пальто сзади были измяты.
Так, сомневаешься, — иди отсюда. Пешком. Решили, значит решили, — мы прошли по аллее и подошли к металлической тяжелой двери. Я взялся за ручку. – По мне, так аморальна была настоятельница женского монастыря, которая превратила сие святое место, за стенами которого девушки хотели спрятаться от мирских сует, повторяю, превратила это место в настоящий бордель, который посещала вся округа. Всех, кто отказывался торговать своей святая святых, она заживо замуровывала в стену. А спалили это место к чертям, когда к тамошнему епископу прибежал крестьянин. Он рассказал, что гулял по лугам и обнаружил небольшую пещеру. Решив, что, возможно, нашел чей-то тайник, он сбегал домой за лопатой и инструментом, затем начал пробираться под узкими земляными сводами. В конце пещеры его ждало отвратительное зрелище – круглая комната небольшого размера с отверстием на потолке. Прямо под монастырем. Комната, усеянная трупиками новорожденных. В разной степени разложения. Это я к тому, что при мысли о том, что мы делаем что-то аморальное, всегда вспоминай эту историю. Или Жиля де Рэ. Мы никого не убиваем. Можно сказать, мы пытаемся воскресить! – Я не без усилия открыл дверь. И показал Лехе рукой на образовавшееся отверстие. Ты идешь или нет?
Иду. – Хмуро пробормотал Леха.
Нам всем нужна цель в жизни. Всем нужно что-то новое, чего никто и никогда не пробовал. Но не у всех хватает смелости. – Я пропустил Алексея и вошел вслед за ним в темный коридор. Упругая пружина с грохотом захлопнула за нами тяжелую дверь.

На посту охраны сидели трое крепких мужчин в камуфляжной форме без опознавательных знаков. Вооружены они были до зубов. В прямом смысле. Огнестрельное оружие дополняли гранаты, болтающиеся в кармашках на поясе и ножи, закрепленные вертикально на груди и голени. Один из них, с лицом, похожим на купоренный помидор, — по структуре и цвету, сделал шаг вперед, загородив нам дорогу своей широкой грудью.

Стоять! — Я и не представлял, что человек такого телосложения, на котором бряцает целый арсенал, может говорить иным тоном… и иной текст. — К кому?
К Соболеву. Он должен был предупредить.
Документы. — Он взял мои права и Лехин паспорт, внимательно посмотрел на фотографии, внимательно прочитал содержимое, затем пристально уставился на наши лица. — Проходите. Документы заберете на выходе. Мы запишем.

Широкий, пустой коридор привел нас к не менее широкой лестнице. Перила, как и стены, были окрашены в синий цвет, на площадках монотонно гудели люминесцентные лампы, под плафонами которых покоились в братских могилах сотни насекомых. Мы поднялись вверх до третьего этажа, повернули налево и постучали в дверь с блестящей табличкой «Специалист Соболев А. С.»

Войдите! — Андрей Сергеевич был красивым молодым человеком с черными волосами, высокими скулами, мужественным подбородком и умным, внимательным взглядом. Судьба его была предопределена, стоило ему покинуть материнскую утробу. Отец — прокурор, мать — инспектор налоговой. В примерах для подражания с детства отказано не было. В деньгах тоже. Андрей Сергеевич учился просто великолепно. Говоря так, мы не забываем учесть, что ему были предоставлены лучшие преподаватели. Как результат, — золотая медаль после школы и красный диплом без единой четверки по окончанию ВУЗа. Но какими бы знаками отличия государственного образца его не выделяли, они были стандартными и не могли в полной мере описать уровень развития его нестандартного мозга. Взять двух людей, при совершенно одинаковых красных дипломах, у них могут быть совершенно разные IQ. Один все выучил, молодость положил на это, а другой все понимает, другой более адаптирован к жизни. Таким и был Андрей Сергеевич Соболев. Если систему отличий дополнить, его медаль была бы густо-золотой, а диплом, — темно-красным, практически черным, как переспелая вишня.

Кабинет с нежно-кремовыми обоями отличался от коридоров каким-то особым, рабочим уютом. Даже кипы бумаг, возвышающиеся тут и там на большом дубовом столе, не выглядели пыльной макулатурой. Вдоль стен стояли аккуратные винтажные шкафы, плотно заполненные самыми разнообразными изданиями по психологии, — от основополагающих азов до смелых футуристических теорий.

Товарищ Соболев! — я улыбнулся, подошел к столу и обнял старого друга. Леха достаточно сухо пожал ему руку. Они встречались всего пару раз в жизни и никогда не пили вместе. — Ну ты как?
Очень неплохо, надо сказать. — Андрей сел в кресло, жестом предлагая сделать то же самое и нам. — Сейчас, помимо собственной практики психологических исследований, сотрудничаю с ФСБ.
По вопросам? — меня ни капли не удивил факт, озвученный человеком, восседающим за дверью с надписью «Специалист». Без уточнения сферы деятельности.
По вопросам использования жалкой части моего потенциала. — Соболев вертел в руках блестящую ручку. Что на ней было написано, я не видел, но похоже, что она была достаточно дорогой. — Автороведческая и почерковедческая экспертиза. Не спорю, доля авантюризма тут присутствует. Обычно, если вам интересно, письменные угрозы либо анонимны, либо подписаны псевдонимом, либо названием организации, которой нет в природе… и обществе. Большая часть таких посланий, которые попадают на мой стол, уже классифицированы, как «терроризм». Чаще всего анонимки пишут на высшее руководство страны или на местных чиновников, в полицию. Интересно то, что около 18 процентов таких писателей страдает психическими расстройствами, примерно 25 процентов – пенсионеры, и где-то каждый третий моложе тридцати лет. — Он поправил зажим на своем галстуке. Рассказывал аккуратно и не спеша, будто читал лекцию студентам ВУЗа. — Бывает и такое, что террорист из бумажного превращается во вполне реального, причем, изначально довольно трудно определить степень угрозы. Сами понимаете, насмотрятся забугорного кинематографа, одевают резиновые перчатки, чтоб не оставлять отпечатков, и давай строчить, не понимая, что почерк — тоже своего рода отпечаток. Только не узора на пальце, а личности. Правда, есть умельцы, натренировавшиеся держать ручку пальцами ног или зубами. Иногда попадаются индивиды, одинаково хорошо пишущие и левой, и правой рукой. Маскируются все. Мужчины имитируют почерк женщин, взрослые, — почерк детей, доктора филологических наук — Андрей с иронией посмотрел на Леху, — под неграмотных. Но, что ни делай с высотой, наклоном и формой букв, лексическая природа письма остается неизменной.
Я не филолог. — Cпокойно ответил Алексей. — И, слава Богу, не психолог. Поэтому могу нормально читать письма от любимой девушки, не выискивая любовников и мысли о суициде между строк.
У вас, Алексей, нет любимой девушки. Не надо быть опытным мозговедом, чтобы это утверждать. Распишитесь на вот этом листке бумаги, и я расскажу вам, сколько раз вас повышали по службе, какого вы о себе мнения и даже то, сколько раз в неделю вы этой рукой онанируете. — Лицо Андрея оставалось непроницаемым, однако в глазах отражалась ирония.
Так, хватит мериться достоинствами. — перебил я их. — Леха тебе тоже много рассказать может. Поэтому я, он и ты находимся сейчас здесь.
Я весь внимание. Мне, право, тоже интересно, что вы тут делаете в такой хмурый воскресный день. — Как же меня порою раздражала его наглая самоуверенность. И еще больше раздражало то, что она имела под собой вполне обоснованную подоплеку.
Мы тут по вопросу использования всего твоего потенциала. Может, даже больше. — И я в общих чертах рассказал ему нашу сумасшедшую идею.
То есть, вам нужно то же, что и… органам? — он поднял указательный палец правой руки к потолку, указывая на положение своих работодателей.
Нет, ты не понял. Нам не нужен портрет личности, нам нужен алгоритм психологических процессов, формирующих сознание человека. Со всеми втекающими и вытекающими, со всеми причинами и следствиями. Нам нужно сознание, как программа, отображенная на интерфейсе рукописного творения. — Я испытующе посмотрел на Андрея. Он задумался. Положил ручку на стол, затем снова взял ее, начал рисовать на краю какого-то листа овал, обводя его раз за разом.
Деньги? — Наконец спросил он.
Пока ничего не предвидится. Даже в перспективе, если честно, не вижу источников финансирования. — Я пожал плечами. Работать с сумасшедшими может каждый. Работать с сумасшедшими бесплатно — только настоящий фанатик.
Я слышал, что когда за океаном принимают на работу в солидную компанию, скажем, «Гугл», претендентом заполняется стандартная анкета. Так вот, эту анкету потом смотрят специалисты. И смотрят, поверьте, не на то, что там написал товарищ безработный, а смотрят, как он это написал. Слышал, что при этом выявляется около трехста свойств личности. Трехста! Матерь Божья, да у них средний человек по стране не может похвастать тем, что имеет хотя бы двадцать. Я с вами. Клянусь Богом, это будет презабавно.

Гороскоп температур (часть 1)

Похожие статьи: