Гороскоп температур (часть 2)

«Тебе надоело серое однообразие? День за днем не происходит ничего, кроме неприятностей? Никто тебя не любит, все от тебя давно отстранились? Ты давно мечтаешь о том, чтобы свести счеты с жизнью, но помнишь по рассказам мамы, что в таком случае ты уткнешься носом в затворенные наглухо врата Рая? Тогда тебе повезло! У нас есть верный ключик от этих врат, и уже совершенно не важно, каким способом ты до них доберешься! Все, что тебе для этого нужно — просто убрать ноги с подоконника, позвонить по указанному номеру и сделать заказ прямо сейчас! Спеши, количество мест в Раю может оказаться ограниченным!»

*- предложение распространяется на лиц старше 18 лет, принадлежащих к христианской конфессии. Указанное издание никоим образом не противоречит ни одной статье (стиху) любых духовных догматов и действует в рамках религиозного поля. Подробности и способы оплаты уточняйте у оператора.

ОНИ.

Все трое лежали плашмя, не решаясь и на миллиметр оторвать голову от пола, — сверху градом били по стенам металлические сферы, каждая диаметром не больше пяти миллиметров. На спины, на руки сыпалась отлетающая от стен штукатурка и осколки стекол. Стоял страшный шум. Праздничный марш по случаю отправки состава в ад. Незнакомец посмотрел на Лену и жестом приказал ей ползти к двери.

• Скорее! Сейчас полетят парализующие гранаты! Открой дверь! — Он прижимал к полу голову азиата.

«Охрененное, черт возьми, пополнение копилки ощущений» — подумала Лена. Но дверь открыть надо. Все были прекрасно осведомлены о том, как работает Имперская полиция, а уж эти ребята точно натворили что-то серьезное, если им пришлось войти вот так в окно, спасаясь бегством. «Теперь меня считают их соучастницей!» — Страх и смятение девушки сменились бескрайней злостью. «Кому я мешала, черт возьми!? Почему нельзя было и дальше просто жить спокойно? За что все это!?» -  Вне себя от злости и жалости к себе, она подползла к двери и вставила палец в специальное отверстие замка. Как раз в этот момент выстрелы прекратились. Незнакомец помнил, что в былые времена причиной тому могла быть пустая обойма, теперь же, когда обойм больше не существует, причина только одна — от пояса четким отработанным движением отцепляется парализующая граната (Господи, а если не парализующая!), чтоб быть брошенной в окно соседнего дома. Действовать нужно предельно быстро. Он вскочил на ноги, одной рукой рванул вверх маленького азиата, другой распахнув настежь дверь, весьма походящую на решето. Лена быстро, как могла, выползла первой и вскочила на ноги, затем был вытолкнут азиат, мужчина же, замыкая тройку, услышал, как несколько металлических цилиндров с характерным звуком стукнулись о пол, покатились по комнате и остановились, встретив на своем пути тонкую перегородку стены. Пригнувшись, незнакомец огромным прыжком преодолел дверной проем, затем ему снова пришлось толкнуть азиата, причем так, что тот снова споткнулся. В тот же момент за его спиной брызнул фонтан щепок, мужчина был отброшен к противоположной стене коридора, острая боль пронзила трехглавую мышцу голени его правой ноги. Он упал навзничь, ощущение от удара плашмя о бетонную стену отсутствовало в его сокровенном списке самых приятных чувств. Голова гудела, казалось, от писка в ушах сейчас лопнут барабанные перепонки. Лена стояла посередине коридора, ошарашенная, держа в опущенных руках пистолет. Азиат же с явным участием подбежал к мужчине и попытался помочь ему встать.

• Вам очень больно? Не переживайте, все пройдет очень скоро.
• Спрячь голову! Уйди от проема! — Нельзя это было назвать дверью. Рваная рама с висящими на ней петлями. Незнакомец бросил взгляд на ногу, — одежда цела, крови нет. Значит, все-таки парализующая. — Ты прав, Джей, это скоро пройдет. А сейчас нам все еще надо бежать. И бежать очень быстро.

Он встал, опираясь на стену, и, сильно хромая, побежал к лестнице. Остальные бежали за ним. Не спустившись, а буквально скатившись по ступеням обшарпанного подъезда с приставучими ароматами содержимого мусоропровода, окурками в жестяных баночках и заплеванными стенами, мужчина плечом открыл дверь. Беглецов тут же поглотила густая жара. Дышать было очень тяжело. Из-за угла старого кирпичного здания, которое они только что покинули, появились полицейские, которые что-то кричали, став на одно колено и приготовившись к тому, чтобы открыть огонь. С другой стороны пыльного, сухого квартала, появились еще три полицейских машины. Вой сирен вряд ли мог нарушить полуденную тишину после того, как комната, в которой жила Лена, превратилась в решето, разрушенное взрывной волной парализующих гранат, но, все же, в окнах появились головы любопытных людей. Бежать больше было некуда, нога у мужчины уже не болела так сильно, но давала о себе знать. Азиат стоял с лицом, характеризующим только лишь отдаленность от происходящего. Будто он не ждал с минуты на минуту пули в селезенку, а работал над научной диссертацией. Лена не двигалась, оцепенела. «Быть может, медленно положить пистолет на землю и поднять руки вверх? Потом ведь все можно будет объяснить, рассказать, как эти преступники ворвались к ней в дом, как она пыталась защитить себя!» Прямо перед ними, если перейти через потрескавшийся от жары асфальт автомобильной дороги, ничком распластался большой пустырь, за которым в восходящих потоках горячего воздуха колыхались жилые дома — многоэтажный, плотно застроенный невыразительный массив со своими пиками и провалами. Медленно, на полуприсядках, приближались синие эполеты из-за угла справа, слева машины Имперской полиции были уже так близко, что можно было четко увидеть комбинации букв и цифр на их номерных знаках.   

• Джей, подними руки. — Смиренно сказал мужчина. Лену возмутило, что незнакомец не обращался к ней и говорит только со своим карманным азиатом. Последний, слушая указания, медленно последовал примеру старшего товарища.  У Лены не было сомнений по поводу иерархических отношений двух мужчин.  Желтоликий малыш постоянно отрешенно молчит, во всем слушается и постоянно оказывается вздернутым за шиворот.

Внезапно слева из-за угла выскочил дребезжащий кусок металла пошлого желтого цвета, в свое время именуемый «Фордом». Должно быть, именно такого оттенка была осмеянная всеми кляча, на которой молодой Д'Артаньян прибыл в Париж. На большой скорости водитель «Форда», видимо, вдохновленный подвигом Гастелло, взял на таран ближайшую полицейскую машину и вмял ее правое крыло. В отличие от раритетной старушки, автомобили Имперской полиции были оснащены магнитно-механической подвеской, вместо пружин или рессор здесь работал очень мощный, экранированный генератор электромагнитного поля направленного действия. Очень удобно, транспорт не едет, а плывет по трассе, какое бы ни было дорожное покрытие. К тому же, механическая развязка вращающихся элементов подвески позволяет разгоняться за предельно короткий срок, повышает максимальную скорость. Однако, при достаточно сильном воздействии извне, сердечник генератора магнитного поля дестабилизируется и выпадает. Многие имперские патрульные очень жаловались на такое нововведение. Мягко, — да; быстро, — великолепно, но в случаях, когда во время преследования приходится идти на столкновение, машина нередко выходит из строя. Так произошло и сейчас. Несмотря на мощный удар, водителю удалось удержать «Форд» на дороге. Издавая жуткий визг, рисуя на асфальте черные дугообразные следы, машина успешно повернула. Теперь она мчалась по направлению к беглецам, оставляя за собой клубы густого голубоватого дыма. Поврежденный полицейский автомобиль на большой скорости упал корпусом на правое колесо, его корму начало заносить и, в подтверждение действия элементарных законов физики, он перевернулся на бок, затем на крышу, так и продолжив катиться по былому направлению своего движения. Все произошло настолько быстро, что второй в колонне патрульный не успел среагировать и на полной скорости въехал во впереди катящийся автомобиль. Подвеска обоих передних колес тут же отключилась, и в асфальте осталась солидная борозда, проделанная «кенгурятником» переднего бампера. Третий патрульный успел отреагировать и резко рванул руль вправо, тут же встретив на своем пути металлическую опору сети освещения. «Форд» к тому моменту под градом пуль уже поглощал собой троих растерянных людей. Отчаянно взвизгнули колеса, и машина, развернувшись на девяносто градусов, рванула к пустырю. Кроме левого заднего, все стекла были разбиты, металлический корпус был декорирован отверстиями диаметром не более пяти миллиметров, в которых свистел ветер. Пахло маслом и бензином, под капотом что-то стучало, салон был хаотично усыпан кусочками пластика и осколками битого стекла. Если бы шальная пуля так талантливо не демонтировала последнее целое зеркало, водитель мог бы в нем увидеть, как полицейские отдаляются от дома, с кем-то переговариваясь по рации. Одни бегут к поврежденным патрульным машинам, другие — вслед за «Фордом». Так же водитель мог бы заметить удаляющиеся глухонемые вспышки, изрыгаемые по направлению к беглецам автоматическими винтовками. Первое время по корпусу что-то стучало. Как камень, отлетевший от колес грузовика на скоростной магистрали.

• Все целы? — водитель окинул взглядом своих гостей. Причем, его взгляд вопросительно остановился на Лене, лежащей на заднем сидении вместе с Джеем и зажимающей руками уши.
• Ты не ученый, ты — десантник, черт тебя возьми! — С соседнего сиденья громко смеялся незнакомец. — Это же надо? Чего не ждал от тебя, того не ждал! Видишь, а ты не хотел ехать нам за обедом! Не верил, что фортуна камня-ножницы-бумаги никогда не ошибается! Но… — в улыбающихся глазах-рентгенах мужчины появилась тревога, — у тебя кровь!
• Жить буду. Обожгло плечо. Был бы я крутым героем боевиков, я бы изрек: «Это всего лишь царапина!» В своей же шкуре не знаю, что и сказать.  — Водителем был полноватый, абсолютно лысый мужчина лет сорока пяти-пятидесяти. На носу крепились очки без дужек. С приличной диоптрией. Поперек лба проходило несколько глубоких морщин, щеки были серыми от трехдневной щетины, под глазами виднелись черные круги, сами же глаза, спокойные и умные, впали от множества бессонных ночей. Видно, что этот человек очень много работал, причем, работал головой.      
• Слава Богу! — Незнакомец расслабился и начал разминать рукой правую икру, которая все еще побаливала.
• Вы знаете Создателя? — В глазах азиата загорелся огонек. Он даже привстал с кресла и с интересом уставился на мужчину.
• Знаем, Джей, знаем. Все мы знаем Бога. — Незнакомец повернул голову к заднему сиденью. — А вот о себе ты нам еще расскажешь. — Взгляд-рентген сверлит водителя. — И ты, Белкин, тоже. Мне крайне интересно, чем вы там занимались несколько лет. Если не забыл, мы вместе начинали, нет? Закончить, видимо, нам тоже предстоит вместе, так что давай начистоту.
• Кто вы, черт возьми, такие? Что за хрень тут происходит? И слезь, наконец, с меня! — Лена с силой оттолкнула Джея пыльной босой ногой.
• Я Андрей, это Белкин, — бывший незнакомец кивнул головой на водителя, — иначе его у нас не называют, — очень забавная фамилия. Джея ты уже знаешь. Примерно настолько же, насколько его знаю я.
• Неприятно познакомиться. Лена. И что мне теперь делать?
• Вряд ли ты сможешь найти себе клиентов, оставаясь с нами, Лена. — Горящий рентген лишал дара речи. — Нет, я не следил за тобой. Просто кое-что читал про психологию и прочую бесполезную ерунду. Мы высадим тебя там, где ты скажешь. — До конца пустыря оставалось не более ста оборотов колес. Андрей повернулся к Белкину, — Машина «троит». Не проедем и часа. Предлагаю переместиться в трущобные районы старого города. Туда имперцы не сунутся, там и у нас есть шанс получить нож в почку, любой же полицейский его получит наверняка. А большую чистку будет слышно за три квартала.
•       Согласен. Найдем подходящий подвал, там и обсудим, что делать дальше. — Кровь на руке Белкина начала запекаться, превратившись в бордовую густую полоску. Джей протянул руку и пальцем вытер капельку крови с локтя водителя, затем поднес ее к лицу, размазал каплю между пальцами и стал внимательно всматриваться в свое произведение искусства.
• Никто не забыл, что у меня есть пистолет, мальчики? — Лена и сама только что об этом вспомнила. — Поэтому я продолжаю настаивать, чтобы мы сейчас же поехали в ближайшее отделение полиции, где вы методично и правдоподобно расскажете им о моей непричастности!
• Это не важно, будут они жить или нет. Это не имеет значения. Если они умрут от твоей руки, тебе будет тяжелее существовать дальше, если останутся с нами, — всем будет проще. Не спеши, пусть все будет так, как есть. — Глаза Джея изучали Лену, но не так, как это делали глаза Андрея. В отличии от грубо-харизматичного рентгена бывшего незнакомца, глаза азиата смотрели… с участием. Лена бросила пистолет между передними сидениями. И без этого странного желтоликого, последние несколько минут вытянули из нее все силы. Конечно, она не стала бы стрелять. Будь, что будет.
• Не вздумайте от меня теперь избавляться… — опустив голову, только и смогла обронить она.
• Очень хорошо, что наш микроконфликт на почве целостности жилых площадей решен. — Нездоровый оптимизм Андрея не иссякал. «Верно, какой-нибудь сумасшедший.» — Подумала девушка.  — Где Гетт? — последняя фраза уже была обращена к увлеченному дорогой Белкину.
• Я не знаю, где Гетт. — На столь спокойном лице водителя мелькнула тень, — я его видел два дня назад. Он должен был бежать с нами, но куда-то исчез. Я с полными на то основаниями могу заявить, что он вел себя крайне странно в последнее время.
• Быть может, он был пойман? Может, его пытали и поэтому на нашу квартиру так быстро вышли? — Тень облака тревоги перенеслась с лица Белкина на лицо Андрея. Машина миновала границу пустыря и ехала по городским кварталам, привлекая внешним видом и издаваемыми звуками максимум внимания. Она и до этого была примечательна возрастом и эксклюзивной расцветкой, теперь же, с новой вентиляцией и рихтованным капотом, — это была самая яркая звезда на небосводе проезжей части. 
• Я бы хотел так думать. Видит Бог, хотел бы. — Водитель покачал головой, — у тебя не было доступа, но я-то видел отрицательный ответ из Министерства обороны на запрос Гетта: «начало работ по созданию дополнительной рабочей «болванки» из указанного Вами генетического материала не может быть субсидировано из нашего бюджета. Решение по запросу — отказать.» Этот подозрительный конверт был мною так же аккуратно запечатан, как и вскрыт. После я решил… успокоить себя и пробрался ночью в кабинет Гетта. Знаешь, что я нашел в столе? Заметки. Много отдельных мыслей, записанных на маленьких бумажечках в спешке, по наитию.
• Это значит!? — Андрей чуть не подпрыгнул в кресле.
• Именно. Наш товарищ пишет мемуары. А вот как долго он это делал и успел ли написать достаточно, — вот это хороший вопрос. Мне кажется, он этим занимался с самого начала. В любом случае, в работе над второй «болванкой» ему было отказано. К тому же, он исчез сразу после разговора с тобой, Джей. Что ты ему сказал?
• Только правду. — Ответил азиат. Лена не понимала, обвинялся ли он в чем-то или нет. Так, по тону Белкина было заметно, что да, а по выражению лица Джея, — абсолютно нет. — Мой друг не поверил ни единому моему слову, но стал очень зол. Я не понимаю, отчего. Правда не понимаю.
• Какую правду ты можешь знать, мальчик мой? Какой правдой ты можешь разозлить ученого, который тебя создал. Вся правда в твоей голове — его рук дело. — Белкин говорил все это не без отвращения к себе, но с пониманием, что так надо.
• Остановись, бросим машину тут.  — Андрей перебил водителя. — Дальше ехать на ней опасно. Ну что ж, моя пестрая компашка. Прогуляемся?
• Я не одета. — Лена подергала рукой полу халата.
• Ты не гола, — безапелляционно бросил Андрей, — Белкин, дай ей ключи, пусть едет домой переодеваться. Нет? Тогда больше никаких вопросов, возражений или других вербальных признаков твоего присутствия.

Они вышли из машины. Даже если бы эта компания состояла из одного голубоглазого азиата, она бы привлекала к себе непозволительно много внимания. Прибавьте сюда симпатичную девушку в одном халатике и двух странных небритых мужчин. Представьте себе узенькую улочку Хургады. С помоями, босоногими смуглыми детишками, потрескавшимися фасадами саманных домов. Единственное, чем от нее отличался переулок, в который они свернули, было, пожалуй, отсутствие детишек. Жители Старого города были предоставлены сами себе, и потому повсеместно можно было влипнуть в плоды анархии, либо споткнуться о них. Горячий воздух доносил до ноздрей весьма экзотические запахи давно использованных по назначению продуктов. Шли молча. Лена зажимала ладонью нос и рот. Ей было труднее всего идти по раскаленной земле босиком, лавируя между мусором самого разного, порой противоестественного происхождения. Со всех сторон на беглецов смотрели черные окна с пыльными серыми занавесками, и каждое из них таило в себе потенциальную опасность. У всех на виду каждый член нестандартной компании чувствовал себя буквально раздетым до самого мяса.  Наблюдатель мог так и оставаться потенциальным, рожденным в голове, но этого было достаточно чтоб дать пищу сытому утренними событиями воображению. Долго искать подходящее помещение не пришлось, — беглецы не успели пройти и квартала. Прямо у крутой бетонной лестницы, ведущей вниз и заваленной пустыми бутылками вкупе с мятыми пачками сигарет, Андрей остановился.

• Слушайте внимательно. При таком пекле много кто захочет укрыться в прохладном подвале. Просто, чтоб поймать отходняк или спать, или… да что угодно. Поэтому, я сейчас обращаюсь к тебе, Джей, и особенно к тебе, Лена, — ни звука, ясно? Что бы ни произошло, даже если ты наступишь на крысу!
• Резонно. — Белкин равнодушно пожал плечами. Так равнодушно, как будто он вырос в таких подвалах. Джей молчал, Лена опустила глаза и кивнула головой.
• Идем. — И Андрей первый начал спуск в пахнущий кислятиной черный подвал. Пройдя несколько шагов и убедившись, что остальные следуют сзади, он выставил руки вперед, — не было никакой разницы, шел он с открытыми глазами или с закрытыми. Пол был влажный и липкий, местами валялись оставленные кем-то картонные коробки, кое где лежали осколки кирпичей. Мужчина с незримым участием представил, каково сейчас проститутке, Лена же в тот момент ясно и безучастно представляла себе, какой мудак Андрей. Снова нахлынула жалость к себе. Из глаз тонкими струйками потекли беззвучные слезы. Каким непростительным теперь, между влажных, незримых, но вполне осязаемых стен, казалось недовольство родной душной комнатой. Отчаяние — авангард эмоций человека в любой непривычной и затруднительной ситуации. Сильные люди могут побороть циркулирующую в голове мысль «как я смог такое допустить?» и начать действовать, слабые — не могут и ждут помощи от сильных, либо гибнут. Конечно, мы можем определенно заявить, что планка шкалы жизненного восприятия Лены была позорно, без претензий на амбиции, занижена. Однако, это утверждение имеет силу в стандартной для девушки ситуации. Сейчас же, наряду с жалостью к себе, под кожу Лены льдом начинало проникать другое сковывающее волю чувство, — страх неминуемой гибели. У нее в жизни было немногое, а точнее, много чего не было, но и тот минимум благ, что выпали на ее долю, она безмерно любила и не желала расставаться с ним ни под каким предлогом. Пусть даже вопреки законам природы. Ей не надо было никакого Рая, когда и в этом мире прибой все еще может ласкать ножки, а легкий свежий бриз, — доносить до взора алое полотно заката на горизонте. Иными словами, земная жизнь Лены была достаточно хороша, чтобы она не жаждала какой-либо ее замены в мире загробном. Белкин держал Джея под руку, шел и думал о своем, ориентируясь на звук шагов впереди идущего Андрея. Шел, пока не уткнулся носом в спину.
• Надо немного привыкнуть к темноте. Иначе мы себе головы разобьем. По крайней мере, я. — шепотом сказал бывший незнакомец, глаза которого после яркого дня застилали большие белые пятна на фоне бархатной тьмы подвала.
• Кто здесь? — откуда-то справа всколыхнул мрачную гладь дряблый голос. Уверенность, что беглецы здесь одни, смешанная с внезапностью произошедшего, заставила всех вздрогнуть.
• Свои! — Не растерялся Андрей.
• Нет у меня своих! Тем более, баб! — голос стал приближаться. — Девка, иди сюда, слышь!

Лена, если и хотела б, не смогла бы в такой темноте никуда пойти. Разве что примерно. Андрей услышал, как Белкин, сопя, отошел немного вправо. В тот же момент о голову бывшего незнакомца разбился кирпич. Будто между мозгом и черепной коробкой образовалась прослойка вакуума, плотно окутавшая основной орган ученого и отключившая всякую реакцию на внешние раздражители; больно не было, скорее возникло непонимание. Мужчина почувствовал, как теплая струйка потекла по шее, ему удалось сохранить равновесие ровно до того момента, пока слева по плечу его не пришиб липкий земляной пол. Андрей еще не успел прийти в себя, когда осознал, что его окружило сверху и колотит всеми своими конечностями какой-то враждебный организм. Растерянность прошла с появлением уверенности в том, что наносимые мужчине удары не отличаются особой силой. Будучи человеком крепкого телосложения, он нащупал грязный ворот агрессора и силой перевернул его на спину, оказавшись сверху. После третьего удара кулаком в лицо, Андрей почувствовал, как между пальцами хлюпает густая кровь, и противник не сопротивляется. Мужчина уже успел расслабиться, как тут же в спине, а потом на затылке возникла резкая боль. Белкин не растерялся, понял, что к чему, особенно, когда услышал, как товарищ упал. Правда, он не мог знать о масштабе причиненного Андрею ущерба, и потому думал, будто злодей сидит на друге и, что есть сил, лупит его. Два удара по телу коллеги были следствием этих умозаключений. В Андрея успели вновь вселиться страх и растерянность, его организм уже впрыснул в кровь дополнительную дозу адреналина, как тут из-за спины послышалось «Ой!» Белкина. Поток матерных излияний со стороны культурного с виду брюнета закончился не скоро. К тому моменту они  привыкли к темноте и устроились в углу на лежаке, который до этого служил домом их бессознательному врагу. Они просидели в тишине около часа, прислушиваясь к малейшему шороху, доносящемуся из недр подвала.

• Есть у кого-нибудь закурить? — Наконец спросил силуэт Лены в темноте, которая не уже казалась такой кромешной. Глаза уже видели кирпичные влажные стены, дверной проем, черный коридор, в конце которого из окошка под потолком лился тусклый свет. Так же наблюдался контур тела нежданного агрессора, лежащий посередине небольшой «прихожей».
• Куртизанкам дали слово? — съязвил Андрей. — Мы с Белкиным не курим. Я, правда, не знаю, курит ли Джей. Мало ли… Но сигарет мы ему не покупали, так что, если даже и курит, угостить не сможет.
• Я не курю. — Вмешался в разговор азиат. — Я не могу умышленным действием либо бездействием уменьшать биологический срок существования своего организма. Это противоречит воле Создателя.
• Ты смотри, какой набожный. — Белкин не мог угомониться. Ему не давала покоя мысль о разговоре Джея с Геттом. Он логически не понимал, что могло произойти. Поэтому все сочли его фразу… риторической — Тебя, часом, не с испанского инквизитора срисовали?

Одной рукой Андрей все еще держался за голову, тыльной стороной ладони другой гладил свою щетину. Он, почему-то, вспомнил старинную рекламу бритвы с тремя лезвиями. «Меньше движений бритвой, — меньше раздражение кожи» — гласил основной ее слоган. «Что за бред? По мне, так хоть проведи три раза одним лезвием, хоть один раз тремя, — раздражение будет одинаковым. Это очень просто выразить математическим равенством «(1+1+1) = 1х3».»

• Ну, теперь рассказывай. До вечера времени достаточно. — Бывший незнакомец смотрел прямо перед собой. Ему бы ни о чем не сказало черное очертание товарища на сером фоне подвальных стен. — Тебя когда и за что отстранили от прямого участия и полного доступа?
• Два года назад, как и тебя, когда перешли к активной фазе реализации проекта. — Голос Белкина был таким монотонно-нудным, что Лена поневоле зевнула. Она ничего не понимала, но предпочла пока молчать. — Я и «болванки»-то ни одной в глаза не видел. И этого, — в темноте он кивнул головой в сторону Джея, — не увидел бы, если б Гетт не решил его похитить.
• А принял он такое решение, похоже, после разговора с тобой, наш маленький друг, — Андрей положил руку на плечо азиата. — Рассказывай, о чем была речь?
• Я лишь рассказал ему, в чем его смысл, как ученого, как человека. — Без интонации ответил Джей.
• Повторю вопрос. Откуда тебе знать про это? — Монотонный голос слегка оживился.
• Эти знания пришли ко мне со временем. Будь я человеком, я бы сравнил это с состоянием организма после комы. Сначала вы ничего не помните, но позже мозг открывает вам, кто вы и в чем ваше назначение.
• А ты не человек? — С мрачной усмешкой спросила Лена: «Это ж надо! Очередной сумасшедший. Второй за сегодняшний день. Пока неизвестно, что из себя представляет очкарик. Мало того, что постоянно молчит, еще и бросается на собственного друга».
• Он не человек. — Ответил Белкин. — Нет, физически, конечно, он идентичен любому взрослому мужчине. Но в его голове — всего лишь копия чьего-то сознания. К сожалению, я не знаю, чьего. — Последние слова были обращены к силуэту Андрея. — Сколько психологических программ ты подготовил? Сколько текстов проанализировал?
• Не меньше трех десятков. Причем, я подозреваю, что в этом направлении работали и другие ученые. Лично я ни над чем похожим не трудился. Сомневаюсь, что Джей – Петр I.
• Разве есть разница между Петром I и Джеем? – Голос азиата из темноты выражал крайнее удивление.
• Именно потому, что он копия тела с копией мозга, — Лена поморщилась от кислого запаха, царящего в подвале, — он разговаривает так, будто он с другой планеты?
• Это почти правда, — вмешался Джей, — но…
• Я думаю, это от того, — перебил азиата Белкин, — что для более достоверной передачи сознания личности, «загрузка» происходила на родном языке оригинала. Так, Карла II «залили» бы на английском, а генерала Лафайета – на французском. Родной язык, базовый словарный запас, формирует мировоззрение, определяет ментальность, чтобы «загруженные» в мозг программы генерировали именно исходное сознание автора с его восприятием окружающего мира. Сотри память Наполеона, дай ему родной язык и ментальность простого русского мужика, и никакая харизма великого лидера не поможет ему пробиться дальше поселковой таверны.
• «Загрузка»? «Залить»? В смысле? А почему он тогда говорит по-русски? – Сказав это, Лена перебрала в голове все услышанное ранее и засомневалась, что говорят действительно на ее родном языке.
• Долго объяснять. Давайте дослушаем Джея. – Предложил Андрей, все еще держась за голову. – Итак, друг мой, Гетт…?
• Разозлился, узнав, что все мы лишь сосуды, рожденные, чтобы хранить в себе Создателя, что действуем и думаем только согласно его воле, что живем потому, что так надо ему.
• Религия никогда не трогала Гетта. Уж я-то знаю. В его арсенале было не меньше шуточек в сторону Иисуса, чем всего слов в словарном запасе любого министра. – Прогнусавил черный силуэт Белкина.
• А при чем тут Иисус? – спросил Джей.
• У нас другого нет, — изрек тоном проповедника Андрей. — Кого ты имеешь в виду, говоря о Создателе?
• Того, кто вас всех создал. Из себя. И для себя. Того, кто помогает вам эволюционировать и убивает вас по своей воле… — Джей запнулся, — точнее, не совсем своей. Мне трудно ассоциировать мои родные слова со словами вашего языка. Быть может, я не до конца… как это говорил мой друг, адаптировался?
• Создал по своему образу и подобию, ты это хочешь сказать? — Поинтересовался силуэт Белкина?
• Исходя из того, что я видел, когда существовал… тогда, — голос Джея звучал спокойно и размеренно, — и того, что я вижу сейчас, существуя вновь, — да. Вы жестоки, хотя в этом нет необходимости, насилие и страдания в вашей крови. Вы размножаетесь и заполняете все новые пространства, ваши потребности не ограничены, но вы не обладаете столь широким видением ситуации, как Создатель, вы неразумно расходуете ресурсы. Скоро они подойдут к концу. Чтобы продолжать свое Вечное существование, чтобы сохранить вас, Создателю придется временно сократить вашу популяцию. Сколько людей сейчас живет на этой планете?
• Около двенадцати миллиардов. — Андрея всегда забавляли многочисленные пережитые им «концы света», так сильно раскрученные СМИ. Человек, который это рассказывал, не имел никакого отношения к современной политике, олигархии или заинтересованным в «концах света» отраслям легкой промышленности, а потому мужчине было крайне интересно, что он предскажет.
• Скоро настанет время. То, что приносило вам жизнь, принесет вам смерть. Больше нельзя будет пить воду из источников, в нее войдет Создатель в обличье, невиданном вами до этого. Конечно, первыми жертвами станет домашний скот и птицы...
• Ты Иисус? Или тебя списали с жития какого-нибудь святого? — Белкин не унимался. Если Андрея «концы света» забавляли, то полного лысого мужчину они попросту выводили из себя. Раздражение это накладывалось на злость от непонимания поведения Гетта. — Если, конечно, Иисус вообще когда-то существовал. 
• Нет, я не святой. И не Иисус. Да, он действительно существовал. Просто этот человек был использован Создателем, как… — Джей не смог договорить. Горячая ладонь Андрея зажала его рот.
• Тссс, — прошептал он. Снаружи послышался слабый звук чьих-то аккуратных шагов.

« — Расскажите, пожалуйста, о своей работе? Что она из себя представляет?

   — Я вам вот что скажу, сути, конечно, я сейчас не раскрою. Подождите, через две недели начнутся продажи, — сами все прочитаете. Разумеется, если приобретете это… небольшое руководство. Все, что могу сказать, — любой закон можно обойти, если ты достаточно грамотный юрист и достаточно смышленый малый. Практически всегда есть лазейка. Ровно, как, в свое время, запрет на звонки с мобильного во время езды за рулем никак не отрицал возможности писать СМС. Это касается не только наших законов, но и законов Божьих. И не смотрите на меня так. Я вот что скажу, уж если мы созданы по образу и подобию Божьему, вполне резонно было бы не только приписывать себе божественные качества, но и Ему — все человеческие.»

Выдержка из интервью с Евгением Кальвиняном, автором ненаучной работы «Райская канцелярия».

Я.

Прогресс. Любой прогресс направлен на то, чтобы вытеснить человека из производственной цепочки. Как пример можно взять автомобилестроительную отрасль. Прогресс в данном случае направлен на то, чтобы минимизировать воздействие человека на процесс управления автомобилем, — мы перешли от механической коробки переключения скоростей к автоматической, теперь у нас встроенная GPS- навигация на местности, датчики парковки, круиз-контроль. Садясь в современный автомобиль, ты ждешь, что он сам тебя отвезет на место назначения, ждешь, что за рулем, в теплом сидении ты будешь отдыхать. Это вытеснение называется комфортом. Причем, к замещению современной личности программой нас готовят с детства. Воспитательные процессы, процедуры обучения в средней и высшей школе готовят среднестатистического человека только к одному – жить по предписанному алгоритму, который некоторые называют графиком. Встать в определенное время, соблюсти правила гигиены, поехать на работу, монотонно исполнять цикл одних и тех же производственных обязанностей, приехать с работы, соблюсти правила гигиены, спать. Отдых тоже по графику. Это простейший алгоритм работы машины. Чем дальше шагает прогресс, тем проще нам представить себе такую машину. Спорить не стану, есть люди, которые не подчиняются общей программе. Их вы называете маргиналами. Как гласит японская поговорка: «Дэру куи-ва утарэру», что в переводе значит: «Торчащий гвоздь забивают». Таких подавляющее меньшинство, и вы в своем алгоритме находите время, чтобы их презирать. Мы предлагали миру не прогресс, мы предлагали сделать огромный шаг в исследовании сути личности вне алгоритма.

Минуло уже пять лет с того момента, как команда молодых людей, движимых тягой к знаниям и энтузиазмом, начала работу в направлении переноса личности. За это время у нас появилась обширная база портретов субъектов на основании графологической психодиагностики, тома исследований направления мыслительного процесса, всевозможные анализы и прогнозы относительно пятнадцати существовавших личностей. Но настоящая работа никогда бы не смогла начаться, не появись на просторах Федерации Империя. Первопричиной ее появления стала война с Китаем, продлившаяся всего два года. Мировое сообщество после относительно недолгого спора, наконец, признало узкоглазых агрессорами. К тому моменту желтым на карте нашей страны уже были залиты Хабаровск, Владивосток, Благовещенск и Чита. Несмотря на яростное сопротивление вторжению частей действующей армии и гражданского населения, за два месяца войска противника уже были на подступах к Байкалу, — напряженные уличные бои шли на улицах Улан-Удэ. В северном направлении к тому моменту враг форсировал воды Алдана восточнее Якутска. В целом, наступление было столь стремительным, что за первые девять месяцев войны линию фронта можно было прочертить, соединив прямой города Салехард и Омск. Разумеется, Китаю пришлось проливать кровь своих солдат сразу на нескольких фронтах. Российскую Федерацию в страхе за свое будущее поддержали как пограничные с агрессором страны, — Киргизия и Казахстан, так и страны, далекие географически и совсем не недалекие политически. В их число входили Япония, США и Евросоюз, поддержавшие нашу страну несмотря на угрозу потери огромных инвестиций в КНР. Перед лицом общей опасности, президент распустил Государственную Думу, взял на себя полномочия по единоличному принятию решений, создал Государственный, Законодательный Совет и…Сенат. После спешных доработок в Конституции, вся исполнительная власть оказалась в руках одного человека, который назывался теперь Императором. Не пришлось долго уговаривать вступить в состав Империи Украину, Беларусь, Латвию и Литву. Уж очень угрожающей была китайская лавина, катившаяся на них с востока. А вот Эстонию пришлось несколько припугнуть вводом Имперских войск. Трудно описать всеобщее удивление, когда желтое цунами наткнулось на волнорез Уральских гор и покатилось обратно с той же скоростью, что и пришло. К моменту капитуляции территория КНР была существенно «надкусана» по краям. К тому же, агенты ЦРУ и Моссада умудрились убрать нескольких видных деятелей Коммунистической партии. Чудом избежал смерти сам Председатель КНР. Думаю, тут необходимо отметить, что за все время военных действий ни одной из противостоящих сторон не было использовано атомное оружие. Помню, тогда меня посетила мысль, что Вторая Мировая хоть чему-то научила человечество, если не учитывать факта свершения Третьей Мировой.

Из двух моих старых друзей воевал только Соболев. Не по политическим или патриотическим убеждениям, а, скорее, от того, что все остальное в жизни он уже успел попробовать. Если судить по его письмам с фронта, Андрей бил «непрошенного врага на просторах земли Русской отчаянно и с азартом». Однако, когда он вернулся домой, мы заметили в нем какую-то перемену. Как будто харизматичный огонек в его глазах стал менее ярким, как будто Соболев стал за эти два года гораздо старше и мудрее нас. Разговаривать про свою жизнь там он не любил, а если и проскальзывало от него короткое предложение о боевых буднях, оно всегда содержало слова «кровь», «вонь», «пот» или «смерть». Это шло в разрез с нашими представлениями о сражении, так как они были основаны на впечатлениях от просмотра разнообразных исторических фильмов. «Это не игра в шахматы, где не жалко деревянной пешки, — сказал нам Андрей. – Это игра отдельной пешки, которой во что бы то ни стало нужно остаться в живых. Зачем? Командиры говорили, чтоб продолжать нещадно давить врага. Вам всегда неприятно смотреть на человека, умершего в результате разрушения его физической оболочки. Вот и представьте себе человека, который так умирает. Со всеми запахами и сопутствующей акустикой. Это лицо войны. Лицо матери этого человека, когда она получает похоронку с фронта – это тоже лицо войны. И давайте больше не будем об этом, я вас умоляю». Иногда Соболев прямо посреди жаркой беседы, подогретой немалым количеством спиртного, умолкал и смотрел в одну точку, думая о чем-то далеком. В таком случае все начинали говорить тише, никто к нему не обращался, никто не пытался прервать его внутренний монолог. Да, мы надеялись, что это именно монолог, а не диалог.  

При всей трагичности произошедшего, у меня на губах блуждала легкая улыбка, когда по телевизору упоминали о таких городах Российской Империи, как Хайлар, Якэши или о Лунмыньской губернии. Когда слышал, что русская баржа «Федор Апраскин» пошла ко дну реки Гэньхэ. В целом, Империя, как ответ угрожающей мощи Китая и противовес экономически нестабильному и морально стареющему Евросоюзу, возникла под всеобщие рукоплескания. И вместе с ней для нас возникла очень удобная возможность запросить сканированные копии подлинников практически любых изданий. С такой мощью считались абсолютно все.

Когда наше предложение было на рассмотрении в Министерстве Обороны, только один чиновник из всех задался вопросом, который озвучил нам:

— Господа, у меня в голове не укладывается только одно, — зачем, по вашим словам, восстанавливать историческую личность согласно мемуаров, когда мы можем, изучив эти самые мемуары, перенять весь описанный опыт данной личности? – Явно не дурак. Откуда он взялся в Министерстве?

• При всем уважении, — я зашел на кафедру и наклонился к микрофону под прицелом пятидесяти пар глаз и ушей. Органов, которые должны донести в мозг верный сигнал, — сигнал о необходимости утверждения бюджета в рамках нашей программы. – При всем уважении, нам нужен не столько опыт, скажем, маршала Нея или Суворова (да, фамилии великих военнослужащих всегда громом отражаются от сводов Министерства Обороны), сколько модель поведения таких людей, таких, позвольте, личностей, в условиях современных реалий. Та жизнь ими давно прожита, но мы ведь можем быть уверены на девяносто шесть процентов, что личность с таким характером, такой харизмой, обязательно принесет пользу современному человеку, ровно, как и Империи в целом.
• А внешность? Это ведь важно. Кто такой Наполеон без комплекса Наполеона? Возможно, простой артиллерист? В случае, если психика отклоняется в ту или иную сторону в результате физического недостатка или достоинства, как быть?
• Скажите, как выглядел варвар Бренн? Важно ли нам это? Нам куда интереснее его взаимоотношения с гусями из храма Юноны, — я улыбнулся и окинул зал взглядом. Густая тишина намекнула мне, что шутка моя оказалась непонятой. И правда – кто эти люди на фоне тех гусей. Первым, в отличии от вторых, не дано спасать империи. — Любой комплекс в летописи, в мемуарах, очень легко заметить, так как его сильнее всего стараются скрыть. Жадный, алчный человек всегда окажется экономичным, трус – крайне умным и осторожным, нимфоманка – слегка ветреной натурой, находящейся в вечном поиске того единственного. Возведите «экономичный», «осторожный», «ветреный» в десятую, двадцатую степень, так как, при детальном изучении любых мемуаров, вы наткнетесь на эти слова не раз, так вот – возведите, и получите анализ порока, биографию комплексов. А уж комплексы, выявленные нашими специалистами, я вам обещаю, будут записаны в новую старую личность.  

Бюджет утвердили, нам выделили четыре корпуса, где параллельно, независимо друг от друга, работали несколько отделов, — это и психология, и нейрохирургия мозга, и отдел информационных технологий, и генетики человека. Так же была команда «перспективных решений». Залить программу в чистый мозг, — идея на перспективу, и ей тоже необходимо заниматься. Уже сейчас. Признаться, я не углублялся в вопросы внутренней секреции и в то, какой гормон стимулирует ту или иную область мозга. Не вдавался в проблемы и просветы современного клонирования. Но нас троих, что стояли у истоков, назначили непосредственными руководителями проекта, как лиц, которые все организовали, все контролировали и отчитывались перед шишками из министерства о том, куда утекают бюджетные средства.

Разумеется, мы праздновали. Я, Соболев и Леха тем же вечером очутились в небольшом уютном баре «Коньячная бочка». Началось все так, как и должен начаться пышный пир у интеллигентных людей, к коим мы себя, несомненно, причисляли. Остроумные шутки, между которых мы успевали заказывать очередную бутылку сносного виски, не иссякали. Причем, нами было подмечено, что каждая новая бутылка виски была на порядок вкуснее предыдущей. И это при стабильно неизменной этикетке. Затем мы пили стоя за Империю и здравие Императора. Потом потребовали у официанта чистый лист бумаги и ручку. Это Соболеву пришла в голову идея написать на имя главы «Департамента автомобильных дорог и организации дорожного движения» анонимное письмо с угрозой, — если в течение года не начнутся работы по строительству тоннеля от центра города до дома уважаемого ученого Андрея Сергеевича М., проживающего по адресу такому-то, он подкараулит и взорвет памятник Минину и Пожарскому. Или Мавзолей. Надо заметить, наши с Лехой предложения принять непосредственное участие в написании сего документа были встречены вежливым отказом, сопровожденным парой шлепков по нашим рукам. Отказ Соболев мотивировал тем, что когда из ИСГБ (Имперская Служба Государственной Безопасности) придет распечатанный конверт с его письмом и коротенькой припиской: «Проанализировать. Доложить по завершении.», он хотел бы досконально разобраться в себе. Чтобы представить себе все детали процесса написания анонимки с угрозой, достаточно вспомнить известное полотно Ильи Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Многих людей можно ассоциировать с чем-то живым. Влюбленные друг у друга зайки, котики и рыбки. В любом коллективе есть ленивцы, амебы. Чья-нибудь дочка пяти-шести лет обязательно будет цветочком. По завершении праздничных мероприятий, между нами и жизнью нельзя было проводить какие-либо параллели. Скорее мы были похожи на элемент мертвого дерева. Бревно. Проснулись у Соболева дома. Причем, на одной кровати. Я обнимал сзади спящего Леху, держась за его полную грудь. Сам Андрей Сергеевич спал с какой-то девушкой. Кто это и откуда она взялась, никто не знал. В том числе, и сам Соболев.

***

На протяжении следующих двух лет работа по фиксации и анализу программ, заложенных в мозге, существенно продвинулась. Мы стояли на грани научного прорыва, который никогда бы не осветила пресса. Казалось, что вся техническая часть уже готова, все алгоритмы доведены до завершенного состояния, но не хватало какого-то ненаучного веяния, какого-то свежего душевного рывка, чтобы запустить настоящую работу. В это время, как мне кажется, мои отношения с друзьями, как и отношения друзей друг с другом, несколько охладели. Стали не такими объемными и всеохватывающими. Быть может, мы просто стали старше, может, к нам прилипли совершенно разные взгляды на окружающий нас мир, на религию, политику. В детстве все проще. Мы растем в одном дворе, учимся у одних и тех же учителей, досуг проводим всегда вместе, верим в одних и тех же мифических существ. Добрых и злых. У нас не просто много общего, у нас общее все. Затем наши пути, как правило, медленно расходятся. Встречи случаются все реже, у каждого появляется своя работа, свои коллеги, с которыми он проводит большую часть сознательной жизни. Мы знакомимся с новыми людьми, чьи взгляды схожи с нашими. Кто, как не коллега, может иметь такие же пристрастия, что и ты сам? Особенно, если у вас есть общий раздражитель, например, босс-идиот. До сорока пяти процентов рабочего времени проходит за обсуждением сотрудниками качеств непосредственного начальника. И где-то там, в другом районе или в другом городе, друзья твоего детства влипают в такую же жизнь. За редким исключением. Ваши нечастые встречи становятся совершенно серыми. Самая яркая их часть, — приятные воспоминания о былом. Собственно, разговор об этих воспоминаниях и есть основной спутник вашего свидания. Это было чертовски весело, когда другой, молодой ты, использовал металлическую линейку, как катапульту, а обслюнявленный комок бумаги был у тебя снарядом. Как цель тобою была выбрана лысина Ивана Петровича, учителя географии. Или когда вы изнутри заперли шваброй дверь в школьном кабинете, а горилла-химичка сорвала эту дверь с петель, пытаясь ее открыть снаружи. Часто разбавляют приятные воспоминания  разговоры о мелких, но насущных жизненных проблемах. Например, о шефе-идиоте. Женщины так же являются причиной редкости встреч друзей детства и первоосновой их серости. Если твой давний товарищ влюбляется по уши и попадает под каблук, тебе приходится часами выслушивать, какая она удивительная и единственная в своем роде. Кого это интересует, кроме рассказчика? Его можно понять, мощные чувства просто разрывают его изнутри, тут просто необходим вербальный выплеск, но тебе-то не совсем приятно быть обляпанным этими брызгами. Даже в том случае, когда любви, как таковой, нет, а есть взаимное терпение, к которому принуждает быт, общая жилплощадь или совместные дети, в жизни твоего друга попросту нет времени для чего-то, кроме семьи и работы. И он не особо горит желанием рассказывать об этой рутине. Снова возникает серый фон, на котором пестрят яркие воспоминания, и только.

Сам я за все это время так и не женился. Были в моей жизни приятные в том или ином смысле девушки, но чтоб девушка оказалась приятной комплексно — никогда. Бывает, познакомишься с кем-нибудь, проведешь вместе пару дней, затем пару ночей, и кажется, вот он — идеал. Неглупа, симпатична, хороша в постели, ответственная хозяйка, в меру развратна, грамотна. Но по прошествии какого-то времени, как правило, этот период составлял от двух недель до трех месяцев, я начинал замечать в ней какую-нибудь неприятную мелочь. Хорошо, если только одну. Будь то некрасивые, слишком длинные пальцы на ногах, глупость в бытовых вопросах,  оперный, слишком высокий стон во время оргазма, шерсть ее любимой кошки по всему дому или большая родинка под волосами за ухом, — что угодно. Как бы объяснить точнее? Представьте, что вы знакомитесь с молодым человеком. Он красив, опрятен, его темно-русые волосы аккуратно уложены, глаза прозрачно-бирюзового цвета. Одет в дорогой черный костюм, пиджак притален. Посередине белой накрахмаленной рубашечки проходит вертикаль узкого черного галстука. На манжетах красуются золотые запонки. Он уверен в себе и успешен, чтобы понять это, не нужно читать его биографию, — все и так написано на его лице. Молодой человек садится напротив вас и кладет ногу на ногу. И тут вы замечаете, что на подошве его блестящих туфлей красуется говно. Разумеется, он вляпался нечаянно, незаметно для себя. Весной, когда тает снег, это явление встречается повсеместно. Обаятельный парень о чем-то вам говорит, вы дружелюбно улыбаетесь, киваете, поддакиваете, но взгляд то и дело опускается вниз, на подошву его обуви. И как бы ни прошла встреча, какое бы впечатление он не пытался на вас произвести, вы всегда будете вспоминать его, как «парня с говном на ноге». Казалось, нечаянная мелочь, а какой мощный остается после нее отпечаток. Вот так и меня изо дня в день пытала какая-нибудь лишняя деталь в той или иной девушке. Я был бы и рад не замечать мелочей, но не мог. Как язык постоянно лезет в отверстие, образовавшееся после удаления зуба, так и мое внимание постоянно притягивалось к этой бреши в спасательной шлюпке наших отношений, с виду такой крепкой. Далее следовал разрыв. Причиной расставания могла быть и элементарная скука. Часто девушка не обладала неприятными особенностями ровно настолько, насколько не обладала приятными.

Товарищи мои так же остались заядлыми холостяками. У Лехи попросту не было на женщин ни минуты свободного от работы времени, а Соболев с юности пропагандировал философию безбрачия. Нет, женщин он любил. Даже обожествлял. Но абсолютно всех женщин. Слабый пол для него был скорее чистым образом, наделенным идеалами и обязанностями, которые выдумал сам Андрей, а каждая конкретная его представительница – неиссякаемым источником наслаждений. Причем, как телесных, так и духовных. Он говорил, что нет более прекрасного зрелища в известной нам Вселенной, чем обнаженное женское тело с его плавными грациозными линиями, рассказывал, что вид его заставляет наш организм выделять все необходимые для счастья гормоны. С этим постоянно спорил Алексей, в голове которого никак не укладывалось, что девичьи формы, как результат эволюции обезьяны, могли каким-то непостижимым образом оказаться изящнее и восхитительнее отражательной туманности «Ангел» или загадочнее планетарной туманности «Песочные часы». Он просто признавал необходимость хозяйской ручки в практическом аспекте. Подозреваю, что Леха несколько кривил душой, когда так говорил. Просто невозможно, чтобы человек, который часами может перебирать в воображении все детали путешествия сквозь область звездообразования NGC 604, не является при этом романтической натурой.  

Похожие статьи:

Рассказы → Гороскоп температур (часть 1)

Рассказы → Самолет

Видео → Корни-то у нас у всех крестьянские…

Рассказы → Пустота

Рассказы → Лучший город земли