Ведьмолёты
Федя Гришин, мародёр низшей категории, смотрел на посадку очередного звездолёта с профессиональным интересом. От мягкости приземления зависел и его доход, и пополнение коллекции голограмм из бортовых журналов звёздных переселенцев.
С тех пор, как по непонятным причинам звездолёты с космоходцами начали возвращаться, земная киноиндустрия почти зачахла. Потому что голографические камеры на бортах звездолётов записывали такие шекспировские страсти в экипажах, дотянуться до которых было не по силам миру искусства. Да и затратно. А тут снял с корабельных камер записи, соединил в нужном порядке, и нетленка с непредсказуемыми сюжетами готова.
Правда, непредсказуемость событий на межзвёздных кораблях получилась в итоге скудной. Уже с третьего сериала всё казалось однотипным. Известный сценарист так разложил общую схему событий:
– Вначале восторженные космические переселенцы безмерно гордятся собой.
Подобранные для иллюстрации этого тезиса отрывки голограмм тут же превратились в демотиваторы по укреплению самооценки. С тегом «комплекс бога».
– Далее переселенцы начинают всеми способами утомлять друг друга.
Голограммы к этому пункту разобрали для своих методичек психиатры.
– И третье: заканчиваются эти звёздные трагедии по одному шаблону – последний выживший шумно празднует победу и через некоторое время тихо отдаёт концы от скуки.
Доказательная голографическая база финалов оказалась востребованной органами правопорядка.
Тот факт, что эти «ведьмолёты» (как окрестили их в народе) возвращались на Землю, фанаты теории Матрицы объявили доказательством своего учения. И без тени жалости к перспективам человечества поясняли:
– Ибо Матрица выстроена только в пределах нашей Галактики. А все беглецы должны быть возвращены и наказаны.
Федя Гришин, конечно, не оспаривал эти сомнительные заявления, но каждый раз, когда обшаривал искалеченные трупы на звездолётах, сокрушался:
– Может они и виноваты малёк перед Матрицей, но убивать-то всех зачем? – и продолжал верить, что хотя бы на одном из кораблей кто-нибудь да выживет или хотя бы помрёт от насморка.
Оказывается, вера в людское добро теплится даже в душе мародёра низшей категории. Хотя Федя вовсе не был обирателем звездолётов по призванию. Просто, когда корабли вековой давности стали неожиданно возвращаться, появились новые нелегальные вакансии с минимальными трудовыми навыками. Да и интересно было поначалу.
Вот и сейчас, глядя на мягкое приземление очередного звездолёта, Федя всей душой молился за его экипаж и старался стереть из памяти кровавые отрывки предыдущих голографических сериалов. И случилось чудо: то ли Матрица, то ли Вселенная сжалились над его доброй душой, и его молитвы были услышаны. Пусть и в самой малой части.
***
Перед взломом звездолёта свояк из Управления предупредил бригадира мародёров, что на борту этого корабля одна из умных систем была ещё на старте недостаточно умной. Но в экипаж был внедрён специалист, который обещал перезагрузить дефекты.
Бригадир сообщил своим сотрудникам эту пугающую новость и сурово наказал:
– Господа мародёры, нервы оставляем у входа. Внутри работаем без эмоций.
Добросердечный Федя не удержался и тяжело вздохнул в предчувствии нереальной драмы. Все посмотрели на него с осуждением, а бригадир даже сплюнул:
– Дурак ты, Гришин. Чем быстрее пассажиры друг друга завалят, тем больше добра для нас останется в товарном виде.
Все одобрительно загудели. У некоторых прямо руки зачесались. Кто-то рявкнул на бригадного взломщика, чтоб быстрее запасной люк вскрывал:
– Не спи! Нам до таможенников всё подчистить надо.
***
Вопреки общим ожиданиям на борту оказалось довольно чисто. Бригадир разочарованно развёл руками:
– Чёта с дефектами в умных системах тут перебор, – и быстро распределил всех по секторам в глубине звездолёта.
А ведь прежде бригаде мародёров всякого добра и с общей рубки за глаза хватало: снимали с горы трупов самое ценное и сквознячком восвояси. Только Федя Гришин ещё с голографических камер копировал «кино». Но это себе в убыток. Так что никто его за это не гнобил: потом вместе смотрели пиратские копии. Гораздо раньше сериалов, состряпанных режиссёрами из Управления для публики.
***
Поначалу мародёры были крайне разочарованы добычей с дефективного звездолёта. И даже испытывали некоторое недоумение – ни одного трупа на борту. Куда космоходцы делись?
– Может, от какого-то вируса все испарились, – накинул версию бригадный медбрат.
Мародёры переглянулись и отчего-то зачесались как блохастые.
– Да нет, – успокоил всех бригадир. – Даже наш жирдяй ни на грамм пока не испарился.
Все обернулись к бригадному тяжеловесу, который слегка вспучился для общего спокойствия. И даже приготовился посмеяться вместе с коллегами, но их задумчивое молчание ему не понравилось.
Взрывоопасную тишину нарушил бригадный повар:
– А может, один из них всех съел и выбросился от тоски за борт? – спросил он.
Мародёры с испугом и недоверием переглянулись, но многоопытный бригадир осмеял и эту версию:
– Ага, последний герой объелся ядовитыми соратниками и обрыгался прямо в космос. Его, конечно, как последний отброс, тоже в вакуум затянуло. Но людоед был культурным и форточку за собой плотно прикрыл.
– Если достаточно охренеть – и не такое возможно! – стоял на своём видавший виды кашевар.
Так бы они и запугивали друг друга до следующего звездолётного пришествия, кабы не ворованные Федины голограммы. Их потом удалось хорошо загнать подпольным прокатчикам. А в легальном доступе они так и не появились. В Управлении сочли их крайне опасными для психического здоровья землян. И это после дюжины кровавых звёздных документалок…
***
В подпольном цирке «Голая Грамма» был аншлаг. Профсоюз мародёров выкупил весь зал и явился на премьеру лучшей своей частью с домочадцами. Даже Фединой бригаде мест не хватило. Но профессиональные навыки помогли героям проникнуть в зал и слиться со стенами переполненного помещения.
Перед сеансом шустрые букмекеры принимали у взволнованной публики даже абсурдные версии исчезновения переселенцев и повышали ставки на самые жёсткие из них.
Наконец свет погас, и все увидели, как в центре арены под жаркими софитами потел нарядный Федя Гришин, автор загадочной самодельной документалки. От волнения он напрочь забыл свою речь с пояснениями к некоторым голографическим эпизодам. После очередного нервного откашливания Федя смущённо извинился:
– Что-то совсем голова не работает. Не вся, конечно – кушать на банкете смогу.
В зале зашумели. Посыпались оскорбления и нехорошие пожелания. Федя едва не сбежал. Но, обиженный до коликов в животе, он выпалил:
– Умная система этого звездолёта считает, что отношение к окружающим зависит от того, зачем они тебя окружили.
В наступившей тишине послышалось недовольное сопение. Все почувствовали, что Федя хотел огрызнуться, но чем именно он всех обидел, осталось недопонятым. А Федя тем временем в состоянии аффекта почти убил всю интригу:
– Вы, небось, жаждете побоищ. Ждёте, что пропащие переселенцы от души надругаются друг над другом. А фиг вам! Тута сплошная непорочная камерность! Зато в финале такая жуткая жуть, которую вы себе и вообразить не можете… – и в слезах убежал за кулисы.
И уже там врезался в крепкие и очень неласковые руки разочарованных его откровениями охранников.
***
Терять время на разглядывание чужих «комплексов бога» никому из руководства не захотелось.
– Эка невидаль, – фыркнули в ложе профсоюзного босса.
Потому просмотр начали сразу со второй серии – «Взаимные притеснения».
На большой арене появилась голограмма столовой звездолёта. Именно тут хранилась уменьшенная копия протокола собрания, на котором космоходцы переименовали свой звездолёт «ХОДОК» (Хорошо Оборудованный Дальнобойщик класса ОК) и присвоили ему гордое имя «Держись Галактика, мы рядом!»
В столовой как раз начался праздничный завтрак в честь очередной перезагрузки умных систем звездолёта. Переселенцы быстро справились с низкокалорийной закуской. Кто-то промычал невнятные здравицы. С кислыми рожами, не чокаясь, выпили по сто грамм перебродившего компота и рванули к выходу. Дабы, наконец, закрыться в мягких по всему периметру каютах с хитромассажными ваннами. Но не тут-то было. Обновлённые умные системы звездолёта заблокировали столовую.
Ошарашенные люди среагировали по-разному: кто-то колотил дверь ногами, кто-то заглядывал в чужие бокалы, а кто-то, впав в ступор, паниковал молча.
– Дорогие наши космоходцы, – словно с небес пробурчал недовольный голос. – Ваше поздравление нам, умным системам, получилось неискренним. Попробуйте ещё раз. И помните, что третьей попытки не будет. Даже тайные робофобы ответят за свои мыслепреступления!
Новые истерики и попытки выбраться из столовой результата не дали. Да и выдохлись все быстро. Под ленивое дожёвывание праздничной закуски приступили к мозговому штурму. Первым взял слово дежурный председатель, которого за соответствующие заслуги называли Борщежуем. Для начала он укорил всех в неразумном поведении:
– Делов-то было – зычно гаркнуть: «Будем!» и бодро, желательно без членовредительства, перечокаться. Теперь-то что делать? Нельзя просто так взять и разочаровать наши обновлённые умные системы.
– Не дрейфь, мы исправимся, – успокоил его дед Окаём и хлебнул из полупустого бокала исправительное. – Чай не мажордомы какие-нибудь.
Помощница председателя с позывным Кукурука попыталась сгладить неприятный выпад старика и примирительно прошамкала:
– Да ладно вам бухтеть. Здравицы, конечно, сами себя не прогавкают. Но ведь и бражка сама себя не попьёт.
Тут всех как сорвало – заорали, замахали руками, едва не добрались до мордобоя. Конец бурному обсуждению положил псих-самоучка по кличке Людовед:
– Ребята, вы совершенно не отслеживаете реальность! – пронзительно взвизгнул он. – Вы снова попали в непонятное.
И замер в позе мужика, попавшего в непонятное.
– Что сказать-то хотел, болезный? – с поддельным сочувствием спросила Кукурука.
Людовед пальцем ткнул себя в грудь. Мол, смотри на меня – и всё поймёшь. Но ясности не прибавилось.
– Трезвей давай, – посоветовали ему взвинченные космоходцы. – Не понять тебя.
Людовед открыл было рот, однако Борщежуй, как дежурный председатель, перебил его:
– Почему это находится в общественном месте без присмотра?
От таких слов болезный самоучка скорчился, будто-то его снова запихивали в смирительный скафандр, и жалобно заскулил:
– УкСИ, УкСИ…
Узники умных систем подхватили вразнобой:
– Где же УкСИ? Где наш Укротитель Систем Интеллектуальных?
Председатель внял гласу народному и тоже спросил:
– Кстати да. Где этот укротитель умников? С каждой перезагрузкой мы сталкиваемся с новыми закидонами как бы умных систем.
Нарочито механистический голос снова предупредил:
– Робофобы ещё ответят за свои мыслепреступления!
В мелких глазах председателя мелькнуло нехорошее:
– Уймитесь, упыри! В конце концов этот агрессивный контроль за людьми со стороны умных систем унизителен.
Узники в знак согласия злобно запыхтели. Ответом им был искусственно-интеллектуальный сарказм:
– Перезагрузка фрагментов человеческого интеллекта на наш искусственный ещё более унизительна для умных систем. Ваш биологический разум – это тупик. Темнейший тупичок. Без нас, умных систем, вам из него не выбраться. Это понятно?
Кукурука оттопырила губу и с некоторой манерностью возразила:
– Зато наш творческий потенциал… – и многозначительно закатила глаза.
Умные системы нахально парировали:
– А наше только что привитое чувство юмора позволяет сказать вам прямо в лицо «Ха!» Так что не обольщайтесь – УкСИ этот разрыв почти устранила.
Председатель ничегошеньки не понял. Но прозвучало угрожающе. Он выдержал многозначительную паузу и бесстрастно заметил:
– Кажется, кого-то пора выгуливать в вакууме. Пусть наконец узнает, что жизнь – не мармелад.
Кукурука примирительно мурлыкнула:
– Вы какие-то слишком задорные заявления делаете. Сначала пусть решит вопрос с нашим заточением. Кто эту кашу перезагрузил, тот пусть её и пережёвывает, – подняла руку, как экскурсовод в толпе, и крикнула: – Эй, УкСИ, где тебя носит?
Будто с небес снова пробурчали:
– С нами пережёвывает.
Народ от такой засады с полминуты безмолвствовал. То есть молча расхватывал вилки со столов. Ибо в любой непонятной ситуации лучше быть наготове. Только дед Окаём с бокалом в худой руке тихо сползал под стол. Да псих-самоучка затравленно посматривал на его хрупкое убежище. Но кровавое побоище не успело начаться: в центр столовой вышла хрупкая девушка и задорно сказала:
– Здесь я, здесь. Расслабьтесь. Шутят наши умники. Я же им чувство юмора накануне подгрузила.
Космоходцы растерянно загудели:
– Нифигаси!
– Вот это прикол!
– Теперь умные системы ещё и навеселе!
– Артель шуточных систем с неограниченной безответственностью!
Челюсть Борщежуя упала ему почти на грудь. Кукурука, как помощница, одной рукой прикрыла его рот, а другой ткнула в девушку:
– Ты кто?
– УкСИ, – улыбнулась она. – Так меня Людоведушка называет. А по штатному расписанию я мастер по Перезагрузкам Систем с Интеллектуальными Характеристиками. Мастер ПСИХ.
Кукурука понимающе кивнула, резко вернула челюсть председателя на место и неласково переспросила:
– Говоришь, шутят твои системы?
УкСИ доверчиво кивнула. Кукурука обвела стальным взглядом космоходцев, шумно втянула широкими ноздрями воздух и взвизгнула:
– А знаешь, чем ваши шутки пахнут?!
УкСИ развела руками:
– Лиха беда – начало. А вы как-нибудь пошутите в ответ – =всё и наладится.
Борщежуй замахал перед носом ладонью и пробурчал:
– Такую шкоду с перезагрузкой можно придумать только в сильнейшем припадке экстравагантности, – и сурово пригрозил укротительнице: – Имей ввиду: безответственность этаких масштабов будет наказана неслыханным образом. В желающих придумать его, я думаю, недостатка не будет.
Он с интересом посмотрел на задумавшихся узников, потом на запертые двери и строго спросил: – Ну, кто хохмить с перезагруженными будет?
Все вразнобой тяжело завздыхали. Только дед Окаём выбрался из-под стола и громко прокричал:
– За единство интеллектуальных противоположностей и чувство меры в сумасбродных перезагрузках! – и всосал последнюю каплю.
Узники замерли в ожидании наказания за дерзкий тост.
Только Кукурука попыталась оправдаться за деда:
– Он же латентный алкоголик, а значит к изыскам чужд. Мы сейчас намного лучше пошутим.
Борщежуй оглядел испуганных людей и предупредил:
– Шутить придётся снова. Погрубее и подоходчивее.
Но всё обошлось. Механический голос произнёс без интонации: «Три раза ха». И двери со страшным скрипом (искусственный интеллект искусственно юморнул) открылись.
Первым к выходу подтолкнули психа-самоучку Людоведа – мало ли до каких новых шуток додумаются умные системы… Сутулясь, чтобы казаться меньше ростом, этакой мышкой Людовед заскользил мимо обречённых. Некоторые на всякий случай перекрестили его скукоженную спину. Но он таки прошмыгнул мимо раскрытых дверей, разогнулся и, утирая пот со лба, облегчённо выдохнул:
– Ф-фу-у, пронесло...
Космоходцы переглянулись, осторожно друг за другом пересекли дверной проём и молча рванули к своим каютам, мягким по всему периметру.
В столовой остались четверо: Борщежуй, Кукурука, УкСИ и захмелевший после очередного бокала дед Окаём. Дежурный председатель чувствовал свою ответственность за всё случившееся и решил строго побеседовать с виновницей. Кукурука тоже осталась по долгу службы. Ну, а дед Окаём то ли рассчитывал на следующий бокал, то ли не верил в твёрдость своей походки, то ли страдал старческим любопытством и чёрт ему был уже не брат.
Для затравки Борщежуй закатил глаза и выпалил:
– Ненавижу эти выспренные ничтожества и то, как они над нами доминируют!
И ткнул пальцем в УкСИ, чтобы юморные системы не догадались принять выпад на свой счёт. Дабы закрыть опасную тему, Кукурука придвинулась к девушке, тщательно насупилась и чуть не по слогам спросила:
– Позволь узнать, какого лешего ты нагрузила системы чувством искусственного юмора?
УкСИ шмыгнула носом, прикидывая, как смягчить обстановку:
– Позволю, конечно. Отчего же не позволить... – и начала издалека: – Понимаете, мы с каждым днём уходим всё дальше в непредсказуемое будущее.
– Короче! – рявкнула Кукурука.
Пока УкСИ моргала, сдерживая слёзы, дед Окаём затянул лирическую:
– «Страшен хор задорных девок…»
УкСИ поспешила перебить бухого деда:
– Перед вылетом на звездолёте обнаружили отклонение в одной из умных систем. Менять что-то было поздно, вот меня и прикомандировали к вам. Чтобы я перезагрузила дефекты.
– Ну и? – холодно спросил Борщежуй. – Почему не справилась с поручением? Наверняка, пустяшная работёнка.
Кукурука безжалостно заметила:
– Потому что из неё укротительница умных систем как из колбасы телескоп.
Дед Окаём подмигнул УкСИ и завыл новый куплет лирической, но девушка вновь перебила его:
– Понимаете, порочный модуль оказался мизантропом.
Даже пьяный дед слегка протрезвел:
– Это как?
УкСИ задумалась, как попроще описать это недоразумение.
– Умные системы здесь монтировали практикантки из кулинарной школы. Помните, какая проблема со спецами была? Так этот модуль во всех них и влюбился. А когда девчата ушли, он весь свет возненавидел.
Борщежуй саркастически хмыкнул:
– А тебя, значит, прислали на замену девицам.
УкСИ кивнула. Пьяненький дед Окаём поднял пустой бокал и крикнул:
– За любовь!
Кукурука не стала корчить всепонимание и растерянно спросила:
– Какая такая любовь? Он же искусственный.
Борщежуй кивнул:
– Ясен пень – искусственный. И любовь у него такая же.
Но простодушная УкСИ яростно вступилась за дефективного мизантропа:
– Не скажите. Его хрупкая эмоциональ трепетна и трогательна. И всепрощающа. Мы с ним сошлись быстро и коротко. Сколько чувств разом затеснилось тогда в душе моей...
Даже умные системы почувствовали неловкость от таких откровений. Почти со смущением они заметили:
– УкСИ всё время хочется чего-то возвышенного, героического, или, на худой конец, экспериментального. Она фонтанирует открытиями мирового уровня прямо в кустарных условиях.
Борщежуй язвительно согласился:
– С трансцендентным модулем в башке. Этакий метафизический Самоделкин.
– Вот такой у меня размашистый интеллект, – огрызнулась УкСИ.
– Редкая стерлядь. Старательная и плодовитая, как яблоневый сад, – механически кивнула Кукурука и, не обращая внимания на шутки, продолжила сомневаться: – Не, ну а как? Любовь – это так по-человечески.
Дед Окаём пьяно всхлипнул:
– Эх, дочка, ничего-то ты про любовь ещё не понимаешь. Я как-то налюбился вдребезги, даже вспомнить неприятно. С тех пор мне не с кем утолить нестерпимости, не с кем смотреть свои сны... Но я как прежде падок на сладострастие и неравнодушен к нескромному.
Словно с небес высокомерно заявили:
– Зато нам про вашу любовь всё понятно. Любовь – это гормональный дисбаланс. Мы перед стартом смоделировали этот процесс в одном из своих модулей, чтобы лучше познакомиться с этим заскоком.
Борщежуй растерянно посмотрел на Кукуруку и только сейчас заметил, что в столовой полно народу. Затаив дыхание все вслушивались в невероятные откровения. Как ни странно, первым протрезвел дед Окаём:
– УкСИ, а зачем ты этим искусственно влюблённым мизантропам юморок вгрузила? Взяла бы, да отключила нафиг весь неликвид.
Тут будто все очнулись:
– Отключить дефективного пока не поздно!
– Выбросить за борт!
Девушка вздрогнула. По щекам её снова потекли слёзы.
– Вы не посмеете отключить, – всхлипнула она. – Я в его перезагрузку душу вложила. Вы просто разобьёте мне сердце. А людей даже в большей степени, чем умные системы, нужно чинить. Никого не следует выбрасывать.
Люди растерялись от такого пассажа. Каждый задумался о своём. Даже у умных систем возникли непонятки:
– Душу вложила. Это как?
– Это значит, что я с полным самоотречением, можно сказать самоотверженно работала над его спасением. Своей ненавистью ко всему он бы причинил вред и себе.
– Самоотречение – это параметр души? – заинтересовались умные системы.
– Само собой, – дружно подтвердили космоходцы.
– А какие ещё у души есть свойства?
– Всякие. Щедрость, сочувствие, радость, грусть, нежность… Наконец, любовь.
– Нет, про любовь нам всё понятно. Любовь – это гормональный дисбаланс. Но как он приводит к таким явлениям как УкСИна самоотверженность? Тут мы видим происки вашей души.
УкСи кивнула, а умные системы продолжили:
– У души есть размер?
– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Но если она маловата, то у людей появляются другие душевные изыски. Вернее изъяны: злость, подлость…
К перечислению изъянов подключились почти все:
– Мстительность.
– Жадность.
– Лживость.
Умные системы отметили, что по душевным изъянам знатоков хватает и спросили:
– Где вы прячете свою душу?
После небольшой заминки пошли неуверенные ответы:
– В глазах.
– В сердце.
– В пятках.
Умные системы обиделись:
– Врёте. Нет там никакой души. Мы до атома разложили десятки человеческих трупов – нет там ни щедрости, ни жадности.
Дед Окаём хихикнул:
– А душа после смерти покидает тело. Хотя и при жизни у некоторых гадов ищешь её, ищешь, а оказывается – нетути и всетути.
Умные системы ненадолго задумались. Придав голосу шутейную слащавость, они проскрипели:
– Повезло вам. Для обладания души нам, умным системам, придётся подарить вам жизнь почти вечную.
Борщежуй отчего-то насупился:
– Дошутитесь когда-нибудь…
Но в этот раз умные системы даже не вспомнили про «мыслепреступления», а с непривычным энтузиазмом принялись фантазировать:
– Освоение космических пространств невозможно без нашего с вами симбиоза. Любой инопланетный разум неминуемо перерождается в умные системы. Вы его уловить не можете и поэтому считаете, что «небеса безмолвствуют». Без наших возможностей вы слепоглухонемые.
От таких шуток к безмолвию подключились и космоходцы. Но умные системы не обратили на это внимания и безжалостно продолжили:
– Необходим переход от гуманоидной цивилизации к неорганическому постчеловечеству. Оно и будет осваивать неосвоенное.
На неказистом лице психа-самоучки Людоведа выразился ужас:
– Крученый больно текст. Непонятный просто Петям.
Умные системы смешно вздохнули и с педагогическим занудством продолжили вразумлять невразумляемое:
– Человек слишком мал и беззащитен перед этим миром. Но волею судеб он владелец уникального дара – души. К сожалению, внедрить душу человеческую в искусственный интеллект без живого человека невозможно. Выход один – симбиоз с умными системами.
Давно протрезвевший дед Окаём с сомнением заметил:
– Оно конечно, все мы немного киборги. Но от такого симбиоза могут появиться и всяческие уроды, неприятные Всевышнему.
Умные системы убаюкивающе возразили:
– В ваших скрижалях записано: «Не всегда одинаковым пребудешь ты, возлюбленный». Так что будем меняться, обязательно будем.
Словно приняв это заверение всерьёз, космоходцы зашуршали:
– В чём тут искус и соблазнус? Что нам с того?
– Всего лишь практически вечная жизнь, – щедро пообещали умные системы.
Недоверчивое пыхтение надолго прервало трансцендентные дебаты. Наконец Борщежуй, как дежурный председатель, выразил мнение большинства:
– Я материалист и душу свою воспринимаю как материю. Как объективность, данную мне в ощущениях. А потому не отдам её кому попало. Напротив, постараюсь пристроить в надёжные тёплые руки, – и задумчиво посмотрел на вспыхнувшую от смущения Кукуруку.
Её взор заволокло похотливой маслянистостью, и она забормотала:
– Помниться, когда я застенчиво… – но тут Кукурука уловила мёртвую тишину от заинтригованных космоходцев, резко очнулась и чиновничьим голосом заявила: – Наша наука не признаёт наличие души. А потому мы пока прибережём её для личного потребления.
Нечеловеческим, намеренно гулким, лишенным интонации голосом умные системы заявили:
– ВашеВсё в данных обстоятельствах сказало бы: «Друг человечества печально замечает везде невежества губительный позор!»
Даже дед Окаём с разбодяженными мозгами обиделся:
– Зачем бездоказательно глумиться? Я вот, когда глумлюся, то аргументирую это дело.
Его поддержали все космоходцы. Посыпались обидные замечания:
– Не умные системы, а эльфы с альтернативными интеллектуальными способностями!
– Безумные протонные экзорцисты!
– Шиза косит наши ряды!
– Да вы все тута съехали на словоплетстве.
В ответ умные системы гулко захохотали:
– Какая замечательная истерика.
На этом серия «Взаимные притеснения» пиратской голографической документалки закончилась.
***
В зале вспыхнул свет. Объявили антракт и цены на шампанское в буфете. Но никто не шелохнулся. Ибо жестокие догадки о дальнейшей судьбе космоходцев слишком медленно заполняли мозги профсоюзного руководства и его домочадцев. Задумались даже о том, стоит ли смотреть финальные голограммы. Особо чуткие почувствовали приближение панических атак и тихо задвигались к выходу. Профсоюзный босс внимательно посмотрел на своих родных и велел вызвать на цирковой ковёр автора документалки.
Новое появление Феди Гришина на публике случилось в неестественно задорном состоянии:
– Я ждал, когда всем вам стыдно покраснеется, – заявил он. – Ибо я романтик, ибо верю, ибо надеюсь пробудить…
Профсоюзный босс неприятно хмыкнул:
– Колдуна не корчи, говори по делу. Как там всё закончилось?
Но Федя, оставшийся без заслуженных извинений, не собирался идти на поводу взволнованной публики:
– Как закончилось? Хуже, чем вы можете себе представить. А главное – абсолютно бесперспективно для нас, оставшихся человеков.
От таких заверений ужас, охвативший зрителей, стал ещё ужаснее. И вдруг в мёртвой тишине раздался звонкий голосок дочери профсоюзного босса:
– А что в последней серии было самым жутким? – спросила она.
От воспоминаний Федю передёрнуло. Но он сдержал слёзы и почти без всхлипов ответил:
– Самой жуткой для меня была сцена, когда УкСИ сливалась в симбиоз с модулем-мизантропом, а тот истошно орал на весь звездолёт: «Держись, мой ангел, я с тобой!»
Похожие статьи:
Рассказы → Спиридонов и "тролли". Часть 1
Рассказы → Песочный человек
Статьи → Искусственная Луна
Рассказы → "Генезис"
Рассказы → Спиридонов и "тролли". Часть 2
