Бессонница

Уже не упомнить, когда началась эта пытка. Время размывается, любое рекурсивное погружение переходит в звенящее парализующее падение в пропасть. Знаю одно: теперь каждая попытка выполнить такую обыденную повседневную функцию – уснуть – превращается в почти невыполнимый challenge. Но деваться некуда – с этой бобслейной тропы не соскочить; хочешь не хочешь, разгоняйся и ныряй!

 

Попытка первая

 

Закрыл глаза и попытался расслабиться. И сразу они настигли всем скопом: мысли, образы, воспоминания. Подобрались вплотную, окружили, обволокли своей лживой ценностью и лицемерной важностью, заставили перебирать их по очереди, исследуя, разжевывая, чтобы в итоге выжать насухо каждое. Ведь иначе не отпустят, не отцепятся.

А начиналось всё так чудесно! Отработал смену, мечтал: приду домой и срублюсь часов на двенадцать. Не угадал. Лежу, стараюсь дышать ровно, слушаю звуки с улицы. У работы в режиме сутки/трое есть свои недостатки. Например, сбившиеся временные циклы.

Нужно перестать думать. Мысли вызывают эмоции, эмоции провоцируют выработку гормонов, в том числе и кортизола, который не дает уснуть. Не надо думать даже о том, что не надо думать, иначе – это бег по кругу, или, скорее, по спирали – нескончаемой спирали рефлексии.

Нужно притупить восприятие, не обращать внимания на сигналы из внешнего мира, чтобы…

В дверь позвонили. Всё равно не сплю. Натянул штаны, поплелся открывать. Ведь не исключен до конца вариант, что это Эмма Уотсон заблудилась в далекой холодной России и решила спросить дорогу, позвонив в случайную квартиру. А тут я.

- Здравствуйте, я принес вам злого Господа…

- Что? Что вы сказали?

- Я принес вам слово Господа…

- А, послышалось… Идите к черту!

Надеюсь, я отправил его в верном направлении. Именно там его работа наиболее востребована.

Только закрыл глаза, в дверь позвонили снова. Я тихо, но злобно выматерился. Сколько можно? Или мне это снилось? Или снится сейчас, что кто-то звонит?

Неважно. Не сдвинусь с места, пока не усну. Даже ворочаться не буду. Это ошибка новичков. Первый факт, что стоит запомнить: крутиться в кровати бессмысленно. От перемены позы суть внутреннего состояния не меняется. И положение тела не станет удобнее, ибо не в удобстве дело. Когда человека действительно вырубает, он может заснуть и стоя.

 

Только приблизилось сладостное забытье, раздался телефонный звонок.

- Бмндэ.

- Макс, ты чего, спишь что ли?

- Только заснул.

- Пойдем пиво пить.

- Слушай, я больше суток не спал.

- Ты другу старому можешь час своего драгоценного времени уделить?

- Ладно, сейчас соберусь.

Может, алкоголь поможет мне заснуть.

 

Спустя 3 часа.

Не помог. Лежу, смотрю в потолок. В желудке умиротворенно колышется крепкий эль. Как ласковые волны черного моря в моменты редкого затишья. Хотя нет, черное – это стаут. Красного моря. Я достиг земли обетованной. Опьянение почти парализует тело, но только разгоняет ум. Самогипноз не помогает. Мысли кувыркаются калейдоскопом. Нет, калейдоскопят кувырком. И вот, что я понял: твое формальное согласие пить – это твоя обязанность пить до упора. Жизнь к этому не готовила? Сюрприз! Только абсолютный трезвенник свободен от своих друзей, родных, коллег. Иначе – не отнекаешься: всегда найдется настолько серьезный повод выпить, что отказаться – нанести смертельное оскорбление. Так и из коллектива вылететь недолго. И получается, что ты напрямую зависишь от каждого полуночного заполошного звонка, само время которого уже окончательно свидетельствует об очередной катастрофе (как правило, на любовном фронте) очередного любителя утопить горе в расширительном толковании размытого веками и изобретениями химиков термина «вино». И безжалостно утопить твою тихую, достойную, спокойную, трезвую ночь прямо там же.

Выводы: отключить дверной звонок, переводить телефон на бесшумный режим.

 

Пробил легкий озноб. Как-то промозгло в квартире. Батареи что ли не топят? Или это промозгло во мне? Прямо с утра что-то там не заладилось в голове, взяло да и промозгло.

Так тихо, что у соседей слышен старый радиоприемник:

«Honey – what?

And honey – what?

Leaned his shoulder on the spot.

- I’m not honey;

I’m not “What”.

I’m in love with you so hot!»

Кажется, у этой песни были другие слова.

Откуда я знаю, что у соседей старое радио, прибитое под потолок? Я же никогда не был в их квартире. Но я видел его отчетливо: пыльный белый прямоугольник со светло-желтыми тонкими продольными планками. Я сплю?

 

 

Попытка вторая

 

«Cause you’re my religion» - тихонько напевала, почти нашептывала Lana Del Rey, и так хотелось ей верить, и так мечталось унестись в то прекрасное неведомое далекое пространство, откуда доносился этот чудный манящий голос. Всасывалось, проникало под кожу немного наивное впечатление, будто она знает что-то настолько сокровенное и окончательное, что влиться в это знание – самая главная задача для каждой раздерганной человеческой жизни, полной несправедливых лишений и тайной отваги. Видимо, именно это и было последним, что слышали жертвы сирен и счастливо переживший такое расстрельное искушение Одиссей.

Глаза слипаются, но Лана цепко держит тебя длинными тонкими пальцами, не позволяя своей жертве скользнуть в такое желанное небытие.

 

Самая главная проблема с бессонницей в том, что каждый новый бой приходится начинать с нуля. Достижения не сохраняются. Но навыки противостояния необходимо совершенствовать постоянно.

Подглядев у родственников чудесный способ решить схожую проблему, стал ложиться спать при включенном телевизоре. Чужой незатейливый бубнеж своеобразно обволакивает мозг и отключает собственный внутренний нарратив. Но и здесь сразу подкараулила неприятность.  Настырные блоки рекламы оскверняли поток восприятия громким и страшным врывом в мою расслабленную голову. Просыпаешься каждые пятнадцать минут с ненавистью к миру, породившему такое непотребное убожество.

Попробовал ставить фоном спортивный канал: футбольный тайм длится 45 минут, которые телевизионщики не рискуют прерывать рекламой, опасаясь взрыва народного гнева – прецеденты были. Но выяснил лишь то, что человеческий уровень развития явно переоценен: мы могли бы посвящать большую часть времени интеллектуальной деятельности, но чаще как котята просто бегаем за мячиком или собираемся всей планетой перед экранами и завороженно смотрим, как за кругляшом бегают другие. Более бессмысленное и расточительное занятие даже трудно себе представить.

Нашел единственный канал, что вещает без рекламы и предлагает интеллектуальный контент.

Как раз после краткого анонса цикла лекций на тему:

‘Вечная преемственность сюрреализма с налетом легкого безумия:

Воистину босхианское «Превращение» Кафки,

Совершенно кафкианская «Очередь» Сорокина,

Глубоко сорокинский «Зеленый слоник»’

началась расслабляющая культурологическая передача. Сначала собеседники - ведущий и литературный критик - унылыми голосами ругали позднего Пелевина (в тоне ведущего слышалось безразличие, а критик, похоже, испытывал легкий стыд), а затем на сцену вышел пионер в мятом алом галстуке, напряженно застыл и бодрым звонким голосом прочел старую басню:

 

«Летова всего пропела,

оглянуться не успела

Как с моста шагнула в Обь».

 

Пионер (а это была Янка Дягилева с мальчишеской стрижкой) достал из-за спины бас-гитару и грохнул по всем струнам. Я открыл глаза. На культурном канале шел анонс концерта Бетховена.

Между прочим, тот американский диск-жокей, который в 50-е годы установил рекорд непрерывного нахождения в эфире, потом сошёл с ума. Не спал почти двести часов и поехал. Хотя его предупреждали. Сам виноват, бедолага…

 

Может быть, интеллектуальные передачи – это ошибка? С наибольшим удовольствием мозг занимается деградацией. Как радостно и быстро он перескакивает с важного на бестолковое, со сложного на простое, с серьезного на легкомысленное, с умного на дурость, где и залипает, теряя полностью ощущение времени, забывая все нерешенные задачи и неразрешимые проблемы.

Для создания структурированных интеллектуальных объектов мозг использует режим форсажа, потребляет огромное количество калорий, перегревается и быстро устает. После чего со сладострастным упоением и бросается в остужающее болотце развлечений и расслабона.

Ладно, попробую деградировать, например, поразгадывать набоковскую крестословицу. Я полистал журнал.

Или – вот:

 

«Тест на толерантность.

Если вы считаете, что мир делится на черное и белое, а в жизни легко принимать верные решения, вот вам небольшой морально-этический психологический тест. Как вы поступите в каждой ситуации:

1) в вашу квартиру ломятся три скинхеда;

2) они просят убежища, так как за ними гонятся антифашисты с арматурой;

3) вы сами либерал и антифашист;

4) среди скинхедов ваш друг детства, которого вы знаете с 2-х лет, у него больная мама;

5) у вас дома проходит конгресс еврейских общин в день памяти жертв холокоста;

6) вы противник насилия, а ваша религия не позволяет оставлять людей в опасности;

7) скинхеды сильно пьяны и испуганы;

8) антифашисты сильно пьяны и взбешены;

9) евреи беззащитны и уверены, что находятся в безопасности;

10) скинхеды агрессивно настроены, во всем винят евреев, а не антифашистов;

11) ваш друг скинхед не знает, что вы симпатизируете евреям, а почему-то думает, что вы националист, он пообещал убежище остальным у вас дома;

12) до этого дня вы никогда ему не отказывали, потому что безвольны и слабохарактерны;

13) нет, безвольны! решили иммигрировать от него в Израиль и сейчас договариваетесь за несуществующую еврейскую бабушку;

14) ситуация та же, но в дверь стучатся православные активисты, спасаясь от исламских фундаменталистов, а у вас дома гей-тусовка;

15) стучатся эко-активисты из Гринписа, спасаясь от полиции, а у вас дома в гостях папа из Газпрома, который лишит вас наследства, если узнает, что вы симпатизируете «этим б…дским хиппи».

 

Что за бред? Так, пролистываем – вот, какой-то конкурс. Вопрос первый:

 

«Когда я на почте служил ямщиком, ко мне постучался:

А) рогатый уфолог,

Б) поддатый уролог,

В) размыто»

 

Я попытался вглядеться и поплыл. И всё вокруг потекло. Я ещё цеплялся за буквы, но они начали плясать и меняться местами.

 

 

Попытка третья

 

Я пристрастился к аудиокнигам. Ровный тон безразличного сказителя навевал дрему за пару минут. А безупречный стиль отборных классических произведений успокаивал эстетскую составляющую моего метущегося рассудка. Но и здесь подстерегали неожиданные и довольно подлые ловушки:

 

«Я знаю, что спать полезно, а вот не могу привыкнуть к этой измене рассудку, к этому еженощному, довольно анекдотическому разрыву со своим сознанием. В зрелые годы у меня это свелось приблизительно к чувству, которое испытываешь перед операцией с полной анестезией, но в детстве предстоящий сон казался мне палачом в маске, с топором в черном футляре и с добродушно-бессердечным помощником, которому беспомощный король прокусывает палец».

 

Я вскочил одним нервным рывком и ударил по кнопке «стоп». Испарина мерзко сжимала лицо. Непостижимо: Набоков издевается надо мной из могилы? Ему-то хорошо, покойно. А у меня теперь этот безголовый король из головы нейдет.

Безголовый из головы! Нет, это просто невозможно!

 

Существуют 89 официально признанных болезней сна. Большей частью необъясненные наукой и неизлечимые. Самая жуткая и массово известная – летаргия. Но в данных обстоятельствах я был согласен даже на нее. Уснуть и видеть сны как Гамлет – суровый выбор серьезных усталых мужчин. Единственно, что пугает – так это перспектива пробуждения в гробу под двухметровым слоем земли. Все мы знаем, чем это закончилось для героя Райана Рейнольдса. А сам актер так съехал, что теперь появляется на публике только в латексном костюме и, ломая четвертую стену, предлагает бывшей компаньонке совершить насилие над своей упругой… а, ладно!

 

Стала подкатывать нарколепсия, пока ещё в легкой форме. Но даже слегка задремывать в неожиданных местах не слишком приятно и может оказаться довольно опасным, особенно в нашей добросердечной милосердной стране: очнешься голым в диком поле – как потом до дому стыдливо перебегать дворами да закоулками?

Хотя жизнь таит такие непредсказуемые угрозы, по сравнению с которыми мои заморочки – детский лепет. Интересно, что чувствовал тот калифорнийский аквалангист, которого пожарный вертолет случайно зачерпнул вместе с водой для тушения объятого огнем леса? И в какой момент он умер? Он утонул в ковше, ударившись о борт при качке? Или разбился о землю, когда его выплеснули в лес? Или угорел и задохнулся ещё во время падения сквозь дым? В какой момент он понял, что обречен? И сохранял ли надежду до самого конца, неописуемо жуткого своей нелепостью?

А о чем думаете вы, лежа в теплой ванне в полной темноте?

 

Культурный канал, спаси меня! Давай, кнопка пульта, нажимайся! Говорил же себе: «Поменяй батарейки!»

По культурному каналу злой старый Веллер гулким голосом шипел, словно издалека, нарочито интонируя по смысловым линиям каждой фразы:

 

«Когда я вижу, как люди в большинстве своем проживают год за годом, проматывая, истачивая отпущенный им срок, полностью погруженные в бытовые проблемы, не смеющие и на секунду вынырнуть со дна затянувшего их мещанского болота, во мне пробуждается горделивый гнев: неужели в этом и есть смысл жизни, в повседневной серости? Должно же быть что-то еще, более важное и ценное? Но что еще? Всё, до чего человек додумался, всё, чем он может быть занят в принципе, – это и будет такая же повседневность, какую бы ценность он ей ни придавал, какими бы громкими словами это ни называл: Долг, Творчество, Служение, Любовь и т.д. Всё, что действительно может человек – это попытаться стать счастливым. И для реализации своего замысла он бежит к людям с распростертыми объятьями.

Но ни одно столкновение с внешним миром не сделает тебя счастливым, как и ни одна мысль о будущем или план действий.

Счастливее делает только внутренняя работа над собой: своим умом, восприятием, сознанием, психикой…»

  

Я проснулся в ванной от холода, не имея ни малейшего представления, сколько часов здесь пролежал.

 

 

Попытка последняя

 

Я боялся очнуться на карнизе, ловя истонченный миг шаткого равновесия и уповая на безветрие – последний хрупкий шанс. Ещё свежи в памяти были пугающие рассказы родственников о нередких случаях детского лунатизма в моем прошлом.

Я стал многого бояться, но ведь большая часть человеческих страхов связана с мнимой способностью предсказывать, иногда самые жуткие, события. Человек верит в сглаз, приметы, самосбывающиеся пророчества (особенно о смертельных и неизлечимых заболеваниях), вещие сны, привороты и заговоры из-за иллюзии, что существует причинно-следственная связь между его опасениями, надеждами, молитвами, матюками и пританцовываниями с одной стороны и равнодушной хаотичной вселенной, постоянно генерирующей практически случайные события, с другой. Кажется, так… случайные события…

Что-то ещё, что-то ещё… да! Ещё я хватался за слабую надежду, что различные по своей этиологии расстройства сна не цепляют одно другое. Да. Они гарантированно порождают что-то третье, ещё более жуткое.

 

Я нырял и выныривал из забытья, захлебывался и отплевывался, теряя ощущение времени и путаясь в пространстве. Я видел странное.

Я видел певицу Славу верхом на ошарашенном бойце «Беркута», колотящую его по голове огромным кевларовым половником. А толпы киевлян хором скандировали:

«- Слава героине!

- Укроем Славу!»

Я перестал что-либо читать или слушать про политику.

 

Пол Маккартни пел перед дверями Макдоналдса:

«Бьется курица, курица, курица,

Может, плача, а, может, – крича.

Кто-то лихо оттяпал ей голову –

Пропиталась кровищей земля.

Бьется курица, курица, курица,

По двору не устанет кружить.

Безголовая глупая курица,

Но которой так хочется жить!»

На чарующие звуки его музыки, как в средневековом Гамельне, сбегаются крысы и дохнут перед входом в общепит, наглотавшись жирных объедков из мусорных бачков.

Я опростился и отказался от мяса.

 

Было что-то дальше, такое важное, но я не помню…

Сон приходил и уходил, я стал издерганным и нервным. Пришлось плотно и серьезно заняться теорией психоанализа, я засыпал под ободряющую и умиротворяющую логику доктора Курпатова:

 

«Никого не удивляет, когда люди начинают рассказывать вам свои сны? Довольно загадочное поведение: распространяться о том, что с тобой не происходило на самом деле! В чём ценность такой информации для собеседника?

Взгляните на этих странных людей, что придают снам такое серьезное значение. Как они верят в вещие сны, с придыханием читают сонники, затем со страхом проверяют: сбылись ли прогнозы, подгоняют случившееся под фрагменты увиденного во сне, чтобы не испытывать когнитивного диссонанса, когда мистический способ восприятия реальности встретится с этой самой реальностью и расшибется об её непреклонную непредсказуемость…»

 

Я расслаблял мышечные блоки, используя релаксирующие техники чудо-доктора. Психология – великая вещь…

 

«…Ведь это всего лишь сон. Мозг, зацикленный сам на себя, практически без внешних стимулов волюнтаристски конструирует, лихорадочно придумывает контент, основываясь на свежих, неусвоенных  впечатлениях, которые могут наложиться на старые образы, болезненные воспоминания и иные упорядоченные блоки информации. В результате мы имеем просто хаос, причудливую мешанину, в которой люди почему-то ищут скрытый смысл или, в особо запущенных случаях, даже пророчество.

Неужели так трудно принять тот факт, что существенная часть нашей жизни, по сути, оказывается выброшенной на помойку? Мы раз в сутки отдаем треть своего времени в жертву богу распада, тлена и разложения, и никуда от этого не деться…»

 

Прими эту жертву, бог распада, забери треть моей жизни…

Нет, не получается.

Я вышел продышаться на балкон, в очередной раз пожалев, что бросил курить. Балкон оказался не мой. И этаж был гораздо выше. И перил не было совсем. Я отшатнулся, развернулся – не было дома. Я стоял один на крошечной бетонной площадке посреди грозового шторма. Громыхнула молния. Ветер стал настойчиво подталкивать мое испуганное тело к краю.

«Это сон!» - спасла меня мысль.

Я очнулся в кровати в холодном поту и попытался унять дрожь. Всё в порядке, всё хорошо. Вот только это была не моя кровать. И комната была чужая. Как я здесь оказался? Кто меня перетащил? Стоп! Это всё ещё сон. Началось… Кошмары – вот, что я упустил из виду! Во сне видишь кошмары. Необходимо срочно проснуться.

 

Проснулся! Но тело так затекло, что почти невозможно пошевелиться, а оставаться в постели почему-то очень страшно.

Рывок за рывком, сантиметр за сантиметром  я отлепился от кровати и упал на пол. У меня не было сил подняться, будто тело превратилось в холодного бескостного слизняка. Я извивался, кувыркался, цеплялся зубами за палас. Я пытался добраться до лестничной площадки, перекатываясь как десантник под шквальным огнем. Там подъезд, другие квартиры, там люди, которые могут мне помочь. Я полз и полз, прилагая нечеловеческие усилия, и на пороге проснулся.

Я лежал снова на кровати в темноте, осторожно, по силуэтам и габаритам, узнавая детали обстановки. Дома. Это же только у меня в квартире уникальное архитектурное решение – люстра в форме фонтана, растущая прямо из пола. Что? А, черт! Проснуться!

 

Похоже, в дверь звонили уже несколько минут. Я сумел, превозмогая боль в затекших членах, вскочить с кровати и, отбивая бока о все заботливо расставленные острые углы, циркулем доковылять на негнущихся ногах до темной прихожей, освещенной лишь ненадежным огоньком огромной черной свечи. Я потянул за латунное кольцо и за порогом оказалась Эмма Уотсон в парадной форме Гриффиндора с каким-то странным выражением на отечном лице. Не успел я приветливо улыбнуться, она выхватила волшебную палочку, грохнула что-то страшное на латыни и я начал съеживаться, уменьшаться, обрастая густым черным мехом.

 

Я был маленьким зубастым гоблином, мечущимся по пыльной крышке шкафа под потолком, выбирая удачный момент атаковать свою жертву – статную женщину с высокой старомодной прической, потому что она никак не поймет, что ей не рады в этом месте, которое она почему-то считает своим домом. Я выждал и прыгнул, целясь длинными грязными ногтями ей в горло…

 Я понимал одновременно и всю омерзительность своего состояния:  осознавать себя монстром, быть вынужденным заниматься этой кровавой мерзостью, а в то же самое время неотвратимость, невозможность отказаться от возложенной на меня природной роли, как будто моё безвольное тело утягивает огромным водоворотом на самое дно и придавливает невыносимо тяжелой толщью воды.

Проснись – же – наконец!

Я проснулся и понял, что парализован. Попытался шевелиться – ничего. Открыть глаза – веки будто склеены. Хотел звать на помощь – только слабый поток воздуха вырвался из носа. Не знаю, сколько времени я так лежал, проваливаясь иногда в легкое забытье. Один раз я очнулся оттого, что надо мной были слышны голоса: «Он не отвечал на звонки. Пришлось вскрывать дверь. Он спит уже четвертый день. Доктора не знают, как его разбудить». Я всё это слышал и не мог пошевелиться, подать знак, что я здесь, я всё слышу, я живой! Немного двигалась только челюсть – я осатанело кусал себя за щеку изнутри: боль поможет мне, должна помочь…

Но как бы ярко я ни переживал эту боль, страшная мысль не отступала: если это сон, то все ощущения ненастоящие, поэтому ничто не поможет мне проснуться.

 

Не знаю, как давно длится мое странствие. Уже сбился со счета, сколько раз я пробуждался в другой сон, в другой мир, в другое тело. Я даже не уверен, что смогу опознать настоящее пробуждение: я начал забывать как выглядит реальность.

Лучи Солнца. Такой яркий свет… Я очнулся. Я не сплю?

 

  V.V.

2019

 

 

 

 

Похожие статьи:

Рассказы → Княжна Маркулова

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → День Бабочкина

Рассказы → Демоны ночи

Рассказы → Мокрый пепел, серый прах [18+]