Председатель постучал молоточком по столу.
— Ну что, все собрались? Можно начинать? Очень хорошо! Только закройте дверь, а то дует, а у меня радикулит, — старенький скелет потёр то место, где у недоразложившихся трупов находится поясница, и обвел пустыми глазницами собравшихся.
— Сегодня мы проводим предрождественское собрание нашего кладбища, на котором будет зачитан ежегодный отчет о проделанной работе, выслушаны жалобы жителей и, согласно доброй традиции, будет назван победитель в номинации Страшильник Года.
Давайте же сначала заслушаем отчет, который представит нам наш неизменный Первый Секретарь – сэр Джон Грей, один из местных упокойных старожилов.
С места поднялся и торжественно проследовал к трибуне, представлявшей собой поставленный на попа гроб, сухонький невысокий скелетик, в треуголке на поблескивающем в свете свечей черепе и болтающемся на костях расшитом золотом кафтане. Торжественному шествию Секретаря несколько мешал звонкий перестук мелких косточек в ботфортах и поскрипывание коленного сустава, но собравшиеся не обращали внимания на такие привычные мелочи.
Сэр Грей разложил желтые пергаментные листы на боковине гроба, откашлялся, в последний момент поймав выпадающую нижнюю челюсть, и, после долгих «кхм», «эгм», «эээ» и прочих вступлений, начал:
— Как вы знаете, уважаемые жители старого Бромптона, за прошедший год к нам поступило 247 новых жильцов. Всем им были выделены комфортабельные могилы согласно размерам гробов и уплаченным скорбящими родственниками денег за место.
Полная дама в белом саване попыталась что-то возразить, но Секретарь пресек ее попытку взмахом костлявой руки, с указательного пальца которой слетела первая фаланга, звонко стукнувшая даму по лбу.
— Да-да, я знаю, что некоторым полученные апартаменты кажутся тесноватыми, но тут уж нашей вины нет. Понимаю, что на том свете вы привыкли к более шикарным домам, но кладбище наше старое, свободного места нет. Так что приходится селить вас в два, а иногда, и в три этажа.
Стройная чахоточная особа, поправляя сползший на бледный лик венок из омелы, возмущенно обернулась к полной даме:
— Вот так вот, тетушка! А вы еще и давите на меня сверху! Абсолютно не считаясь с разницей в наших весовых категориях!
— А ты вообще могла бы подвинуться, ради родной тетки! – не осталась в долгу дама, величественно запахиваясь в саван, сквозь прорехи которого пикантно обнажилась очень верхняя часть ноги. Но вошедшая в раж леди не заметила нарушения приличий и запальчиво продолжала:
— Забыла, небось, уже, что я тебе еще при жизни все свое состояние завещала, неблагодарная ты дрянь!
— И зачем мне ваше состояние?! – завизжала девица. – Вы прекрасно знали, что я, с моим туберкулезом, все равно раньше умру!
И она попыталась вцепиться почтенной родственнице в остатки когда-то роскошной косы, ныне сохранившейся только на висках.
Председатель позвонил в колокольчик и постучал костлявым кулаком по каменной столешнице.
— Тише, тише, почтенные. После окончания отчета у вас будет возможность поговорить со Вторым Секретарем о жилищных условиях. А пока, не будем прерывать докладчика.
Сэр Грей в знак уважения приподнял крышку черепа и еще раз прокашлялся.
— Итак, продолжаю. За отчетный период нами были использованы собранные вами средства в размере 5 467 фунтов, частично представленные в драгоценностях и золотых слитках. Все средства пошли на украшения подземной части могил и склепов. Чеки и квитанции прилагаются к докладу и могут быть представлены мною всем желающим по первому требованию.
Председатель покивал головой.
— Уважаемый сэр Джон, никто не сомневается в вашей честности. Именно поэтому вы и занимаете пост Первого Секретаря нашего жилищного комитета уже третий век.
Собрание согласно загудело и заперестукивало костями: несмотря на бытовые сложности, многовековое обитание в замкнутом пространстве Бромптона (известно же, что даже полярникам со станций дают отпуск на «Большой Земле»), мелкие ссоры и придирки к постоянным соседям, сэра Джона любили и уважали.
И высшим проявлением этих чувств служил тот факт, что все готовы были заслушать занудный доклад, чтение которого, как показывала практика, могло затянуться часа на два-три минимум. С другой стороны, во время этого процесса можно было покойно вздремнуть, примостив голову на плечо соседа. Главное, чтобы и твоя голова и костлявое плечо были не слишком скользкими: не ровен час, расслабишься, уснешь по полной, а черепушка-то и соскочит с плеча. Да с таааким треском и грохотом, что бедненький сэр докладчик подпрыгнет на месте и, как обычно, выронит нижняя челюсть.
В общем, девизом первой части собрания традиционно было: «Спи, но не могильным сном!»
Зато следующая часть с лихвой компенсировала сонную тишину, прерываемую только легкими всхрапываниями и убаюкивающим голосом докладчика. Ежегодное рассмотрение жалоб жильцов Бромптона традиционно сопровождалось такими всплесками эмоций и бурными проявлениями чувств, что высокая комиссия во главе в Председателем вынуждена была неоднократно скрываться во внутренних помещениях склепа, пережидая грозу.
Полная дама опять подралась со своей худосочной племянницей, безуспешно пытаясь выяснить, кто в ближайшем календарном году будет лежать в двухъярусной могиле сверху, а кто – снизу.
Три почтенных брата-близнеца, при жизни занимавшиеся торговлей и скончавшиеся, как и полагается близнецам – в один день, час и минуту (первый – от апоплексического удара в собственном постели; второй – в компании легкомысленных девиц во время распивания шампанского и распевания легкомысленных песен; а третий – будучи задавлен пьяным кэбменом), — возмущенно требовали расширения жилплощади. Потому что, согласно традиции, похоронили их в одной могиле, где они и лежали вот уже более пятидесяти лет, толкаясь и питаясь, ибо были плотного телосложения и не худенькой комплекции.
Очаровательная черная вдова, упокоившаяся в семейном склепе последнего из пяти мужей, категорически требовала, чтобы похороненные в дальнем конце кладбища работяги и бездомные заделали в очередной раз прорытые предыдущими четырьмя мужьями норы. Потому что ей, видите ли, вполне хватало последнего супружника, еженощно выбиравшегося из гроба для того, чтобы снова и снова попытаться придушить когда-то отравившую его женушку. Прекрасная вдова, рыдая, висела на шее могучего полицейского, сдавливая эту шею так, что голова стража порядка угрожающе похрустывала, и требовала «Закона и справедливости!».
Стоящие в сторонке мужья переглядывались, нехорошо оскаливаясь желтыми зубами и строя планы по будущему рытью подкопов в склеп. Последний из супругов обещал помочь в этом нелегком деле выламыванием из фундамента склепа наиболее прочных камней.
Три зомби-алкоголика пытались донести до высокой комиссии, кто и сколько бутылок джина с тоником похитил у сотоварища за прошедший год.
Милое привидение, обитавшее на чердаке кладбищенской часовни, возмущалось по поводу предстоящего ремонта своего жилища, согласия на которое у него никто не спросил.
Трое мальчишек, погибших под колесами одной из первых безлошадных повозок лет сто назад, требовали найти управу на безумного байкера, издевавшегося над ними по причине их безвременной и глупой смерти.
— А сам-то, сам-то! — вопили мальчишки наперебой. – Да тебя ж собирали по кусочкам и ниточками сшивали, чтобы в гроб уложить! А еще над нами смеется! А у нас только у одного голова проломлена. А двое других – почти целенькие: только одной руки и одной ноги не хватает.
Двухметровый байкер возмущенно отбивался от повисшей на нем малышни, оставляя в цепких ручонках куски кожаной куртки и уже упоминавшиеся ниточки вместе с частями тела.
Скончавшаяся от несчастной любви юная дева, завернувшись в лохмотья, когда-то бывшие ее подвенечным платьем, настойчиво и занудно требовала (уже который год) от Председателя договориться с правлением Хайгейта о переселении ее поближе к похороненному там жениху, героически павшему на поле битвы.
В общем, все шло, как обычно: из года в год, из века в век.
И спасибо добровольным помощникам: трем полисменам, пятерым пожарным и четверым боксерам в тяжелом весе, что они, как обычно, ухитрялись поддерживать хотя бы относительный порядок среди жалобщиков, защищая от них высокую комиссию, а также самих жалобщиков друг от друга. Благодаря многолетнему опыту добровольцам удавалось осуществлять защиту практически без членовредительства (мелкие травмы типа оторванных кусков плоти, разломанных косточек плюсны и сорванных с головы погребальных венков не в счет).
Зато к третьей части ежегодного собрания все упокоившиеся успокоились, угомонились и торжественно расселись за накрытые парчовыми саванами с кистями и золотой вышивкой саркофаги склепа, заменявшие столы.
Но и конкурс в этом году не оправдал ожиданий собравшихся.
Парочка напуганный милым привидением влюбленных парочек; трое живых алкоголиков, прерванных в процессе распития джина с тоником тремя зомби-алкоголиками; свалившийся в обморок одинокий путник, столкнувшийся на темной кладбищенской дорожке с почтенной дамой, обитающей на втором этаже («Я бы на его месте тоже испугался!» — шепотом сообщил Председателю Первый Секретарь, слушая историю о вмиг поседевшем молодом человеке из числа еще живых); и еще парочка столь же ничем не примечательных историй.
Высокая комиссия тяжко повздыхала и попереглядывалась: приз Страшильщика Года вручать было ну абсолютно некому.
Хорошо, что остался только один претендент – мальчишка лет шести, только что поселившийся в Бромтоне по причине случайного падения из окна пятого этажа.
Ребенок, смущаясь и краснея (а, может, то были еще не стершиеся краски для лица), начал рассказывать какую-то совершенно не страшную историю про прогулку лунной ночью по кладбищу, когда он увидел спящего на могилке кладбищенского сторожа в обнимку с пустой бутылкой и лопатой.
Собрание вежливо слушало, не решаясь рассмеяться и тем самым обидеть малыша.
В это время дверь склепа тихонько приоткрылась, и на пороге возник тот самый кладбищенский сторож, о котором шла речь.
Он много повидал на своем веку, его трудно было напугать привидениями, покойниками, зелеными человечками, белочками, зомбиками и полуразложившимися трупами. Вот и сейчас, оглядев тускло освещенный огарками склеп, где собрались так давно ему знакомые и привычные покойники, сторож направился к центральному саркофагу, где стоял керосиновый фонарь:
— Ну сколько разов уже прошено было, — проворчал он. – Не надо брать мой фонарь, сказано же вам. А то, неровен час, в темноте сверзнусь в открытую могилку. Да и присоединюсь к вам в одночасье. И кто тогда будет за дорожками следить, да надгробья мыть? Вот кто, я вас спрашиваю?
В это время мальчишка, стоявший в центре склепа и чувствовавший, что его история не увлекает взрослых, бросился к сторожу, отчаянно крича:
— Дядечка! Ну дядечка же! Ну скажите же им, что вы меня испугались! Ну дядечка, ну пожалуйста! – и малыш принялся теребить старика за рукав.
Видя перед собой очаровательного голубоглазого ребенка с золотистыми кудрями, с нежным румянцем во всю щеку, одетого в чистую и опрятную одежду, сторож замер, поднял фонарь повыше и выдохнул:
— Пресвятые силы! Дитё заживо похоронили! Вот страсти-то Господни!
И грохнулся в обморок.
Победитель в конкурсе Страшильщик Года был выбран единогласно.
Похожие статьи:
Рецензии → Дарума: рецензия
Рассказы → Зубы за стеной
Рассказы → Федорино горе
Рассказы → По ту сторону
Рассказы → Черный Всадник
и короче почти все наши смайлики
ты, по-моему, не бываешь 
