Дженни только-только вошла в комнату и не успела еще снять куртку, как Флоренс и Меган набросились на подружку с вопросами.
- Ну что, что сказали в ректорате?! Неужели они и впрямь хотят лишить тебя гранта? А эта старая грымза Пеннингтон неужели не заступилась? Ты же ее любимица!
- Да погоди ж ты, не наседай на нее! Джен, хочешь чаю? Или, может, чего покрепче?
- Давай чего покрепче. Ох, девчат, что было, что было! Флорри, наливай уже, меня до сих пор трясет.
- Еще бы! Прекрасно понимаю. Главное скажи: ты по-прежнему с нами?
- Да, - Дженни отхлебнула виски из чашки - последнюю пару бокалов грохнули, кажется, еще на Хеллоуин, - поперхнулась и закашлялась.
Меган постучала подругу по спине.
- Вот не умеешь ты пить, прости, дорогая.
- Не умею. И не люблю. Но сегодня есть повод.
- Здорово! Тебя не сняли с программы грантов?
- Да сняли, черт бы их побрал.
- Из-за половинки балла?! Да они совсем рехнулись, что ли? Если бы ты не провалялась три недели с воспалением легких, ты бы всё сдала на «А с плюсом», - не сомневаюсь!
- Флорри, ты же понимаешь, никого ее болезни не интересуют. Джен, как тебе удалось остаться? Ты говорила, что отец не сможет оплатить обучение, а кредит ни ему, ни тебе не светит.
- Конечно. Папе и так перед Рождеством пришлось заложить коттедж, чтобы были хоть какие-то деньги на поддержание кафе. Сами понимаете, девчат, - еще один кредит и он не вытянет, да и банк не даст.
- Так как же…
- Погоди, давай по порядку.
Дженни отхлебнула виски, поморщилась и сунула в рот дольку мандарина. Флоренс и Меган уселись возле стола, с нетерпением ожидая рассказа.
- Сначала, как полагается, мне долго в уши лили яд напополам с мёдом: да вы такая перспективная и талантливая, да вот мисс Пеннингтон за вас готова поручиться. Но, с другой стороны, да с третьего захода, музыковедение – не самая популярная профессия, стипендий на нее выделяется минимум миниморум, а вы вот еще и проболели часть семестра, и оценки у вас не самые высокие…
- Вот твари!
- Короче, ваша стипендия от вас тю-тю к более достойному и успешному, благо условия гранта это позволяют, а вы – если хотите остаться, конечно, - должны внести охренеть какую сумму за обучение и проживание. Вы же понимаете, да текущая экономическая ситуация, и правила Кембриджа, и тра-ля-ля и бла-бла-бла… Короче, я сижу, чуть не реву от обиды. Главное, ведь не поспоришь! И тут эта селедка секретарша мисс Смит выскакивает из-за своего стола, как чертик из табакерки, и сует этим надутым павлинам под сопливые носы какую-то бумажку. «Не знаю, кто так заинтересован в дальнейшем обучении этой нерадивой студентки, - и губы эдак поджала, и глазами на меня из-под очков косит, - но полчаса назад в секретариат поступило подтверждение об оплате обучения и общежития для мисс Крин на следующие два семестра».
- Вау! И кто за тебя заплатил?
- Не знаю. И никто не знает, даже мисс Смит. Я специально у нее спросила после окончания заседания. Сумма внесена наличными, анонимно. Вообще, интересная у нас беседа получилась: я пыталась узнать имя доброго человека, чтобы хоть поблагодарить, а госпожа селедка была свято убеждена, что я его уже знаю, только прикидываюсь. Да еще и ей не хочу сказать.
- Ничего не скажешь, шикарный рождественский подарочек! Пусть и с опозданием. И у тебя никаких вариантов, кто бы мог в мецената сыграть?
- Неа.
- Может, это Меридью Бакли? – предположила Флорри. – Он у нас богатенький аристократ. И вытанцовывал вокруг тебя весь прошлый семестр.
- Вряд ли, - Меган покачала головой. – Мерри, конечно, золотой мальчик, но таких своих денег у него нет. Я бы, скорее, подумала на какого-нибудь профессора-музыковеда типа мисс Пеннингтон… или кто там еще у тебя семинары ведет, Джен? Но они все тоже не Рокфеллеры.
- Ох, не знаю, девчонки. Видать, у меня крестный фей завелся и добрые волшебства творит. Спасибо вам, что переживали и кулачки за меня держали. Я, пожалуй, пойду погуляю. Не обидитесь, что бросаю вас?
- Да ты что, Джен! Конечно, иди, проветрись, успокойся.
***
Праздники закончились, но погода стояла самая что ни на есть рождественская: лестница и двор общежития были усыпаны снегом, искрившимся в свете фонарей. Пройдя мимо катка, где – как всегда в начале семестра, - было многолюдно и шумно, Дженни свернула в парк. Узкая дорожка огибала фонтан с замерзшей нимфой; бежала вдоль похожих на безголовых снеговиков декоративных кустов, прячущихся в сугробах; вела по берегу покрытой тонким ледком речушки; сворачивала на поляну, окруженную мрачными дубами, что, недовольно шурша, пытались стряхнуть с ветвей размокших картонных Санта-Клаусов и потерявшие блеск гирлянды из фольги.
На этой опушке не бывало ни шумных сборищ – только перед Рождеством и во время Пивного фестиваля, - ни многолюдных пикников. Здесь всегда было тихо, темно и немножко мрачно. Потому-то Дженни и любила приходить на поляну: здесь можно было посидеть на траве или – в холодные вечера - на скамье, подумать о чем-то очень личном; помечтать о том, что никогда не сбудется. Здесь Джен репетировала, плакала, рассказывала дубам о трудных экзаменах, о приставале Меридью, об отце, третий год пытающемся сохранить семейное кафе: после смерти жены мистер Крин вел безнадежную битву с выросшими по соседству, как грибы после дождя, фастфудами.
В кронах деревьев негромко шелестел ветер, падали на неудобную деревянную скамью бурые листья. Джен казалось, что дубы внимательно слушают ее, понимают, разделяют ее переживания, сочувствуют ее проблемам.
Ну и что, что молча? Может, оно и к лучшему. От подружек иногда так много шума, ненужной трескотни, бессмысленных советов, ехидства. Флорри и Мег, конечно, классные, и хорошо относятся к Дженни, но временами они так похожи на сорок-стрекотуний. С другой стороны, наверняка и сама Джен частенько кажется девчонкам слишком занудной и серьезной. Подруги – это прекрасно, но иногда так хочется побыть одной.
- Добрый вечер. Дженнифер Крин – это ты?
Джен вздрогнула: надо же было так задуматься. Только что поляна и смутно видный в сумерках берег были пусты, и вот неведомо откуда появился этот мальчишка – лет десяти, в красной, натянутой по самые брови шапочке и синем пуховике.
- Да, это я. А ты кто?
Проигнорировав вопрос, мальчик стащил мокрую варежку, достал из кармана конверт, буркнул: «Это тебе», - и, развернувшись, быстро пошагал обратно, к тропинке.
Дженни открыла конверт, вытащила отпечатанное на принтере письмо и включила подсветку телефона.
«Ты стоишь на пороге, тебе открыты все пути. Пусть Судьбы сохранят чистоту твоего сердца и невинность твоей души. Молюсь, чтобы удача сопутствовала тебе, а цена успеха не оказалась слишком высока.
Твоя наивность и доверчивость – не слабость, но сила».
Бред какой-то!
Ничего не понимающая Джен еще раз перечитала послание, перевернула листок, посветила фонариком, словно надеялась, что на обратной стороне проступит написанное невидимыми чернилами объяснение или указание, - но ничего не нашла. Девушка потрясла конверт, и на присыпанную снегом скамью выпал небольшой картонный прямоугольник. На одной его стороне были на синем фоне нарисованы звезды, планеты и кометы, на другой – шагающий по зеленому лугу человечек в красном трико, синей курточке и красной шапочке. Человечек улыбался дурацкой улыбкой и весело помахивал палкой, на конце которой был привязан дорожный узелок. За спиной путешественника восходило солнце. Мир вокруг был прекрасен и свеж, как в первый день творения.
Похожие статьи:
Рассказы → Арканы Судеб. Глава 2
Рассказы → Несколько слов о бюрократии
Рассказы → Страшное гадание
Рассказы → Арканы Судеб. Глава 3
Рассказы → Арканы Судеб. Глава 4
Пичитаем)) 
Или читатель размечтался?)
