Пожалуй, одно из самых известных творений Лакрафта, точнее, безумного араба Абдула Алхезреда – «Некрономикон» - упоминается, как минимум, в восемнадцати рассказах. Оригинальное арабское название манускрипта – «Ал Азиф» - по звучанию напоминает ночное стрекотание насекомых или вой демонов.
Создатель «Некрономикона» Алхазред жил в Дамаске. Там же и была написана книга. В 738 г. автор был похищен и сожран невидимым монстром. «Ал Азиф» был переведен на греческий Теодорусом Филетасом из Константинополя. Тогда-то книга и получила название «Некрономикон». Латинский перевод был сделан Олаусом Вормиусом в 1228 г.
В 1232 г., вскоре после перевода Вормикуса, папа Григорий IX внес греческий и латинский переводы в список запрещенных книг. Как удалось выяснить Вормикусу, в это же время был безвозвратно утерян арабский оригинал. Доктор Джон Дии сделал перевод отдельных фрагментов текста на английский. Копия с первого латинского перевода, сделанного в XV веке, хранится в Британском музее, а издание XVII века – в Библиотек Насьональ (Париж), Библиотеке Виденера (Гарвард), университете Буэнос-Айреса и университете Мискатониса (Аркхэм). Разумеется, все упомянутые копии находятся в закрытых хранилищах.
***
Впервые «Некрономикон» упоминается в рассказе «Гончая» (сентябрь 1922 г.), хотя об авторе манускрипта – Абдуле Алхазреде – говорилось и раньше – в «Безымянном городе» (январь 1921 г.). Именно здесь впервые прозвучала самая известная цитата из книги:
«Не мёртво то, что в вечности живет.
Со смертью времени и смерть умрет».
(That is not dead which can eternal lie,
And with strange aeons even death may die).
Самая пространная выдержка из «Некрономикона» содержится в рассказе «Ужас Данвича»:
«Не следует думать, что человек является древнейшим или последним властителем Земли, или что известная нам форма жизни существует в одиночку. Старейшины были, Старейшины есть и Старейшины будут. Они ходят среди нас, первобытные и безмолвные, не имеющие измерений и невидимые. Йог-Сохот знает ворота.
Иог-Сохот и есть ворота. Йог-Сохот это и страж ворот и ключ к ним.
Прошлое, настоящее и будущее слились воедино в нем. Он знает, где Старейшины совершили прорыв в прошлом, и где Они сделают это вновь. Он знает, где Они ступали по Земле, и где Они все еще ступают, и почему никто не может увидеть Их там. Люди могут иногда догадаться об Их близости по Их запахам, но об Их внешности никто из людей не может знать, они могут догадываться о ней лишь, если увидят внешность тех, кого Они оставили среди людей, а таких есть множество видов – от тех, что полностью повторяют образ человека, до тех, у которых облик не имеет ни формы, ни материальной субстанции – то есть таких, как Они сами. Они расхаживают, оставаясь незамеченными в пустынных местностях, где поизносятся Слова и исполняются Обряды во время их Сезонов. Ветер невнятно произносит Их речи, земля высказывает Их мысли, Они сгибают леса и сокрушают города, но ни лес, ни город не видит руку, их разрушающую, Кадат в холодной пустыне знал их, а какой человек знает Кадат?
Ледовые пустыни Юга и затонувшие острова Океана хранят камни, на которых запечатлен их знак, но кто видел замерзшие города или затонувшие башни, давно увитые морскими водорослями или рачками? Великий Ктулху – Их двоюродный брат, но даже он может видеть Их только смутно. Йа! Шаб-Ниггурат!
Лишь по зловонию Их узнаешь ты их. Руки Их у тебя на горле, но ты Их не видишь, и обиталище Их как раз там, где порог, что ты охраняешь. Йог-Сохот – вот ключ к тем воротам, где встречаются сферы. Человек правит теперь там, где раньше правили Они; скоро Они будут править там, где теперь правит человек. После лета наступает зима, после зимы – вновь придет лето. Они ждут, могучие и терпеливые, когда придет их пора царствовать».
***
Многие хотели бы верить, что «Некрономикон» - настоящий средневековый кодекс, написанный задолго до Лавкрафта. Попробуем вас в этом разубедить, опираясь на цитаты из рассказов и личных писем автора.
Цитаты из рассказов
Еще до того, как Лавкрафт познакомил читателей с самой книгой, он говорил об авторе труда – Абдуле Алхазреде - и приводил загадочное двустишие (см. выше).
Первое упоминание «Некрономикона» можно найти в рассказе «Гончая», опубликованном в журнале Weird Tales в феврале 1924 г.:
«Едва увидев амулет, мы поняли, что он непременно должен стать нашим: из всех существующих на свете вещей лишь этот необычайный предмет мог быть достойным вознаграждением за наши усилия. Мы бы взяли его даже в том случае, если бы он был нам совершенно незнаком; однако, рассмотрев загадочную вещицу поближе, мы убедились, что это не так. Амулет и в самом деле не походил ни на что известное рядовому читателю учебников по истории искусств, но мы сразу узнали его: в запрещенной книге «Некрономикон», написанной безумным арабом Абдулом Аль-Хазредом, этот амулет упоминается в качестве одного из зловещих символов души в культе некрофагов из недоступной европейцам страны Лянь в Центральной Азии. Мы тщательно изучили описание страшного амулета у этого арабского демонолога; очертания его, писал Аль-Хазред, отражают таинственные, сверхъестественные свойства души тех людей, которые истязают и пожирают мертвецов…
Нефритовый амулет хранился в одной из ниш нашего тайного музея, и порою мы зажигали перед ним свечу, источавшую необычный тонкий аромат. В Некрономиконе Альхазреда мы черпали все новые сведения о свойствах магического предмета, о связи духов и призраков с тем, что он символизирует; все прочитанное нами не могло не вселять тревожных опасений».
В рассказе «Фестиваль» (1923 г.) Лавкрафт упоминает «Некрономикон» вместе с другими – реальными - трудами по мистике и оккультизму:
«Указав мне на стул, стол и кипу книг, старик покинул комнату. Я присел и увидел, что среди покрытых плесенью томов были «Merveilles de la science» старого Мористера, жуткий «Saducismus Triumphatus» Джозефа Грэнвила, опубликованный в 1681 году, ужасная «Doemonolatreia» Ремигиуса, изданная в 1595 году в Лионе, а также чудовищный «Necronomicon», книга, которую я никогда не читал, но о которой слышал страшные вещи…
«Самые глубокие пещеры, - писал безумный араб, автор «Некрономикона», - не могут быть замечены глазами, которые видят, так как они таят в себе непонятные и ужасающие чудеса. Будь проклята та земля, где мертвые мысли оживают, принимая странные формы, и да будет осужден на муки ум, не содержащий в себе мысли. Ибн Стакабао очень верно сказал, что счастлива будет та могила, в которой не покоится колдун, и счастлив будет город, колдуны которого сожжены дотла. Ведь всем известно, что душа того, кто продался дьяволу, выходит из своего глиняного оссуария и порождает, и вскармливает червя, который грызет ее до тех пор, пока из тлена не брызнет жизнь. Трупного яда земли становится все больше. Огромные дыры втайне появляются там, где и без того достаточно земных пор, и существа, рожденные ползать, учатся ходить...»
Пару мимолетных отсылок можно найти в «Потомке» (1926 г.). Кстати, этот отрывок, названия которому автор не дал, впервые был опубликован в 1938 г. во втором номере «Leaves». Лавкрафт также упоминал «Некрономикон» в «Зове Ктулху» (лето 1926 г.). Что касается «Дела Чарльза Декстера Варда» (январь – март 1927 г.), то, несмотря на мистику и атмосферу гнетущего страха, которыми полон рассказ, автор предпочел ссылаться не на свое любимое детище, а на традиционные труды по оккультизму.
Позднее Лавкрафт включил созданную им книгу в «Последнее испытание» (1927 г.) – текст, который редактировал и частично переписывал по заказу Адольфа де Кастро. В этом рассказе писатель впервые использует арабское название книги:
«Будь острожен, ты ——! Есть силы, способные противостоять твоим силам – мне незачем было ехать в Китай; в «Азифе» Алхазреда сокрыты вещи, которых не знали в Атлантиде!»
Лавкрафт использовал придуманное им арабское название трактата только в письмах и вымышленной «Истории «Некрономикона» (1927 г.). В этой небольшой работе, увидевшей свет уже после смерти автора, повествуется о происхождении «Некрономикона», и сообщается о переводах арабского оригинала на греческий, латынь и английский. Помимо «Истории», наиболее полную информацию о трактате можно найти «Ужасе Данвича» (лето 1928 г.)
В «Лике Медузы» (май 1930 г.) «Некрономикон» упоминается только вскользь, зато в следующем рассказе «Шепчущие во тьме» (24 февраля – 26 сентября 1930 г.) о таинственном манускрипте говорится, минимум, в пяти местах. Правда, вкратце. И после того, как читатель почти поверил, что Лавкрафт решил использовать «Некрономикон» как ширму, скрывающую неописуемые тайны, автор возвращается к любимому детищу в «Хребты безумия» (2 февраля – 22 марта 1931 г.) – рассказу, скорее относящемуся к жанру НФ, чем к хоррору:
«Все вокруг напоминало странные и тревожные азиатские пейзажи Николая Рериха, а также еще более невероятные и нарушающие душевный покой описания зловещего плоскогорья Ленг, которые дает безумный араб Абдул Альхазред в мрачном «Некрономиконе». Впоследствии я не раз пожалел, что, будучи студентом колледжа, заглядывал в эту чудовищную книгу…
Дайер и Пэбоди читали «Некрономикон», видели жуткие рисунки вдохновленного им Кларка Эштона Смита и потому понимают меня, когда я говорю о Старцах - тех, которые якобы породили жизнь на Земле не то шутки ради, не то по ошибке…
В своем наводящем ужас «Некрономиконе» Абдул Алхазред, говоря о шогготах, намекает именно на эту вязкую массу, хотя даже этот безумный араб считает, что они лишь грезились тем, кто жевал траву, содержащую алкалоид».
Хотя упоминания «Некрономикона» в повести не слишком подробны, можно заметить, что автор пытается связать воедино мистическую и научную составляющую. Подобный прием Лавкрафт использует и в «Снах в ведьмином доме» (январь – 28 февраля 1932 г.), где он объединяет элементы оккультизма с физикой Эйнштейна:
«Изучение таких дисциплин, как неэвклидова геометрия и квантовая физика само по себе является достаточно серьезным испытанием для разума; когда же эти науки безрассудно совмещают с древними преданиями, пытаясь отыскать черты необычайной многомерной реальности в тумане готических легенд или просто в таинственных старых сказках, что шепотом рассказывают темными вечерами у камина, - тогда умственное перенапряжение почти неизбежно. Юность Джилмена прошла в Хейверхилле; только после поступления в Аркхэмский университет он постепенно пришел к мысли о некоей внутренней связи избранного им предмета, математики, с фантастическими преданиями о древних магических таинствах. Сама атмосфера дышащего стариной Аркхэма каким-то непонятным образом воздействовала на воображение юноши. Внимательные к одаренному студенту университетские преподаватели настоятельно советовали ему «несколько поумерить пыл», с которым он отдавался учебе, и пошли даже на то, чтобы сократить для него обязательный курс наук. Кроме того, Джилмену было запрещено пользоваться некоторыми книгами весьма сомнительного, а подчас и явно запретного содержания, что хранились под замком в подвалах университетской библиотеки. К несчастью, эта последняя мера предосторожности запоздала: Джилмен уже получил достаточно мрачное представление об ужасающих откровениях «Некрономикона» Абдула Алхазреда, дошедшей до нас в отрывках «Книги Эйбона», и запрещенного исследования фон Юнца «Сокровенные культы». Одних неясных намеков и беглых упоминаний оказалось достаточно для сопоставления с абстрактными математическими формулами, что абсолютно по-новому освещало свойства вселенной и взаимодействие известных и неведомых нам измерений пространства».
Когда образ «Некрономикона» четко сформировался в сознании читателей, отпала необходимость в детальных описаниях. Возможно, поэтому Лавкрафт в дальнейшем упоминает книгу только вскользь: в рассказах «Ужас в музее» (октябрь 1932 г.), «Через врата серебряного ключа» (октябрь 1932 г. – апрель 1933 г.), «Вне времён» (1933 г.), «Тварь на пороге» (21-24 августа 1933 г.), «Тени из безвременья» (ноябрь 1934 г. – март 1935 г.) и «Скиталец тьмы» (1935 г.).
Полагаем, что если Лавкрафт ставил задачу заинтриговать читателей, заставить их думать и грезить о мистической книге – воплощении архетипического зла и первородной тьмы, - ему это удалось.
Цитаты из писем
Письмо Эдвину Бейрду (3 февраля 1924 г.):
«В свое время, будучи подростком, я собрал коллекцию восточной керамики и других произведений искусства, вообразил себя набожным магометанином и взял псевдоним Абдул Алхазред, который, как известно, позднее стал автором мифического «Некрономикона», упоминаемого во многих моих рассказах».
Письма Роберту Говарду:
(14 августа 1930 г.): «Что касается цитируемых мифов о Ктулху, Йог-Сототе, Р’лене, Няьнглархотепе, Наге, Йеб, Шог-Ниггурате и т.д., - позволь мне тебя заверить, что это синтетический коктейль из лично мной созданного густонаселенного пантеона Пеганы лорда Дансэни. Причина кроется в трудах доктора де Кастро, чьи рассказы я нередко редактирую, и куда добавляю отсылки на своих персонажей просто ради удовольствия. Если еще кто-то из моих клиентов пожелает разместить свои тексты в Weird Tales, ты обязательно найдешь там и культы Азатота, Ктулху, и Великих Древних! «Некрономикон» безумного араба Абдула Альхареза также был придуман для создания атмосферы реальности. Абдул – мой любимый персонаж из снов. И так я называл себя после того, как пятилетнем возрасте познакомился с «Тысяча и одной ночью» Эндрю Лэнга. Несколько лет назад я написал краткую биографию Абдула, придумал его посмертные приключения, историю переводов ужасающего и непроизносимого «Ал Азифа». Этому краткому обзору я намерен следовать при создании новых отсылок к темной магии и заклятым (проклятым?) вещам. Лонг несколько раз упоминал «Некрономикон» в своих текстах, и я думаю, что это хорошая мысль: создать общую артефактную мифологию, которая придаст достоверности миру в глазах читателей. Однако, я чувствую себя обязанным написать мистеру О’Нилу и разубедить его: бедняга решил, что в его обширных познаниях в области мифологии обнаружилось огромная terra incognita».
(4 октября 1930 г): «…я прочел «Тысячу и одну ночь», когда мне было пять. В те дни я любил наряжаться в чалму, подрисовывать себе бороду жженой пробкой и называть себя вымышленным именем (Аллах знает, откуда я его взял!) – Абдул Алхазред, - которое я позднее дал, в память о прошлом, вымышленному автору вымышленного «Некрономикона».
(7 мая 1932 г.): «Что касается написания «Некрономикона» - хотел бы я иметь силы и воображение, что сделать это! Боюсь, что это могло быть стать просто работой, учитывая все намеки, которые я делал, и фрагменты, которые уже были созданы! Конечно, я мог бы выпустить сокращенный вариант «Некрономикона» - такой, что его можно было бы опубликовать без опасений за судьбы человечества. Раз уж «Черная книга» фон Юнца и поэмы Джастина Джоффрея появились на рынке, пришла пора подумать об увековечении памяти старины Абдула!»
Письмо Роберту Блоху:
(9 мая 1933 г.): «Кстати, не существует «Некрономикона» безумного араба Абдула Альхазреда». Это адская, запретная книга – мое порождение. Многие наши товарищи из «Weird Tales» используют его как фундамент личных аллюзий».
(начало – середина июля 1933 г.): «Что касается «Некрономикона», то в этом месяце я трижды вспоминал (и упоминал) о нем. Мне приходится получать нереальное количество вопросов об истинном происхождении и возможности прочесть труды и Алхазреда, и Эйбона и фон Юнца. И каждый раз я искренне негодую из-за появившихся подделок».
Письмо Маргарет Сильвестер (13 января 1934 г.):
Что касается «Некрономикона», признаю: этот монструозный и ужасающий трактат – плод моего воображения! Сотворение чудовищных книг – привычное времяпрепровождение среди дарк-авторов… многие члены группы Weird Tales занимаются подобным – к добру или к худу, неведомо. Авторов забавляет создание чудовищ и использование синтетических (в значении «придуманных кем-то другим или другими) демонов в своих рассказах. Так, Кларк Эштон Смит частенько упоминает мой «Некрономикон», в то время как я использую его «Книна Эйбона» и т.д. Объединение ресурсов в данном случае приносит только пользу: появляется возможность конструировать псевдо-убедительный фон темной мифологии, творить легенды и писать библиографию, хотя, конечно, никто из нас в конечном итоге не пытается ввести читателей в заблуждение».
Письмо Роберту Барлоу (14 августа 1934 г.): «П.С. Только что получил еще два вопроса по поводу реальности «Некрономикона».
Письмо Вильяму Фредерику Энджелу (14 августа 1934 г.):
Касательно ужасающего «Некрономикона» безумного араба Абдула Альхазреда: должен подтвердить, что сама книга зла, и проклятый автор – мои создания, так же, как и устрашающие Азатот, Йог-Сотот, Ньярлангхотеп, Шоб-Ниггурат и т.д. Цатоггуа и «Книга Эйбона» - творения Кларка Эштона Смита, в то время как Фридрих фон Юнц и его монструозная книга «Сокровенные культы» рождены творческим сознанием Роберта Говарда. Цель, которую поставила перед собой наша банда, - создание синтетического (в значении «синкретического») фольклора, поэтому мы постоянно обмениваемся демонами. Так, Смит использует моего Йог-Сотота, а я – его Цатоггуа. Иногда я добавляю пару-тройку демонов в рассказы моих клиентов. Таким образом создается обширный и убедительный для читателей темный пантеон: наши боги и демоны завоевывают все большее пространство. Однако мы никогда не пытались выдать эту мифологию за реальную, напротив, постоянно подчеркиваем, что она на 100% выдумана. Для того, чтобы избежать двусмысленности при цитировании, я составил краткую историю «Некрономикона»… Это поможет придать достоверность отсылкам».
Письмо Виллису Коноверу (29 июля 1936 г.): «Теперь об «ужасных и запретных книгах»: я вынужден сказать, что большая их часть – плод воображения. Никогда не существовало «Некрономикона» Абдула Альхазреда, - это я его создал. Роберт Блох придумал идею о Людвиге Принне и его «De Vermis Mysteriis», а «Книга Эйбона» - выдумка Кларка Эштона Смита. Позднее Роберт Говард выдумал Фридриха фон Юнца и его «Сокровенные культы»…
Что касается серьезных книг по темной магии, оккультизму и сверхъестественному, - на самом деле их немного. Потому-то куда интереснее придумывать мифологические трактаты типа «Некрономикона» и «Книги Эйбона».
Письмо Гарри Фишеру (конец февраля 1937 г.): «Имя Абдул Альхазред придумал для меня кто-то из взрослых (не могу вспомнить, кто именно), когда мне было пять лет, и я хотел быть арабом – после прочтения «Тысячи и одной ночи». Спустя годы я подумал, как было бы забавно назвать автора запретной рукописи этим именем. Название «Некрономикон» пришло ко мне во сне».
Хотя Лавкрафт, возможно, и хотел, чтобы его читатели – пускай какое-то время, - но верили в реальность книги, он всегда был готов признать выдуманность трактата, когда об этом спрашивали напрямик.
***
Несмотря на приведенные доказательства, кое-кто по-прежнему считает «Некрономикон» реальной книгой. Впрочем, нужно отметить, что есть и те, кто якобы верит, но на самом деле просто хочет поспорить. Встречаются и люди, которые уверены, что сила «Некрономикона» - реальна, хотя сама книга вполне может быть художественным вымыслом.
С последними спорить труднее всего. Возможно, истинная вера действительно наделяет силой несуществующие вещи. Единственный «работающий» аргумент против: зачем нужна настоящая книга, если всё дело – в вере? В таком случае можно читать этикетку на упаковке кетчупа как магическое заклинание. Кстати, а зачем тогда вообще нужны книги, журналы и т.д.?
Есть и те, кто придерживается мнения, что «Некрономикон» Лавкрафта – архетип оккультного трактата, некая идеальная книга в Платоновском смысле. Приверженцы этой позиции полагают, что в какой-то момент писатель вышел за пределы нашей реальности и смог увидеть нечто, скрытое от остальных людей. В конце концов, недаром Лавкрафт так часто упоминал, что основой его рассказов были сны и грезы.
Познать истину нам не дано. И сам автор ее уже не раскроет. Так что, полагаю, каждый может остаться при своем мнении, потому что, в любом случае, «Некрономикон» реален.
Похожие статьи:
Статьи → Петербург - город-символ в русской литературной традиции. Часть 1
Статьи → «Экономический ад» Достоевского
Статьи → Человек. Творческая эволюция
Видео → В прошлом нас уже нет и оно кажется прекрасным.
Рассказы → Ещё до Рипли
а тогда было стрррашно, аж жуть
