Элементум. Дети огня. Глава 1

Глава первая,
в которой не одному плану не суждено осуществиться.

Они не доехали до поместья всего несколько километров – машина не справилась.
- Трёхнули  мы сцепление, господа пассажиры – теперь труба, - измазанное лицо возницы показалось из-под экипажа.
- Что значит труба, как нам ехать? – сверху из раскрытых дверей на него смотрел пассажир очень худой и очень недовольный. - Господину  советнику необходимо попасть на место  к обеду, не позднее…
Возница ловко вылез из под своей машины и теперь стоял рядом на дороге, вытирая руки какой-то грязной ветошью.
- Ну, если за той чахлой рощей не притаилась мастерская, в чем я не уверен, или господин советник захватил с собой запасную коробку передач… тогда не все так плохо.
Пассажир стал еще недовольней.
- Да что вы себе позволяете?!  Договор найма ясно оговаривает ваши обязанности, - он открыл карманные часы и показал их водителю. - Мы должны быть на месте через сорок минут.
Водитель отвернулся и плюнул на дорогу.
- В этом договоре что-нибудь написано про эти проклятые ухабы?
- Что там происходит? – проговорил кто-то низким голосом из экипажа.
- Похоже, ваше превосходительство, мы ошиблись с извозчиком.
Водитель что-то пробурчал себе под нос о дорогах и пассажирах, которых приходится возить по этим дорогам.
- Ну-ка посторонись Петр, здесь, кажется, дверь заклинило.
- Черт, еще не хватало, - ругнулся водитель и пошел проверять дверь с другой стороны.
В это время на дорогу спрыгнул моложавого вида мужчина, с виду лет тридцати пяти – сорока, одетый в военную форму. Он потянулся, пару раз наклонился вперед-назад и начал разглядывать местность.
- Здаётся мне, что мы не доехали, - сказал он, слегка, зевая. - Где это мы Петр?
- Пару километров, как почту проехали, потом столб был именной.
- Столб - это хорошо, значит мы уже на земле господина профессора, ну это значит не страшно. Значит так слушай мою команду Петр, достань мне корзину, которая с вином, а сам беги обратно на почту… видимо на этой земле прогресс еще не властен, бери мужиков и лошадей скажи автомобиль тащить… Эй любезный твой аппарат можно лошадью тащить или как?
- Можно, если осторожно, скажи, чтоб вожжей или веревку покрепче захватили, привяжем.
- Так столб мы проехали, значит, дорога здесь одна, не заблужусь, корзину давай, да смотри не перекладывай, знаю я тебя.
- Так ведь коллекционное, ваше превосходительство, вино, а вы, поди, с каким-нибудь кузнецом его…
- Не перечь, давай быстро…  и на почту шагом марш, - мужчина покрепче перехватил корзину, поправил фуражку и, бодро зашагав по дороге, сказал, - Не что так не освежает, как небольшой марш-бросок по пересеченной местности.
*****
Сегодня, в канун своего тринадцатого дня рождения, Эрика с самого утра ждала гостей. Еще вчера она договорилась с отцом, чтобы Том оставил все свои дела  в мастерской и непременно составил ей компанию. 
Дело в том, что дядя обещал приехать в этот раз на настоящем механическом экипаже - автомобиле, и Эрика надеялась, что ей разрешат проехать на нем не в кабине пассажиров, а рядом с водителем. Вместе с Томом они придумали хитроумный план, который заключался в том, что они встретят экипаж, как можно дальше от ворот, подольше проедут, а посмотрев, как возница управляется с рычагами, Эрика непременно все поймет и упросит дядю заехать во двор самостоятельно. Сердце ее замирало при мысли о том, как она въезжает на площадку перед поместьем, лихо, выкручивая руль и нажимая на клаксон. Вся прислуга выбежит на крыльцо и будет охать, и  хлопать от радости в ладоши, а госпожа Фредерика – ее наставница, конечно, будет строго смотреть поверх своих очков и тихо вздыхать.
Вместе они прошли около двух миль, оставив позади небольшой поселок, мельницу и поле невысокого еще подсолнечника. Полчаса неторопливой ходьбы и они оказались на выбранном месте. Здесь дорога делала резкий поворот и пряталась за липовую рощу, окружавшую большое вытянутое озеро, заросшее по берегам тонкими ивами и тростником. В селе его так и называли Большое. В Большое озеро не впадало не одной речки, а между тем оно никогда не пересыхало. Здесь били холодные и чистые родники, и плавала мелкая рыба, которую местные крестьяне солили и высушивали на своих чердаках. 
Местные жители говорили, что в липовой роще поселился дух воды, по этому, озеро такое полноводное. Каждый рыбак знал, что за улов или просто набранную в родниках чистую воду нужно отблагодарить духов, поэтому на берегу ветви лип и старых ив были украшены разноцветными лентами и тонкими нитями. 
Первые полчаса Эрика просто сидела на траве в тени высоких лип и сосредоточенно глядела на поворот дороги. В траве среди полевых цветов трещали кузнечики, а солнце все выше забиралось на небосклон. Совсем отдохнув, она начала обследовать придорожные деревья, выискивая то на которое можно было легко взобраться. Сделав наконец-то выбор, Эрика подошла к Тому, тот лежал на траве, закрыв глаза правой рукой, и жевал стебелек мятлика.
- Послушай, Томик, дорогой, могу ли я попросить тебя об одной услуге? – в авангарде наступления у Эрики всегда была лесть и вежливость, - если тебя это, конечно, не затруднит.
Том же в свою очередь прекрасно знал нрав хозяйской дочки, и всеми силами пытался не идти у нее на поводу. Получалось, к сожалению, не всегда.
- Смотря, какая услуга, - ответил он, прищурившись, глядя из-под ладони на Эрику.
- Ты такой сильный Томик, и тебе будет совсем не трудно подсадить меня вон на ту липу, - и она вытянула руку, указывая на дерево. - Мне кажется, с него я смогу прекрасно рассмотреть дорогу.
- А мне кажется, что это плохая идея, - сказал Том и снова закрыл глаза рукой.
- Это почему же?!- Эрику, постоянно раздражало это ленивое спокойствие, с которым Том отвергал её лучшие идеи. - Если ты думаешь, что я упаду, то ничего подобного, я залазила почти на самую верхушку нашего дуба и ничего…
Юноша продолжал лежать почти неподвижно, и только колосок мятлика медленно двигался вверх вниз. 
- Ну что же ты молчишь, лентяй?! – если не помогала лесть и уговоры Эрика без переходов скатывалась к ругани, - или ты собрался эту траву до вечера пережевывать?
- Я думаю… - нарочито медленно произнес Том и закрыл глаза другой рукой. - Я думаю, хорошо, что господин Станислав не знает, что его маленькая дочь лазает по деревьям, как дикий кот.
Она даже покраснела от обиды.
- Завтра мне будет тринадцать лет, и я уже не маленькая!
Эрика обиделась, и демонстративно отошла на пару десятков шагов, достала из котомки припасенную книгу, села на траву и стала читать. 
Еще через полчаса ей наскучило и чтение.
- Куда же делся дядя Роберт?- нахмурившись, прошептала она себе под нос.
Надо сказать, размышления о том, как победить скуку совершенно выгоняли из ее рыжей головы плохие мысли и обиды, поэтому через пару минут она уже сидела около Тома.
- Может нам пора перекусить? – спросила Эрика. Том вздохнул, поднялся и, стал развязывать свой заплечный мешок.
Парень медленно выложил на чистую холстину пол каравая хлеба, приличный кусок  твердого сыра и добрый пучок зелени, чуть помедлил, взглянул на свою подопечную, скорбно смотрящую на их будущий обед, и извлек небольшой промасленный бумажный сверток. 
Вчера Том поставил условие, что за провиант в их маленьком походе будет отвечать он один, потому что Эрика была неисправимая сластена и если бы за ней не приглядывали старшие, то она питалась бы одними фруктовыми леденцами, медовым печеньем и другой сладкой дребеденью семь дней в неделю. Но взяв нормальной еды, он припас и десерт, чтобы не слушать горестные стенания и истории о загубленных без сожаления маленьких девочках, которым взрослые не давали сладкого.
Эрика опознала в свертке свой любимый яблочный кекс, и настроение ее теперь совсем наладилось. Она тут же заявила, что сбегает, отыщет родник и наберет чистой воды в свою флягу. Том ответил, что проводит ее и что в озере есть очень глубокие омуты, в которых маленькие девочки, могут запросто утонуть. Эрика пообещала, что будет очень осторожной, что к озеру даже подходить не станет, и что снова обидится и будет обижаться до самого вечера, если он не отпустит ее одну. 
- Да, и к тому же надо чтобы кто-то караулил на дороге дядин экипаж.  
Том тяжело вздохнул и махнул рукой. Получив разрешение, Эрика побежала искать родник.
Пробежав немного по узкой тропке между старыми липами, она резко остановилась  и замерла, сердце стучало в ушах, и ничего кроме этого стука, по началу, не было слышно. Медленно подышав носом, как учил ее отец, она успокоила сердце и почти сразу услышала слева легкое журчание и плеск ручья. Отыскать родник рождающий маленький поток не составило труда.
Эрика открыла флягу, и уже собралась ее наполнить, но тут ее внимание привлек тихий мелодичный звук. Похоже, что на берегу озера кто-то негромко играл на тростниковой флейте. Эрика видела такие флейты-дудочки у сельских мальчишек и слышала их нехитрые неказистые мелодии, то взвизгивающие, то срывающиеся на свист, но она и не представляла, что на этой дудке можно так мастерски играть. Мелодия то почти затихала, то снова становилась громкой и игривой, ни разу не повторяясь. 
«Как будто ручей журчит», - подумала Эрика, и захваченная любопытством, не раздумывая, двинулась в сторону озера, совершенно позабыв про все свои обещания.
Пройдя по тропинке, петляющей между черными стволами  старых лип и пробравшись сквозь заросли ивы, она оказалась на небольшой лодочной пристани. 
Человек сидел на деревянном мостке, и, болтая босыми ногами в воде, закрыв глаза, играл на флейте.  Он явно получал удовольствие от своей игры, и казалось, ветви ив качались в такт этой чудесной мелодии. Но вот звуки стихли и незнакомец, открыв глаза, произнес: «Здравствуй Эрика».
Страх ледяным паучком пробежал по спине Эрики, перед ней сидел совершенно слепой человек. Это было ясно по белым пустым глазам.  К тому же никогда в своей жизни она не видела такой необычной одежды – куртка и широкие штаны незнакомца была сшиты из лоскутов всех оттенков зеленого, широкополая шляпа, сплетенная из тростника или еще из какой озерной травы, защищала его худое вытянутое лицо от солнечных лучей. По краям шляпы висели пришитые малюсенькие серебряные колокольчики, тихо бренчащие при каждом движении.
- Откуда это вы знаете мое имя? – неуверенно пискнула Эрика. – Наверно, вы знакомы с моим отцом?
- Нет, дитя, я не знаком с твоим отцом,- голос его был глухой и напоминал шелест листьев,- но его имя я тоже знаю, я знаю почти все имена под этим солнцем, именно поэтому я не совсем обычно выгляжу, - и он указал левой рукой на свои пустые глаза. – Хотя есть один человек, которого мы оба хорошо знаем – это твой дядя.
- А-а так вы друг дяди Роберта, вы приехали вместе с ним, а где он сам? – и Эрика растерянно закрутила головой.
- Да, я знаком с Робертом, но нас нельзя назвать друзьями, - он печально вздохнул, при этом хитро улыбаясь, -  когда-то мы достаточно сильно повздорили и он даже оставил мне на память вот это, - и он провел своим длинным тонким пальцем по левой брови. Тут только Эрика заметила белый широкий шрам, рассекающий бровь надвое. 
– Но я уже почти не сержусь на него.
- Так, что же мне передать дяде? – голос предательски начал дрожать, - он вот-вот приедет, я его здесь встречаю.
Странные мысли пестрой толпой проносились в голове у Эрики, но одна пугала ее больше всего. Ей вдруг показалось, что небо над головой темнеет, и она чувствует себя ненужной куклой, которую опускают в пыльную коробку на чердаке, чтобы забыть навсегда.
- Для твоего дяди у меня ничего нет, зато есть подарок для тебя, послушай-ка - и он снова улыбнулся, поднося свою дудочку к губам.

*****

В помощники Станиславу Фьёру Том, можно сказать, попал по ошибке, но до сих пор об этой ошибке, ни разу не пожалел. Третий по счету сын и пятый - младший ребенок в семье он рос предоставленный самому себе.  Отец – фермер со старшими братьями постоянно были чем-то заняты в небольшом, но хлопотном хозяйстве. Мать с сестрами заботились о доме. Попытки приучить сына к простому, но тяжелому крестьянскому труду заканчивались или откровенным саботажем или почти несчастными случаями. Поэтому когда по поселку прошел слух что доктор Фьёр – новый хозяин поместья на холме – ищет  себе молодого помощника, отец решил, что пора их младшенькому взяться за ум. Родитель рассудил, что, будучи подручным у доктора, Том выучится и сам сможет, худо-бедно лечить односельчан.
- Грыжу, какую завалящую, вправить или от зубов там полоскание, - говорил отец, провожая его, а мать молчала и утирала платком слезы. 
День, когда Том постучался в черные, кованые ворота имения Фьёров, был днем его пятнадцатилетия. 
Его без труда приняли на работу, но помощником «доктора» то есть «врача» ему, не суждено было стать. Оказалось, что доктора не обязательно должны лечить людей. Когда один ученый человек долго что-то исследует и его исследования успешны, другие ученые присуждают ему звание «доктор». Господин Станислав Фьёр был доктором механики – изучал и конструировал часовые механизмы и диковинные самодвижущиеся штуковины.
Том стал нянькой для Эрики в тот день, когда она впервые вошла в отцовскую мастерскую. Он помнил, как резко открылась дверь и на пороге появилась девочка с огненно-рыжей копной волос и хитрыми зелеными глазами, с удивлением оглядывающая все вокруг. 
Господин Станислав не любил долгие объяснения.
- Следи Томас, чтобы все было в порядке, - сказал он, указав на дочь.
- Понятно, – еще короче ответил Том. С тех пор и следил.
Поэтому сегодня, как только Эрика скрылась за липами, он встал и, смотря на деревья, стал медленно считать  до ста. Досчитал, в очередной раз вздохнул и уже хотел идти искать девчонку, но тут его кто-то окрикнул с дороги.
- Молодой человек, это дорога приведет меня к поместью доктора Фьёра или нет? 
Том обернулся и не поверил своим глазам, на дороге перед ним стоял Роберт Фьёр собственной персоной, без экипажа и багажа, зато с какой-то корзиной в одной руке и почти пустой бутылью вина в другой.
- Господин Роберт, - Том ничего не понимал, не мог же их гость идти пешком. – Вас что ограбили?
- Никто не посмеет ограбить Стального Роберта! – он подбоченился, и, приглядевшись внимательнее, спросил. – Ты, кажется, помогаешь моему брату с его заводными машинками? Что ты тут делаешь?
- Мы встречаем вас?
- Я, конечно, не то чтобы очень трезв, - и он поболтал корзиной, из которой раздался звон бутылочного стекла, -  кто это «мы», я вижу тебя одного?
- Мы – я и Эрика, -  она, господин Роберт, задумала встретить…
Еще никогда Том не видел, так резко, протрезвевшего человека. У его собеседника, вдруг,  побледнело лицо, а благодушная ухмылка слетела, как будто ее и не было.
- Я же написал в этом чертовом письме, чтобы не шагу из дома! - Роберт почти что рычал. Он вдруг сделал шаг вперед, и, как-то незаметно оказавшись рядом с Томом, сгреб его за грудки. 
- Признавайся, собачий сын! – уже орал Роберт ему в самое лицо. - Ты с ними заодно? 
Много всего пронеслось в душе у бедного Тома, но надо отдать ему должное он не струсил. Ну, почти не струсил.
- Г-господин Роберт, это же я Томас, в-вы меня с кем-то спутали! – тут он вдруг понял, что его спасет. – Мы не получали никакого, никакого письма. Неделю уже почты не было!
- Врешь, я ведь лично…- тут он запнулся, отвернулся в сторону и тихо произнес. – Неужели они уже в городе ошиваются? Выкрали письмо песьи дети или еще чего похуже!
Высвободившись из объятий дядюшки Роберта, Том, поправляя куртку, попробовал все-таки возмутиться.
- Возишься с этой занозой целый день как нянька, - начал, было, он, - да еще и за это получаешь…
- Куда она пошла, показывай живо! - Роберт снова схватил Тома за куртку и потащил, как на привязи, к липовой роще. – Может, еще успеем!
- Да скажите, наконец, кто это «они», с кем это я, по-вашему, сговорился, - Том пробовал потихоньку упираться ногами, но движения это не замедляло.
- Обойдешься! – рявкнул в ответ дядя Роберт, уже продираясь сквозь первые ветви. – Шевели ногами! Может еще пронесет.
Тут вдруг одновременно произошло куча событий. Внезапно, ни с того ни с сего, налетел яростный горячий ветер, деревья зашумели и одна из веток, неудачно отведенная Робертом в сторону, со всего маху ударила Тома в лоб. От боли и неожиданности, упав на спину и постепенно проваливаясь куда-то в темноту, он успел увидеть, как из-за деревьев высоко в небо поднимается ярко-огненный вихрь, а на его фоне растворяющийся темный силуэт с поднятыми руками. И голос, странный страшный каркающий голос, старавшийся казалось перекричать гудение и вой огненного смерча. 

*****
Когда Эрика поняла, что не может двигаться, было уже поздно. Загадочная приятная мелодия вливалась к ней в голову и расходилась по всему телу сонным теплом. Страх и тревога еще секунду назад владевшие ее разумом, теперь растворялись в теплом забытьи  и вместе с ними растворялась память. Память о том, что значит быть Эрикой, быть девочкой, быть человеком.
«Вот и все…» - пронеслось в пустоте тонкой исчезающей ниточкой, и пришло Ничто.
Затем скачком из чернильной пустоты родилось новое яркое бытие.
У этого существа не было четких очертаний, не было пола и возраста, было лишь бесконечное желание – стремление двигаться, взмыть вверх, отделиться от породившего его пламени. Разгораясь, все больше это желание лепило из окружающего пространства тело,  тело, предназначенное только для одного – стремительного полета.
Огненный мир вокруг медленно двигался, вливая силы, в еще полупрозрачные очертания чего-то огромного и великолепного одновременно. Еще немного, еще одно мгновенье и можно будет сделать первый вдох, потом…
По пылающему светящемуся пространству пробежала легкая рябь, появилась тревога. Свет девственно белый вдруг начал разделяться на цвета. Они пылали, внося диссонанс в первозданную гармонию, замедляя движение, мешая тому, что должно было случиться. Затем рывком цвет, превратился в звук – скрежет и вой. Этот звук, словно, распарывал так и не начавшиеся, бытие, пережевывал, стирал его. Когда же не осталось почти ничего, звук слепился в один протяжный долгий крик, и Вселенная совершила обратный кувырок.
Она стояла на четвереньках посреди совершенно черной выгоревшей поляны. Приподнявшись, стала с удивлением рассматривать свои руки, как будто видела их первый раз в жизни. Огляделась. Черные обгоревшие деревья вокруг, голубое небо наверху Мир вокруг был пустой, она смотрела, но ничего не понимала, ничего не помнила.
- Эрика! – крик раздался откуда-то сбоку. Это слово, как таран ударило в плотину памяти.
«Эрика, Эрика, что же это такое? Такое знакомое, такое родное – МОЁ ИМЯ!»
- Эрика, ты как? Ты меня слышишь? – подбежавший мужчина тряс ее за плечи. На нем была совершенно истрепанная, обгоревшая одежда, волосы стояли дыбом, а ресницы и усы, кажется, были обожжены.
- Ты слышишь?! Ты узнаешь меня, Эрика?! – он пристально всматривался в ее глаза. Услышанные слова перекатывались в голове, ударяясь друг о друга. – Это  же я – дядя Роберт! Вспоминай, черт возьми, не пугай меня! Слышишь?!
«Роберт, дядя Роберт, - таран снова и снова бил в неприступную плотину, освобождая путь воспоминаниям – Стальной Роберт, Роберт Фьёр.» Последний удар и память хлынула захлестывающим, сбивающим с ног, потоком, хлынула и унесла в глубокий обморок.