Цветок "Надежда"

Надежда — еще более хрупкая, более трудная вещь, чем вера. Без веры человек живет, но не человеческой жизнью. Без надежды он погибает. (Урсула Ле Гуин)

 

 

Тяжелое радужное небо сливается многокрасочными вихрями с землей. Серые выступы каменных развалин защищают от ядовитого сверкающего ветра, стремительно проносящегося мимо. Двадцать метров открытого пространства, словно вакуум смерти: малейшая ошибка в расчетах — в тело вопьются ледяные лезвия, вмиг превращая в фарш. Им старый защитный костюм не помеха.

Ближайшие развалины проверять — только терять время. Ничего ценного здесь уже нет. Выбрано всё до малейшего гвоздя. Нужно на ту сторону. Там ещё можно найти что-нибудь полезное. Сейчас утро. План один. Вечером будет другой. Пора начинать отсчет. Раз поток, два, три — тишина. Через секунду снова. Один, два. А вот теперь пора. Есть пара минут, чтобы проскочить.

Ян выходит из-за выступа, собираясь перебежать ветряную дорогу, и ошеломленно застывает.

Возникнув из ниоткуда, словно видение, на перечеркнутой трещинами дороге удивленно оглядывается хрупкая девушка. Легкий ветерок играет с длинными золотистыми волосами, струящимися по спине. Белоснежное воздушное платье чуть касается земли, отчего кажется, девушка плывет над землей.

Ян, зажмурившись, мотает головой, принимая возникнувшую картину за причудливую иллюзию, они часто возникают в радиационном воздухе. Открыв глаза, убеждается: нереальное видение никуда не исчезло. Девушка стоит рядом и, чуть склонив голову набок, с интересом в чистых бирюзовых глазках на бледном, словно прозрачном, личике смотрит на него.

«Осталось тридцать секунд!» — холодное предупреждение разума, не перестающего отсчитывать время, возвращает в реальность.

Не сомневаясь ни секунды, Ян хватает девушку за руку и вместе с ней скрывается за каменным выступом. Вовремя! Через секунду мимо проносится переливающийся разными красками поток ледяного ветра.

— Красиво!

Мелодичный возглас заставляет Яна с недоумением посмотреть на спасенную, с восторгом наблюдающую за ветром.

— Смертельно! — твёрдо поправляет он.

Девушка, задумчиво склонив голову, поворачивается к нему. На алых губках возникает улыбка.

— Одно другому не мешает, — негромко произносит незнакомка и снова начинает наблюдать за радужным потоком.

Ян морщится и с неприязнью оглядывает бесконечный ветер. Следующее приостановление будет только через несколько часов. Сегодня ждать уже нет смысла. День прошёл зря, нужно возвращаться. Вот только что делать с девушкой?

— Кто ты? — спрашивает он.

— Надя, — пожимает плечами девушка, продолжая, словно завороженная, наблюдать за переливами потока.

— Откуда ты? — терпеливо уточняет Ян, и Надя, наконец, поворачивается к нему.

Снова лёгкое пожатие плечами, мелькает улыбка, в бирюзовых глазах пляшут искорки.

— Не отсюда.

Это Ян и сам понимает. В ней чувствуется чужеродность для верхних уровней. Наверняка, она из одного из самых нижних убежищ. Но как оказалась снаружи? Кроме добытчиков с верхнего уровня остальным запрещено выходить в радиационный мир. Да никто и сам не станет без необходимости рисковать.

Интересно, за её возвращение сколько пайков у господ можно получить?

— Нисколько, — с улыбкой произносит Надя, наблюдающая за Яном.

Она читает мысли?

— Нет. — Он с подозрением хмурится, и девушка поясняет: — Ты предсказуем, в отличие от… — кивает в сторону потока, — радужного ветра. Пойдём, — и доверчиво протягивает руку.

— Куда?

Она пожимает плечами:

— В место, где ты живёшь. Кажется, без меня там не обойтись.

Ян, сжимая хрупкую ладонь Нади, секунду в удивлении стоит на месте, пытаясь понять, о чём говорит девушка. Так и не додумавшись, мысленно плюет и ведёт необычную гостью в Убежище.

****

Третий день Ян наблюдает за Надей и никак не может её понять. Во-первых, на ней не оказалось ни капли радиации, что в принципе невозможно. А во-вторых, её поведение. В первый же день девушка почти весь свой дневной паек отдала младшим. Он едва успел её остановить, а то бы осталась голодной. В ответ на его недовольную тираду, мол, она нарушает закон, девушка посмотрела с таким недоумением, что Ян почувствовал себя неудобно, словно, и правда, совершает что-то не то. Надя тогда произнесла своим мелодичным голоском, махнув в сторону насторожившихся младших, что это просто дети.

Дети? Нет у них в Убежище под номером семьдесят четыре, как и в любом убежище на десяти верхних уровнях никаких детей, есть старшие и младшие. Дети в питомниках, где рождаются у матерей, а после пяти лет уже распределяются по убежищам, становясь младшими. Те, кто приспособится в первое же время, будет жить, а кто нет — после смерти станет топливом для согрева всех остальных. По закону им положено по половине пайка в сутки, старшим — по одному. Хочешь большего — купи или обменяй на черном рынке. Каждый сам за себя — принцип выживания. Об этом отлично знают все, начиная от самого последнего калеки до Высшего господина, и только Надя об этом не имеет представления. На это ему был один ответ: «Неправильно всё это».

А её отношение ко всем остальным? Мимо кого не пройдет, со всеми ласково поговорит, прикоснется к плечу, кого-нибудь погладит по голове. Будь то лучший добытчик их маленького убежища, расположенного на самом верхнем уровне, или же самый никудышный прокажённый, которому выделили угол подальше от всех остальных. И что удивительно, никто не смеет ей сказать и грубого слова. Добытчик Добр, щуплый рыжий парень, не лезущий за словом в карман, молча готов выполнить её просьбу, детина Хромоногий заливается краской, лишь только Надя пройдёт рядом. Слепой Марк, поделки из железа которого ценились господами, дарит ей металлическую розу, за которую мог бы получить несколько лишних пайков. А случай с Колькой? Парень-громила, стремящийся подмять всех под себя, метящий в солдаты господ, решил наехать на Надю. Ян не успел вмешаться, как Колька под взглядом бирюзовых глаз неожиданно попятился и, что-то сердито буркнув, отошёл. Ян изредка замечал, с каким непониманием поглядывает Колька на Надю.

За эти дни атмосфера в убежище ощутимо изменилась. Словно стало легче дышать. Ян этого не понимает, но уверен: это связано с его незнакомкой.

Вот и сейчас вокруг Нади, сидящей за железным столом, собрались младшие. Девушка, держа на коленях маленькую светловолосую Соньку, дней пять как появившуюся из питомника, что-то рассказывает пятерым младшим, раскрывшим рты от удивления.

Ян незаметно подходит к компании и, прислонясь к стене, прислушивается, с каждым Надиным словом всё больше мрачнея.

« …В некотором царстве, в некотором государстве жили-были три брата. Звали их Лежебока, Лодырь и Иванушка. Лежебока всё на полатях валялся, даже ел и пил там. Лодырь лентяйничать любил: сбежит на сеновал, ляжет на душистое сено и, знай себе, в потолок смотрит, мух считает. А младший сын, Иванушка, и родителям по хозяйству помогал, и сказку деревенской ребятне рассказывал, и песни пел. Любили Иванушку и родители, и обитатели деревни за добрый нрав и смекалку.

Мирное, богатое то царство было, пусть и маленькое, ни войн, ни непорядков не знало. Всем всего хватало, все друг другу помогали.

Однажды объявил войну царству сосед-король. Злой страшный завоеватель уже все соседние королевства захватил. Ни разу не знал поражения. И всё ему мало. Богатое мирное царство ему подавай.

Испугался народ, запричитал, что делать, не знают. Нет у них армии, нет оружия — незачем они мирному царству. Совсем пали духом, головы повесили, пригорюнились. На призыв царя о помощи никто не ответил.

Предложил тогда Иванушка братьям помочь царю, но те отказались. Лежебока сказал, что ему и на полатях хорошо, как-нибудь всё образуется. И повернулся на другой бок, дальше спать. Лодырь отмахнулся, мол, пусть другие мучаются, он занят, мух считает.

Рассердился Иванушка, выскочил на улицу и обратился к народу:

— Эй, вы, что творите? Неужели никто не заступится за свой дом родной, никто не выступит против злодея?

— Да что мы можем сделать? У него вон целая армия, а у нас и меча ни одного не найдётся, даже ржавого.

— Мы с голыми руками на злодея пойдем. И кто знает, авось и победим! А ничего не делая, так и помрём лежа на полатях. Не хотите, я один пойду! И поможет мне матушка-земля!

Иванушка решительно зашагал к полю, где стояла армия противника. Переглянулись его друзья и пошли за ним. Авось, и правда, повезёт.

Завоеватель стоял, ждал, длинные усы поглаживал. За ним огромное войско: боевые кони ногами переступают, грозно фыркают, доспехи воинов на солнце горят, переливаются, острые мечи постукивают.

Увидел завоеватель: идут от царства пятеро парней, песни распевают, шутками перекидываются, голыми кулаками грозят.

Расхохотался король, мол, и эта армия, которая должна его победить? Вдруг задумался и умолк. Больно уверено шли парни, неужели они так сильны, что способны победить его войско? Впятером. А что тогда могут сделать всей деревней?

Испугался завоеватель и отступил. По миру разнёс весть, что у царства такие смелые и сильные воины, способные впятером справиться с целым войском, поэтому и армия им не нужна.

Иванушка с друзьями вернулся в деревню. Их встретили как героев и закатили пир на всё царство.

Вот так, лишь смелость и надежда на победу спасли от грозного завоевателя маленькое царство».

— Сказка! — недовольно бросает Ян, становясь напротив Нади, когда она замолкает. Сердито складывает на груди руки. — Чему бы нужному научила!

Надя, удивлённо распахнув свои бирюзовые глаза, смотрит на него.

— А разве сказки не нужны?

— Пустая болтовня! Они не помогут выжить в этом мире!

Девушка тихонько несогласно мотает головой.

— Нет, Ян. Ты не прав. Сказки учат добру, сплочённости. Они не дают потерять надежду, помогают увидеть мир по-другому, поверить, что всё будет хорошо. Главное не сдаваться и бороться до последнего, как бы трудно не было.

— Надежда? Надя, где ты видишь здесь месту для надежды?

Ян обводит рукой убежище: круглое помещение с серыми стенами, небольшие отсеки-спальни по краю, тусклые лампы на потолке, цементный пол, железный стол и скамьи вокруг него. Худющую, одни кожа да кости, малышню, которая, разинув рты, смотрит на них обоих. Старших делающих вид, будто занимаются своими делами, но, видно, также прислушиваются. А вот это удивительно. Ян не видел раньше, чтобы всех интересовал какой-то непонятный разговор. Главное было собственное выживание.

Надя, проследив за его взглядом, неожиданно улыбается:

— Ян, пока жива душа, жива и надежда. Пусть будет слабенькой, даже невидимой, но каждый из вас надеется, даже тайно для себя. И ты тоже! Просто вам всем нужно это признать.

Ян морщится:

— Придумаешь же! Ещё скажи, чудеса существует!

Девушка изумлённо распахивает глаза.

— А разве нет? Ян, ты посмотри вокруг. Чудеса ведь везде. В синих-синих глазах нашей Соньки! — Надя подмигивает девочке, личико младшей освещается радостью. — В розе Марка, — улыбается, глядя на повернувшегося в её сторону слепца. — Да-да, Марк, твоя роза просто чудо! А…

— Глаза — действие генетики, роза — умения Марка. Никакие это не чудеса!

Надя, вздохнув, качает головой, и вдруг бирюзовые глаза вспыхивают.

Девушка, осторожно отпустив Соньку, вскакивает на ноги и хватает за руку Яна:

— Пойдём! Покажу такое чудо, что даже ты поверишь! — и тянет его за собой к выходу из убежища.

Ян едва успевает её остановить и заставляет надеть защитный костюм. Девушка морщится, мол, он ей не нужен, но со вздохом соглашается, видимо, не желая спорить.

****

Снаружи девушка, не отпуская его руку, не останавливаясь, перебегает дорогу прямо перед ветром. У Яна чуть волосы не встают дыбом. А Надя всё тащит его дальше: через нагромождения камней, под железной балкой. Девушка на секунду замирает, пропуская смертельный ветер, пересекающий им путь, и снова бежит вперёд. Она будто не рассчитывает, как делают все добытчики, а чувствует приближение потоков.

— Ложись, — неожиданно требует девушка.

Ян едва успевает упасть рядом с ней за каменным выступом, сверху проносится смертельный радужный вихрь.

Надя вскакивает и бежит по развалинам города дальше. Ян ни разу не забирался так далеко. «Какие же сокровища можно здесь найти!» — мелькает мысль, когда взгляд скользит по тёмным глазам-окнам. За них дали бы столько пайков, что несколько дней, а может недель, можно было бы не думать о выходе наружу.

— Мы пришли, — неожиданно произносит Надя, отвлекая от мыслей.

Они стоят над маленьким пространством, окружённым со всех сторон плитами, одна — напротив — склонена под углом, словно образуя шалаш. Надя легко спрыгивает вниз, Ян за ней.

Девушка делает несколько шагов и склоняется над землей, отодвигает небольшой камешек и, отходя, махает в сторону полутёмного уголка:

— Смотри, разве это не чудо?

Ян бросает в угол взгляд и с неверием застывает. Скинув оцепенение, медленно подходит и, присев, осторожно прикасается к нежным переливающимся лепесткам. Перед ним словно застыл радужный ветер в форме маленького семилистного цветочка. Ян поднимает голову и ошеломлённо глядит на улыбающуюся Надю.

— Как?

Девушка едва заметно пожимает плечами:

— Пришло время. Этот малютка — первооткрыватель, вестник нового мира. Поднеси к нему дозиметр.

Ян снимает с пояса измеритель радиации и, включив, медленно подносит к цветку. Радиации нет. Он трясёт аппарат, может, не работает, поднимает руку вверх — дозиметр тут же пищит. Ян, опустив руку, замирает от мелькнувшей догадки. А затем начинает с включенным измерителем медленно пятиться.

Отключив аппарат, ошеломлено мотает головой. На метр вокруг цветка чисто.

— Года через четыре ваш город будет чист.

— Это… это же просто чудо!

— Я знаю. Пойдём, нужно возвращаться.

— Подожди, как цветок называется?

На лице девушки мелькает улыбка:

— Назови сам.

Ян задумывается, перебирая про себя названия, и вдруг, довольно улыбнувшись, торжественно произносит:

— Надежда. Цветок "Надежда".

****

Только они успевают вернуться в Убежище, как раздается сигнал тревоги. Ян, не раздумывая, хватает из ближайшего отсека старую тряпку, когда-то бывшую хорошим плащом, а сейчас служившую одеялом Марку, и накидывает на удивлённую Надю. Под длинным плащом сразу же скрывается вся фигурка девушки и её золотистые волосы.

— Стой за мной и ничего не говори! — приказывает Ян и тянет девушку за руку к внутренним воротам, где уже выстроились в две шеренги все жители семьдесят четвёртого убежища, убежища добытчиков и калек. В первой — те, кто постарше, во второй — младшие.

Ян встаёт крайним, за ним Надя. И вовремя.

Ворота открываются, сначала входят десять солдат в серой строгой форме, и в линию встают напротив. Молодые парни со спокойными, ничего не выражающими лицами и пустыми стеклянными глазами. Охранники и сопровождающие господ.

Затем, решительно чеканя шаг, появляется офицер: полный невысокий господин. Остановившись прямо по центру, поворачивается к ним румяным круглым лицом и, брезгливо поджав губы, в полной тишине осматривает шеренгу.

Ян, стиснув зубы, старается не показать неожиданно возникшую тревогу. Впервые ему не безразлично, выберут его для работ в шахты или нет. Впервые он чего-то хочет, кроме того, чтобы просто выжить.

Офицер указывает рукой в белоснежной перчатке на троих парней:

— Ты, ты и ты, выйти!

Ян про себя с облегчением выдыхает, не его. И только потом обращает внимание кого. Из строя покорно выходят Добр, Иван-весельчак и Худой Матвей. Самые сильные добытчики. Они не вернутся или вернутся калеками. В шахты для здоровых только один путь — туда. Убежище ждут тяжёлые времена, если только из младших кто-нибудь не займёт их место.

— Нет! — вдруг в тишине раздается тихий мелодичный возглас, заставляя вздрогнуть и предупреждающе сжать руку Нади за спиной.

Поздно. Офицер, уже собирающийся покинуть Убежище резко оборачивается и, прищурившись, окидывает их шеренгу взглядом чёрных пронзительных глаз:

— Кто? — звучит громкий властный вопрос.

«Пожалуйста, молчи, ничего не говори», — мысленно просит Надю Ян.

Девушка осторожно освобождает свою ладонь из его, и, успокаивающе притронувшись к его плечу, выходит вперед и снимает плащ. От золотистых волос в убежище словно становится светлее.

— Я! Они никуда не пойдут! — твёрдо произносит Надя, не отрывая взгляда от лица офицера.

— Ты смеешь перечить воле Высшего господина? — со злым недоумением рычит мужчина. Неожиданно в его глазах вспыхивают алчные искры.

— Они никуда не пойдут! — упрямо повторяет девушка, встряхивая волосами.

— Значит, присоединишься к ним!

Этого Ян и боялся. Не сомневаясь ни секунды, делает шаг вперед и загораживает Надю:

— Нет!

Солдаты приготавливают оружие, собираясь по команде расправиться с бунтарём.

В чёрных глазах офицера мелькает удивление, и тут же они зловеще сужаются. Господин поднимает руку, видимо, собираясь дать команду. И вдруг за спиной Яна раздаётся:

— Нет! Мы Надю не отдадим, — вперёд выходит Марк.

— Нет! Она останется здесь, — Добр, сжимая кулаки, угрожающе смотрит на офицера.

— Нет!

— Нет!

Раздаются голоса, и все пятьдесят человек семьдесят четвёртого убежище загораживают Надю.

— Это бунт! — зло кричит офицер, а вот во взгляде потрясение. Не было ни разу, чтобы верхние убежища пошли против господ, которые, контролируя обеспечение едой, могли позволить себе диктовать свою волю. — Огонь! — всё-таки даёт он команду.

Ян зажмуривается, но выстрелов нет.

— Огонь! Огонь! — кричит офицер, гневно оборачиваясь к своим людям.

— Они не стреляют, — раздается недоуменный голос молоденького солдата, протягивающего командиру автомат.

— Взять их! — неожиданно даже для самого себя приказывает Ян.

И сам, решительно сжав кулаки, первый делает шаг к мужчине. За ним остальные.

Офицер, испуганно пятясь, неожиданно поднимает руки вверх:

— Мы сдаемся! Вам всё равно не на что надеяться. Через полчаса здесь будут другие отряды, — но в голосе уверенности нет.

— Это мы ещё посмотрим! Ребята, разоружите их.

— Ян, что ты собираешься делать? — неожиданно спрашивает подошедший Марк, когда солдат связали старой проволокой.

— Марк, нам нужно продержаться четыре года. А там мы выйдем наружу. Воздух очистится. А пока покажем этим господинчикам, что хватит нас использовать, хватит жить на наших горбах. Шахта больше не нужна. Нас поддержат все верхние убежища. Я уверен. А сколько нас, а сколько господ, ты знаешь? Нас тысячи, а их и сотня не наберётся. Главное добыть еды.

— А оружие?

— Солдаты в основном из верхних. С офицерами-господами справятся быстро. Марк, понимаешь, у нас есть надежда. Надежда не умереть в шахтах по воле господ или загнуться из-за излучения, надежда вскоре выйти наружу и там жить. Нормально жить, а не существовать изо дня в день, как сейчас. Понимаешь? Надя, скажи, — поворачивается Ян и замирает. — Надя? Где она?

Все одновременно оборачиваются. Зовут девушку по имени, но в ответ тишина.

— Ян, Ян, — дергает за штаны Сонька.

— Ну?

Девочка протягивает сложенную бумагу:

— Вот, Надя просила передать…

****

— Надю больше мы ни разу не видели. Как неожиданно появилась, так же таинственно исчезла. Ходили слухи, что золотоволосая девушка появлялась в других убежищах, но она ли это, неизвестно. Кем Надя была? Ангелом, сошедшим с небес? Гостьей с другой планеты? Или самой Надеждой? Кто знает? Вот только своим появлением, своей добротой, верой в чудеса, она изменила нас, придала нам уверенности и сил. Мы объединились, показали господам, живущим в своё удовольствие, в то время как в верхних убежищах дети умирали от голода, что хватит. Нам надоело! Через четыре года, как и говорила Надя, мы смогли выбраться из-под земли», — Ян, пригладив седые волосы, с улыбкой поднимает голову вверх и довольно жмурится от переливающегося всеми цветами радуги неба. Лишь солнце, как и тысячи лет назад, краснеет на горизонте. Мир прекрасен.

— А что было в записке? — тихо спрашивает Соня с такими же, как у бабушки, синими-синими глазками. Она сидит, подогнув под себя ножки, посреди переливающихся цветов.

Сидящие рядом ребятишки также с любопытством расширили свои глазки.

Ян, улыбнувшись, достает из кармана небольшую бумагу, аккуратно её расправляет и зачитывает:

«Надеяться — значит верить, надеяться — значит любить, надеяться — значит бороться, одним словом, надеяться — значит жить. Надя».

 

20.05.2013г.

Похожие статьи:

Рассказы → По ту сторону двери

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Пограничник

Рассказы → Доктор Пауз