Царевич-лягух

— Слава! Иди сюда скорее!

Погожий майский день наконец-то заставил поверить в то, что лето не за горами. Солнышко ощутимо пригревало спину через тонкую рубашку, травка вдоль забора уверено высовывала из-под земли свои зелёные пальцы... Нет-нет, мой юный читатель, никаких намёков на оживших мертвецов! История, которую я собираюсь тебе рассказать, очень даже добрая и совсем не страшная. Разве что, чуть-чуть сказочная. Посмотри на свой мизинчик. Вот на столько сказочная, а во всём остальном — совершенно правдивая.

В этот день я с удовольствием занимался любимым делом — приводил в порядок огородик, что расположился рядом с домом. Начиналась интересная пора — время, когда каждый день можно наблюдать результаты своего труда. Я огородник со стажем. Не кривись и не крути пальцем у виска! Когда доживёшь до моих лет, поймёшь, как это интересно — выращивать растения. Ведь это чудо! Смотри, вот я сажаю в землю маленькое тыквенное семечко, сухое и безжизненное.

А через неделю на этом месте появляется росток! Он растёт не по дням, а по часам, выкидывает огромные тёмно-зелёные листья на длинных черешках, становится высоким и мощным, а потом вдруг зацветает такими крупными ярко-жёлтыми вазочками с нежными пахучими стенками. С этого момента начинается самое интересное — зарождение новой жизни. И, ты знаешь, через три месяца из того маленького семечка вырастет громадная сладкая тыква, настолько большая и тяжёлая, что ты вряд ли в одиночку сможешь её поднять. Это ли не чудо?

Но я отвлёкся... В тот самый день я перекапывал вилами участочек под картошку. Земля была плотная — всю зиму здесь бегали мои собаки, трамбовали снег и всё, что под ним. И вдруг в куче перевёрнутой земли что-то зашевелилось. Я глянул и не поверил своим глазам: из комьев слежавшейся почвы, отчаянно работая лапками, выползала... лягушка. Была она крошечной — с половину спичечного коробка, и не очень зелёной, а скорее жёлтоватой, как недоспелый лимон, но живой и самой настоящей земноводной!

— Слава! Иди скорее сюда! — и я уже сам спешил навстречу дочери с зажатым в кулаке живым и щекотно ворочающимся лягушонком.

Кстати, я же должен познакомить тебя со вторым героем этой истории. С первым — лягушкой — ты уже знаком. А это Ярослава — моя дочь. Ей девять лет и она жутко любознательна. Кажется, нет на свете такого вопроса, который она мне не задала. Уверен, она намного больше тебя знает про окружающий мир, и особенно про разных подземных микроскопических жителей, которые помогают делать почву плодородной. Прошлым летом я поднял кучу прелой травы, и мы долго рассматривали копошащуюся на поверхности живность: дождевых червей, норовящих шустро нырнуть в спасительную почву; мельчайших, едва различимых глазом, насекомышей; каких-то бледных, почему-то пятящихся задом, словно раки, мокриц; юрких двухвосток и ленивых слизней; а также так называемых гамазовых клещей, прыгающих, словно блохи и по размеру напоминающих крупинки манки.

Ты знаешь, мир под нашими ногами гораздо интереснее и сложнее наземного и до сих пор изучен хуже, чем дно самого глубокого Тихого океана. Мы оба таращились во все глаза, а я показывал результаты работы наших обычно невидимых помощников: рыхлую почву, полуистлевшие остатки травы и даже собачьи какашки (не кривись, в природе нет ничего безобразного), превратившиеся в ноздреватые рассыпающиеся кучки.

— Чем вы там занимались? — спросила потом Славу Лика — старшая сестра.

— Да так... какашки собачьи рассматривали, — без тени смущения ответил ребёнок. И в этом вся Ярослава.

Поэтому неудивительно, что я спешил поразить свою дочь очередным чудом, ведь чем, если не чудом, можно назвать появление живой лягушки из утрамбованной земли? Но Слава, едва завидев меня, стремглав бросилась прочь.

— Да постой же ты! — пытался я её догнать. — Смотри, что покажу!

— Не хочу я твоих червяков больше смотреть! Они противные!

Ах, вот в чём дело! Видимо, я переборщил с уроками естествознания...

— Да не бойся! Это не червяк. Смотри! — с этими словами я раскрыл ладонь.

— Что... это? — только и сумела выдавить из себя дочь.

— Не что, а кто. Не видишь? Лягушонок.

— Откуда ты его взял? — ребёнок удивлённо пучил глазёнки, а земноводный как будто её передразнивал.

— Не поверишь, из-под земли достал!

— А как он туда попал? — тут девочка протянула руку, и я посадил к ней на ладошку маленькое пучеглазое существо.

А ведь действительно! Как лягушонок оказался под землёй? Загадка... Сам загадка сидел смирно и не предпринимал никаких попыток убежать, даже, казалось, не дышал и только изредка моргал, словно давая нам понять, что жив и, по всей видимости, здоров.

— Я думаю, он прискакал к нам на огород осенью. — начал я шевелить мозгами. — Помнишь, когда я картошку копал, долго дождь потом шёл? Вот он и пришёл по мокрой траве и спрятался в куче ботвы, что я кинул между рядков. А был уже конец сентября, ночами подмораживало. Так он и остался здесь, потом я его закидал землёй, потом землю утрамбовали собаки, потом пришли морозы и лягушонок замёрз. А весной оттаял и дождался, пока приду я с вилами и освобожу его из плена.

— А как же он ожил? Почему не умер? — вопросы были логичными.

— Ты знаешь, есть такое животное — сибирский углозуб. Тоже земноводное, похожее на тритона. Так вот, учёные открыли, что он может спокойно оживать после нескольких лет существования в виде ледышки! Представляешь? Живёт он в Якутии, где озёра промерзают до самого дна. Осенью углозуб зарывается в тину да замерзает напрочь. До весны. Приспособился, чтобы выжить.

— И что? Наш лягушонок тоже приспособился? — Слава с уважением посмотрела на приспособленца и погладила его по спинке.

— Почему бы и нет? — я продолжал развивать мысль. — Ведь у нас тоже мелкие болотца промерзают насквозь. Выходит, мы не хуже учёных, раз сами открытие сделали!

Ярослава во все глаза таращилась на открытие.

— Ой, да он же, наверное, голодный! — встрепенулась дочь. — А что едят отмороженные лягушки?

Не думай, что я сочинил эту фразу. Славка на самом деле иногда может загнуть что-нибудь сногсшибательное!

— Насекомых, мух всяких, наверное... Ты права! Как думаешь, сколько времени он не ел? Считай сама: октябрь, ноябрь, декабрь, январь, февраль, март, апрель, май. — я загибал пальцы. — Восемь месяцев! По любому проголодаешься. Но сначала нужно пустить его в воду.

Возле забора, где кран подсоединён к трубе водопровода, постоянно капает вода, и там я выкопал небольшую ямку. Она превратилась в лужу и никогда не пересыхала. Лягушонок радостно нырнул с маленькой ладошки в спасительный водоём, проплыл под водой, смешно дёргая задними лапками, да притаился на бережку под листом лопуха.

— Пойдём, не будем ему мешать, — я потянул дочь за рукав, — он сам найдёт себе пропитание. Да и нам обедать пора.

— Папа, а ты не думал, что это не простой лягушонок? — спросила Слава, беря меня за руку.

— А какой? — заинтересовался я.

— А если это царевна-лягушка?

— Хм... Не знаю... Короны, вроде, не видать. А как проверить?

— Короны! — хмыкнула в ответ Ярослава. — Это только в сказках царевна-лягушка в короне. А на самом деле — нет. А проверить можно единственным способом. Папа, поцелуй её. Ну пожалуйста!

Вот так так! Не скажу, что меня обрадовала перспектива лобызаться с лягушкой. Но дочь смотрела с мольбой и верила в чудо, а разве можно лишать человека веры?

— Славка... — начал я неуверенно, намереваясь сказать, что она же большая и уже понимает, что... — Я не могу её поцеловать.

— Ну почему, папа?

— Видишь ли, если я её поцелую и она превратится в царевну, то мне нужно будет на ней жениться, но, боюсь, маме эта идея не понравится.

Ребёнок смотрел на меня растерянно, понимая серьёзность моих аргументов, но не желая расставаться с мечтой увидеть чудо.

— Кстати! — осенило меня. — Как ты определила, что это именно царевна? Может быть, это царевич? А что? Царевич-лягух.

— Царевич-лягух? — переспросила дочь, и на лице её обозначилась глубокая задумчивость. — Значит, его может расколдовать поцелуй девушки?

— Конечно! — подтвердил я. — Если это царевич-лягух, то поцелуй девушки снимет колдовские чары, и лягушка превратится в человека! И тогда царевич-человек женится на этой девушке.

— Значит, если я его поцелую... — Славка приостановилась и оглянулась на лужу с царевичем.

— Ну, не знаю... Ты же ещё не девушка. Может, колдовство не подействует. Вот, если Лика поцелует...

— Ну уж нет! — дочь в гневе вырвала руку из моей ладони. — Фигу ей! Мой царевич!

После обеда мы обнаружили лягушонка на том же месте в тени лопуха. Весь оставшийся день царевич-лягух, словно настоящий капитан, катался по луже на корабле — куске пенопласта с воткнутой в середину палубы палочкой вместо мачты. Вёл себя царевич не по-царски, всё время норовил сбежать с корабля, как последняя крыса. Но деваться ему было некуда — море размером всего в полшага — и каждый раз беглец бывал тут же пойман сноровистой детской ручонкой и водворён на место.

Вечером ощутимо похолодало. Я вышел полюбоваться отсветами заката на облаках. Славка всё ещё возилась в полумраке со своим царевичем. Я присел на завалинку, вдохнул чистый загородный воздух и невольно восхитился великолепными красками догорающего закатного зарева. Было удивительно тихо! Не лаяли собаки, не чирикали воробьи, не колыхались от ветра ветки яблони, только где-то далеко лесная кукушка щедро накукукивала кому-то долгие года.

«А всё-таки, неплохая планетка нам досталась!» — подумал я удовлетворённо и выглянул из-за угла дома посмотреть, чем занята дочь.

— Ну что, царевич-лягух, — отчётливо донёсся до меня громкий шёпот, — ты готов?

Слава держала лягушонка на ладони, а потом поднесла его близко-близко к лицу, зажмурилась и... поцеловала. Я сидел не дыша, боясь спугнуть мгновение. Дочь открыла глаза, несколько секунд с надеждой смотрела на лягушонка, потом вытерла губы рукавом (это же Ярослава!), вздохнула и произнесла упавшим голосом:

— Ладно... иди. — с этими словами она выпустила царевича в росистую траву. — Приходи лет через десять. Только Лике на глаза не попадайся!

Я неслышно встал и просочился в дверь. Через минуту пришла Славка.

— Ну и как там твой царевич-лягух? — преувеличенно бодро спросил я.

— Да какой царевич, пап? Такой большой, а в сказки веришь! Обычная это лягушка. Я её отпустила на волю, нельзя же столько над животным издеваться.

Вот и вся сказка... Хотя... какая же это сказка? Здесь всё правда. Думаешь, на этом Ярослава перестала верить в чудеса? Ага! А кто тогда Деда Мороза в Новый год пытался поймать? Но это уже совсем другая история...