Хрустальный мир. Глава 1

Для личной страницы

Мне кажется, я живу в чужом теле. А тебе никогда так не казалось?

Ты подходишь к зеркалу, рассматриваешь себя в нем, и не узнаешь черты. Ты испытываешь эмоции, ты строишь внутри себя маленький хрустальный мир, но, когда показываешь его другим, в лучшем случае видишь непонимание, в худшем – подметаешь осколки.

Пальцем я касаюсь своих губ. Чувство то же, что и всегда, но, стоит открыть глаза, – и снаружи все не то. Вокруг ходят люди без сознания. Которые не способны ощутить боль или радость, которые охотно потребляют предложенные им в газетах и с экранов телевизоров шаблоны и нормы, и между собой общаются, любят, ссорятся и расходятся, в точности следуя заданным им алгоритмам.

На моем чужом лице странно и смешно выглядит все то, что я ощущаю внутри. Счастливая улыбка по непонятной прихоти изгибает уголки губ вниз, а когда я насильно их поднимаю – немеет половина лица. Наверное, по какой-то глупости я выбрала неправильное перерождение. Но, может, нужное? Что я должна вспомнить и узнать здесь? Что почувствовать? Когда это закончится, со мной останется только память, – но не о датах и людях. Память о моих чувствах. О любви, о страсти, о горе, о зависти и обиде. О ненависти, которой я никак не могу испытать. Наверное, потому, что я слишком долго пыталась жить по навязанному шаблону. Не была собой ни снаружи, ни внутри.

Порой мой настоящий мир прорывается ко мне снами. Говорят, во сне невозможно увидеть солнце. Пишут, что только дети видят цветные сны. Уверяют, что взрослым не дано летать даже там.

Значит, это не просто сны. Это мои жизни, прошлые или будущие. Искривленные отражения в зеркалах моих обыденных дней, покалеченные, полустертые, и при этом – восхитительно живые…

1.

В саду, окружавшем небольшой дом на окраине столицы, готовилось наступить лето. Ночами и по утрам вовсю пели птицы, прерываясь только на небольшую дневную сиесту, бабочки порхали между цветущих деревьев, уже вовсю теряющих белые лепестки.

Хрупкие крылатые создания время от времени становились добычей резвившихся в саду детей – двух мальчиков-погодков лет десяти и юркой шестилетней девочки с длинными косичками, постоянно возглавлявшей небольшую ватагу в их проделках. Вся троица еще не успела загореть под весенним солнцем, но первые веснушки уже начали появляться на носах мальчишек, обойдя девочку стороной.

Возможно, они просто не стали портить эту симпатичную мордашку, постоянно преображавшуюся под влиянием искренних детских эмоций. Или, быть может, не решились нарушать величие довольно заметного носика, ничуть не испорченного легкой горбинкой. Его девочка унаследовала от отца, взяв от матери мягкий овал лица и небольшие пухлые губы.

Все вместе дети облепили старую черешню. Мальчишки забрались на нижние ветки, выискивая кусочки древесного сока, превратившегося в смолку под лучами теплого солнца, и, находя, принимались ее увлеченно жевать, изредка великодушно делясь с девочкой, оставшейся внизу.

Малышка пыталась забраться наверх, но ее роста и сил не хватало на большее, чем подпрыгнуть и зацепиться за одну из склоненных ветвей, смешно размахивая ногами и возмущаясь. На нее сверху сыпались кусочки коры и прошлогодние листья, чудом перезимовавшие ради того, чтобы быть бесславно стряхнутыми вниз.

Спустя минуту девочке наконец удалось зацепиться двумя ногами за ветку. Она так и повисла, с двумя тонкими косичками, нацеленными в землю. Мальчишки только посмеивались, надежно устроившись в ветвях и не понимая, как можно быть такой слабенькой. Ну это же просто глупость – не суметь подтянуться один-единственный раз!

Все дети были похожи, как близкие родственники. Темно-каштановые волосы, коротко остриженные у мальчишек и заплетенные в растрепавшиеся косы у девочки, ярко блестели на солнце. Еще ярче блестели их желто-карие глаза, когда малышка, устав, отпустила наконец ветку и села прямо в траву, уже спустя секунду что-то там нашарив и с радостным воплем демонстрируя братьям.

Не дожидаясь, пока мальчишки спустятся, она покинула редкую тень дерева и припустила вниз по склону, к уютному кирпичному дому.

- Мам! Ну мам! Смотри! – на бегу завопила девочка, и спустя несколько секунд из дверей выглянула высокая полная женщина с коротко стрижеными вьющимися волосами.

- Мам! Я божью коровку поймала! – гордо возвестила дочка, подбежав к матери и протягивая вперед тонкую руку со сжатым кулачком. Разлепив пальцы, она разрешила полюбоваться своей добычей матери и догнавшим ее братьям.

- Молодец! – подтвердила женщина, ласково погладив девочку по голове. – А теперь давай ее отпустим? Ее же тоже ждут детки?

- Давай! – радостно согласилась малышка и вытянула хрупкую ручку вверх.

Вместе с братьями она нестройно, но воодушевленно продекламировала стишок про небо, конфетки и их неумеренное потребление жадными детками и полюбовалась на послушно улетевшее куда-то вверх насекомое.

- Мальчики, папа вас ждет в доме, помогите ему убрать все то, что он раскрутил, но не починил, и идите ужинать, - полюбовавшись на детей, велела женщина, и мальчишки вихрем унеслись куда-то внутрь дома.

- Мам, а ты пойдешь со мной в сад? Я хочу найти ветку с цветами, поставим ее в вазе на столе и будет красиво! – попросила девочка, взяв маму за руку.

- Но тогда на этой ветке не вырастут фрукты.

- Ну одну веточку! Мама, ну пожалуйста!

- Ладно, - улыбнулась женщина и, отпустив руку дочери, чуть подтолкнула ее вперед, - иди и выбери сама какую-то красивую ветку. Только, прежде чем ломать, посмотри, не осыпаются ли цветы. И не ломай большие ветки, давай самую маленькую, хорошо?

- Хорошо, мам!

Вприпрыжку девочка снова направилась в сад, по пути ненадолго остановившись возле вылизывающейся на солнце кошки и попытавшись зазвать ее с собой, но животинка лишь искоса посмотрела на неожиданную помеху и высокомерно задрала лапу, зарывшись носом под хвост.

- Я скакаю по траве, по зеленой травке!

Оббежав вокруг кошки, девочка пропела сочиненную ей строчку и задумалась, как бы ее продолжить.

- Пошли со мной за веточкой, на ней растут цветочки!

Протянув руки, девочка попыталась схватить меховую красавицу, но та, неожиданно вздыбившись, прыгнула в сторону и поспешно умчалась куда-то в сторону дома. Видимо, не оценила продемонстрированного поэтического таланта.

- Беги-беги, - погрозил ей вслед кулачком ребенок. – Скажу маме, и она не даст тебе молока! Ни капельки!

Вприпрыжку подбежав к старой вишне, накрывавшей своей тенью свежую поросль молодой травы, девочка придирчиво осмотрела склоненную к земле ветвь. Вроде бы цветов хватает. Ухватилась за одну из веточек, она с усилием дернула. Не оторвала, но осыпала себя целой метелью белых лепестков, запутавшихся в волосах. Фыркнув, девочка кое-как отряхнулась и убежала искать более молодое и сговорчивое на предмет обдирания дерево.

Мать проводила ребенка взглядом и вернулась в дом. Весь сад был окружен высоким штакетником, и ее дочка знала, что без взрослых выходить наружу ей еще рано – вот подрастет еще немножко, и сможет вместе с братьями бегать купаться на маленький заросший пруд, или даже приносить из магазина еду для семьи.

В одной из комнат на первом этаже мальчики с отцом заканчивали складывать детали, оставшиеся после очередной неудачной попытки реанимировать старое радио. Ну как заканчивали… Отец как раз объяснял детям назначение какой-то непонятной платы с торчащими штырьками, воодушевленно размахивая руками в ответ на вовсю сыплющиеся вопросы.

Женщина только вздохнула, окинула взглядом разгром и прикрыла дверь, предупредив увлекшихся домочадцев о скором ужине. Ее муж явно решил заняться приборостроением со скуки – отдых в их загородном доме был ему в тягость, и он считал дни до их возвращения обратно в столицу. Но детям следовало побольше быть на свежем воздухе, да и им ничуть не повредит отвлечься от обычных дел. Можно даже подумать о еще одном сыне или дочке.

За окном что-то громыхнуло, и улыбающаяся своим мыслям женщина удивленно подняла глаза – ведь совсем недавно было абсолютно ясное небо. Но снаружи клубилась какая-то странная хмарь, похожая на невозможный в начале вечера туман, а небо стремительно затягивало тучами. Звуки грома за окном становились все чаще, складываясь в непрекращающуюся какофонию в районе города, и женщина поспешила к выходу, вспомнив, что дочь все еще не вернулась.

Выйдя на крыльцо, она позвала ребенка, но очередной раскат грома заглушил ее слова. Впрочем, почти сразу женщина увидела хрупкую фигурку, спешащую к дому с ярко-белой веточкой в руках. Между ними были негустые смородиновые кусты, и мать погрозила пальцем, жестом указывая дочери отправиться в обход, а не продираться сквозь редкую поросль. Девочка недовольно скривилась, но, увидев нахмуренные брови женщины, все же поспешила по едва заметной тропинке.

Что-то опять привлекло внимание ребенка – она не показывалась из-за угла дома уже несколько минут, но женщина смутно слышала ее веселый голос и не слишком беспокоилась. Она устало облокотилась о перила, закрывая глаза. Домашние заботы порядком надоели. Может, муж не так уж и не прав, не желая здесь задерживаться? В городе, по крайней мере, можно совершенно спокойно заняться чем-то интересным в такую погоду, и не переживать, что град испортит все деревья.

Небо все сильнее затягивало тучами с невозможной скоростью, и сад стремительно поглощали тьма и туман. Неожиданно со стороны дороги, к которой от дома вела узкая мощеная дорожка, прерывавшаяся коваными воротами, послышался странный скрежет, и спустя несколько мгновений испуганно поднявшая глаза женщина увидела огромную механическую фигуру, вдавливавшую тяжелыми шагами камни дорожки в землю.

Мать в ужасе закричала, заметив неясные тени других фигур. В нее тут же уперся яркий прожектор, начинавшийся в области головы робота. Похожие тут и там появлялись в их саду, но каких-либо звуков практически не было слышно из-за постоянных раскатов грома вдалеке… либо чего-то, звучащего, словно гром.

Только-только появившаяся из-за угла в обнимку с кошкой, девочка увидела, как к матери на крыльцо выбежал отец – и спустя секунду тела обоих поглотило пламя огромного огненного болида, выпущенного роботом. Крик женщины прервался лишь спустя несколько мгновений – в тот же момент, когда жгучее пламя охватило все здание. Поддержанное еще несколькими выстрелами, оно практически мгновенно взвилось до самой крыши, яростными ударами выбило стекла и почти коснулось замершей в ужасе темноволосой девочки. Но не дотянулось, бессильно опалив лишь лепестки на тонкой веточке в детской руке.

Девочка застыла, не в силах шевельнуться, лишь судорожно пыталась вздохнуть. Она даже не заметила, как из ее рук выскользнула с таким трудом пойманная кошка, тут же опрометью бросившаяся прочь.

По маленьким щекам катились слезы, оставляя тонкие дорожки между появившимися отметинами сажи. Жар от горящего дома усиливался, и, наконец, пробился сквозь шок, горячими лапами толкнув лицо. Ребенок непроизвольно сделал шаг назад – и оступился, с коротким вскриком упав в кусты смородины, которые мама велела обойти… она обещала сделать варенье к близящемуся дню рождения девочки и смеялась, говоря, что дети не оставят к тому времени ни одной ягодки.

Спустя еще мгновение по тому месту, где стояла малышка, скользнул луч прожектора – но ничего не заметил и двинулся дальше, перекрещиваясь с другими, десятками бродившими в саду и тысячами – вокруг него. Где-то рядом послышался истошный визг животного, резко оборвавшийся после тяжелого удара.

Всхлипывая, девочка кое-как выбралась из кустов и бросилась прочь, в клубы дыма – дыма, а не тумана, - повсеместно обосновавшегося вокруг. Под ногами шуршала припорошенная лепестками молодая трава, и несколько раз она чуть было не упала, поскользнувшись. Ее чуть было не заметили снова – но малышка вовремя укрылась за шершавым стволом вишни, грустно опустившей свои ветви. Может быть, именно той, веточку с которой она бездумно продолжала сжимать в руке, может быть, какой-то другой.

Сжавшись в страхе, девочка дождалась, пока лучи прожекторов не уйдут подальше, и, словно маленький зайчонок, бросилась из своего укрытия прочь, к границе охваченного пламенем и дымом сада. Надрывно кашляя, она несколько раз упала, растянувшись на траве, но каждый раз поднималась и бежала дальше.

Путь ребенку преградили густые кусты малины, росшие вплотную к ограждавшему сад штакетнику, сквозь который она не раз выбиралась на дорогу - встречать машину отца. Позади раздавались тяжелые шаги, становясь все ближе, и девочка бросилась вперед, зажмурив глаза и не обращая внимания на жгучие царапины на голых руках и ногах. Из последних сил она пробралась через заросли, протиснулась между прутьев забора и, не глядя, бросилась вперед – прямо в ярко-синий светящийся овал, непонятно каким образом оказавшийся сразу за оградой. Девочка открыла глаза только в самый последний момент – и увидела лишь странные яркие всполохи вокруг себя, мгновенно проникшие внутрь ее тела, забившие рот и горло и лишившие возможности дышать.

Кажется, она куда-то летела спиной вперед, и синие нити рвались в глубине ее тела. Совсем не так, как когда-то летала в счастливых снах. Не было эйфории и радужных крылышек, трепетавших за спиной. Только холод, одиночество и сдавливающая со всех сторон боль.

Она почти задохнулась – но неожиданно мерцание вокруг погасло. Кашляя, девочка почувствовала, что вновь стоит, и тут же упала на холодные каменные плиты. Позади что-то гудело, и изредка на нее сверху сыпались синие искры, ледяным холодом обжигавшие даже сквозь ткань изорванного платья. Малышка этого практически не ощущала, сжавшись в комочек. Ей страшно было даже шевельнуться. Ведь, стоит только открыть глаза, сзади обязательно окажется что-то страшное. Оно догонит ее, поглотит!

Но, если не двигаться, ничего не случится. Мамочка придет и разбудит ее! Да, это только сон, она такие и раньше видела. Главное - не оборачиваться, не открывать глаза, и все будет хорошо. Ведь там же нет ничего, никого. Мамочка, как же мне страшно!

Где-то рядом раздался удивленный мужской голос, произнесший что-то на непонятном девочке языке. Испуганно подняв голову, она взвизгнула, увидев высокую фигуру в обтягивающем черном костюме, направлявшуюся к ней, замершей посреди огромного темного помещения, рассеченного массивными колоннами. Вдоль колонн девочка заметила лабиринт высоких стеллажей, доходящих почти до самого потолка, пространство между которыми было изредка освещено лампами, свисавшими с потолка на длинных перекрученных шнурах.

Вскочив, ребенок опрометью бросился прочь от синего сияния и спешащего к нему   мужчины. Как и положено в страшном сне, вокруг нее смыкалась темнота, в которой ужасные роботы только и ждали момента, чтоб ее схватить. А один из них, гулко топая, настигал сзади, и стоит только обернуться, как он ее догонит!

Девочка попыталась скрыться между рядов высоких стеллажей, но и тут ей не повезло – малышка оказалась в каком-то тупике, а ее преследователь спокойно и уверенно приближался.

Не помня себя от ужаса, ребенок попытался взобраться вверх по полкам, и это оказалось на удивление легко, – их края были утолщены, давая удобную опору, а каждая новая полка была на ладонь короче предыдущей, создавая своеобразную лесенку. Сама же мебель даже не пошелохнулась - огромные сооружения высотой в два мужских роста были надежно прикреплены к колоннам и загружены тяжелыми предметами, очертания которых невозможно было связать ни с чем ей знакомым.

Упираясь кулачками, сведенными судорогой от страха, девочка почти успела забраться наверх. Но ее преследователь все же оказался быстрее и схватил ее за ногу, громко чем-то возмущаясь на чужом гортанном языке.

Малышка в испуге дернулась и попробовала схватиться руками за полку, чтобы не упасть с высоты мужского роста, но что-то помешало ей. Только сейчас она заметила обломок тоненькой веточки, зажатый в ладони.  На нем уже не осталось цветов – лишь опаленный остаток бутона, которому так и не суждено было стать терпким плодом.

В отчаянии девочка ударила мужчину по лицу кулачком с зажатым в ней прутиком. Удар оказался неожиданно удачным – обломок вонзился прямо в глаз ее преследователю. Он громко закричал и схватился за лицо, отпустив ножку ребенка, и она, словно маленькая белочка, забралась на самый верх, с трудом преодолев неожиданно длинный вылет последней полки.

Стеллажи, окружавшие каменные колонны толщиной в ее рост, не доходили до высокого потолка примерно на такое же расстояние. Их верхние полки оказались пусты и выступали козырьком, худо-бедно защищавшим содержимое нижних от пыли. Ради обеспечения лучшей устойчивости мебель скрепили между собой в длинные ряды, регулярно прерывавшиеся поперечными вставками. Таким образом, наверху оказался непрерывный ломаный путь, невидимый снизу. Всхлипывая, девочка на четвереньках поползла вперед практически в полной темноте.

Пыль быстро покрыла ее лицо, и соленые дорожки на щеках превратили ее в грязь. Девочка раз за разом переползала с одного стеллажа на другой, не зная, что впереди, но стремясь как можно скорее оказаться подальше от того места, где продолжал кричать преследовавший ее мужчина.

Внизу послышались чьи-то обеспокоенные голоса и несколько человек, гулко стуча сапогами об каменные плиты, пробежали к кричавшему. Малышка затаилась у одной из колонн, прижавшись к ней всем телом и опустив голову на дрожащие ручки. У нее уже не было сил плакать, и к тому же она боялась выдать себя даже звуком.

Впрочем, спустя несколько минут она могла бы уже про это не беспокоиться – тишину разорвали резкие ритмичные взвизги сирены, многократно повторяемые эхом, и тьму разрезали снопы яркого красноватого света. Замеченное ей синее сияние осталось далеко позади, но даже сейчас на потолке отблескивали холодные сполохи, словно овал ритмично разгорался, что-то сквозь себя пропуская.

По счастливой случайности, девочка оказалась в небольшом треугольнике тени, созданной колонной и двумя направленными лучами, и она поспешила еще больше сжаться в комочек и отчаянно зажмуриться, пытаясь стать невидимкой, книжку о которых ей и братьям читала мать.

- Мама, мамочка, где ты? – тихонько захныкала девочка. - Мамочка, я не виновата! Мама!

Она пролежала в своем убежище еще с десяток минут – до того момента, как странный механизм, напоминающий маленький шарик с четырьмя пропеллерами, не завис над ней, а внизу не послышались чьи-то уверенные и злые голоса. Спустя несколько мгновений рядом непостижимым образом оказалась фигура, затянутая в знакомый черный костюм, и, не обращая внимания на жалкие попытки отбиться, схватила ребенка одной рукой и спрыгнула вниз.

Девочку грубо бросили на пол в круг таких же фигур в черном, лица которых были скрыты полумасками под низко надвинутыми капюшонами, в точности как у японских воинов, которых порой изображали ее братья. Или как у больных страшным вирусом, название которого она не помнила, – просто случайно увидела репортаж по телевизору и полночи проплакала в испуге. Но эти маски и костюмы не были гладкими – сохраняя единый черный цвет, они тут и там щетинились похожими на элементы доспехов накладками, жгутами и слоями волокон, по форме напоминающих мышцы. В целом же костюмы оказались весьма облегающими, позволяя заметить, что из десятка фигур две были женскими.

Один из мужчин, бывший чуть ли не на голову выше других, прокричал несколько слов в небольшое утолщение на собственном кулаке, и гул сирен стих. К нему тут же обратился его спутник, что-то возмущенно доказывая, в то время как одна из женщин сделала шаг вперед и рывком поставила девочку на ноги, больно сжимая ее плечи своими твердыми и холодными как камень пальцами.

Высокий мужчина недовольно посмотрел на собеседника и устало стянул маску с лица, оказавшегося вполне обычным, если не обращать внимания на цвет кожи. Чуть искривив плотно сжатые тонкие губы, он что-то коротко отрезал в ответ на услышанную тираду, и спорщик, осекшись, с коротким полупоклоном отступил и повернулся к испуганно хныкающей девочке.

- Понимаешь меня? – обратился он к ней со странным акцентом, ставя ударения на первых слогах слов.

Ребенок ничего не ответил, с ужасом смотря в его глаза, полностью залитые чернотой. Такие же глаза были и у всех окружающих ее людей, а заметные участки кожи были серо-телесного, словно у мертвецов, цвета.

- Ты понимаешь меня? – снова повторил мужчина.

Пальцы на плечах малышки сжались еще сильнее и она, вздрогнув всем телом, отчаянно замотала головой.

- Значит, понимаешь, - удовлетворенно рассудил ее собеседник и на незнакомом языке что-то спросил у высокого. Выслушав ответ, он приблизился к ребенку и опустился на одно колено, заглядывая в глаза девочке, которую начала бить сильная дрожь.

- Слушай-ка меня внимательно. Мы тут все хотели бы тебя… наказать, но наш капитан интересуется, как это ты ухитрилась пройти через портал. Поэтому сейчас ты пойдешь со мной и все расскажешь.

- Я не знаю! Я хочу к маме! – закричала девочка, забилась в держащих ее руках - и получила обжигающую пощечину, заставившую ее зареветь еще сильней.

- Молчать!

- Мама, мамочка!

Еще одна пощечина, больнее предыдущей, заставила ребенка притихнуть, судорожно втягивая воздух.

- Ты не будешь кричать, плакать, и тихо пойдешь со мной, ясно?

Высокий мужчина, перестав интересоваться происходящим, вновь натянул на лицо маску, оставляя на виду одни только глаза и белые, резко выделяющиеся на фоне лица брови.

- Ясно?! – черные глаза зло сощурились, а затянутая в черную перчатку без пальцев рука начала подниматься, готовясь вновь ударить по перемазанному грязью личику.

Девочка, всхлипнув, кивнула в ответ. Пальцы на ее плечах разжались, и мужчина, встав одним гибким быстрым движением, схватил ее за руку и потянул за собой, к раздвинувшейся прямо в стене хитроумной двери, контур которой светился знакомым темно-синим светом.

Она проснулась, тяжело дыша. Снова этот сон. Пусть на самом деле все было немного иначе, да и спустя столько лет воспоминания потускнели, но они вновь и вновь возвращались кошмарами, страшнее которых было лишь ее настоящее. Похоже, этой ночью уже не уснуть, раз за разом с горечью вспоминая события последних восьми лет.

Хотя, что их вспоминать… Вся ее жизнь может уместиться в несколько слов – изучение, унижение, презрение. Ей позволяли расти, но не спрашивали об интересах. На нее изучающе смотрели, но не видели. Даже когда девочка пыталась обратить на себя чье-то внимание – в лучшем случае в ответ звучал смех. И оставалось лишь плакать. Вызывая еще большее недоумение.

Вот и сейчас соленые капли одна за одной скатывались по растерявшим детскую пухлость щекам и заканчивали свой путь внутри дешевой подушки, давным-давно превратившейся в тонкий блин. Всхлипнув, девочка села на кровати, обхватывая ноги руками. Хоть кто-то ее обнимает, пусть даже и она сама… У нас всегда есть мы сами, так ведь?

Последние годы ей стало немного проще. Хотя бы понятно, что происходит вокруг, и насколько она никому не нужна. Неужели и в ее родном мире было бы точно так же? Но ведь существовали тысячи дней назад ласковые глаза и губы, которые ее целовали перед сном?

Несмотря на работу психологов, девочка так и не забыла боль и ужас первых дней в новом мире. Ни расспросы, проводимые неизменно угрюмым и грубым мужчиной, представившимся ей странным именем Яр-семь, ни странные исследования, ради которых она часами должна была, пристегнутая ремнями, лежать в маленькой темной капсуле, так и не дали окончательного ответа, как смог обычный живой ребенок пройти через транс пространственный портал, способный пропускать через себя лишь грузы или людей в специальной защитно-атакующей амуниции. Очень специфической амуниции, выполненной в виде огромного робота и оснащенной завидным боекомплектом для уничтожения всего вокруг.

Яр-семь был практически единственным, кого девочке было позволено видеть. Его и Тарги – того самого высокого мужчину, защитившего ее от Ярса (как он сам коротко называл своего подчиненного). При его появлении ученый почему-то снижал интенсивность исследований, и малышка радовалась визитам и поэтому тоже. А еще он разговаривал. Беседовал с ней, поправляя ошибки, рассказывал о мире вокруг. Она не знала, зачем. Должность капитана оставляла мужчине мало свободного времени, и ни капельки не обязывала общаться с недоразвитыми по сравнению с окружающими существами.

- Капитан?

- Привет, Ярс. Ну, что у вас сегодня?

Ворвавшись в лабораторию, высокий беловолосый мужчина в черной форме требовательно протянул руку к своему собеседнику. Ничего не говоря, ученый в несколько касаний отправил капитану план исследований на ближайшую неделю.

- Ага, спасибо… - Тарги бегло просмотрел материал, быстро что-то помечая по ходу. - Так, я, пожалуй, поучаствую в пунктах пять, шестнадцать и тридцать один.

- Я могу просто доложить о результатах. Отдельно.

- Слушай, я же знаю, что тебя интересует в исследованиях? И не лезу их исправлять. А мне важно понять, могу ли я решить пару проблемных моментов со своим эргом.

- И чем помогут названные пункты?

Ярс криво и неприязненно ухмыльнулся.

- Ну так разнонаправленные потоки же. Хочу посмотреть, где пойдет сопротивление и как сформируются каналы. Я пока не продумал оптимум для эрга, может, чего в голову и придет.

- А, ну тогда конечно, - заинтересовался ученый.

- Только, пожалуйста, ставь минимальную мощность, а не как в прошлый раз. Толку с ее каналов, если заряд настолько велик, что идет сквозь ткани напрямую?

- Хорошо. Тарги, слушай, а это и впрямь интересная идея! Выведу ее в отдельное исследование с твоим участием, если не против.

Добродушно кивнув, капитан направился к высокому креслу перед стационарным монитором и, с наслаждением вытянув ноги, закинул руку за голову, машинально перебирая пряди волос.

- Да, давай. Заметил, что в моем присутствии этот ребенок лучше идет на контакт? И результаты дает интересные.

Скривившись, ученый продемонстрировал капитану свое отношение к предмету диалога.

- Что такое?

- Это просто ужасно – работать с существом, которое тебя не понимает.

- Сам таким был.

- О, нет. Не сравнивай мой интеллект и мои достижения с… этим. Оно даже говорить почти не умеет, и я вынужден тратить время на обучение!

- Она просто еще маленькая. И, пока не подрастет, не сможет нам как следует помогать в исследованиях.

- Не думаю, что мне нужна подобная помощь.

- Что ж, никто ничего и не прогнозирует. Пока просто продолжаем исследования и эксперименты. Только нужно разработать периодику, чтобы регулировать интенсивность воздействия на данный образец… Какой там у него номер?

- Глянь сам в файле, - Ярс уже отвлекся, настраивая странный полый внутри шар, в котором должна была вскоре оказаться девочка.

Никто и никогда не спрашивал ее настоящее имя. И самой малышке было запрещено задавать какие-либо вопросы ученому – только послушно и быстро выполнять его приказы. У нее не получалось ни то, ни другое, и не всегда потому, что она не могла. Но даже упрямству девочки был предел, а вот жестокости Ярса – нет.

Она немного выучила язык примерно через полгода, проведенных в новом мире, и Ярс перестал присутствовать при их с капитаном беседах. Уже давно должность переводчика вынуждала его беситься и закатывать глаза, но приказы Тарги не обсуждались. И только теперь капитан перестал общаться в официальном тоне, просто и по-человечески отвечая на вопросы, которые девочке было запрещено задавать Ярсу.

Их встречи уже практически стерлись в памяти – осталась только самая первая наедине. Ровно от того момента, когда девочка поняла, что может поднять глаза.

- Ты кто? И Ярс?

- М-м… Тени.

В современном языке этого мира слова «тень» и «человек» звучали одинаково.

- Я тоже Тень?

- Нет, ты другая.

- Плохая? – огорчилась девочка, надув пухлые губки с чуть опущенными вниз уголками.

- Просто другая. Посмотри на меня. Мы похожи?

- Нет.

- И что разное?

- Не знаю слово… Цвет тебя. Почему он такой?

Капитан чуть улыбнулся, думая, какими словами объяснить все ребенку.

Тенями подобные ему существа называли себя не в последнюю очередь потому, что, подвергшись генной инженерии, ради укрепления своей кожи и мышц вживили в них микрочастицы эластомеров, придавших им серую окраску. Черные глаза стали следствием направленной мутации и объяснялись гипертрофированными зрачками, лишенными радужки и практически не оставлявших места для белка. Ну а заостренные кончики ушей достались им в процессе природной эволюции.

- Внешние отличия – далеко не главное. Основное – тут.

Двумя сильными пальцами Тарги коснулся своей груди, а потом – виска.

- А что там?

- Эмоции и разум.

Хоть Тени и не были лишены чувств, они давным-давно перестали что-то значить в их жизни. Знай девочка слова «рациональность» и «циничность», возможно, она смогла бы описать окружающих ее существ точнее. Но пока что ей приходилось учить множество других странных слов и правил, подчиненных строгой логике.

- Что такое разум?

- Способность мыслить и делать выводы. Создавать что-то новое.

- И как его получить?

- У тебя и так есть разум, и теперь нужно научиться им пользоваться. Когда ты вырастешь и получишь идентификатор, можно будет установить имплантаты, которые будут помогать. Но никакие чипы не станут думать за тебя, поэтому тебе предстоит многому научиться, чтобы найти себе место среди нас.

Мир Теней был сугубо технологическим, но по своему развитию шагнул намного дальше, нежели родной мир девочки, в котором о существовании иных миров разве что писали фантасты. Сама планета Теней была основательно разрушена, а практически бессмертные жители, хоть и рождались сравнительно редко, требовали для себя все больше ресурсов.

Совершенные существа быстро нашли выход, начав вторгаться в иные миры и создав для этого огромных роботов — эргов, — внутри которых они также могли пройти сквозь межмировой портал. Одни эрги подавляли сопротивление чужих планет, другие размещали сырьевые базы, и спустя несколько месяцев еще один мир оставался опустошенным.

В некоторых из посещенных Тенями миров высоких серокожих существ с заостренными ушами и глазами, практически заполненными зрачками без радужки, называли эльфами, и порой поклонялись им практически наравне с богами, наделяя неземной мудростью, грацией, силой и красотой. И чем больше проходило времени после их разрушительного визита, тем более волшебными становились их черты в легендах. Порой доходило до абсурда, когда в противовес прекрасным эльфам придумывалась некая родственная раса, вобравшая в себя весь ужас и злость, когда-то принесенные настоящими Тенями.

Обитатели иных миров серокожим были безразличны, и уничтожались по мере нахождения или же в случае активного сопротивления. Порой некоторые заинтересовывали Теней теми или иными особенностями, и кто-то становился материалом для опытов, а кто-то даже привлекался в армию.

- Мое место? Где сидеть?

- Нет, - рассмеялся Тарги, глядя на растерянную девочку.

Не первый ребенок чужой расы, которого он видел. Далеко не первый. Но единственный, с кем ему приходилось общаться. Все остальные мелькали в его жизни не задерживаясь, даже если в редких случаях оставались жить среди Теней.

Большинство существ попадало сюда детьми – это был единственный шанс компенсировать тренировками и физическим моделированием отсталость их генома. Сами Тени давным-давно перешли на инкубационное рождение совершенных в своем физическом развитии людей, не страдающих от болезней и практически не подверженных старению, и при этом адаптированных для эффективной работы с высокотехнологичными механизмами.

Одним из механизмов были транспространственные порталы, сквозь которые изначально засылались дроны-разведчики, собиравшие информацию о новом мире, а после, с началом атаки, переправлявшие в него тысячи эргов и обеспечивавшие бесперебойную обратную подачу материалов. В один из таких порталов и попала девочка. Попала, и, вместо того, чтобы рассыпаться кровавой пылью в пустом пространстве, как это происходило со всеми незащищенными органическими объектами, благополучно очутилась на одном из полигонов, ухитрившись покалечить заметившего ее военного.

- Место в мире – это то, чем ты будешь заниматься. Ведь ты не думаешь, что вся твоя жизнь пройдет в лаборатории?

- Ярс сказал, что мне не можно никуда ходить.

- Нельзя. Да, пока нельзя. Но я подумаю, что можно сделать. Кстати, если ты перестанешь делать все ему наперекор, все получится гораздо быстрее.

- Я не понимаю. Что ему нужно?

Даже будь девочка постарше, она бы никак не смогла понять суть происходящего. Всерьез ею заинтересовавшись, Ярс использовал все доступные средства для изучения малышки. И не только ее.

Еще в первые дни на глазах девочки Тени втолкнули в портал ее ровесника из того же мира. Судя по их реакции, ему не удалось достигнуть места назначения в целости и сохранности. Некоторые из взрослых скептически посматривали на малышку и, судя по жестам, то ли сомневались в ее уникальности, то ли предлагали проверить оную, втолкнув в портал именно ее.

Как бы ни было, записи камер наблюдения явственно зафиксировали появление девочки из иного мира без какой-либо защиты. И всех весьма интересовали причины такого явления.

- Он хочет понять, как ты делаешь… то, что делаешь. А теперь давай проведем тесты, у меня мало времени. Или ты хочешь, чтобы этим занялся Ярс?

- Нет! – девочка некрасиво скривила лицо, готовясь захныкать. – Он меня все время наказывает!

- Может, ты плохо стараешься?

- Я стараюсь хорошо. Он не говорит, что мне нужно делать. Я что-то делаю, но это неправильно. Я не знаю, как делать правильно!

- Да он и сам не знает, что хочет получить, - усмехнулся капитан.

Пожалуй, стоит поговорить с Ярсом об этих наказаниях. Неужели он так и продолжает бить девочку? А ведь у них были разговоры на эту тему.

- Забери меня к себе!

- Глупости. Эксперименты еще не закончены.

- А когда закончатся?

- Когда мы тебя полностью изучим.

- Но мне больно!

Тарги лишь иронически приподнял бровь. Неужели объект их исследований думает, что он не знает?

Записывая новые данные, капитан продолжал размышлять. Девочка растет, а вот их успехи в изучении ничуть не увеличиваются. Каков будет дальнейший прогресс, если увеличить интенсивность? И каков – если предоставить ей возможность жить обычной жизнью?

Попробуем начать с первого варианта…

Спустя несколько долгих месяцев Тарги лично распорядился более не рисковать девочкой, отправить в одну из детских групп и продолжать изучать, не вмешиваясь в природное развитие.

Перед тем, как попасть в общество маленьких Теней, она получила собственный код К-3, тут же превращенный капитаном в короткое подобие имени – Кат.

- Теперь к тебе проще обращаться, - усмехнулся Тарги, лично сопровождая девочку из лаборатории.

Она ничего не ответила – за прошедшие полгода что-то изменилось глубоко внутри, притушив даже ее неистовую жажду познания. Кат начала больше думать, чем спрашивать, но какие-то из ее мыслей нуждались в проверке.

- Мое имя мне кажется обычным. А вот ваши имена – нет.

- Для нас они абсолютно обычны. Хотя имен огромное количество. Родители довольно часто используют те или иные слова старой речи, комбинируя их слога и значения, чтобы придумать уникальное имя.

Кат приходилось почти бежать – увлекшись разговором, беловолосый мужчина перестал приспосабливаться к детскому шагу. Из-за этого ей даже пришлось перестать сутулиться, занавешивая лицо коротко стрижеными волосами, и посмотреть вокруг.

Как она уже знала, вся площадь разросшейся на половину материка столицы была густо покрыта зданиями, давно сплетенными в единую сеть тысячами внутренних коридоров. Пространство между строениями не менее густо заполнялось дорогами и тоннелями, полнящимися летающими машинами.

В одной из них девочка с капитаном и прилетели из лаборатории, и мужчина по пути лично рассказал, как работает автопилот внутри глобальной транспортной системы. Кат не поняла абсолютно ничего, но ей все равно было очень приятно рассматривать город сквозь прозрачное стекло кабины, слушая спокойный и уверенный голос Тарги.

- В моем мире были еще и вторые имена. Имена семьи.

- Нет, тут такого нет. Мы слишком долго живем, чтобы сохранять память рода дольше одного-двух поколений.

- Вы общаетесь только с родителями?

- Лично я не общаюсь ни с кем в виду отсутствия. Я, скажем так, государственное создание. И, предупреждая твой следующий вопрос, мое имя ничего не означает. Просто стандартная комбинация звуков.

- Так как отличить одну Тень от другой, если имена одинаковые?

- У каждого из нас есть идентификатор. Пока ты маленькая, это жетон, который всегда надо носить с собой. Ты сегодня как раз его получишь. Когда же Тени исполняется шестнадцать, она сдает экзамен зрелости, и под кожу вживляется специальный чип с личным уникальным кодом.

- Мне вчера что-то засунули, - пожаловалась девочка, показывая пальчиком на кружок пластыря в ямке между ключиц.

Мужчина искоса посмотрел на ребенка и, наконец, притормозил.

- Не трогай. Пусть заживает. Это другое.

- Не буду.

Кат ухватилась за руку Тарги, пытаясь отдышаться. Она уже знала - если капитан не ответил на ее вопрос четко и понятно, значит, не захотел. И спрашивать дальше бесполезно. Он может разозлиться и уйти, а потом не приходить много-много дней.

До цели их путешествия оставалось всего ничего – тонкие стеклянные двери детского блока разошлись, пропуская их внутрь приемного отделения. В столь позднее время оно пустовало, лишь какая-то красивая золотоволосая девочка сидела на стульчике, скучающе размахивая ногами. Неподалеку от нее о чем-то беседовали незнакомые Кат мужчина с женщиной. Хотя, кого она знала, кроме Ярса и Тарги? Даже простая прогулка от лаборатории ошарашила девочку обилием новых лиц, и ей хотелось поскорее где-то спрятаться.

- Подожди здесь.

Капитан, кивнув Кат на стул по соседству с красивой девочкой, подошел к тут же приветствовавшим его Теням. Судя по всему, его-то они и ожидали, тут же принявшись оживленно о чем-то беседовать.

- Ты кто такая? – Девочка с золотистыми кудряшками, обрамлявшими точеное личико, удивленно уставилась на странное существо по соседству.

- Кат…

- А что это у тебя такой вид странный? Ты что, болеешь?

- Нет. Просто я такая.

- И говоришь ты как-то странно. Ты тоже дружишь с капитаном Тарги?

- Нет, он меня… - сглотнув, девочка с трудом вспомнила нужное слово, - опекает.

- А, понятно! А я с ним дружу. И папа мой тоже.

- Это твой папа?

- Да. Они с капитаном вместе работают. И мой папа часто ему помогает.

Взглянув в сторону Теней, Кат немного удивилась – девочка рядом с ней ничуть не была похожа на своего отца.

- Ты здесь тоже будешь жить?

- Нет! Я с папой и мамой живу, - Тень рассмеялась так, словно Кат сказала смешную шутку. – А сюда иногда прихожу заниматься, вот так вот. А ты будешь жить? У тебя что, нету мамы и папы?

- Нет, - насупилась девочка. Зачем она так расспрашивает?

- А где ты жила?

- Тарги сказал, что я не должна об этом говорить.

- С тобой скучно, - девочка, отвернувшись, снова принялась раскачиваться на стуле. – Только ты смотри, не вздумай дружить с Тарги. С ним я дружу.

Кат тоже не захотелось продолжать беседу с маленькой зазнайкой, и она принялась разглядывать безликую светлую комнату. Вскоре к ним подошел капитан, за которым с легкой улыбкой наблюдали его недавние собеседники.

- Привет, милая, - опустившись на корточки перед девочкой, Тарги улыбнулся ей так, как никогда не улыбался Кат. – Как ты сегодня?

- Привет, - скучающе-заносчивый тон девочки ничуть не изменился. – Меня заставляют учить всякую скукотень.

- Это полезно. И нужно. Я прошу тебя постараться.

- Ну ладно, раз ты просишь…

Девочка вновь отвернулась, и капитан, чуть подождав, погасил улыбку на лице и поднялся, возвращаясь к Теням. Кажется, дальше беседа пошла в несколько недовольном тоне, и вскоре отец девочки попрощался и удалился, держа на руках уже начавшую клевать носом дочку.

Покинул их и Тарги, поручив воспитанницу заботам женщины со строгим, волевым лицом, оказавшейся куратором детского блока. Она пообещала капитану как можно скорее уложить Кат и завтра найти ей место в группе.

Женщина выполнила свое обещание, подробно рассказав окружившим их маленьким Теням, что из себя представляет темноволосая девочка с грустными глазами.

Внешне и внутренне Кат очень отличалась от других детей, и они не стеснялись демонстрировать ей свое превосходство и презрение. Созданные из лучших геномов по заказу родителей, они готовились занять отведенное им место в мире и жить очень долго и довольно счастливо.

И маленькие дети, и подростки постарше постоянно удивлялись, зачем в их обществе появилось странное отсталое существо, не знающее простейших вещей, не способное выносить минимальные физические нагрузки и долгое время не умевшее даже нормально говорить.

Пожалуй, единственным, кто относился к Кат более-менее терпимо, оставался лишь Тарги, всеобщий герой и ветеран многих сражений. Он даже разработал вместе с психологами программу для адаптации.

Капитан и сам задавал себе вопрос, почему ему интересна судьба Кат. Его развитая способность к логическому мышлению и стратегическому моделированию формировали версии о возможностях дальнейшего использования девочки как материала. Но, когда он присаживался рядом с ней на корточки и встречал взгляд странных, не залитых чернотой глаз, с робким ожиданием обращенный к нему, некое чувство подсказывало Тарги, что дело тут в чем-то еще.

И ему больше не хотелось называть Кат материалом – особенно после того дня, когда она неожиданно обняла его за пояс, не достав выше, и уткнулась лицом в куртку.

Наверное, ему было интересно заниматься чем-то новым, ведь, как ученый, он и в подметки Ярсу не годился. Или его поражали суждения ребенка, которого никто не мог назвать нормальным?

Даже когда девочка подросла и ее переселили из детского блока в общий, Тарги продолжал ее изредка навещать. Порой он проводил какие-то свои странные тесты, никогда не показывая свое отношение к результатам. Когда же капитан осведомлялся у командира группы об общих успехах воспитанницы, то неизменно получал в ответ разочарованное покачивание головой.

- Кат, тебе уже целых одиннадцать лет, а ты до сих пор не научилась внимательности!

Желто-карие глаза яростно полыхнули.

- Я все слушаю!

- А это что такое?

Весь виртуальный лист перед девочкой, на котором предполагалось наличие конспекта, был изрисован завитушками и, почему-то, глазами. Ее собственными, с белком и радужкой.

- Я так сосредотачиваюсь.

Конечно, Тарги, как обычно, вломился на общее занятие, и теперь вся группа насмешливо наблюдает, как он, перехватив управление, рассматривает ее творчество. Ну вот какое ему дело? Неужели не хватает этих вечных экспериментов, и нужно постоянно читать ей лекции?

А теперь, похоже, капитан еще и стремится ее унизить. Не слишком непривычное дело, но не с участием Тарги. С каким же обожаниям смотрят на него ребята из ее группы, и каждый мечтал бы вместе погулять. Только вот они не гуляют. Снова закрытый, неприятно пахнущий бокс аналитической кабины, непонятные и неприятные указание. И, как вознаграждение, короткая беседа.

- И как, получается?

- Вполне. Пересказать Вам содержимое сегодняшней лекции?

- Мрак меня сохрани. Поднимайся. Заберу ее у вас на сегодня, не против?

Конечно же, преподаватель был не против. Теперь он сможет сосредоточиться на работе с обычными детьми, маленькими и милыми, с внимательными черными глазками. Или невнимательными, но, все равно, такими чудесными!

По распоряжению капитана Кат так и не подвергли ни одной из положенных операций и лишь продолжили изучать доступными нетравматичными средствами. И теперь, по крайней мере до того момента, как вырастет, ей предстоит выделяться среди всех окружающих. Терпеть их насмешки, и ничего не уметь ответить.

Постепенно задекларированный капитаном подход дал некоторые плоды – Тени обнаружили способность организма Кат пропускать сквозь себя внешнюю энергию, что и позволило ребенку выжить в момент перехода. Но неясным оставалось то, откуда эта способность взялась и как передать ее Теням, и потому девочку не выбросили за ненадобностью и даже пытались чему-то научить.

Она не считала дней и годов – знала лишь, что дни чуть короче, а годы длиннее, чем на той планете, где она родилась. Но в родном мире Кат было бы четырнадцать с хвостиком лет, когда в ответ на ее испуганный визит в медицинский блок девочку просветили о том, с какого процесса она начала становиться женщиной.

Angelzoom feat. Apocalyptica. Turn the Sky.

Похожие статьи:

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Пограничник

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Доктор Пауз

Рассказы → По ту сторону двери