Серёжа был невысоким, уже лысеющим парнем, с добродушным круглым лицом и огромными очками на носу. Его руки торчали из рукавов футболки – тощие, словно грабли. «Да, и в придачу, они слишком уж волосатые» – подумала Марина. Это тёмное меховое покрытие на хилых конечностях Сергея лишь создавало смешное ощущение какой-то неуместной в данном случае самцовости. Марина с трудом сдержала улыбку.
– Марин, послушай, я подумал, – начал Сергей, забавно сдвинув свои пышные брови. – Я подумал, может быть, мы встретимся вечером? Я и ты. У нас в кафе? Там сегодня играет Данилкин-бэнд, и я два места…
– Серёжа, НЕЕТ! – с нажимом сказала Марина. Её янтарные глаза смотрели насмешливо и как-то поучительно – так учительница смотрит на провалившегося у доски первоклассника.
– Но тогда, может тогда… завтра…? – с надеждой предположил молодой человек.
– И завтра нет, Серёжа. Завтра тоже не получится, – сказала Марина, и на лице её образовалась гримаса притворного сожаления и печали. Пора было уже решительно прощаться:
– Ну что же, спасибо, что проводил меня. Ещё ведь увидимся, да? – спросила она, улыбаясь. Эта лучистая дружеская улыбка должна была служить одновременно и наркозом от произошедшего с парнем облома, и в то же время – как бы приятной затравкой, с намёком на обнадёживающие перспективы.
– Да, увидимся… Пока, – пробормотал Сергей. Он быстро развернулся и пошёл назад: с виду вроде бы совершенно спокойно и ненапряжно, лишь пылающие уши выдавали его с головой.
***
– А чего же ты ухажёра своего домой не пригласила? – спросила прямо с порога Алевтина Петровна – Маринина тётка.
– Во-первых, подглядывать, тётя, нехорошо! – поучительно сказала Марина. А во-вторых – это вовсе не мой ухажёр.
– Да? А кто же это тогда?
– Один из моих поклонников, – загадочно улыбаясь, сказала Марина. Тётка ничего не ответила. Она лишь укоризненно покачала головой и скрылась на кухне.
Да, Марине было уже тридцать пять. И, как ни странно, в свои годы она всё ещё оставалась девственницей. Хотя на вид это была барышня хоть куда: стройная, высокая, длинноногая, умная… Пожалуй что, слишком умная – в этом и заключалась основная её проблема. Вот и сейчас она рассуждала, стоя и кривляясь у себя в комнате перед зеркалом:
– Хорошо, положим... Положим, я согласилась, и всё пошло как надо. И вот мы сидим с Серёжей вдвоём, и он лезет целоваться своими пухлыми телячьими губами – бррррр! А потом тянет ко мне эти свои волосатые грабли… Ну ладно, мы добрались до постели, он снимает штаны, и я вижу его ноги – тощие, волосатые… ГОЛЫЕ!!! – Отвратительно! – искренне ужаснулась Марина.
– Ну ладно, не Серёга, – продолжала она. – Пусть это будет Фитилёв. Рома. Он хотя бы умный. Но этот его пивной живот! – Марина представила, как она добралась до кровати, на сей раз с Фитилёвым. Вот он расстегнул свою голубую рубашку, снимает майку-алкоголичку, и из-под неё неспешно выпадает такой округлый пушистый животик. И вот уже всё волшебство момента безнадёжно утрачено! А Фитилёв этого конечно не понимает: тянет к ней свои пальчики-сардельки, нагло пытается залезть ими под майку и юбку… Ничего кроме отвращения и недоумения эти картины у Марины не вызвали. Она лишь в очередной раз убедилась в правильности своей линии поведения. Марина уже потянулась за томиком Моэма, как вдруг произошло нечто…
Сначала поверхность зеркала, висевшего напротив неё, зарябила, словно вода в озере, а потом в нём и вовсе открылось круглое сияющее отверстие. И из этого отверстия в её комнату шагнуло существо, всё покрытое серой сморщенной кожей. Росту оно было невысокого – не больше полутора метров. На непропорционально большой голове разместились три выпученных глаза, которые сверкали злобным желтоватым огнём. Чудовище энергично осмотрелось и протянуло вперед свою трёхпалую ссохшуюся руку, весьма напоминавшую огромную воробьиную лапу. Потом, решительным шагом оно двинулось в сторону Марины. Только теперь та осознала, что существо это было абсолютно голое, лишь местами покрытое клочками чёрной щетины. И под животом у него, кажется, болталось… нет, торчало...
Гуманоид решительно настиг Марину, и энергичным движением завалил её на кровать. В следующую секунду с неё были с треском сорваны трусики. Марина чуть не задохнулась от возмущения и неожиданности! Между тем, чудовище уже залезло на неё, быстро приладилось, и начало совершать фрикции со всё нарастающей амплитудой…
Сказать по правде, тот, первый раз не показался Марине особо приятным: слишком сильны были удивление и боль от первого в её жизни соития. Зато потом… – Да, да, было и «потом»! Таинственный инопланетянин стал заглядывать к ней по пятницам почти каждую неделю. И каждый раз он проделывал с ней эти свои «штуки». И вот, Марина уже ловила себя на мысли, что она ждёт очередную пятницу, ждёт своего таинственного гостя из зеркала. И от этих мыслей у неё на душе становилось радостно, а низ живота наливался приятной теплотой.
Через пару месяцев они даже начали общаться. Кхабу, а именно так произносил своё имя гуманоид, кое-как объяснил ей, что у него на Земле – нечто вроде научной миссии, что их интересует антропология и биологические исследования в области генетики. Марина тоже охотно рассказывала ему – в основном про свою работу в Конструкторском бюро, про производственные проблемы и всякие забавные случаи. Кхабу, когда слушал её – обычно замирал, и лишь тихонько перебирал в воздухе своими воробьиными пальчиками.
К концу пятого месяца этих свиданий, Марина стала замечать, что внутри неё растёт и шевелится что-то таинственное, непонятное. Впрочем, она старалась не задумываться об этих ощущениях, гнала от себя все неприятные мысли.
Конечно же, крики и скрип кровати, доносящиеся из комнаты одинокой девушки, не моги не насторожить тётку Алевтину – здраво мыслящего православного человека. И в одну из пятниц случилось именно то, что уже давно должно было случиться.
В момент, когда сладострастное удовольствие достигло своего апогея, и уже готово было вырваться наружу, сметая всё на своём пути, дверь в Марининой комнате с треском распахнулась, и в неё вошла процессия в составе архиерея Николая – настоятеля местной церкви, и тётки Алевтины. Внушительного роста отец Николай был одет в чёрную рясу и епитрахиль. В руках он держал чашу со святой водой и кропило, напоминавшее громадную кисточку для бритья. Алевтина была в платочке и с Евангелием в руках, которое она выставила перед собой наподобие щита. Войдя, отец Николай сразу же громогласно запел: «Да воскреснет Бог и расточатся врази его! Яко тает воск...» – при этом он энергичными движениями стал кропить кровать, особо щедро одаривая святой водой Кхабу. С диким шипением воинственного кота, Кхабу спрыгнул с Марины и оказался в дальнем углу комнаты. Страшно сотрясаясь и корчась, он протянул свои воробьиные лапы в направлении Марининого живота. Живот девушки стало пучить: что-то задёргалось внутри, словно стремясь наружу. И вдруг, после очередного пасса инопланетянина, непонятным образом пройдя сквозь кожу, прямо над пупком девушки завис серый лохматый шарик, размером с кулак. Шарик быстро поплыл по воздуху и тут же оказался в руках у гуманоида. Кхабу, прижав его к груди, шагнул в сторону зеркала, поверхность которого уже снова вовсю рябила волнами.
– В зеркало бежит, дьявол! – сообразила смекалистая тётка Алевтина. И отец Николай отреагировал незамедлительно: в тот же миг в открывающийся портал была пущена изрядная струя святой воды. Волны на поверхности зеркала тут же остановились, и через застывшее отверстие стали видны внутренности большой гофрированной трубы. Труба эта с диким скрежетом начала гнуться, а потом и вовсе переломилась, так что через неё открылся вид на детскую площадку. А прохожие, находившиеся в это время на улице, увидели, как возле стены дома в воздухе постепенно проступили очертания огромной стальной махины. Со страшным грохотом она рухнула прямо во двор, подминая под себя верёвки с сушившимися на них простынями.
Кхабу застыл в нерешительности и простоял так с пару секунд, словно раздумывая. А потом он обнял обеими руками серый шарик, и выпрыгнул наружу в торчащий из зеркала обломок трубы. Он упал с высоты пятого этажа, прямо на крышу своего поверженного корабля. Многие жильцы видели во дворе его мечущийся серый силуэт. Дворовые собаки гнали гуманоида до самого Парка культуры и отдыха, где он, в конце концов, и скрылся в густом кустарнике.
***
Прошло с четверть часа. Марина стояла во дворе рядом с Серёжей – тот жил в соседнем доме и прибежал на шум. Перед ними дымились обломки внушительной металлической конструкции. Вокруг уже собиралась толпа.
– Это же надо, всю стену тебе разворотил! – сочувственно сказал Сергей, посмотрев вверх. Словно под действием сильного впечатления, он неспешно положил руку Марине на плечо, обнял её. Надо сказать, это у него получилось почти естественно.
– Нет, ну что это такое?! – воскликнула она вдруг с таким возмущением, словно действие происходило в мясном магазине, где ей вместо вырезки всучили дохлую крысу.
– Ну Марин, ну может… – примирительно зашептал молодой человек своими пухлыми губами.
– Нет, Серёжа! НЕЕЕТ! – сморщившись, она взяла кончиками пальцев его руку и с нескрываемым отвращением сбросила её со своего плеча.
Парень опять сделал вид, что это его нисколько не задело.
– Ладно, я всё понимаю, ты перенервничала, – нарочито заботливо сказал он, пытаясь исправить неловкую ситуацию, – хорошо хоть этот чёрт с тобой ничего не сделал. Вовремя его шуганули.
– «Чёрт?!!!» – вдруг вскричала она. – Да что бы ты в этом понимал! – Сергей оторопел: словно два безбрежных океана ярости, её прекрасные светло-янтарные глаза испепеляли его жестоким беспощадным огнём.
