Уповаете? Часть 6.

в выпуске 2021/07/05

6 февраля 2021 - А. А. Вознин

  Глава 5. Исход.
   День пятый.
   Чего бы я только не отдал, лишь бы не идти на оперативку к шефу. Опять начнётся извечное: "Я вас прикрываю, все шишки сыпятся на меня, а вы неблагодарные кретины...". Возможны, конечно, флуктуации в дебюте, развитии темы, но эндшпиль будет один - кретины. Как все дороги вели когда-то в Рим, а пять коридоров нулевого этажа безальтернативно в приёмную, так и у Др.Shark каждый монолог всегда заканчивается общим неутешительным диагнозом всем присутствующим.
   Кабинет шефа встречает пасмурной осенней погодой. Низкие серые тучи нависают над самыми головами собравшихся на оперативку. Хорошо ещё, что дождь из них не хлещет - зайти к боссу с зонтиком непочтительный нонсенс. Пробуксовка со Свитком сказывается на настроениях хозяина кабинета, и чтобы предугадать ожидающий меня сегодня разнос, нет нужды быть продвинутым экстрасенсом. Я оглядываю присутствующих. Над Золем ярко светит Солнце, одаряя теплом и уютом. Его отдел-то справился с поставленной задачей. Над ваятелями переменная облачность, во многом наносимая с моего обделённого теплом участка. Но я-то что могу поделать без имени Бога?
   - Войд!
   Вскакиваю, готовый клясться и убеждать. Но не успеваю открыть рот в своё оправдание:
   - Кого из отдела выгнал на мороз? Какие физические наказания применил к нерадивым? Докладывай, я слушаю внимательно.
   Проклятье! Смиренно бормочу в ответ:
   - У меня еще целый день. Я успею.
   - Н-да? Не слишком ли самоуверенно? Ты в курсе, что отлитый первый образец уже ожидает Свиток в подвале? И каждый день просрочки ведет к перерождению материала. Теряются его пластические свойства...
   Я смотрю на Золя, купающегося в лучах славы. Блаженная улыбка, важное покачивание головой вызывают подозрения в лёгком утреннем подпитии. Но на нашем печальном фоне он выглядит прекрасно, в любимчиках, а я с ваятелями жмёмся под переменчивыми порывами холодного ветра настроений босса.
   - Готов голову положить на плаху, если к сроку Свиток не будет готов! - Я как могу демонстрирую уверенность в своих силах. А какой иной выход? Как объяснить руководителю, что нерешаемая в принципе задача не имеет решения?
   - Это не обсуждается. Отдел административно-хозяйственного обеспечения!
   Худенький, скелетообразный начальник подскакивает со стула, словно выброшенный катапультой и подобострастно изгибается в низком поклоне. С его-то постоянными недостачами выбор небольшой - или тюрьма, или готовность выполнить малейшую прихоть руководства.
   - Подготовить помост с дубовой плахой. - Др.Shark глядит на ручные часы. - К восьми вечера. С заточкой Великого Усекателя не должно быть никаких накладочек.
   - Разрешите идти исполнять? - Голос преклонённого к ламинату звучит глухо, словно из самого Ада, где меня уже, судя по всему, заждались.
   - Спешите.
   Начальник АХО срывается и, почтительно хлопнув дверью, скрывается с глаз. Практически сразу же слышу звонкий перестук плотницких топоров. Дождался, значит. Теперь уже вариантов нет - или чудо, или голова в помойном ведре. Чувствую, как нехорошо так кружится моя бедная голова...
   - Все!

   В самый разгар моих мучений ожидания скорой расправы, в отдел заглядывает жизнерадостный Костя.
   - Привет чудикам!
   Оценив кислотно-щелочной баланс моей унылой физиономии, с порочными следами ночных возлияний, быстро меняет тон:
   - Заглядывал в подвал, Мигель уже готов. А у вас я вижу пока застой? Не дается имя Бога?
   - Мигель? - я вопросительно смотрю на Костю, не совсем понимая о чём это он.
   После коллективной попойки, так трагически наложившейся на четырёхдневный недосып, голова, честно говоря, по ощущениям больше всего напоминает тыкву. Если, конечно, я верно оцениваю гулкую пустоту, в которой нет места ни мыслям, ни чувствам.
   - Да так переиначили в подвалах имя бионического монстра.
   - А-а-а!
   - Мысли есть?
   - Вакуум, - скорбно прикасаюсь к голове, на что она отзывается тупой пульсирующей болью, словно кто-то в ответ приветливо отстукивает морзянку изнутри. Психическое здоровье качается одиноким деревцем на штормовом ветру. Что меня всё сильнее беспокоит. Хотя... Зачем здоровье головы телу без оной?
   - На, почитай на досуге, - Костя протягивает мне книжку.
На досуге? А он ожидается? Я гляжу на заглавие - "Стихи. А. Белый".
   - Издеваешься? - киваю на тысячи тысяч томов, громоздящихся повсюду, и бросаю книжку на пол. - Что слышно на свободе? В кулуарах?
   Костя в свою очередь непочтительно сбрасывает с кресла пару древних фолиантов и усаживается напротив.
   - Говорят, у тебя туго с заданием шефа. Золь свой полимер синтезировал, моделисты с конструкторами уже согласовали с боссом окончательный вид, занимаются литьем второго экземпляра, институтские остряки перековеркали твое имя андроида. В общем последнее слово за тобой. Ждем-с.
   Лишь неопределённо пожимаю плечами. А что ещё могу сказать? Прострация, она такая - не требует слов.
   - В отделе Олега, говорят, вот-вот портал откроется.
   Я настораживаюсь:
   - Какой портал?
   - Последние новости совсем не слыхал?
   - Да какое там! Я же безвылазно тут теперь существую. Вся интимная жизнь Института мимо проходит. Так, гуляю изредка по ночам, чтобы проветриться. Да на оперативках шефа выслушиваю в свой адрес... Всякое.
   - У Олега, говорю, вот-вот инфернальный портал откроется. Уже приготовили группу локализации. И первая жертва есть. Помнишь Нельку Челнокову со второй секции? Бывшая Карона. Развелась с ним совсем недавно. Не проснулась. Ночное дежурство, а утром нашли с перекошенным от спазма лицом. Говорят, Др.Shark несколько раз звонил - ждал вечернего визита. Трубку никто не взял. Так-то вот.
Перед глазами сразу всплывает образ таблички от рассыпавшейся у меня на глазах пирамиды - Нелли Сергеевна Челнокова. А я и не знал, что она с Погранцом того… Семья… Бывшая... Во всех смыслах этого слова.
   - Слушай, я тут к тебе в отдел пару ночей назад заглядывал. Чем там Карон занимается? Что-то занятное.
   Костя делает удивлённое лицо:
   - Карон? Его вывели из моего подчинения. Он напрямую с Др.Shark теперь общается. Шеф лично координирует его работу по личностной устойчивости. А что?
   - Да, так...
   Чувствую, как окружающий мир всё сильнее погружается во тьму. Наверное, моя пирамида личности раскачивается, как от штормового ветра корабль посреди безбрежного океана. Проклятье! Случайно, не злопамятный ли Карон «дровишек» сверху набрасывает?
   - А книжонку почитай! Ну ладно, я пошел, - Вопрос о Кароне странным образом заставляет Костяя засобираться, и он, помахав на прощание рукой, исчезает.

   Николай протягивает мне наушник, в котором пищит какая-то музыка. Пожав плечами, вставляю пластиковую пуговку. Ха! И что? Это же ВИА "Фестиваль" с их давним хитом. Смотрю недоуменно на Николая. Тот кивает головой в так музыке.
   - Чего ты? Знаю я эту песню. Еще в школе слушали.
   - Вы слова помните?
   - Да практически наизусть. Кто ж ее не знает? - Я пожимаю плечами. И что на него нашло?
   - Тогда вы должны понимать, что это поэтическая проекция на материальный мир.
   Во даёт! Я внимательно смотрю в его глаза, пытаясь найти проблески сумасшествия. Но его взгляд чист и ясен. Быстро прокручиваю в голове знакомый текст песни. Всегда считал, что это про любовь к... Только вот к кому? К рисунку? Николай терпеливо ждёт от меня просветления.
   - Сдаюсь. Всегда считал, что это про рисунок на стекле.
   - Разбираем. Во-первых. На стекле нарисована картинка более яркая, чем окружающий мир за стеклом. Главный герой погружается в его созерцание, не видя реального мира, сокрытого художественным полотном. Время идёт, рисунок теряет краски, расплывется. Если коротко о сути - главного героя погрузили в иллюзорный мир рисунка, полного красок, эмоций и удовольствий. Коим по сути и является материальный мир...
   - Постой! Каких-таких удовольствий? Там ни слова про удовольствия!
   - Главный герой сидит безвылазно перед картинкой? Значит получает экстатическое удовольствие от созерцания.
   - Ну... Допустим.
   - По мере старения, материальный мир перестаёт радовать главного героя, теряя свою привлекательность. И возникает желание - разбить окно и окунуться в мир иной, где, солнечный рисуя свет, живёт художник и поэт. Всё как в ведизме - материальный мир ничто, духовный всё.
   - Нам-то какая польза? Имя Бога или хотя бы упоминание о нем есть?
   - Да. Картину нарисовал "Художник и Поэт". И мир за окном, его мир.
   Я задумался. Что-то в этих рассуждениях есть.
   - А имя Бога где?
   - Ищем.
   Ясно. Так они будут искать и после моего потускневшего в ведре взгляда.
   - Народ! - Я жду сосредоточения внимания на себе, - Особое внимание уделяем стихотворной форме. Чем черт не шутит.

   Белая стена испещрена тонкими трещинками, ветвящимися из одного центра. Чем они дальше от центра, тем тоньше и незаметнее. Выбираю произвольное направление и скольжу взглядом вслед за чёрной линией. Упираюсь в чистую гладкую поверхность, возвращаюсь назад к центру, и начинаю всё сначала. Неожиданно понимаю, что тупо расходую своё истекающее время на абсолютно бесполезное занятие. Вот чёрт! Я просто ощущаю, как сумасшествие коварно бродит где-то рядом, постепенно сужая круги.
   - Проснись!
   Я перевожу взгляд на монитор моего компьютера. Такое впечатление, что кто-то настойчиво стучится в экран с обратной стороны.
   - ИИ-шка? Ты? - осторожно спрашиваю в пустоту я. А если не он? Хотя...
   Сумасшествие не самый плохой исход эпопеи со Свитком.
   - Я-я, - разрушая идиллию палаты номер шесть, отвечает цифровой собеседник, - Я тут поразмышлял над твоими словами...
   - Какими? - Если честно, я так часто засыпал перед монитором, что уже не в силах вспомнить, когда и что тут мог брякнуть.
   - Как же, как же... Имя Бога до сих пор интересует?
   Всё мое скорбное приятие судьбы, как рукой снимает.
   - ДА! - восклицаю я. - Неужели есть подвижка?
   - Мне сложно понимать человеческие отвлеченные понятия. Но если срастить науку колебательных процессов и поэзию, вырисовываются некоторые аллюзии.
   Я скрещиваю пальцы на левой руке, чтобы не сглазить всплывающий из цифрового океана подарок судьбы.
   - По моим прикидкам наиболее близок к раскрытию тайны искомого имени - Борис Бугаев сын Николая.
   - Кто? Даже не слышал никогда...
   - Возможно он тебе известен по своему... У-у-у-у... О... А... Е... И...
   Что? Монитор на мгновение вспыхивает голубым экраном и покрывается чернотой. Я быстро оглядываю системник под столом. Едва заметный запах горелого пластика. Ясно, накрылся комп. Как же не вовремя! Кто такой Булаев? И правильно ли я запомнил фамилию? А имя? ... Николай? Вскакиваю и бегу к своим бойцам. Мне срочно нужен доступ к спасительному Googl!

   Деликатный стук в дверь отвлекает от вернувшихся на порочный круг невесёлых мыслей о своём снова незавидном будущем.
   - Кто там?
   В осторожно открывшуюся дверь аккуратно заглядывает начальник отдела промышленного внедрения Торквемада.
   - Не помешаю?
   Пожимаю плечами — моя связь с этим миром становится всё более формальной. И никто помешать перемещению в иные пространства, судя по всему, уже просто не в силах. Наводка, данная ИИ-шкой, оказывается пустышкой - Николай Булаев оказывается совсем не торт. Ни стихов, ни поэзии за ним не числится. Имя Бога, на миг всплыв из темноты веков, опять туда и погрузилось. А я остаюсь у разбитого корыта. Проклятье какое-то! Чувствую, как обрываются одна за другой нити, связывающие меня с миром живых. Правда, иной мир ещё не виден, но уже чувствуется его настойчивое холодное дыхание в районе затылка.
   - Чего у тебя такой холод собачий? Хоть бы окно закрыл, не май месяц на улице.
   Я оглядываюсь. Точно! Окно открыто нараспашку, и снежинки на подоконнике уже даже не тают. Не торопясь прикрываю створку. Леденящее дыхание потустороннего мира временно прекращается. Дьявольщина! Совсем докатился до ручки с этим заданием. А может это месть самого Господа за наше посягательство на святая святых?
   - Послушай. Чего я зашел. - Торквемада садится напротив и закидывает нога на ногу. - Хотел серьезно поговорить с тобой. Может не надо находить имя Бога? И это, позволь тебе сообщить, не только мое личное мнение.
   Настороженно смотрю в его непроницаемое лицо. Ему-то какая колбаса? Какое на хрен промышленное внедрение МоГела? Но, осторожничая, оставляю эти мысли при себе. Ходили слухи, что у Торквемады наверху есть волосатая лапа, которой и сам ужасный Др. Shark не ужасен. Поэтому моему гостю позволительно периодически не являться на обязательные для всех оперативки. Кстати, я его на прошлой и не заметил.
   - А как же я? - я привожу, как мне кажется, железобетонный аргумент, - Dr.Shark с меня же шкуру снимет, натянет ее на барабан и будет в него весело стучать на оперативках в назидание остальным, когда мне голову усекут во дворе Института под общее ликование!
   Торквемаду однако моя аргументация не впечатляет:
   - Да ничего страшного! Только представь, как ты свою карму поправишь. А? Райские планеты станут для тебя лишь началом торгов с Всевышним. Многие бы возжелали оказаться на твоем месте...
   Ха! Что-то не наблюдаю очереди из желающих выкрикнуть: Я Спартак! Чувствую, как моё лицо непроизвольно кривится - доводы кажутся притянутыми за уши и мотивации в них ноль. Видя мою недовольную физиономию, Торквемада продолжает наседать:
   - Открою тебе страшную тайну. - Он оглядывается, чтобы убедиться в отсутствии рядом подслушивающих и подглядывающих. - Устройство нашей материальной Вселенной таково, что безвинно умерщвленный от действий чужой негативной воли получает движение вперед на великой шахматной доске Рамы. При этом, слышал что-нибудь о проклятии Текумсе?
   Пожимаю плечами. Я и к религиям-то всегда относился недоверчиво, а уж ко всякой мистической чепухе тем более. Удивляясь моему непробиваемому невежеству, общественный агитатор меняет субъект разговора:
   - Ясно. Но Дрюона-то читал, надеюсь?
   - Какого Дрюона? Мориса? Или Самюэля?
   Теперь собеседника в тупик ставлю я. Он некоторое время раздумывает и продолжает:
   - Мориса-Мориса. Который - Проклятые короли. Там вся завязка вокруг проклятия де Моле. Чтобы не углубляться, я сразу перейду к сути. Я привел примеры действия великого закона Справедливости во всей его красе - если человек при неправедной насильственной смерти успевает наложить проклятие на своих обидчиков, оно сбывается до последнего знака препинания. Так вот...
   Что-то мне всё меньше и меньше нравится всё более и более вдохновляющееся лицо собеседника. Чувствуется этакая пугающая предопределённость.
   - В общем так - на плахе произносишь проклятие в адрес Dr.Shark и все... Voi l;! Сразу решается масса проблем: про Мигеля забываем, Dr.Shark благополучно возвращается в свою больницу или сразу перемещается на тот свет, где ему самое и место, для сотрудников наступает золотой век.
   - Ну-ну. Как тут не вспомнить замечательные стихи: Жаль только - жить в эту пору прекрасную уж не придется - ни мне, ни...
   - Ну зачем же так мрачно! - поспешно перебивает Торквемада, суеверно не давая закончить четверостишие. - А чувство локтя? А сложить жизнь за други своя? И не забывай о Райских планетах. А мы тебя тоже не забудем - выпустим спецвыпуск стенгазеты!
   Вот удружил так удружил! Смеётся он что ли? Но глядя в его честные светлые глаза, убеждаюсь в его неподдельной искренности. Проклятье! Концессию, значит, организовали по наведению железной дороги в своё прекрасное будущее... Только не для всех.
   - Хрен вам по голове и десять по селу, я на плаху не пойду! - Загнанный в угол я неожиданно начиню изъясняться рифмой. Сказываются, наверное, нравоучительные разглагольствования Николая.
   Торквемада горестно всплёскивает руками, не оценив моего поэтического дара. Одинокая слеза, блеснув, скатывается по гладковыбритой щеке. Я же беру его под белы ручки и выпроваживаю за дверь, учтиво подтолкнув чуть ниже спины. Как ни странно, попытка склонить меня к добровольному восхождению на Голгофу достигает обратного результата - найти имя Бога хочется как никогда ранее.
   Райские планеты пускай ожидают… Кого-нибудь другого.

   - Борта!
   Чёрные тучи над моей головою клубятся, уже не желая расходиться. И всё чаще из глубины грозно посверкивают молниями. Последний день, когда ещё возможно спасение, постепенно исходит на нет, а решение пока отсутствует. Я вспоминаю о задании, данном своей сотруднице. Надежда до сих пор не умерла.
   - Борта! М... ! Где ты?
   Наконец она выныривает из одной из ветвей БТЛ.
   - Николай, давай, действуй!
   Борта испуганно переводит слегка навыкате глаза с одного на другого, совсем как бедное жвачное перед мордастыми забойщиками на мясокомбинате.
   - Спокойно, спокойно... - Николай пытается её успокоить. - Я тебя только погружу в гипноз и вытащу из тебя имя Бога. Это будет не больно.
   - Зачем это? - Борта пугается ещё больше, хотя чего ей бояться с таким-то "ожерельем" на шее?
   - Божественную комедию прочитала? - грозно вопрошаю.
   - А-а-а, конечно. Она не очень длинная.
   - Да-а-а? - Странно. А мне всегда казалось, что эта книженция не совсем карманного формата. - Николай, приступай!
   С трудом укладываем строптивую даму на диван, для которого лежащая на спине Борта далеко не откровение. Николай некоторое время колдует над ней со сверкающим шариком на цепочке. Хотя кувалдой было бы и быстрее, и надёжней. Гуманист, чтоб его...
   - Готово! Спит как младенец!
   Подопытная неожиданно вздрагивает, протяжно стонет и начинает плакать.
   - А-а-а, черт! Николай, сума сошел? Какой к дьяволу младенец? Думай чего городишь!
   Николай поглаживает плачущую по руке, что-то шепчет ей на ушко. И та успокаивается.
   - Давай, тяни из нее имя!
   - Земную жизнь пройдя до половины...
   Некоторое время загипнотизированная лежит, прислушиваясь к тихому голосу гипнотезёра. Наконец, начинает что-то говорить.
   Мы вместе наклоняемся к ярко накрашенным губам:
   - И вдруг открылись двери Рая...
   Я начина тихо радоваться про себя:
   - Неужели? В последний день, в последний миг такое счастье? Отскочил на тоненького!
   Шепчу тихо, чтобы не разбудить и не вспугнуть:
   - А дальше?
   Борта начинает покрываться потом, его маленькие бусинки мило сверкают на лбу. Она тихо постанывает, и наконец продолжает:
   - ... И нянька вышла из сарая,
         И был на ней одет чепец.
   - Чего?! - Смотрю на Николая, - Какая нянька? Какой чепец? Это что за… Отсебятина такая?
   Тот только пожимает плечами. Неожиданно Борта начинает стонать и метаться на диване. Это выглядит страшно.
   - Имя! Борта, имя!
   - Потец!
   Вброшенное в этот мир имя увесисто бьет нас в самое сердце, и мы испуганно смотрим с Николаем друг на друга.
   - Чего? Это имя Бога?
   - Наверное, - Тот пожимает плечами, - а кто обещал, что имя Верховного не будет страшнО?
   Изречённое здорово меня пугает, до холодного пота на лбу. В глазах темнеет, и на этом мрачном фоне мелькают какие-то три белесые фигурки, хороводя вокруг нас. Ужас, видимо, достаточно долго копившийся в глубинах подсознания, волнами начинает выплёскиваться наружу.
   - Страшен... ! Страшен...! - Неожиданно Борта вытягивает руки перед собою и стремительно садится. Происходящее начинает мне напоминать сцену первого пробуждения паночки в кошмаре всех советских школьников — фильме «Вий». И у меня сердце, как и в стародавние времена, проваливается в пятки. - Страшен, синь и сед Потец. Я ваш Ангел, Я Отец!
   - Разгипнотизируй ее скорее! - Толкаю Николая, - Нет сил боле вийдеть и слыйшать эти ужасы...
   Ожидающая меня впереди граница в виде сверкающего лезвия Великого Усекателя, заботливо отточенного ахо-шниками, превращается в этакого демона Максвелла, за которым пути обратно уже нет.
   - На счёт пять, ты откроешь глаза. Начинаю считать: один...
   Пока Николай будит нежданно возомнившую себя звездой киноэкрана Борту, я беру книжку, отложенную ею перед погружением, верчу в руках. Ах ты чёрт! Супер обложка от "Божественной комедии" скрывает в себе томик со стихами и пьесами Введенского. Со страхом открываю... Это-что-за...
   - Обнародуй нам отец,
      Что такое есть Потец?
   Кошмар! Вот это поворот! Детские страхи, казалось бы похороненные навсегда, неожиданно обретают кровь и плоть... И с воем пускаются в дикий пляс:
   - Ты скажи-ка нам отец,
      Что такое есть Потец!
   Вспомнил! Это же мультфильм, просмотренный когда-то давным-давно в ночь, и долго преследовавший меня своими жуткими образами. А я с таким трудом затем их забывал. Неожиданно до меня доходит, что буквально за пять минут в жалкие остатки моей жизни втиснулись все самые мрачные порождения советского кинематографа.
   Имя Бога, целенаправленно уклоняясь от проявления в нашем мире, начинало действовать откровенно пугающими методами. Кто же мог подменить книгу? Да и я, хорош, нашёл кому доверить чтение Данте. Борте! Которая даже подвоха не увидала, что читает что-то совсем иное. Становится ясно как Божий день, что это четверостишие теперь будет меня преследовать до самой дубовой плахи... А очень даже может быть, что и после неё...

   Я отчётливо понимаю - если сей же миг не схожу и не проветрюсь в ночных коридорах, этот проклятый Потец прогрызёт дырку в моих мозгах. Выбравшись из кабинета, с удивлением осознаю, что совсем потерял связь с реальным временем — коридоры полны снующих сотрудников. За окнами яркое солнце, а рабочий день в самом разгаре. Я никак не могу сообразить, какой же теперь день из выделенных мне? Пятый? Шестой? Поскольку преторианская гвардия за мною ещё не явилась, решаю считать его пятым. Может заглянуть к Олегу? Узнать, что там за слухи об ожидающемся прорыве инферно, и вероятно ли из этого мистического камуфлета получить интересующее меня Имя. Но завернув за пару поворотов, я неожиданно вязну в самой гуще толпы, скопившейся возле его лаборатории. Удивлённый данным поворотом, по очереди продираюсь сквозь все адовы круги зевак. Наконец оказываюсь перед две... Точнее двери-то уже и нет - только каменная кладка с чёрной пентаграммой во всю высоту заложенного проёма. Что за...?
   - Обнаружили уточку инферно, - словоохотливо сообщает оказавшийся возле меня Золь, наш полимерный бог и дьявол в одном лице.
   Судя по градусу словоохотливости, наш друг уже успел принять на старые дрожжи новую порцию животворящей вОдички. Видимо, Карон так и не смог восстановить павшую подпорочку.
   Разговор с пьяненьким Золем, источающим благостное приятие всего разнообразия мирского, легко прерывает шум толпы, приветствующей закладку краеугольного камня в стену:
   - Гип-гип, Ур-а-а-а!
   - Дурни, - продолжает комментировать, мироточа перегаром, мой собеседник,
   - Им бы только покричать... Какое может быть инферно в лаборатории машинного разума? Это же не парни с отдела диалектического материализма, которые никогда без чудес не обходились. Совсем с... с-сума все посходили...
   Когда крики стихают, мне кажется, что из замурованного кабинета исходит странный шум. Словно кто-то с той стороны пытается достучаться в двери. Правда каменная кладка плохо проводит звук, и вполне возможно мне это просто кажется. Я поворачиваюсь к красноглазому Золю - благодаря своему реноме закоренелого алкоголика, он знает практически всё о тёмных делишках Института.
   - Слышь, Золь. Я что-то Олега не вижу. Как это его лабораторию замуровали без его ведома? Нехорошо как-то...
   - Почему же без него? - искренне удивляется благополучно вернувшийся в круг почитателей Бахуса, - Он в курсе, и на сколько я знаю, был резко против. Хотя почему был, он и сейчас против.
   При этом собеседник странно мотает головой, словно хочет боднуть возведённую защиту от тёмных сил.
   - А кто команду дал на изоляцию первой степени? - продолжаю расспросы я.
   Золь пожимает плечами:
   - Кто ж его знает, теперь-то. Как задумали, так и сделали.
   Он разворачивается и, непрерывно пожимая плечами, возвращается к своим полимерам и коллоидным растворам. Я неожиданно понимаю, что смотрю ему вслед и так же начинаю пожимать плечами, словно только-что подхватил эту странную заразу. Усилием воли прекращаю это сумасшествие.
   Возвращаюсь в отдел, где с удивлением обнаруживаю Николая, безмятежно лежащим в кресле да ещё и нагло взгромоздившим ноги в ботинках прямо на заваленный древними свитками стол. Пока мои измученные сотрудники пашут как проклятые, этот обормот неторопливо листает какую-то небольшую книжонку из новодела. Внутри меня всё просто закипает от ненависти. Пытаясь заручиться поддержкой остальных, оглядываю отдел и... Проклятье! Вокруг происходит настоящая чертовщина. Сквозь моложавое лицо Борты, как через намалёванную на стекле картинку, проступает сморщенная маска страшной беззубой ведьмы, кокетливо подмигивающей мне. Мордье... Хрень Господня! Его плоть трескается, рвётся как бумага, и наружу выпрастывет все свои восемь щупалец огромный головоног. Выпученные глаза не сводят с меня остекленевшего взгляда, а мощный хищно щёлкающий клюв пытается ухватить за ногу. Я тихонечко пячусь назад, пока не упираюсь в чьи-то острые коленки. Шарахаюсь в сторону. Керха! Только вместо головы сложный механизм, где крутятся многочисленные шестерёнки, двигаются маленькие сочленения, заставляя глаза и губы шевелиться. Он что-то пытается сказать мне. А я не в силах сделать и маленького шажка. Такое ощущение, что вступил в какую-то вязкую жижу. Гляжу под ноги. Точно! Пузырящаяся мерзость растекается по полу. А вытекает она из штанин Доплеца. И сам он весь какой-то пузырящийся, жидкий, потерявший элементарные человеческие формы. Крыша у меня окончательно поехала или это продолжение кино-ужасов советского разлива? Ищу поддержки у Николая, и всё сразу становится на свои места. Это нимб над его головой, ослепительно сияя, искажает остальных, замерших над грудами божественных томов. Странное свойство слепящего света проявлять сокрытые демонические черты остальных моих подчинённых.
   Терпение к этому лодырю, при виде такой неблагодарности, тает окончательно. В то время, когда каждый мой паразит чем-то занят: или копается в заплесневелых томах чёрт те знает каких авторов, или не вылазит из-за дымящегося от перегрузки компьютера, он имеет наглость спокойно отдыхать, наслаждаясь чтением какой-то беллетристики. Да, в добавок ещё, и нагло обнажая в неприглядном свете их мелкие личностные недостатки.
   Вырвав книгу, я с размаху опускаю её на взлохмаченную голову, разгоняя ореол святости, словно призрачное кольцо табачного дыма.
   - Ты что это сволочь неблагодарная делаешь?
   Николай соскакивает, и ещё не отойдя от очарования текста, недоумённо хлопает на меня своими белесыми глазами.
   - Поэзией занимаются другие сотрудники. Ты же должен накидывать информацию Керхе. - Гляжу на обложку... Ясно, читает подарочек Кости. - Андрей Белый, значит? Срок по проекту истек, а ты чем занят?
   - Я хотел вам кое-что показать! - Любитель поэзии в рабочее время, наконец полностью возвращается в реальность и суетливо начинает листать книгу в моих руках. - Интереснейшее стихотворение!
   - Да ты что, с Луны упал?! - Я чуть не плачу от такой тупости. - Какой стих?! Срок сдачи висит надо мною Дамокловым мечом, уже Великий Усекатель наточен для моей шеи на заднем дворе, а он - стих!
   - Вот! Стихотворение "Утро"!
   Здрастье-пожалуйста, он меня даже и не слушает! Наискосок пробегаю глазами по строчкам. Ничего особенного: утро наступает, тьма исчезает. Банально! Я не любитель поэзии, да тем более такой как эта - пейзажной.
   - Вы не поняли. Это описание мига творения, происходящего под воздействием Имени Бога! Изречённого! - Николай делает ударение на последнем слове.
   Я замираю. Имя? Бога? Внимательно перечитываю. В словах Николая что-то кроется. Да ещё это странное название - "Утро" (и-е-а-о-у). Смотрю аннотацию к изданию. Андрей Белый - имя при рождении Борис Николаевич Бугаев. Что? Ах ты, чёрт! Вот о ком мне толковал ИИ-шка!
   - А помните, что нам С-компьютер подсунул? Какие руны?
   Ха! Сказал. Да я их сразу забывал, не успевал он перейти к следующей. Всё-таки я не древний германский варвар.
   - И вот ещё посмотрите! - Николай прерывает моё перекапывание воспоминаний.
   Выхватывает со своего стола из кучи наваленной литературы и суёт мне в лицо ещё одну потрёпанную книжонку с очерченным фломастером куском текста. Скрепя сердце от такой панибратщины, внимаю. Не вполне внятная для меня трактовка образования латинского слова "автор" от глагола, означающего "связывать между собой". Гляжу на автора трактата - Данте. Алигьери? Хм-м. Однако! Как бы намекает... Выстраивается ассоциативная цепочка - автор, поэт, художник... Вспоминаю о рисующем солнечный свет из песни Никольского. Перечитываю внимательней. Написание глагола по латыни - "aveio". Если принять, что латинское «u» вполне могло трансформироваться в «v»... Из глубин памяти всплывает первая часть триптиха Босха. Могло и умышленно быть заменено для сокрытия тайны, знать которую полагалось лишь единицам. Опять же "автор"? Ведь Бога вполне можно назвать автором нашего Мира! А что такое творение, как не связывание Хаоса? Медленно перечитываю стихотворение Белого. Решение где-то рядом. Какие-то смутные воспоминания о частотных характеристиках гласных звуков — их распределении в зависимости от частоты... И тут до меня доходит! Широко известное имя Бога - И-е-г-о-в-а! Да это же... Анаграмма! Буквы, приплясывая и изменяясь, сами встают на свои места. Порядок найден. Остается воплотить знание в Свиток, подобрав нужное написание. Ну, это уже работа Керха. Я смотрю на Николая. Ну скажите, в каком-таком месте в этом пропойце скрывается гениальность? Да-а, загадка.
   - Срочно в работу! - радостно ору на весь отдел.

   Пока идёт формирование Свитка, бегу в свой кабинет, похвастаться перед ИИ-шкой. Системник уже заменили компьютерщики, но не успеваю стукнуть пару раз по монитору, как от него отделяется эфемерное нечто и зависает над столом. Я ошарашено молчу, пораженный странным явлением. Облачко начинает колыхаться и складывается во вполне просматриваемую человеческую фигуру. Это что за... ? ИИ-шка начинает агрессивную экспансию в нашу реальность и уже создал себе призрачное тело?
   - Привет.
   - Приветствую, - испуганно, но тем не менее сохраняя вежливый тон, отвечаю я. - Что-то не узнаю вас в гриме. Мы знакомы?
   - Я - Олег.
   - ... ?
   Невольно вздрагиваю. Сердце начинает предательски биться через раз.
   - А ты как тут оказался? - Растеряно тычу пальцем в монитор. - В твой же отдел прорвалось инферно.
   Фигурка в полный рост начинает снова колыхаться, распадается в лёгкое облачко, которое преобразуется в крупное лицо. И вот это лицо, вполне, кстати, узнаваемое, морщится.
   - Ничего у нас не прорывало. Это все Др.Shark. Помнишь, я тебе рассказывал, как поспорил с ним? Так вот, после этого он на меня взъелся.
Слушая Олега, лишь киваю головой.
   - И вот чтобы уничтожить мой отдел, он и начал распускать слухи. Вначале вполне бредовые и потому, казалось бы, безобидные. Типа, вступления всей нашей лаборатории в организацию защиты плотоядных выхухолей.
   Я не сдержавшись хохотнул. Помню этот бред. Долго ещё за его работниками держалась кликуха выхухулевы дети. Пока кто-то не рассказал, что в лаборатории по ночам происходят мистерии богини Мары, и выхухулевы стали марабесами.
   - Потом пошел слух о поклонении Маре, следом воскрешение Перуна. Ну, ты наверное помнишь весь этот откровенный бред.
   Соглашаясь, киваю головой.
   - И вот постепенно все привыкли, что раз в неделю у нас что-то да происходит. Вначале верили единицы. Потом, по принципу - нет дыма без огня - начали верить десятки и сотни. Количество беспросветного бреда в слухах сошло на нет, и этому урезанному новостному поносу стали верить практически все. Поэтому и прорыв инферно не стал откровением. Все поверили, и лабораторию замуровали вместе с сотрудниками...
   Что? Я замер. Как? И тут вспомнился стук с той стороны. Чёрт! Соскакиваю с кресла, чтобы бежать на вызволение замурованных.
   - Постой!
   Оглядываюсь. Лицо вновь становится призрачной фигуркой, висящей над столом.
   - Ты никого не спасешь. Мы все переместились сюда. Когда кирпичная кладка окончательно зацементировала выход, мы решили провести полевые испытания последней разработки — нейро-перемещение в цифровую вселенную. И вот теперь я здесь.
   Вот же... Теперь не совсем понятно — стоит ли радоваться за успешное окончание длительного исследования или следует переживать за злую несправедливость, совершённую в отношении...

   Стук в двери. Информационное облако колышется и, помахав призрачной рукой, растворяется.
   - Кто там? - поражённый новыми обстоятельствами не могу сдержать раздражения в голосе.
   В дверях появляется Керха и молча протягивает лист бумаги. Недоумённо смотрю на... Свиток? Наконец отстраняюсь от печального образа Олега и понимаю, что как всегда в самый нужный момент в картридже принтера закончился порошок. Ну, дела-а-а. Буквы едва проступают на белой бумаге. Беру ручку и аккуратно обвожу один за другим плохо отпечатавшиеся знаки. Гляжу на опытный образец. Вот теперь полный порядок - слово нестерпимо сияет, выделяясь на фоне белоснежной бумаги. А держа в руках Свиток, я ощущаю саму живую пульсацию Вселенной. Сомнений никаких нет — это то самое и есть. Груз ответственности, наконец, сваливается с души. Работа закончена! Прислушиваюсь... Угрожающий скрежет ожидающего свою жертву инструмента палача смолкает. Уф-ф-ф...
   Аккуратно сворачиваю Свиток Силы в трубочку, отчего он становится похож на факел в моей руке. Так, уподобившись Прометею, несущему огонь в люди, появляюсь в отделе. «Бойцы» отводят глаза не в силах выдерживать его нестерпимое сияние. Поздравив погрустневших сотрудников, я бодрым олимпийцем бегу по коридорам докладывать Др.Shark. Нулевой уровень встречает холодом стен. Вытянув перед собой свой факел, заскакиваю в первый попавшийся коридор. Отражение божественного света в мраморе тысячелетних плит создает впечатление, что всё вокруг охваченно нестерпимо жгучим огнём. Мелькнув метеором по коридору Phlegethon, который, к моему удивлению, в этот счастливый час не сплетается в привычные загогулины, влетаю без стука в кабинет шефа.
   - Вот! Ваше задание выполнено!
   Др.Shark некоторое время сверлит меня своим алмазным взглядом, наконец молча кивает головой. Я, обуздав радость, чинно сажусь к столу-алтарю. Перед нами лежит уменьшенная - не больше полутора китайских метров - копия Мигеля, точнее, МоГела.
   - Вставь в голову МоГела Свиток! - Голос хозяина холоден как никогда.
   Только теперь замечаю отверстие во лбу полимерного манекена - зияющая мраком дыра третьего глаза. Послушно выполняю указание. Случайно пришедшее на ум сравнение с третьим глазом приобретает мистическое подтверждение - отверстие начинает светиться не хуже ходового фонаря паровоза. Не хватает только свиста спускаемых паров да пьяного машиниста в разбитом окошке. Божественная мощь Свитка действует безотказно - по пластиковому подобию человека начинают волнами пробегать дрожи, словно тысячи мурашек прокладывают тайные туннели под верхними покровами. И во мне, кстати, тоже. Кажется, что и само мироздание не остается в стороне - ощутимые вибрации прокатываются от края до края здания, заставляя поражаться размеру тех мурашек. Но, возможно, это только лихорадит моё перевозбуждённое сознание. Оживший образец пока остаётся лежать, и лишь левый глаз странным образом бездумно вращается в глазнице. Директор молча созерцает, а в глубинах мрака его зрачков пляшут отблески разгорающихся костров непостижимых желаний.
   - Встать! - мистический голос шефа остр и резок, кажется, даже мёртвые должны повыскакивать из своих древних могил. Я, кстати, не смог усидеть на стуле.
   - Да сиди балбес! Это не к тебе. - Др.Shark недовольно морщится.
   - Встать! Именем Всевышнего встать!
   Эффекта никакого - полное игнорирование объектом руководящих команд.
   - Хоть бы руку поднял, - подхалимски поддакиваю я.
   Неожиданно лежащий до сих пор бездвижно образец поднимает руку. Густые брови Др.Shark вопросительно взлетают к самым границам его моложавой прически. Как и мои жиденькие. Б... ! Ну какого чёрта я не сдержался и открыл рот?
   - Ну-ка, еще что-нибудь скажи! - с просыпающимся подозрением приказывает шеф.
   Слова, изливаясь, превращаются в змеиный яд, и я внезапно прозреваю, что даже иногда практикующееся руководством медленное аутодафе на задворках институтского двора в скором времени может оказаться для меня сродни наивной мечте о курортном отдыхе в Гаграх.
   - Встать, - неуверенно крякаю. Проклятый пот разъедает глаза.
Существо предательски встаёт и замирает в готовности исполнить любую команду своего «хозяина». Моё сердце, стукнув для проформы пару раз, проваливается куда-то в тартарары возле стёртых каблуков и там, испуганно трепеща, ожидает неминуемой кары.
   - Выключи его!
   Тьма. Как же я боялся её в детстве и даже просил родителей не выключать ночью свет в коридоре. Но стоит признать, за всё то время, что стрелой промелькнуло мимо, ничего трагического со мной так и не произошло. Счастливое детство не омрачили ни кошмары, ни ужасы, таящиеся где-то по ту сторону. Тьма оставалась пугалом, за которым в реальности ничего страшного не стояло. Казалось, я перерос свои страхи, и теперь они пугают в детских комнатах кого-то другого...
   Вокруг заметно темнеет, или это только в моих глазах? Когда маленький Мигель послушно падает, гнев шефа сметает всё и вся подобно торнадо. Как могу, открещиваюсь, божусь и клянусь всеми святыми, что в данном случае "ни сном, ни святым духом"! Др.Shark достаёт ритуальный нож и несколько раз медленно проводит по оселку. Нестерпимый скрежет металла проворачивает мои внутренности почище любой мясорубки. Начинаю подозревать, что тьма до этого момента лишь по-свойски тролила меня, а все прелести долгожданной встречи ожидаются впереди.
   - Может это из-за того, что я обвел буквы?! - Внезапная вспышка гениальной догадки разгоняет сгущающиеся тучи и в последний миг спасает от приближающегося четвертования прямо на алтаре.
   Вынимаю Свиток. Мироздание снова колбасит, но уже в обратной последовательности. Но мне как-то совсем не до этих вселенских выкрутасов. Трясущимися руками расстилаю на столе.
   - Дай ручку! - Извечная слабость шефа к чужим ручкам. Вздохнув, протягиваю свою подарочную с золотым пером.
   Др.Shark быстро обводит буквы, не прикасаясь к бумаге, ручку бросает в свой стол. Я, внутренне вознеся пару молитв за здравие и одну, на всякий случай, за упокой, вкладываю Свиток. Давешняя волна дрожи снова прокатывается от края до края Ойкумены. Но, судя по всему, уже от острого негодования на столь безответственные манипуляции с божественным артефактом.
   - Встать! - Мощь голоса шефа не убавилась, даже пройдя через столь серьёзные испытания.
   Мигель - ноль внимания! Я отвожу глаза в сторону, словно меня интересует двор с забытыми мусорными контейнерами. Измятые коробки, пустые бутылки, вспоротые банки образуют кучи, совсем скоро готовые поспорить в своей монументальности с пирамидой Хефрена.
   - А ты?
   - Встать, - мысленно прощаясь с жизнью, бурчу я.
   Благословенный кусок полимера лежит, не проявляя никаких признаков жизни, однако загоняя ситуацию в метафизический тупик. Что за... ? Вынимаю ставший бесполезным листок. А-а! В прошлый раз он был свёрнут надписью наружу. Свернув Свиток, дабы имя Бога обращено было к свету, осторожно, словно бомбу, вставляю обратно. Мироздание на очередную возню с неподвластными нам силами отвечает брезгливым подрагиванием.
   - Встать. - Голос шефа, наконец, заметно теряет былой запал неукротимой энергии, видимо, как и прочая Вселенная устав от многочисленных повторений одного и того же действа.
   Мигель встаёт. Всё. СПА-! -СЕН!
   - Делай основной Свиток Силы и ко мне! Никому не прикасаться! Обведу Я!
   Пятясь спиной и непрерывно благодарно кланяясь, тараню пятой точкой дверь и с облегчением вываливаюсь из кабинета.

   - Я вот чего не понимаю, - Николай внимательно слушает, кивая головой, - если это Имя Бога, и оно истинное, послужившее началу формирования нашей Вселенной, почему сейчас этого не происходит? Его надо произнести?
   Мы сидим в моём кабинете, в ожидании готовности Большого Свитка Силы. Кувшин Сомы стремительно заканчивается, внося успокоение в мою натерпевшуюся и исстрадавшуюся за эти пять дней душу.
   - Как вы понимаете, мы можем только теоретизировать в этой части божественного промысла. Но тут никакого бинома Ньютона нет. Всё просто и на поверхности. Имя мы нашли верное, но не полное. Его хватает только оказывать временные воздействия на материальный мир, производить всякие захватывающие фокусы. А чтобы сформировалась новая Вселенная, нужна его полная, законченная форма.
   - И ты знаешь какая? - Я поражённо смотрю на него.
   КАК? Кто он? Может это второе пришествие? Как обыкновенный человек может спокойно заявлять, что самая большая тайна всей Вселенной для него не сложнее бинома Ньютона? Который для меня и сам по себе манускрипт Войнича в чистом виде.
   - Смотрите. Мы нашли порядок звуков И-Е-А-О-У. Чем он такой особенный? А тем, что распределение звуков идёт по убыванию частоты колебаний. Это примерно тоже самое, что и распределение цветов в видимом спектре: Красный, Оранжевый, Жёлтый, Зелёный, Голубой, Синий, Фиолетовый. Это, правда, уже обратный порядок, к возрастанию частоты колебаний электромагнитной волны. Или, что более верно по смыслу наших поисков, нотный стан — До, Ре, Ми, Фа, Соль, Ля, Си. Как вы понимаете, в моих примерах и есть ответ на ваш вопрос.
   Смотрю в его чистые светлые глаза и не могу понять, куда он клонит. Заметив моё замешательство Николай благосклонно продолжает:
   - Найденная нами серия звуков имеет пять звучаний, а количество цветов и нот семь.
   - Ты намекаешь, что звуки речи как-то связаны с цветом и звучанием нот?
   - Ну, в мире всё взаимосвязано, но тут нам и Библия, Бытие, оказывают помощь - число дней творения и есть ответ на необходимое количество звуков.
   - И-и-и-и... Где еще два звука? Э и Ы?
   - Учитывая частоту упоминаний звука Э в именах разных богов, вполне возможно. Но только не Ы.
   Николай улыбается.
   - Я думаю всё проще. Человек целенаправленно был создан без возможности произнести полное имя Бога. Как, впрочем, и услышать его. Такие вот наложенные ограничения на конструкцию её создателем. А зная вздорный характер большинства людей, я считаю это правильным решением, поскольку именем Бога можно как создавать, так и уничтожать Вселенные. Для чего достаточно всего лишь произнести полное Имя наоборот. Чего, по счастью, мы лишены.

Уповаете? Часть 6.

Похожие статьи: